«Все то время мои товарищи по команде твердили и даже намекали оставить его в покое, развернуться корпусом и уйти, как будто мы никогда не пересекались. Однако что-то внутри кричало мне подойти к этому ребенку и помочь. Спустя какое-то время я понял причину крика… То была моя человечность.» ©Сакумо Хатаке
Сакумо Хатаке, молодой человек лет восемнадцати, всегда смотрел на большинство ситуацию с трезвым взглядом и холодной головой на любые виды ситуаций, умея найти выход или подсказку на него из опасности. Он прекрасно видел свою долю насилия и крови на собственных руках, пусть у него и была не длинная карьера шиноби. Иногда в памяти всплывали изображения лиц его первых жертв, которых он из боязни за свою жизнь поражал кунаем; тогда его, новоиспеченного генина, просто бросили на поле битвы на защиту родной деревни Скрытого Листа. Воспоминания уже не так свежи, как прежде, но Сакумо Хатаке все еще помнит запах крови из тех зверств, которые он совершал во имя Конохи. Война хорошо научила седовласого юнца, что жизнь не будет чистой и незапятнанной, каковой ее ее можно было считать, тем более у людей, с кем ассоциации вроде сюрекэнов и кунаев с сенбонами; нет, жизнь таких людей всегда будет подвергаться вещам мерзким и грязным, чья задача очень проста — проверить вашу храбрость при каждом выпуске дыхания. Пусть и так, когда Сакумо достиг звания чунина, среднего такого ниндзя, он замечать свои подъемы, становясь более заметным в рядах своих более или менее опытных сослуживцев — тут как уж посмотреть. Затмевая учеников Третьего Хокаге, чьи заслуги тоже не менее примечательны, само его имя начало вселять тихий ужас в печенки других стран, мешая им свободно дышать полной грудью. Признаться честно, хотя бы половина из его врагов потел градом, только услышав имя Сакумо Хатаке, боясь подойти к легенде более, чем два или три шага максимум, а через пару минут бессовестно сбегали к своим мамочкам, лишь бы не промочиться еще сильнее. Поэтому можно сказать, что Сакумо чем-то и доволен брошенным ему от войны. Он предполагал, что хорошо подготовился морально ко всему грядущему, так как имел больше опыта, чем раньше. Поэтому он скрывался в том месте, где должно произойти вторжение Скрытого Облако через остров Неги, что, согласно источникам и собственным знаниям географии, должно вести прямо к одному из черных ходов Листа. Все наблюдение подводило к выводу, что вторжение Кумо незапланированно приостановлено. Вглядываясь в густую зеленую траву, кое-где виднелась темно-малиновая жидкость, и если повернуть голову — лежащих в этой жидкости неподвижных солдат в серо-белых одеждах с неподвижными глазами. Хотя так и было, никого из них нельзя было распознать: изуродованные трупы, состояние которых заставляло содержимое в желудке возвращаться обратно наверх ко рту. Некоторые валялись на погрязневшей почве поджаристыми кусками плоти; среди других лежали разрезанные наполовину либо с просто оторванными головами, словно для этого использовали бритву. Органы, изорванные, раздавленные всмятку, что принадлежали павшим войнам и воительницам падали с ветвей деревьев. Мерзкий запах гнили распространялся по поляне. — Что?.. Какого здесь произошло, вашу мать? — спросил один из членов команды Сакумо, Чика Инузука, стараясь углядеть все детали и вместе зажать свой чувствительный к подобному зловонию нос. Никто не ответил на вопрос юноши. Вместо этого двадцатилетний Кенто Сарутоби спрыгнул со своего прикрытия, чтобы присесть на корточки и взять щепотку песка, внимательно осматривая улику. Остальные трое, Сакумо, Чика и девушка Нагая Танака, подошли и наблюдали, как глаза товарища сузились. Кенто нахмурился при виде слипшейся липкой субстанции с немного промокшей от нее землей, прежде чем отряхнуть от себя. Самый старший и, соответственно, опытный ниндзя скрестил руки на груди и со все еще хмурым взглядом посмотрел в глаза отряду. — Очевидно, здесь произошла бойня, потасовка или что-то еще похлеще, даже догадываться как-то не хочется. Почва все еще мокрая, так что бы это ни было, кажется, причина находится здесь, недалеко от нас. Нужно быть начеку, если не хотим пасть смертью храбрых, — сделал он вердикт своим низким, утробным голосом. Трое остальных молча кивнули, пытаясь абстрагироваться от мысли при еще действующей кровавой бане. Чика издал тихое: «Фу», в то время как Сакумо анализировал обстановку. Семнадцатилетняя чунин Нагоя прижала с обеспокоенным видом руку ко рту, сдерживающая рвотный позыв при картине с распотрошенным ниндзя Облака. Еще раз просмотрев место битвы, Сакумо подбадривающе положил руку на плечо Танаки, посмотрев в ту же сторону, и на миг прикрыл глаза. Кажется, выше упоминалось, что Белый Клык считал себя довольно тренированным человеком, чтобы не позволять угрозам насчет смерти и виду крови и трупов задеть его. Как раз вид представленного ему зрелища заставил пошатнуть эту теорию. — Это не мог сделать шиноби: слишком небрежно, — к ним подошел приунывший Инузука, до этого предпринимавший попытку поймать грубого охотника по запаху, но потерпел неудачу. «Согласен, хотя тут слишком много человек для одного, чтобы одолеть их, — пробормотал Сакумо, — из наших знакомых никого не могли приметить здесь, так ведь?» Около минуты команда Хатаке провела время в молчании в попытке обдумать происходящее с ними событие, прежде чем острый слух Сакумо уловил звуки сломавшихся веток и шуршания вытоптанной травы. Затем он, как и трое остальных его товарищей выхватил кунай из собственной сумки, но то, на что они смотрели, выгорело в их памяти на всю оставшуюся жизнь. Позже эти люди скажут по совпадению, что это было похоже на работу пленки в камере в медленном режиме или знаменитые красные глаза — шаринган — клана Учиха. К ним полз вспотевший и измазавшийся в грязи и крови солдат Кумогакуре, которого лишили одной руки и двух ног, поэтому по стечению обстоятельств этот смуглый мужчина с дорожками от слез боли добирался на одном туловище с помощью левой руки. Широко раскрытые глаза буквально молили о помощи, а его рот двигался в дрожащем неуклюжем бормотании. Несмотря даже на кровь, вытекающую из носа, рта и одного уха. — Помогите… Прошу… Помогите мне, молю… Э-этот монстр… Он… — раненный враг не смог продолжить выговаривать еле внятные отрывки мольб. Внезапно его и так раскрытые глаза будто вылезли из орбит, когда что-то из тени резко схватило его и потащило назад. Хватаясь испачканными от песка пальцами, в местах лишенных ногтевых пластин, он начал издавать истошные крики: — Нет! Нет! Помогите! Пожалуйста! О… Оставь меня! — мужчина из Кумо кричал, бессчетно пытаясь вырваться из лапа неизвестного создания и сбежать в сторону опешивших шиноби Конохи, скрывших свой страх за жертву такого обстоятельства за масками хладнокровия. Как только загорелое лицо скрылось за темнотой деревьев, последовала пара секунд еще одного вскрика, который резко оборвался. Жуткий треск костей прервал тишину, за которым послышались свист куная и еще один звук поломанных костей. Прежде чем члены команды успели сформировать план дальнейших действий, тень вышла на свет, заставив молодую девушку упасть на грязную почву с резко побелевшим как полотно лицом и с трудом произнести единственные слова: — О мой бог… — и Чика, Сакумо и Кенто могли понять шокированную подругу, помогая подняться обратно на ноги. Перед ними стоял ребенок, которому по виду не могло быть больше, чем пять лет. Он был роста немного выше среднего для своего возраста. Темные футболка и шорты в некоторых местах прилипали к его худощавому телу, что считалось явным признаком недоедания, и выглядели на вырост. Благодаря Луне можно было приметить, что он имел слипшиеся от крови не слишком короткие светлые волосы в виде ежика, недлинные пряди спадали по бокам. Свет играл с ним, из-за чего создавал образ маленького принца, если бы не кровь во многих места, благодаря аристократично-бледной коже. Черные — или темно-коричневые — глаза смотрели на четырех наблюдателей. Уже позже взгляды взрослых заметили яростно сжимаемый кунай в пятнах темно-красной жидкости, и Кенто и Чика напряженно выпрямились в осанке, готовясь к атаке малолетнего мальчика. Однако Сакумо не выглядел встревоженным или нервным, и его шок заменил себя на нечто другое, заметив еле заметное шаткое состояние маленького блондина. Скорее всего этот малец держится исключительно благодаря адреналину и силе воли. Лицо мальчика было бесстрастным, казалось, лишенным эмоций. Взгляд исподлобья сверкавших глаз внушал опасность, которая не соответствовала детям его возраста, и через секунду он пересекся со взглядом седовласого мужчины. Как лицо, они было такими неэмоциональными, без капельки озорства или чего-то подобного. Сакумо видел в них только желание выжить без разницы как именно. С осознанием этого Сакумо поднял руки к верху по бокам и отпустил холодное оружие, его товарищи с изумлением посмотрели на своего капитана. Не обращая на это внимание, он подошел к неподвижной фигуре и осторожно нагнулся на колено до того как из взгляды снова пересеклись друг с другом. — Все в порядке. Мы не нападем на тебя, — медленным спокойным голосом сказал седовласый. — Какого черта, Сакумо? С этим ребенком что-то не так, отойди лучше! — крикнул Чика, но остановился и посмотрел на положившую на его плечо руку Нагои, которая помотала головой. Но даже при этом у девушки все же имелся инстинкт самосохранения, и в случае чего могла бы защититься, несмотря на ее образование медика. У Кенто появилась мысль, что Сакумо все же не отвяжется от ребенка, и придется все рассказать двоюродному дядюшке Хирузену. Плюс, у всех смотрящих на спину Белого Клыка летала обеспокоенность насчет неестественно пустых глаз блондина. Но между мнениями приятелей и их капитаном было противоречие. Он не мог видеть ничего неестественного в ребенке. Да, пустые глаза. Да, испачкался в крови более сотни солдат. Но он же действовал из инстинкта самосохранения, ему нужна помощь. Молодой мужчина видел это и был убежден в данной гипотезе. В его время было не так уж мало детей, которые были, вероятно, моложе этого ребенка, и отыскать их можно было везде. Немногие из них были смертоносными и способными свалить целую дюжину джонинов, но это был самый молодой из тех, кого Сакумо мог только видеть. Однако даже что-то такое заставило Сакумо испытывать желание помочь мальчику и вытащить из заполненной кровью и холодными трупами бездны. Подходя все ближе и ближе, Белый Клык сбросил свою сумку и кобуру с оружиями, без которых он сейчас шел. Показав, что он полностью безоружен, Сакумо позволил себе подойти еще ближе и подождать, пока маленький блондин не стал с той же опаской разжимать кунай. — Успокойся… Я не причиню тебе вреда, честное слово, — повторял каждый раз Сакумо, потихоньку убеждая темноглазого ребенка в его словах. — Почему ты один? Почему ты без родителей? — Я их никогда не знал… Может быть, умерли или пропали, когда я родился, — сказал мальчик спустя десять секунд рассуждения. Сакумо нахмурился при полученной информации. Что ж, подобные ситуации довольно типичны для детей сирот во время войн. Но после ответа на первый вопрос возник еще один… — Тогда тебя кто-нибудь воспитывал? Я могу поговорить с твоим опекуном? — Это был близкий друг мамы и папы, но он умер, когда мне исполнилось почти четыре года. С тех пор я живу в лесах, — ответил пятилетний воин, пожимая плечами и отвечая так, будто последний отрывок из ответа считалось нормой среди людей. Он оставил Сакумо внутри пораженным от факта, что трехлетний ребенок сам по себе жил среди природы и заботился о себе тоже сам. Естественно, доводилось слышать не менее странные фрагменты из детства других детей, тем не менее это не оставило его равнодушным по поводу услышанного. — Кажется, для тебя это довольно привычно, — пробормотал джонин с седыми волосами. — И хотел бы кое-что спросить. Ты… Ты убил всех этих шиноби?.. — Он оглядел побоище. — Что-то произошло? — Они напали… Напали и сломали мой шалаш… Я украл это… И зарезал одного… Потом другого… И еще одного… И еще… Я не мог остановиться, пока они не упадут и не уснут… — выговорил собеседник и с некоторым отвращением посмотрел на убитых им людей, крепче схватив кунай. Сакумо почувствовал, как его глаза медленно расширялись от услышанного отчета, но опытно подавил шок и немного откашлялся, ощутив сухость в горле. Он приблизился к ребенку еще на один шаг. — Ты защищал свой дом, но теперь, — Белый Клык вновь нагнулся на одно колено и посмотрел своими теплыми глазами на холодный ониксовые, — кажется его больше нет. Поэтому почему бы тебе не пойти вместе со мной? Я знаю одно хорошее место, где к тебе не будут относиться как здесь. Мой дом в нескольких днях отсюда. Как тебе такой расклад? — предложил Сакумо, настойчиво игнорируя протесты некоторых членов своей команды. Прошло меньше тридцати секунд, и голова с волосами цвета спелой пшеницы склонилась набок. Глаза с любопытством смотрели на странного мужчину с серебряными волосами, который не боялся его в отличие от остальных. Затем эти самые очи перевели позицию на трех людей сзади, и их обладатель подал голос: — Они нападут на меня и причинят боль? Сакумо на мгновение заколебался. Деревни очень подозрительно относились к детям-сиротам, и Коноха — не исключение. Во время войн так точно, потому как сироты — идеальный вариант для добычи информации или просто в качестве бомб замедленного действия из другой деревни. Но, только опустив взгляд на смотрящего на него дитя, Сакумо не мог предположить, что он один из них. Тот просто старался выжить всеми возможными средствами в этом жестоком мире. Незаметно его желание помочь сироте только усилилось; если Сакумо бросит его одного, то кажется, с ним умрет и что-то важное внутри Сакумо. И Хатаке знал, что умрет внутри него в груди. То была его человечность. То, что делало его мужчину человеком, умрет, оставь Сакумо ребенка на произвол беспощадной судьбы. Поэтому Сакумо посмотрел в лицо сироте и с приподнятыми сами по себе уголками губ сказал: — Нет, пока я с тобой, они не причинят тебе вреда. Так ты пойдешь со мной? — Он протянул грубую руку, на которую ребенок уставился с монотонной физиономией, прежде чем тонкая ручка ослабила хватку на рукояти сформированного металла. И только на секунду Сакумо показалось, что блондин взглянул на него с изменившимся цветом глаз. — Хорошо. Если бы не данная ситуация, в которой они сейчас находились, Сакумо бы с радостью выдохнул облегчение. Он ощутил на своей крупной руке гораздо более маленькую и аккуратную ладошку, всю испачканную и окровавленную. — Тогда, думаю, стоит представиться. Меня зовут Сакумо Хатаке, а тебя? — Он выжидательно смотрел на моргнувшего и затем посмотревшего на ночное небо мальчонку. — Изана… Изана Ясухару.***
Было около двух часов ночи или немного позже, когда пять человек выбрались из своеобразной амазонки острова Неги. Путь проложили через океан Канаши, а затем и страну Чая; большинство членов команды выбрало такой маршрут вместо страны Лапши из-за сильных сильных бурь, что бушевали в том месте. По дороге они столкнулись с несколькими отрядами разбойников и наемных убийц из страны Воды и даже шиноби Скрытого Песка. К счастью, никто из шиноби Конохи не понес серьезных увечий и смогли добраться до границ страны Огня к четверти шестого утра, когда Солнце только поднималось и дарило немного своего тепла. К семи отряд Хатаке миновал патруль из Листа. Уверенность, что больше никто из последователей вражеских деревней не застигнет их врасплох, возрастала с каждым движением. Достигнув небольшого городка Отафуку, в котором было так же неспокойно, как и везде, четверо человек и один ребенок подкрепились скудным завтраком в одном из немногих кафе. Наевшись, наши герои вновь отправились в путь. Сакумо мельком посмотрел на мальчика, которого, сетовал Чика Инузука последние несколько полтора часа, не следовало брать с собой и просто оставить на месте того геноцида. Но Сакумо не разделял этого мнения со своим импульсивным товарищей. Он просто игнорировал это и не поворачивался к нему большую часть времени, обращаясь только по делу. Однако такое обращение со стороны капитана не задевало человека с треугольными метками на щеках. Еще в младенчестве Белому Клыку часто доводилось слышать принцип своей матери ирьенина, которая неистово повторяла: «Каким бы жестокостям не подвергался ребенок раньше, каждый имеет право на жизнь! Запомни это, малыш Сакумо!» и заставляла его следовать этому. Однако он не пользовался этим, ведь жизнь шиноби непредсказуема. Но теперь, вспоминая это и смотря на самого пятилетнего мальчика, Сакумо был рад вспомнить те слова и страстно желал в душе подарить новый шанс, и никакие споры с товарищами не изменят его решения. С другой стороны, еще в начале своего странствия Сакумо предполагал, что будет вынужден нести блондина на спине, так как скорость шиноби не соответствовала скорости обычных людей. Так считал Хатаке, пока маленький Изана Ясухару не сказал через десять минут после ухода из кровавой бани на острове Неги, что владеет контролем чакры и способен сам добираться с помощью прыжков по деревьям, что очень ошеломило четырех взрослых. Хотя что-то подобное следовало ожидать, но до сих пор это открытие отказывалось приниматься. Поскольку этот вид передвижения требовал базового знания хождения по деревьям. Также требовались выносливость и расчет, чтобы чакра на подошве ног поддерживалась. И, как уже говорилось ранее, нужен сносный контроль чакры, дабы не поскользнуться. Выше уже упоминалось, насколько Сакумо был ошеломлен при открытии данного факта у ребенка (Сакумо научился этому только к девяти годам благодаря родственникам из клана). У Изаны Ясухару же никого, кроме него самого, не было, чтобы научиться базовому умению шиноби и освоить его. «Самоучка. Великолепно», — пробормотал седовласый парень. Было еще несколько фактов, которые Сакумо успел выявить у юнца Ясухару, но самым примечательным для него была выносливость. За все то время, что группа из пяти человек потратила на сборы и само путешествие, малец еще ни разу не отставал и ни капли не вспотел, по сравнению с опытными джоунинами и чунином. Уже на лицах Кенто и Нагои можно было прочесть легкий страх, у Чики — невыразимый ужас, в то время как у Сакумо — увлеченность. Ровно в девять часов утра путешественники добрались до Западных ворот деревни Скрытого Листа. При виде явного блеска в глазах и любопытства в темных ониксовых глазка у Сакумо налезла легкая улыбка, когда тот посмотрел на могучие каменные стены, удерживающие владения деревни изнутри. Было тем еще зрелищем наблюдать за громадным забором, которые своими объятиями защищали многочисленное население, так что Хатаке понимал это очень даже хорошо. Белый Клык еще раз окинул взглядом Изану Ясухару, как только нос учуял запах. Он уловил себя на мысли, что хорошо было отмыть сироту, прежде чем они направятся в сторону резиденции Хокаге. Подросток хорошо сознавал, что ненужного внимания будет куда больше, если люди заметят пятна крови, пусть цвет одежды и скрывал большинство из них. Поэтому они добрались до ближайшего водоема, не слишком загрязненного и вполне себе неглубокого. Только первым дошел Изана, Сакумо тут же… толкнул его, и раздался громкий «брызг». Товарищи неожиданно вскрикнули от неожиданности и с вопросами уставились на Сакумо, на что тот хмыкнул, мол, что тут такого, его отец так же поступал и с самим маленьким Хатаке, и теперь этот повзрослевший самец прекрасно плавает наравне с мастерами. Описывать, какой была реакция вынырнувшего и промокшего насквозь пятилетнего Ясухару, не стоит: она по-прежнему была такой же скудной. Но от этого восемнадцатилетнего Белого Клыка только заставило испытать еще больше интереса и желания скидывать Изану Ясухару дальше, пока не добьется нужной реакции. Но в будущем Сакумо Хатаке как-нибудь с грустью расскажет своему сидящему на коленях такому же пятилетнему сыну, что так и не смог ничего достигнуть из этого пустого взгляда, который получался, во время подобных шуток. Хотя он получился болезненный удар по правому боку, раздраженный Изана нанес мгновенный сильный удар по ноге. Господи, что это за удар хука такой, от которого, кажется, сейчас фингал — никак не меньше — расцветет! Тем не менее, Сакумо с успехом заметил, что его способ отмыть мальца сработал. Разводы крови немедленно отходили вокруг одежды. Правда, это еще не означало, что его жертва еще чиста, но, по крайней мере, это не заставит всех пялиться на пятилетнего пацана. После процедуры Сакумо убедился, что у Изаны здоровый молочный тон кожи, что хорошо создавала контраст с его мокрой черной футболкой, и лицо имело утонченные черты лица наряду с глубокими темными глазами. Если бы можно было сменить заодно оттенок волос на оттенок иссиня, его легко бы перепутали с одним из представителей одного из элитных родов. У всех присутствовала эта мысль в голове. Между тем Изана ощущал, как его промокшая одежонка начинает медленно, медленно распадаться на лоскутки. Заметивший это Кенто Сарутоби снял свой небольшой рюкзак, откуда вытащил небольшой комплект одежды, который состоял из темно-синей кофты с рукавами на три четверти, такого же цвета бриджами ниже колен, сандалиями шиноби и нижним бельем. — Какой же ты у нас предусмотрительный, Кенто! — восхитилась Нагоя и дружелюбно улыбнулась мужчине, который скрыл румянец. — Когда ты успел? — прищурил свои глаза Ичика и ревниво посмотрел на девушку, закатившую глаза. Как оказалось, мужчина из клана Сарутоби мимоходом купил этот гардероб, когда они проходили через Отафуку, где был неплохой рынок, ка остальные ели. Сакумо поблагодарил своего внимательного приятеля и отдал одежку в руки мальчику, чтобы переоделся. Через несколько минут прятавшийся в кустах Изана вышел на свет. Девушка Танака прикрыла рот от еле сдерживаемого визга, мужчины одобрительно хмыкнули. Изане же было непривычно ходить в обуви, так как за свои пять лет он ходил только босиком, но молча смирился со своей мини-пыткой. — Наконец-то вернемся домой! — проголосил Чика. — Хочу добраться до дома и спать весь день как убитый! — Вот бы мне перинную подушку и завтрак в постель, больше ни о чем не попрошу, — подала голос притихшая на время Нагоя. Сакумо усмехнулся, но он молча согласился со всем сказанным. Даже если та миссия была легкой и наполовину выполненной, чувство усталости все равно присутствовало. Суточная норма количества миссий, которые приходилось выполнять шиноби, увеличивалась каждый раз, когда военное положение ухудшалось. Поэтому, рассуждал он, небольшая передышка считалась как благодать Господняя и могла восприниматься как должное. Через минут десять они перешли порог ворот селения Скрытого Листа. Почти сразу их остановил оклик одного из сторожей: — Стоять, товарищи, кому говорят! Понимаю, вы должны отчитаться и все такое, Сакумо, но малышня не должна быть с вами. Белый Клык еле слышно вздохнул и прикрыл глаза. Этот смуглый парень в толстых очках и его партнер с длинными косичками для него незначительные помехи, поэтому выкрутиться, как бы то ни было, будет проще простого. Повернувшись к охранникам лицом к лицо, Сакумо просто ответил. — Мы нашли его недалеко от назначенного пункта нашей командировки. Я решил взять его с собой и узнать у Лорда Третьего, разрешит ли он содержать мальчика на территории селения. И прежде чем вы спросите, мистер Фушими, я позаботился насчет обмана и намерений. Мальчик чист душой и телом. Ему нужно место, что можно было называть домой. Надеюсь, вы не забыли об одном из правил Кодекса Конохи и не собираетесь лишать возможности у сироты, верно? В конце серебряноволосому пришлось опасно занизить голос, заставляя двух охранников замереть от льда в чужих глазах. Своим видом они показали, что не имеют ничего против, только если Лорд Третий не прикажет им в случае чего. — Как скажете. Лорд Хокаге хочет услышать новости, раз уж так, — пробормотал один из них, и Сакумо кивнул. Он, его команда и все еще тихий Изана прошли мимо них. — Слава богу, оторвались, эти двое вечно пытаются что-то сделать не так. Ну вот, теперь еще и сон пропал… А мне ведь еще Цуме тренировать нужно, — заныл Чика и, надувшись, стал жаловаться на что-то еще. — Тебе еще ладно, а вот я буду вынужден делать дополнительный рапорт перед дедом, — скрестил руки Сарутоби и с мученическим взглядом уставился на серое небо. — Ох, не повезло же тебе, да, друг. О, а где Нагоя? Эй, пампушка, не домогайся этого пацана своими обниманиями: мало ли он заразный! Сакумо сдулся, в голове проматывая последние события и одновременно строя планы на отчет перед Хокаге. От такого человека, как Хирузена Сарутоби, признанного Профессора, сложно будет что-то скрыть, да и не планирует Сакумо этого делать. Вот только если вместе с ним будут еще старейшины Совета, придется отойти от пары деталей и после прийти еще раз в кабинет и отчитаться уже полностью. — Черт, смоталась, как только подошел поближе, — вздохнул Чика и посмотрел на своих оставшихся товарищей по команде. — Ты тогда расскажешь, Сакумо? Сакумо кивнул и, прежде чем наказать ребятам не рассказывать никому о миссии, они сами поняли это и бросили: — Понял я, — и исчезли в небольшом вихре листьев. Посмотрев по сторонам, Сакумо шагнул к Изане, и то, что представилось его глазам, заставило не пожалеть о решении привести сироту к себе домой. Пятилетка гулял взглядом по переулкам и проходящим мимо людям, желая запечатлеть как можно больше. Краем глаза приметив гору каменных лиц Хокаге, их главной достопримечательности, Сакумо перехватил руку Изаны. Вместе они исчезли в водовороте листвы. Вдвоем они оказали около лица первого лица, по правой стороне которого располагался небольшой резервуар с водой. Сакумо позволил себе вольность и посадил мальчика на плечи. Голосом, полным гордости, он сказал — Ну, Изана, добро пожаловать в Коноху. Отныне это твой новый дом! Изана, все еще ошеломленный исполнением недавней техники, широко раскрыл глаза. Он жадно смотрел на всю деревню, которая казалась как на ладони, и были видны все ее просторы. После трех минут наблюдения Сакумо почувствовал маленькую улыбку, которая светилась на бледном лице пятилетнего мальчика. — Дом, — казалось, это слово чуждо ему, прежде чем он набрался храбрости и повторил: — Дом… Это… Это мой дом.