Камень Лорк-Акши

Лоренс удалился из восточного крыла и, поблуждав какое-то время по замку, вернулся в свою временную спальню с жуткой кроватью с цепями и металлическими спинками. Забрав из шкафа свой белый рыцарский плащ — единственную вещь, не требующую специального размера, он надел его прямо на голое тело и плюхнулся в одиноко стоящее в противоположной части комнаты кресло. Неприятное ощущение озноба и легкой простуды волной прокатились по всему телу. Началось это уже через полчаса, после того как он покинул роскошную ванную этого странного замка. Злой на себя из-за всего произошедшего, Лоренс стащил с кровати одеяло, укутался в него и, вернувшись все в то же кресло, постарался согреться. Когда это почти удалось, опять на него навалилась сонливость. Странные черно-белые образы начали витать в голове. Какие-то жуткие подземелья с толстыми железными прутьями; мужчины и женщины, запертые в клетках, словно скот… Лоренс подумал, что бредит из-за повышенной температуры, но внезапно у него возникло странное ощущение, что он видит все эти образы не первый раз. Будто что-то показывало их ему. Сосредоточившись на этой мысли, он словно распахнул охваченное ознобом сознание какому-то навязчивому источнику. И тут на него нахлынуло: Девочка в подвале с тряпичной куклой на руках. У нее на платье следы крови. В глазах стоит ужас, и она что-то кричит из-за железных прутьев. Рядом мужчины в простых крестьянских рубахах. Один сидит в углу, беспомощно ухватившись руками за голову, другой молится… Затем та же камера, но образ другой: девочка смотрит прямо в глаза. Ему в глаза. В камере больше никого не осталось. Только она и ее кукла. Рука подростка с внешней стороны камеры, с дрожью держа связку ключей, открывает замок… Тяжело дыша, Лоренс подскочил в кресле. Не имея понятия, откуда к нему приходят эти странные видения, он вдруг вспомнил, что в купальне, прежде чем окончательно провалился в сон, у него тоже было подобное. Вот только, что именно он видел? Уверившись в том, что образы не являются последствием болезни, рыцарь покинул спальню и направился на первый этаж. Тордо и Ольтера поблизости не было, поэтому вернуться в ванную удалось незамеченным. С обеспокоенным видом Лоренс подошел к краю широкой купальни, где пожилой слуга обнаружил его спящим и, присев, опустил руки в воду. Воспоминание загадочного сна, или чем бы оно ни было, вернулось к нему. Высокая худая женщина с пепельными волосами и в голубом платье без конца пьет вино из хрустального бокала. Черноволосый мужчина с бакенбардами и красными глазами, одетый в темную рубашку, стоит неподалеку от нее. Оба находятся в просторном зале с роялем. Они долго и яростно спорят о чем-то… Женщина швырнула бокал с вином. Он беззвучно разбился об пол. Мужчина дал ей пощечину. Затем, обнаружив наблюдающего за ними, который был почему-то вдвое его ниже, отвесил пощечину заодно и ему… Видение оборвалось. Лоренс почувствовал, что его жар усиливается, а ноги охватывает слабость. Чтобы не быть обнаруженным без сознания в купальне еще один раз, он постарался собраться, а затем покинул ванную. Остаток дня Лоренс провел на первом этаже, в одной из гостиных, разлегшись на широком диване с пышными подушками. К ночи его озноб стал ослабевать. А когда он вернулся в свою мужскую форму, исчез совсем. Осталось только легкое чувство утомленности. Первым делом подумав о том, что организму требуется заправка, Лоренс поспешно нашел свою одежду, аккуратно свернутую и уложенную в гостиной неподалеку от дивана. Одевшись, он направился прямо на кухню. Там уже стоял приятный аромат. Старик Тордо готовил суп, склонившись над огромным котелком, и с весьма суровым выражением лица обильно забрасывал в него приправы. Разделочный стол уже был практически накрыт к ужину. — Добрый вечер, Тордо, — как ни в чем не бывало поздоровался Лоренс. Почему-то в его настоящем теле никакого страха перед жутковатым пожилым слугой с выпученными желтыми глазами у него не возникало. Тордо только пробормотал ему в ответ что-то невнятное, а затем с суровым видом спрыгнул со скамейки, взял подвернувшуюся корзину с разными тряпками и еще каким-то барахлом, и уже собирался убраться куда подальше. — Тордо, слушай, я хотел поговорить… — Поговорить он хотел… — проворчал себе под нос горбатый старик, старательно отводя взгляд. — В твоем понимании «поговорить», а в моем — «ошиваться возле него без серьезной на то причины». Пройти дай, громила безмозглая! Лоренс уступил дорогу, но не желая сдаваться, быстро сообразил: — Останься, пожалуйста. Тордо замер на месте с еще более недовольным выражением лица. Хотя для его морщинистой физиономии быть более недовольной казалось уже невозможно. — Ну, чего тебе? — Хочу извиниться за произошедшее утром, — стараясь быть как можно более вежливым, начал Лоренс. — Не знаю, что на меня находит, пока я в женском обличие, но с моей стороны это было ужасно некрасиво. Особенно некрасиво было рассказывать Ольтеру… Надеюсь, ты не будешь держать на меня зла? Тордо насупился и, сделав важный вид, мол он еще подумает, прощать его за подобное или нет, побарабанил толстыми короткими пальцами по краю стола. — Может быть, я могу что-нибудь сделать для нашего примирения? Ну, скажем, помочь с работой на кухне или еще где? — Вымой посуду после ужина, — сходу согласился Тордо. — И будем в расчете. — Отлично. — Лоренс удовлетворенно кивнул. — Я все вымою. Кстати, а что с тобой сделал Ольтер? Я имею в виду его слова, насчет того, чтобы не ошиваться возле меня и все такое… Они как-то странно звучали. — Пф... Это называется «Приказ Господина», — с легким раздражением пояснил старый слуга. — Зеленый ты еще. Вот и не знаешь, что это такое. — А что это такое? Можешь объяснить мне? — Ну… Может и могу, — Тордо немного помялся, а потом сменил свой ворчливый тон на более снисходительный. — Но только потому, что ты слуга-новичок низшей ступени и тебе до меня никогда не дорасти. Лоренс в знак уважения к его «более высокому статусу» слегка поклонился, так чтобы даже боковым зрением горбатый низкорослый старик заметил это. — «Приказ Господина» — это то, чего нельзя ослушаться. Абсолютная воля хозяина. Ну, скажем, прикажет мне этот засранец из окна выпрыгнуть, я выпрыгну. Или скажет голову себе оторвать — и я оторву. — Это как контроль разума получается? — Нет, бестолочь! — Раздраженный его вопросом, нервно замахал руками Тордо. — Контроль разума, это когда ты, безмозглый, делаешь, что говорят и не думаешь, что творишь. Как кукла. Такое только у рабов низшего ранга бывает, вроде тебя. А «Приказ Господина» — его нужно заслужить. Его только преданные сердцем слуги достойны. Когда господин приказывает, ты не можешь отказать ему не потому, что твои мозги отключаются, а потому, что свою свободу ты добровольно вверил хозяину и более не имеешь ее. Это сложная связь внутри Клановых Уз. О-о-очень сложная. Как настоящая преданность или как истинная любовь. — Тордо, я так понял, тебе не очень нравится, когда Ольтер приказывает тебе… — Еще бы. — Тордо издал несколько тихих, но весьма длинных и витиеватых ругательств, переходящих в бессвязное злобное бормотание. — С чего бы мне должно понравиться? — Но ведь ты служишь ему… — Он сын моего господина Таузэрна. А Господин Таузэрн хотел этого. Хотел, чтобы я был предан и после его смерти. Для меня его воля — уже причина служить господину Ольтеру. — За что же ты его так не любишь? — Он забрал камень Лорк-Акши у господина Таузэрна. Поэтому господин Таузэрн мертв, а господин Ольтер — жив. С чего мне любить его? — Забрал камень? В каком смысле? — Хмуро сдвинув брови, поинтересовался Лоренс. — Ничего не знаешь о Клановой Иерархии? — Тордо уставился на него суровым взглядом. — Господин Ольтер — наследник Клана Дайбельтэрис. Сердце Клана передается наследнику от отца. Поэтому Таузэрн отдал Лорк-Акши Ольтеру. Ольтер забрал его. Принял на себя роль наследника. А после заявил, что этот замок не нужен ему. Таузэрн был вне себя от ярости. Он наказал господина Ольтера за это, в надежде, что он одумается. Но господин Ольтер не одумался. А Таузэрна уже не вернуть. — Хм… — Лоренс с задумчивым видом уставился в открытое окно. — Получается, Ольтер мог отказаться от статуса наследника? — Конечно, мог. — Со скрипучей горечью Тордо пробормотал еще несколько ругательств. — Что ж, по-твоему, наследником только одного ребенка можно сделать? Лоренс пожал плечами. — У господина Таузэрна и до него были дети, и после него тоже были. Он мог бы отдать Сердце Клана любому из них. Или мог заделать нового дармоеда и отдать ему. Но нет же! Ольтер забрал Сердце и предал своего отца. — Тордо снова скривил лицо от неприязни. — А теперь камень Лорк-Акши оказался у какой-то второсортной бабенки. Клан не переживет такого. Но и господин Ольтер не переживет. Ну и поделом ему! Закончив, пожилой слуга продолжил бормотать что-то себе под нос, ругая своего господина. Лоренсу удалось из всего невнятного перечня брани разобрать только одну фразу: «Жадный до бессмертия крысеныш», и, похоже, она еще была не самой жесткой. Заметив, что Лоренс все так же внимательно слушает его, пытаясь понять неосторожный затянувшийся монолог, Тордо замолчал и, покраснев, виновато улыбнулся. Вероятно, говорить подобное о своем господине ему все-таки не следовало и, он счел, что слегка перегнул палку. — Кстати, — продолжая скалиться беззубым ртом, Тордо снова заговорил внятным скрипучим голосом. — Я купил для тебя обещанной одежды и приготовил новую спальню — так господин Ольтер велел. Она на втором этаже западного крыла. — Спасибо, Тордо. Очень тебе признателен. — Лоренс натянуто ему улыбнулся. Общаться с собеседником, который вообще не смотрит ему в глаза оказалось не совсем комфортно. — Обещаю, после ужина я вымою посуду, как и договаривались. — Ладно, скоро уже на стол накрывать. Иди погуляй пока. Ужин будет через час. — Тордо передумал уходить из кухни и вернул на место корзину, которую все это время теребил в руке. Похоже, их разговором он вполне остался доволен и больше не держал на рыцаря зла. — И кстати, раз уж ты такой славный малый, — добавил он невзначай, — в твоей тарелке супа не будет дохлых червей! Скрипучий смех закончил эту фразу. Лоренс вышел из кухни. Его слегка передернуло. От обещанного отсутствия весьма странного ингредиента в супе он немного побледнел и чуть не потерял аппетит. Стоило ли ему радоваться? Ведь если Тордо не закинет ему в тарелку червей, значит, он, как минимум, планировал это сделать…