Семья

      Минхо запрокидывает голову и бесконтрольно стонет, когда Чан с очередным глубоким и мощным толчком попадает по его простате. Омега давно уже ничего, кроме альфы, не видит и не чувствует: его мир сузился до пределов их кровати, а восприятие — до чужих сильных рук на его талии.       Чан не прекращает беспощадно быстро вбиваться в омегу даже тогда, когда меняет позу. Повисшие на его талии ноги Минхо он запрокидывает к себе на плечи, а после полностью наклоняется к телу омеги так, что тот буквально складывается пополам. Бан опирается о кровать только руками и пальцами ног, принимая тем самым упор лёжа и с высокой амплитудой вколачиваясь в Минхо. Тот дрожит от удовольствия, царапает спину альфы, оставляя красные полосы поверх старых, и жалобно-просяще стонет, когда чувствует нарастающий узел внутри него.       Альфа ни разу за этот заход ещё не остановился, в нём как будто открылось второе дыхание, и он, как заведённый, методично вбивал Минхо в кровать, не изменяя силы и ритма движений и взбивая собственную сперму, оставшуюся внутри после прошлых сцепок. Чан не позволял ей вылиться и утробно, даже немножко дико, рычал, когда капли белесого семени всё же скатывались по бёдрам Ли.       Бан вылизывает чужую шею, кусает её до ярких отметин и благодарно мычит, когда Минхо освобождает альфе больше пространства для действий — он опрокидывает голову, насколько это возможно, и закрывает глаза, всецело отдаваясь ощущениям. Они на пути к уже третьей вязке: омега отчётливо чувствует то, как постепенно стенки его ануса расширяются под напором узла, а движения затрудняются — Чан мощным толчком в последний раз вгоняет член внутрь, полностью проникая массивным уплотнением в основании эрегированного органа.       Минхо кончает вместе с альфой, и их тела пробивает крупная конвульсия, когда первые струи спермы в очередной раз заполняют омегу. До конца расширившийся узел плотно закупоривает края распухшего ануса, и ни капли не даёт пролиться. При первой же возможности Чан переворачивает их, меняя местами. Утомлённое тело Минхо лежит на альфе, кажется, в полной отключке. И только в перерывах между короткими всплесками семени внутри него, его анус судорожно сжимается вокруг члена Чана, желая получить больше.       Альфа довольно урчит.       Он массирует кожу головы омеги одной рукой, а второй аккуратно, чтобы не потревожить, берёт левую руку Минхо и подносит к своим губам. Чан продолжительно целует безымянный палец омеги, надеясь скоро окольцевать его.       Омега же хотел выйти замуж по залету. Так вот, пожалуйста.       Чан уверен, что за четыре часа течки, внутри Минхо уже смогла зародиться жизнь. И этот факт делает альфу очень сентиментальным — он готов уже сейчас начать целовать плоский живот омеги и разговаривать с бусинкой внутри часами только потому, что дико счастлив осознавать, что внутри его любимого омеги растёт его собственный ребёнок.       Альфа никак не мог поверить в реальность происходящего.       Он до последнего думал, что тот разговор с Минхо ему приснился, а воспаленный одной-единственной идеей мозг сам подкинул картинки желаемого. Чан буквально светился, как новогодняя ёлка, и хвостиком ходил за своей омегой все два дня, отказываясь выпускать того из объятий. Омеге оставалось лишь закатывать глаза и ворчать на непутёвого альфу, скрывая собственную улыбку и в тайне наслаждаясь этими сладкими моментами вместе. Такая детская радость альфы от его победы забавляла и заставляла хихикать над глупой улыбкой Чана.       Минхо, как и договаривался с альфой, не принимал противозачаточные таблетки, оставляя их пылиться на полке рядом с подавителями. После появления Чана в его жизни, данное лекарство просто-напросто утратило свою необходимость — альфа всегда заботился о Минхо сам и не позволял тому давиться лишними препаратами в столь чувствительный для омег период их жизни. И к чести Чана, Ли ни разу не почувствовал дискомфорта — его возлюбленный не давал тревоге поселиться в его сердце и не врывался в личное пространство омеги до тех пор, пока тот сам не потребует внимания и ласки.       Также Бан прекрасно знал, что Минхо относится к той группе омег, которые не могут почувствовать себя спокойно и защищенно во время течки без уютного и тёплого гнезда. Он никогда не принимал данный факт на свой счёт и не обижался на то, что Ли не хватает тепла рук его альфы для душевного умиротворения, поэтому в ночь перед течкой всегда переселялся на диван, чтобы дать своей омеге обустроить в их спальне все так, как ему самому захочется.       И в этот раз сердце альфы сжалось от умиления, когда он увидел гнездо Минхо.       Помимо сотни привычных мягких покрывал, от которых Ли был в восторге, по периметру кровати были разбросаны домашние толстовки Чана, надушенные его одеколоном, а также вещи самого Минхо, создавая иллюзию полного единения. Бан, кажется, ментально расплавился от мысли, что только среди этих вещей омега может чувствовать себя спокойно. А полученное разрешение войти в гнездо в этот раз стало в несколько раз ценнее.       Ещё одним немаловажным фактом для Чана стало то, насколько смущенным в этот момент был Минхо. На его лице красовались яркий румянец из-за начавшейся течки и невинный, робкий взгляд, столь удивительный для его обычного поведения. Он жевал нижнюю губу, всматриваясь в глаза альфы, чтобы потом доверчиво позвать его к себе для крепких объятий.       Только тогда Чан смог окончательно осознать, насколько волнительный и важный момент происходит прямо сейчас. Он внезапно почувствовал давление ответственности, резко взвалившейся на его плечи и грузом напоминающей ему об этом, а также необъяснимую вину перед Минхо — он боялся, что насильно заставил омегу принять его сторону и согласиться на столь важный шаг.       Его тревогу смогла развеять лишь лёгкая улыбка Ли и его тихий, прерывистый и успокаивающий шёпот на ушко, уверяющий потерявшегося альфу в том, что он готов на этот ответственный шаг и в полной мере осознаёт последствия. После чего ответная реакция альфы не заставила себя долго ждать. Трепет заполнил всё его сердце, а нескончаемые запасы его любви к Минхо окружили омегу с ног до головы.       Чан и не осознавал, насколько нервным был всё это время, пока Минхо, не ожидавший такой прыти от альфы, не обиделся за его недавний проступок. Это произошло на кухне, накануне дня течки. Бан, увидев, как Ли принимает таблетки (как в последствии оказалось — витамины), со смесью шока и ужаса в глазах подлетел к нему и отобрал упаковку, судорожно всматриваясь в название препарата, а после облегчённо выдыхая.       В тот вечер альфа побитым щенком смотрел на Минхо, которого недоверие к нему отчасти взбесило, и только после сотого извинения и купленного клубничного мороженого, омега, закатывая глаза, притянул Чана для примирительного поцелуя.       Минхо всё понимает. Он сам довёл альфу до такого состояния своими невысказанными страхами: он дал ему надежду спустя два года уговоров и уймы приложенных усилий, поэтому испуг обрадовавшегося Чана удивительным не кажется.       Минхо, если честно, даже стыдно.       Он составил в своей голове уравнение, но почему-то не включил в него Чана. А альфа, заметив ошибку, помог ему это исправить, добавив самую нужную и ценную переменную — себя. Омега понял свою глупость тогда, когда разрыдался после слов Бана, произнесенных два дня назад. И именно тогда он осознал, как скован был и насколько мало ему нужно было для внутреннего умиротворения.       Всего-то любимого альфы под боком.       Чан целует Минхо в макушку и, крепко придерживая его за талию, переворачивает их, укладывая сонного Ли на спину. Узел уже достаточно спал, поэтому альфа, взяв анальную пробку с прикроватной тумбочки, быстро заменяет свой член на игрушку, чтобы не дать его сперме вылиться из Минхо.       Бан думает, что, будь Ли в сознании, ему бы точно влетело. Но он, в свое единственное оправдание, просто хочет быть уверенным в том, что Минхо действительно забеременел от него, поэтому пользуется одной особенностью течки его омеги — Ли абсолютно ничего не помнит первые часы, пребывая в астрале от смеси чувств и ощущений, которые дарит ему альфа. Может, Чану и совестно, но поделать он с собой ничего не может — если это единственный шанс завести детей, он его использует по полной.       Чан накидывает одеяло на Минхо и аккуратно, чтобы ничего не испортить, выходит из гнезда, направляясь в ванную комнату. Он регулирует воду и начинает набирать ванную, параллельно подготавливая мягкие и большие полотенца для омеги. После завершения приготовлений, Бан возвращается назад в комнату.       Минхо спит ровно в той позе, в которой оставил его альфа. Он настолько устал, что у него нет сил шевелиться. Чан ласково улыбается, убирая мешающие пряди с лица омеги, а после откидывает одеяло. Он тут же внимательно осматривает тело Минхо, взглядом цепляясь за интересующее его место. Бан с трепетом оглаживает низ живота, который совсем немного раздулся из-за наполняющей его спермы, и после наклоняется ко лбу омеги, чтобы поцеловать его, не убирая при этом руку с живота и передавая свое тепло возлюбленному.       Вспомнив о быстро текущей воде, Чан бережно поднимает Минхо на руки и несёт в душ, чтобы смыть остатки подсохших смазки и семени с его тела. Когда с этим было покончено, альфа укладывает Ли в наполненную ванную, быстренько споласкивается сам и присоединяется к омеге, усаживаясь за ним. Открывший глаза Минхо удобно укладывает свою голову на плечо Бана и наслаждается осторожными прикосновениями мягкой мочалки к его телу.       Чан моет все участки тела, до которых может дотянуться, и не даёт омеге снова провалиться в сон, отвлекая его ласковыми обращениями и поцелуями в висок. Альфа смывает пену с плеч возлюбленного и нежно целует шею Минхо, вызывая тем самым охрипший стон омеги.       Бан ласково проводит ладонью по животу Ли, направляясь ниже к возбужденному члену и обхватывая его рукой. Чан мягкими движениями по чувствительной плоти приближает Минхо к оргазму, а когда тело омеги начинает дрожать, он второй рукой несколько раз надавливает на пробку, заставляя возлюбленного выгнуться в спине и обильно кончить.       Чан помогает разморённому Минхо снова принять душ: сначала они смывают усталость более прохладной водой, а потом альфа наконец-то вытаскивает анальную пробку из омеги, с недовольством наблюдая, как вся его сперма периодами выталкивается из судорожно сжимающегося вокруг воздуха ануса. Бан уверен, что Ли скоро окончательно придёт в себя, поэтому, как бы ему ни хотелось, но больше он не может позволить продолжаться этой шалости с его стороны. Получить по голове хочется меньше всего.       Он аккуратно вычищает Минхо, а после, оборачивая его в большие махровые полотенца, относит его в спальню, вытирает его от влаги и укладывает в гнездо. Потом ненадолго Чан возвращается обратно в ванную, смывает с оставшейся там игрушки своё же семя и возвращает её на прикроватную тумбочку. Альфа снова ложится рядом с Минхо и обнимает его за талию, укрывая их обоих одеялом.       Грудь Чана прижимается к спине возлюбленного, а руки вновь скользят к животу омеги. Его воображение рисует скорое будущее: переделка его старого кабинета в детскую, походы к врачам на консультации и осмотры вместе с Минхо, округлившийся живот омеги и, конечно же, первый снимок их ребёнка, сделанного на УЗИ.       Альфа блаженно улыбается.       Его мечты на ступеньку выше к исполнению.