Рождённая под знаком Змея

      Ночь выдалась на редкость скверной. Воры, привыкшие к ночной жизни, шныряли туда-сюда, раздавались то разочарованные возгласы об очередном «оскумевшем от богатства толстосуме», поставившем новые хорошие замки, то дружный хохот, то чей-то визгливый крик. Ближе к утру все попадали на кровати, мирно нахрапывая на все лады и мотивы, а мой рваный сон наотрез отказался стать чем-то единым, каждые пол часа пугая всплывшей из воспоминаний головёшкой драугра с горящими глазами, сморщенной рожей ворожеи или звериным оскалом окровавленной пасти вампира, отчего я, крупно вздрагивая, просыпалась. Так ещё и рана разнылась, катись она в Обливион.       Явившись наутро в «Буйную флягу» в прескверном настроении, я, пасмурнее штормового неба над морем Призраков, уселась в самый тёмный угол. Кто б мог подумать, что тут настолько убого: на многие детали я вчера не обратила внимания, но сейчас слизкие каменные стены с едким запахом нечистот, пошарпанная деревянная посуда с въевшимися пятнами жира, засаленные мятые кружки и гнутые приборы вызывали брезгливую жалость. Я поморщилась от понимания того, что мне предстоит обитать тут какое-то время. Заказав печёной картошки с луком, я угрюмо жевала нехитрый завтрак за пять септимов, запивая всё это водой с весьма интригующим запашком. Докатилась.       Разузнав про тайный кладбищенский ход, что был короткой дорогой на поверхность из Цистерны, я всё же предпочла старый путь, шустро пробегая по опущенному мосту катакомб с Приглушением в подмётках и поминая добрым словом народную мудрость, что не одну скитающуюся задницу спасла: не зная хода, не суйся сроду.       Рифтен медленно выползал из полудрёмы, выбираясь из-под туманного одеяла. Утренняя сырость обожгла кожу и ноздри лёгким морозцем. Осень брала своё, скалясь ледяными ветрами из-под приветливого золота листвы, что напоминала скорее разбитые черепки, раскиданные по вымощенным дорогам Рифтена. Прогнившее дерево мостков устало вздохнуло, вторя голосам горожан. Они, угрюмые, разбредались по улочкам за новыми мозолями, коротко переговариваясь между собой. Были и те, чьи лица удивляли свежестью, а в глаза бросались дорогие кафтаны поверх тонких льняных рубах с накрахмаленными оборками и вышивкой у кого повычурнее. Простолюдье же было на одно лицо: серые балахоны-рубахи, перештопанные и с прорехами, прохудившиеся рабочая одежда, стоявшая колом, или суконный фартук, жёсткий и застиранный, но всё равно перепачканный, да пара стоптанных, сбитых на каблуках ботинок. Мне не встретился ни один приветливый внешне житель, пока я блуждала по улочкам города, осматривая преступную жемчужину Рифтена изнутри, будто оценщик-ювелир. «Отвратительный брак», - непременно сказала бы я, будь это так.       Рифтен не спасала его «диковинность» ярусности, хотя на первых порах Крысиная Нора и Цистерна меня удивили, да и (я уверена) подземные стоки коллектора, названные «Муравейником», уходят многим глубже воровского логова. Однако, помнится, Маркарт, старый каменный город Предела, тоже славен своими «городскими этажами», которые растут вверх, на скалы, блестя меж водопадов разрушенными башнями двемерских построек. Рифтен же рос вниз, в грязь и подземную тьму. Мысль эта меня позабавила, так что, хмыкнув вслух, я бросила взгляд на жилые наземные домики. Больше деревянные, но укреплённые камнем, некоторые из них были украшены резьбой и причудливыми фигурками на флюгерах и коньках черепичных крыш, а богатые поместья, бок о бок теснившиеся по обе стороны главной городской улицы, и вовсе могли похвастать добротными балкончиками. И снова до отвращения пестрила отличность быта горожан: бедное сословие не удостоили даже права жить на поверхности, их домики располагались у воды, где сырость съедала деревянные косяки и двери, выгрызала, что крыса, остатки сил и здоровья. Лайла, бесполезный в своей неспособности довести дело до конца ярл, умело организовала город: гости видели его лучшую сторону, венчанную крепостью Миствейл, как короной.       Упершись в перилла, я запрокинула голову, рассматривая огромную каменную твердыню ярла, будто навершие всей рифтенской предвзятой иерархичности. «Прямо-таки оплот несправедливости», - ухмыльнулась я, хотя, казалось бы, такие мысли должны Гильдии Воров касаться, ан нет, город прогнил с верхушки, как рыба – с головы. Впрочем, не один Рифтен таков, увы…       Заскрежетали городские врата, открываясь, дабы пустить фермеров-торговцев. Вздохнув, я поспешила за город на прогулку по берегу Хонрика. «Хотя бы издали посмотрю на озёрное поместье», - решила я, шагая по протоптанной тропе северного берега и собирая росу сапогами. Когда на пути показалась чёрная кладка каменной башни, я прижалась к каменистым подрытым насыпям, осторожно разглядывая строение: Зуб Фалдара, о котором я подслушала немного от стражника на воротах, населялся бандитами, что не брезговали ходить в гости на фермы и даже в Рифтен, сейчас был тих и кроток, как невинная дева на сватовстве. Благо, я знала, что невинность эта весьма аллегорично исчезнет с приходом ночи.       Здесь же были пристроены мостки пять шагов длиной, рядом с которыми на волнах качалась лодка. Надо сказать, это было отличное место: до поместья рукой подать, так ещё и подплыву я к обрывистому берегу, по камням которого можно забраться наверх прямиком к нестройным рядкам пчелиных домиков, соломенные крыши которых возвышались над неровным заборчиком. Для себя я уже решила избрать иную тактику, нежели беловолосая имперка: я сначала сожгу ульи, отсижусь в коллекторе часок-другой, дабы наёмники уверовали, что моей целью был только поджог, а затем проберусь в дом и завершу начатое. Наметав в голове план, я поползла назад в город, жуя травину.       Первым делом я ткнулась в поместье Чёрный Вереск, где без проволочек получила назад свои вещи. Уединившись, я сразу проверила походный журнал: перетяжка на кармане была прежней, да и особый узел на кожаной обложке сохранился. Что ж, его либо не нашли, либо не искали, а вот аккуратную стопочку писем переворошили всю, но беды в том не было: я всё равно сжигаю потенциально опасные. Далее я бодрым шагом отправилась на рынок, где остановилась рядом с торговцем всяким барахлом – данмером с пепельной кожей и внимательными глазами, у которого весьма удачно купила три банки отличного масла за шесть золотых, наплетя что-то об изготовлении факелов. Мер с расспросами не лез, но странно покосился. Ещё бы! Такого количества хватит, чтобы целую армию факелами оснастить, так ещё и останется.       Пробежав насквозь дворик храма Мары, взгляд на который тронул меня тоской по далёкому другу, я выскочила на кладбище, шагая к склепу из белого мрамора. И как только Лайла (Рука Закона, прошу заметить) «закрыла глаза» на существование кладбищенского хода? Здесь же даже окна красноречивее некуда – круглые, вписанные в ромбовидные ниши, аккурат знак Гильдии Воров! Хотя ответ я знала: Мавен. Подивиться хитроумному механизму мне не дала накатившая злоба, вспенившая воспоминания последних дней. А ведь титул тана был так близок!       В Цистерне было тихо – воры ещё дружно отсыпались, попадав на скрипучие койки. Рядом с котелком крутился патлатый имперец, двое его собратьев по несчастью восседали на скамейке за столом.       - О, а эт чего за баба? – выдал один из сидевших, плечистый норд со светлыми, чуть волнистыми волосами, завязанными сзади грязно-красной лентой в тон татуировкам на щеках.       - «Бабой» воображай ворожею, когда на неё залезаешь, - вспомнив одну из разбойничьих старых побасок, хмуро буркнула я. Норд улыбнулся:       - Как раз пытаюсь ей мёда в уши налить, да под себя постелить.       - Мы же не будем продолжать эту глупую бородатую шутку дальше, а? – примирительно засмеялась я, а норд вдруг раскатисто расхохотался.       - Вот уж не думал увидеть в Гильдии собрата-разбойника! Садись, угощайся, чего стоять, - норд подвинул в мою сторону тарелку с жареным лососем. Решив, что поесть на халяву всяко лучше, чем не есть вообще, я с радостью плюхнулась на скамейку. – Меня Тринном звать. Я раньше с Гартеком ходил, слыхала о таком?       - Энн, - коротко кивнула я, принимаясь за рыбу, пока норд не передумал. – Это тот, что на Белом Берегу хозяйничал?       - Хо-хо, он самый! – закивал собеседник, разливая мёда в две кружки и двигая мне одну. Отказываться я не стала: на халяву и мёд вкусен. – Хорошие были времена: ешь, пей, гуляй до отвала! Ох, помню, как мы на контрабандистов наткнулись…       - А что с Гартеком-то случилось? – жуя суховатое филе, спросила я, когда норд закончил с рассказом. – Слышала, его и людей якобы перебили.       - Да по херне сцепились: он потребовал ребятню да баб перебить, а я отказался. Меня б выпотрошили, но друзья заступились, так что… месиво было не из приятных, да. А пару лет назад Бриньольф меня нашёл. Говорит, мол, «нам такие громилы нужны», ну я и пришёл.       - То есть Гартека вы сами и… порешили? - как можно небрежнее спросила я.       - Ну да, чего делать-то было? Либо нас, либо мы, - пожал плечами бывший бандит. Я криво усмехнулась. – А ты сама-то чего по миру ходишь?       - Характером с остальными не сошлась, - опрокинув в себя кружку отвратительной медовухи, бросила я, старательно изображая беззаботную улыбку, - у них были острые клинки, а у меня - язык, вот и выгнали меня поганой метлой.       - Не очень-то ты похожа на выходца бандитов, - прищурился молчавший доселе молодой босмер. – Больно уж речь да повадки у тебя… правильные.       - Много воды утекло с тех пор, - пожала я плечами. Поняв, что скоро могут пойти ненужные мне расспросы, я быстренько решила отвести глаза от своей персоны. – А ты сам-то кем был?       Босмер хмыкнул, а потом сухо и кратко рассказал свою историю. Оказалось, Нируин был выходцем высшего света, сбежавшим от скучной жизни и богатеньких родителей. Предпочитая работе азартные игры, он лез в чужие карманы только если проигрывал содержимое своих. «Дурак, - подумала я, благодаря за угощение и поднимаясь, - и как можно отказаться от тёплого местечка из-за скуки?».       - Характер у тебя крутой, это я уважаю! – протянул, улыбнувшись, вор-бандит напоследок. – Ты это, обращайся, если что нужно будет.       Благодарно кивнув, я двинулась к своей койке. Улыбка слетела с губ шуганной пичужкой после осознания приближения неотвратимого: уже этим вечером мне предстоит поставить на кон свою жизнь. Обречённо вздохнув, я подкинула септим на удачу, но проходивший мимо вор поймал монетку прямо в воздухе, стрелой уносясь от меня прочь. Как не гонялась я за нахалом, а догнать не смогла.              Перед вылазкой на «Златоцвет» мне удалось худо-бедно поспать. Мне снился светлый Вайтран с его дурманящим свободой ветром, где по широким улицам гулял праздный народ, приветливый и доброжелательный, распевая песни во славу весны, но сон грубо оборвался, и я открыла глаза в сырой от извечной подземной влаги постели, пялясь в полутьму уже опостылевшего куполообразного стока.       В Цистерне было довольно много незнакомого мне народу: то тут, то там крутились подпитые рожи, около котелка сновали желающие халявы голодные рты, кто-то усердно обстреливал мишени из растрёпанной бечёвки, торчавшей мочалкой во все стороны, а гильдмастер что-то рьяно жестикулировал рыжему вору. В какой-то момент мне показалось, что бретон заметил мой взгляд, так что пришлось спешно собираться. Проверив снаряжение, закинув клинок и сумку за спину, я удручённо вздохнула: вот и всё, пора.       - О, ты ещё жива? – окликнула меня звонкоголосая имперка, вдарив по роже кому-то из счастливчиков, успевших щипнуть её за зад, когда я проходила мимо толпящегося народа. Надо же, веселятся, пьют, пока я иду их работу выполнять.       - Кажется, нам с тобой так и не довелось побеседовать, как жаль, – раздался сзади вкрадчивый, спокойный голос. Я обернулась: пожилой бретон со смеющимися, озорными глазами и лысой макушкой хитро улыбался. – Я Делвин Меллори, скупаю интересные редкости и могу подкинуть работёнки.       - У меня уже есть одна, спасибо, - кисло бросила я, - а больше, думаю, не понадобится.       - Хм, может, тебя всё же обойдёт стороной наше проклятье, - задумчиво вдруг выдал он приятным баритоном. Многие воры обречённо завыли:       - Делвин, опять ты за своё!.. херня всё это… кто-то снова перепил, гха!.. опять та же песня… эй, маразматик-извращенец, мозги продуй от песка, а! – последняя фраза принадлежала всё той же несносной белокурой девице. Воры тут же учинили спор о «тайнах невезения», забыв о моей персоне, так что я направилась на выход.       Рифтенское кладбище, как и окрестности города, были залиты таинственным светом Масера и Секунды, восседавших на ночном небе без единого облачка. «Не везёт, - хмуро глядя на небо, подумала я, - в такую лунную ночь скрыться нелегко». Стоило упомянуть Кувалду у ворот, как стражник меня пропустил, так ещё и остерёг: «Ты поосторожнее, за стенами снова гончих видели, вампиры поди рядом». Пришлось припустить по тени до облюбованного подрытого берега близ бандитского пристанища, хотя, видят Восьмеро, от кровососов прятки не спасли бы. Но моими спутниками были лишь шелест берегового аира, тихая песнь корня Нирна с мелкого островка да далёкий волчий вой.       Я глянула на Златоцвет: он бы потонул во мраке, но огни зажжённых факелов на островках оставляли на водном зеркале Хонрика огненные дорожки, мелко дрожа. И как же меня угораздило так вляпаться?! Сбежать я не могу: медовая королева найдёт меня везде, так ещё и репутацию будь здоров испортит, что придётся бежать дальше Сиродила. Страх быть пойманной на острове тревожил меня не так, как возможность огласки, потому как толки и слухи среди наёмников что гниль – расползается быстро и без возврата. Слова Йоргстара, жителей Айварстеда, Мавен и её людей, молва о моих связях с Гильдией – петля затянется на позорном столбе с кратким и постыдным клеймом «вор».       Шмыгнув в лодчонку, я рассекла перевязь кинжалом, отталкиваясь от причала веслом. Закачавшись на волнах, судно заскользило к острову, пока я со всех сил гребла вперёд. Когда до острова оставалось пара метров, я сбросила щедрый сгусток Приглушения на нос судёнышка, который бесшумно ткнулся в каменный берег. Закрепив канат на коряге, я, пыхтя от напряжения и натуги, поползла вверх по скользким камням, то и дело прислушиваясь и оглядываясь, благо наёмники караулили главные ворота и мост.       Выровняв дыхание после подъёма, я, озираясь, медленно пробиралась вдоль заборчика через пышные заросли горноцветов, чертополоха и пушицы. Оказавшись меж пчелиными домиками, я торопливо сбросила тяжёлую сумку со спины, доставая первую банку масла. Нос щекотал терпкий запах, когда я щедро выливала содержимое склянок на деревянные строеньица и пожухлую траву вокруг, держась теней. Запихав пустые банки под соломенные крыши, я нервно вертела головой, ликуя: меня пока не заметили. Вытащив магический свиток (стоивший мне когда-то три сотни) и развязав тесьму, я прочитала написанное заклинание, наблюдая, как магия переливалась в руках искрящейся дымкой, чуть опаляя ладони. Выдохнув, я бросила сгусток рядом с промасленными ульями: в разные стороны разбежались тонкие магические нити, расчертив огненную руну.       Внезапно небо огласил протяжный рёв. Я заозиралась, чувствуя собственное сердцебиение в груди. Тревога завертелась злокрысом с обожжённым хвостом, не давая покоя. Рёв усилился, приближаясь. Глотая вязкую слюну, я прижалась к заборчику, боясь обнаружения насторожившихся наёмников. Они засуетились, тыча куда-то на запад, через озеро, перекрикиваясь.       Словно туча, из-за верхушек крон стремительно летел дракон в свете Массера и Секунды. Огромный и быстрый, он приближался к озеру, стремительно и неотвратимо, сжимая в когтях чью-ту объёмную тушу. Я застыла, не в силах пошевелиться: страх, смятение, восхищение и ужас смешались внутри в единый ком, будто малому дитя показали всё пугающее величие принца даэдра! Дракон, плавно купаясь в воздушных потоках, пошёл по кругу над поместьем, пока наёмники хватали оружие, громко вопя и костеря в страхе Обливион. Застыв от страха, я с немым ужасом смотрела, как древнее существо, снизившись, обрушило на людей огромный сноп пламени. Ночной Хонрик пропитал вой человеческих голосов. Люди, охваченные пламенем, прыгали в воду, катались по земле в агонии мук, будто павшие в Мёртвые Земли грешники, и кричали, кричали… Горячий, сухой порыв ветра принёс жуткий запах палёной плоти.       Я вскочила, не помня себя, бросилась бежать на соседний островок, дабы найти вход в коллектор. Пачкая трясущиеся ладони в вязком иле, я кое-как нашла злополучный люк, спохватившись: огненная руна! Нашарив несколько камушков, я посильнее замахнулась, торопливо кидая их в сторону ульев. Один, второй, третий… Дракон взревел, ныряя вниз и хватая на лету несколько смельчаков, залезших на оборонительные леса. Вопли зажатых в смертоносных челюстях людей резко смолкли, а древний ящер начал набирать высоту. Четвёртый, пятый, шестой… Взрыв! Полыхнув ярче чучела Олафа Одноглазого, ульи вспыхнули, превратившись в огромный кострище. Хонрик алел от крови, горел расплавленным золотом огня, тонул в криках, гари и смерти. Крупно дрожа, я скатилась по прогнившей лесенке коллектора вниз, что предательски сломалась почти у основания, так что моя спина первой познакомилась с холодными плитами склизкого пола. Морщась от боли, я перевернулась, поднимаясь и ковыляя по туннелю, дабы уйти от освещённого пятачка и ужаса, развернувшегося на поверхности.       Сырая липкая вонь преследовала меня, впиваясь цепкими когтями – даже Крысиная Нора не смердела такой отсыревшей гнилью. Стены, покрытые слизью, грибком и отрядами мокриц цвета жимолости, маслянисто блестели в свете слабого огонька в руке – пресловутый Свет Свечи оправдывал себя только на моей ладони; отделяясь же, незамедлительно тух, напрасно истощая запас магии. Впереди слышались скрежет коготков и противный злокрысий писк. Пробормотав заплетающимся языком зазубренный текст, я швырнула алый сгусток магии Ярости вперёд, вжимаясь в стену. Возня, клокочущий рык и влажный, густой хруст сухожилий подсказал, что «посылку» твари получили, грызя друг друга. Так ещё и ловушку с маслом активировали, за что им посмертная благодарность.       Оказавшись в небольшом зале с колонной в середине, я поняла, что выдохлась. Скалясь, на меня смотрела последняя выжившая крыса-победитель, раненая и потерянная. «Что, подруга, остались только мы?» - зачем-то спросила я. Злокрыс, заурчав, попытался напасть, но мне хватило пнуть его ногой под челюсть, как он обмяк. Я выдохнула. Подумать только: мне удалось выжить при нападении дракона! Хотя какое там «нападение»? Ящер летел жрать пойманную добычу, по пути играючи плюясь огнём и прихватив пару людей на перекус. Где же Довакин? Насколько велик человек, способный убить дракона? Впервые я задумалась: «Кто сказал, что Драконорождённый – законопослушный житель? Хелген – военный городок, да и в тот день там казнили мятежников. Что, если «великий герой» на деле редкостный проходимец, который плевать хотел на Нирн с Белой Башни? Разве смогу я силой привести в Вайтран того, кто способен убить дракона?!». Я устало плюхнулась на задницу, упершись затылком в стену и прикрыв глаза. Отдалённые крики, тихая капель просачивающейся озёрной воды да душная вонь крысиного гнезда обступили меня. Вот тебе и попала с корабля да на пир…       Время ползло медленно, будто сытый хоркер по песку, а меня начало клонить в сон. Выходить из коллектора я пока не решалась – на острове ещё слышны были отголоски окриков, так что пока тревога не уляжется, путь дальше мне закрыт. И всё бы было хорошо, но… Внезапно, в полной темноте, на живот опустилась чья-то нога. Я дёрнулась, дыхание спёрло на выдохе, не давая вдохнуть; я согнулась пополам, пока мысли взбрыкнулись бешеной кобылой. Кто ещё обитает в протухшем коллекторе?! Чья-то рука схватила за волосы через капюшон, резким движением швыряя лицом вниз – маска съехала, только зажившая скула вновь разодралась, а я растянулась ничком на измазанном злокрысьим дерьмом полу. Откатившись на пол метра, я попыталась вскочить, упираясь ладонями в скользкий пол, но снова получила удар по брюху, плюясь кровью через кашель.       - Каджит ср-разу смекнул, куда мог сбежать гр-рязный ренр-ридж-ж, - прошипела темнота, пока я пыталась справиться с калейдоскопом пятен под веками, силясь рассмотреть гостя. Быстро проговорив заклинание, я сжала в руке Свет Свечи, выцепивший на секунду из тьмы фигуру грузного кошколюда в ламелярных доспехах, тут же скрывшегося во тьме. Он засмеялся тихо, но дико, будто плотоядный зверь получил человеческий голос. – Что-о, фумбадхас-са бессильна в темноте и не видит меня?       - А джекосиит боится на равных сражаться? – спросила я у темноты, неуклюже поднимаясь и отплевываясь от крови.       - Много чести отребью, - прошипел кошколюд где-то над моим ухом, что я и среагировать не успела. В левое предплечье вонзилась сталь, я вскрикнула, рука обмякла, а магия рассеялась, погрузив в густую темноту. Я потянулась за оружием, но правая кисть не успела коснуться кинжала, как мощным ударом под колено каджит сбил меня, наступив на обе руки и пригвоздив к полу лицом вниз. Снова послышался гадкий, дикий смешок. – Добраа́й ср-разу понял, что дело нечисто, р-раз пламя разгорелось без помощи дракона, а у берега качается лодка. Глупые людишки, каждит умнее и хитрее вас… Каджит должен бы вести тебя к хозяину, но… зачем?       От последнего вопроса по телу пробежал неприятный озноб. Нечто звериное, жуткое сквозило в единственном слове. Страх невесомо тронул бушующее сознание. Кошколюд перехватил мои запястья, завёл за спину, придавив коленом, отчего поясница жалобно заскрипела. Я зашипела. Каджит глумливо замурчал сквозь смех, его лапа обхватила мой подбородок снизу, потянув вверх, заставляя прогнуться назад. Другая его лапа опустилась на моё бедро, сначала легко и невесомо коснувшись, а следом сжав когтями кожу через ткань брюк. Я задёргалась. «Добраай не любит неповиновения», - жёстко и отрывисто послышалось сверху; лапа каджита скользнула с подбородка в сторону, схватив за волосы через капюшон, а потом с силой ударив лицом об пол несколько раз. Казалось, будто комната вращается, переворачивается с громким грохотом, писком, засевшими в ушах. Не контролируя себя, я тихо, но различимо выругалась через охватившую обручем боль:       - Что, сучонок шерстяной, хозяин давно на коленку не сажал и в рот работу не давал?       Голову приложило об пол ещё несколько раз, отчего я даже не смогла разобрать язвительный ответ. Бедро пронзило болью: впившись когтями, он разорвал ткань и кожу, продолжая «сжимать» свежую рану. Голова кружилась, отдаваясь набатом собственного сердцебиения в висках. Нос забил поток крови, разливаясь сталью на языке и губах, тоже разбитых, а противная, острая боль на ноге, словно ржавый гвоздь, не давала покоя. Губы сами зашептали молитву Хранителя, скоро и тихо. Каджит этого не заметил, пригнувшись к моему уху, что-то навязчиво шепча и противно касаясь кожи языком, за что и поплатился. Зеленоватая дымка ползла выше и выше, охватывая тело наёмника, сначала мягко и нежно, а позже грубо сжимая нутро в кулак.       - Мор Ха`джай! Что это за дерьмо?! – кошколюд, опомнившись, попытался ловко с меня соскочить, но лишь нелепо завалился на бок, торопливо отползая куда-то в сторону, пытаясь отряхнуться от окутавшей его тело дымки. Я кое-как перевернулась на спину, сжимая в руке Свет Свечи. Рослый каджит с шерстью цвета дубовой коры морщил покрытый шрамами нос, скалясь жёлтыми клыками. – Добраай не мог ошиб-б… иц…       Сплюнув кровь и тяжело дыша, я кое-как поднялась на ноги. Глаза кошколюда, горевшие жёлтой желчью, готовы были прожечь меня, пока он силился что-то сказать, дёргая верхней губой. Я вытащила клинок из ножен. Обычно я не убиваю тех, кого поглотила магия созвездия Змеи, но не в этот раз. Замахнувшись, я разрубила оголённую шею любимца Азуры (или Боэты, даэдр его пойми). Кровь брызнула, покрыв алой россыпью кожу сапог. Я поморщилась: измазалась, как грязекраб, помилуй меня Кинарет!       В карманах кошколюда нашлась связка ключей, горстка монет, да на ушах тускло блестели несколько колечек. Лук и стрелы меня не заинтересовали – я не то, что белке в глаз, я мамонту в пузо не попаду – а тащить лишний груз было полной глупостью. Залпом осушив зелье Лечения, худо-бедно обработав и перевязав раны, я двинулась дальше: если у одного хватило ума сложить дважды два, то и другие могут вспомнить про коллектор.       Пройдя тухлый сток насквозь, я вылезла на свежий воздух сзади дома аккурат рядом с задней дверью поместья, вдыхая полной грудью сладкий запах палой листвы и почвы, пропитанной озёрной водой. С реи пришвартованного кнорра ухнула сова, бесшумно удаляясь в густую темноту прибрежного подлеска, пока я, окутав замок Приглушением, открывала массивную дверь из дуба, благо, в связке ключей наёмника был нужный.       А дальше мне пришлось блуждать по лабиринтообразному дому с магией Приглушения в одной руке и Ясновидения – в другой. Надо сказать, это было дело не из лёгких: то и дело вслушиваясь и ища глазами тёмные углы, я двигалась непростительно медленно, боясь порой сделать лишний шаг, а магические силы между тем медленно убывали, отчего пришлось пить приторно сладкое зелье Магии, ужасаясь, как могут опытные волшебники хлебать отвратительное пойло чуть ли не кувшинами. Благо, на пути попалась столовая, где мне удалось перехватить жареной курятины, несколько ломтиков эйдарского сыра и отличного вина. Мёд пьётся – посуда бьётся: решив не брезговать халявными деньгами, я прихватила канделябр, пару позолоченных тарелок и несколько колечек с подвеской из хрустальной вазочки (вместе с вазочкой), проложив между богатств тряпок для бесшумности.       Наёмники, да и простые слуги, не спали, помогая разгребать погром, убирать трупы и засыпать дымящуюся траву землёй, что я смогла заметить из окон поместья, когда, следуя за потоком Ясновидения на имя «Арингот», забралась на второй этаж, взмокнув от волнения и медленно подступающего истощения. Здесь почти не было людей, только пара наёмников с угрюмыми лицами, хмуро обсуждавшими последние события. Прокравшись мимо них под зельем Невидимости, я наконец оказалась в «хозяйских покоях», просторных, но отчего-то жутко неуютных. Напротив двери, спиной ко мне, стоял худощавый мер в меховой накидке. Упершись руками в стол, он, запрокинув в себя кружку, с шумом выдохнул, подливая себе ещё. Я застыла, стоя у самых дверей. Как отобрать у него ключ от сейфа? Убивать я его не буду – эльф не последний человек Рифта, да и воровская братия точно будет знать убийцу, что ничуть не улыбалось мне возможностью «продажи» моей шкуры власть имущим.       Я сглотнула вязкую слюну, вынимая кинжал из ножен. Увы, но я уже научена горьким опытом: стоит мне шагнуть за порог, как добродушный, сговорчивый собеседник поднимает на уши всю округу. Допустить ошибку сейчас, когда зашла так далеко… нет, нельзя, а потому решение было одно. Быстро сократив расстояние, я со всей силы ударила рукояткой в основание шеи мера, подхватывая заваливающееся тело, дабы не привлечь внимания лишним шумом. Обшарив карманы эльфа, я прошлась по комнате, собрав приглянувшиеся вещи и поспешила удалиться с заветными ключами.       Путь назад занял куда меньше времени, так что спустя пару минут я, озираясь, открывала решётку в подвал. Блуждая по его полутёмным прохладным коридорам, я поняла, насколько устала. Нога разнылась, так что теперь я, не переставая, хромала. В ушах шумело, на лице надулись плотные шишки от ударов об пол, отдаваясь болью внутри черепа, а магия, истощившись, подарила раздражающее чувство пощипывания по всему телу, особенно сильно жаля подушечки пальцев.       Проскочив мимо двух играющих в кости остолопов, которых Арингот предусмотрительно поставил на охрану сейфа, я оказалась в крохотной комнатёнке, напоминающую скромную сокровищницу. Кое-как держась, я выудила из сейфа золото, украшения, а также бумаги на поместье. Это оказалась купчая, что меня немало удивило: интересно, знает ли Мавен, что её подвинули? Бегло просмотрев договор, я сложила всё в сумку, ковыляя к люку в полу. Вот тут-то меня и ждал удар. Увесистый замок, наверняка появившийся тут после неудачи белобрысой имперки, преградил путь. Попытки взломать треклятый механизм провалились, и мне пришлось караулить двух увальней, дабы умыкнуть у них ключи. Благо, обошлось без драки.       Снова вонь коллектора, скользкий пол и табуны жирных мокриц, хрустевших под ладонью, пока я, держась за стены, ползла по коридору. Магических сил не было даже на Свет Свечи, так что я брела в темноте, поскальзываясь на липкой кладке пола. По итогу, не заметив дыру в полу, я сорвалась, цепляясь за стены руками, но падение это не смягчило: пятки пронзило иглами, стрельнув в рану, отчего я просто упала на пол, кашляя. Голова кружилась от удара, пульсируя кровавой пеленой в глазах – пришлось немного отдохнуть.       Попытавшись выпить лечебное зелье, я горько пожалела, выблевав содержимое желудка – жестокое последствие смешения всех подряд склянок. На ощупь я вновь выползла из люка на поверхность, медленно пробираясь к пирсу, где забралась в одну из лодок и принялась грести прочь от поместья, с облегчением понимая, что смогла не только выжить, но и выполнить намеченное. Тихо улыбнувшись, я расслабленно упала на дно лодки, рассматривая зеленоватое сияние небес в окружении мелких звёздочек: пусть я никогда не переплюну Векс во взломе замков, но уделать одного из мастеров Гильдии я точно смогла!