Сакура цветёт в апреле

— Бакуго! Бакуго, открой! Я знаю, ты у себя. Кацуки недовольно протяжно застонал. Что-то явно мешало ему спокойно спать. Он перевернулся со спины на бок, уткнулся кончиком носа в подушку и медленно открыл слипшиеся ото сна глаза. Пару секунд он мёртвым взглядом смотрел на однотонную простынь, а потом, не найдя в ней ничего интересного, снова закрыл глаза. Через сон опять начал доноситься надоедливый голос. — Бакуго! Открой же! Ты в классе сумку свою забыл, я принёс! А ещё у нас завтра контрольная работа по английскому! — З-заткнись, идиот… — сонно пробормотал Кацуки, сильнее прижимая подушку к лицу. — Бакуго! — незнакомец вздохнул, и немного помедлив, снова повторил, но теперь более сурово: — Ба-ку-го! Вот тут обладатель этого имени окончательно проснулся, больше не выдержав надоедливых криков и стука в дверь, которая, казалось, уже должна была от них сломаться. — Когда ты уже заткнёшься, Дерьмоволосый?! Сколько можно орать?! Парень соскочил с кровати и уверенным, тяжёлым шагом направился к двери, намереваясь распахнуть её так сильно и резко, чтоб стоявший за ней человек от удара вмазался в противоположную стену. Впрочем, Кацуки так и сделал. Он со всей злостью пнул дверь коленом и, что-то крича на всё общежитие, вышел из комнаты. — Бакуго-о-о! — вдруг послышался радостный голос с правой стороны коридора, — Я принёс тебе сумку и уроки на завтра! Кацуки повернул голову к Эйджиро. Тот без единой царапинки на теле улыбался во все тридцать два зуба. Вовремя использовав свою причуду, он смог сберечь лицо и руки от многочисленных травм. Он протянул однокласснику сумку и какой-то ободранный клочок бумаги: исписанный карандашом, а поверх ручкой, отчего запись принимала крайне неопрятный вид. По всей видимости, там и было написано домашнее задание. — Т-ты… — прошипел Кацуки, дрожа всем телом от гнева, — Ты ведь в курсе, что разбудил меня?! — Разбудил? Радостная улыбка Киришимы постепенно начала сменяться на виноватую. Эйджиро что-то смущённо пробормотал, топчась на месте, и посмотрел на в край взбешённого друга. Кацуки вдруг неожиданно почувствовал какую-то странную, непонятно откуда взявшуюся вину. Он до боли прикусил нижнюю губу, стараясь избегать взгляда Эйджиро. «Да, это он виноват, что разбудил меня! Мне не чего беспокоиться, » — сказал сам себе Бакуго, сомневаясь в своих же мыслях, — «Но он ведь не хотел… И теперь именно из-за меня…». — Чёрт, дай сюда! — Кацуки выхватил из рук парня сумку и листок, и закинул это всё в свою комнату. Сумка удачно приземлилась на кровать, а все учебники с тетрадями раскидались по полу, издав при этом характерный звук, пробежавшийся по нервным клеткам парня. Листочек же, действуя всем законам физики, никуда не полетел, а лишь взмыл над блондином в воздух и, покачиваясь из стороны в сторону, постепенно приземлился прямо на его макушку. — Бакуго, — нерешительно произнёс Эйджиро, почёсывая затылок, — Прости, я… Киришима чуть покраснел и виновато улыбнулся, глядя в глаза растерявшегося Кацуки. Тот до кончиков ушей залился пунцовой краской от подобной обстановки. Это всё было неловко, по-детски мило, и одновременно до жути стыдно. — Чё встал в дверях? Особое приглашение надо, чтоб войти?! — Кацуки постарался сказать это как можно грубее, но вышло так, будто он боялся или даже отчего-то странно робел перед Киришимой. Голос почему-то дрожал, а руки предательски тряслись. Эйджиро удивлённо захлопал ресницами и рассмеялся. — Бакуго, убери листок с головы, — произнёс он, входя в комнату, и оставляя друга в полном замешательстве. Кацуки резко оглянулся на Эйджиро и уже вот-вот собрался снова показать свой характер, как вдруг этот самый листок плавно упал прямо ему в руки. — Тц… — он поднёс его ближе к лицу и быстро прошёлся глазами по тексту, — Вторая контрольная по английскому языку за две недели? Не глядя по сторонам, Бакуго прошёл внутрь, устремив свой взгляд на записку, и закрыл дверь. — Сколько времени? — Почти половина четвёртого. — Я лягу спать рано, поэтому, если ты не успеешь за это время уяснить всё сказанное, то уже будут не мои проблемы, — сказал, с холодным безразличием глядя себе под ноги. — Ага, — издал смешок Киришима, не переставая следить за Кацуки, поднимающего с пола упавшие учебники. — Ну, садись. Что стоишь-то? — Бакуго положил последний учебник на стол, подошёл к кровати и, чуток поправив мятое покрывало, стряхнув с него несуществующие крошки, завалился на кровать. -Хорошо… Эйджиро присел на самый край и словно невзначай взглянул на друга. Тот в мятой школьной одежде лежал на таком же мятом и неприбранном постельном белье. Одна пуговица на рубашке как всегда расстёгнута, пиджак совсем отсутствует. Без того растрёпанные блондинистые волосы казались каким-то взрывом на голове. Кацуки сейчас выглядел таким хорошеньким и безобидным. И кто бы мог подумать, что он может быть милым… Киришима улыбнулся этой забавной мысли, и с ноткой задумчивости в голосе произнёс: — Бакуго, с тобой всё в порядке? Это прозвучало настолько внезапно, что уже расслабившийся Кацуки резко поднял голову с подушки и захлопал ресницами, подозрительно глядя на друга. — Ты это к чему…? — В последнее время ты ведёшь себя как-то… странно. — Всё нормально, — сухо бросил Бакуго и отвернул голову в сторону. «Сейчас только не хватало, чтоб он начал стоить пирамиды догадок, как Круглолицая, » — подумал парень, вглядываясь в стопку учебников. Эйджиро лишь спокойно кивнул. И правда, надеяться было не на что. Такие люди, как Кацуки Бакуго, вряд ли стали бы охотно делиться своими переживаниями. Повисло молчание, нарушаемое тиканьем часов и звуками проезжающих машин за пределами имений академии UA. — У нас сегодня столько интересного произошло! — вдруг громко произнёс Эйджиро, заставляя Кацуки содрогнулся от неожиданности и выйти из своих мыслей. — Плевать, — Кацуки отвёл взгляд на письменный стол с горой небрежно лежащих учебников и тетрадей на нём. — Но как же! Нам сказали много важного! Про фестиваль, про ту же контрольную… — Это всё? И зачем мне знать об этом? — Нет! Это не всё! — выкрикнул Киришима, пытаясь хоть как-то пробудить интерес Кацуки к происходящему в школе, — Я записал на всякий случай все объявления и, по-моему, оставил листок с ними у себя на столе. Ты не против сходить до моей комнаты? Вмиг Кацуки оживился и, протерев глаза, которые уже почти начали закрываться от скукоты, зазывая его погрузится в сон, поудобнее сел на кровати и посмотрел на Эйджиро выжидающим взглядом. — И чего сидишь? Твоя комната, ты и веди меня, — Бакуго сложил руки на груди в ожидании последующих действий красноволосого. Киришима лишь радостно улыбнулся и направился к выходу. — Заходи, садись. И да… прости за бардак. Эйджиро закрыл за Кацуки дверь и, щёлкнув выключатель, принялся копаться во всех ящиках стола в поисках своих записей. Как только Кацуки зашёл в эту комнату, в нос тут же ударил другой запах. Запах Киришимы. Почему-то для Бакуго он был каким-то чересчур особым и приятным, таким, что именно его хотелось вдыхать в зимнюю стужу, лёжа в тёплой уютной кровати, прижав колени к груди. Этот запах не сводил с ума Кацуки, не заставлял колени подгибаться. Он скорее манил и успокаивал. На лице Бакуго появилась непроизвольная улыбка и лёгкий, едва заметный румянец на щеках. Парень осмотрелся по сторонам. Вся комната была какой-то слишком… слишком мужской, что ли. На стенах висели какие-то яркие плакаты с изображением Алого Бунтаря, бардовые шторы были закрыты, несмотря на то, что ещё светло, на полу лежали не разобранные коробки с неизвестным содержимым, а на кровати покоилось покрывало камуфляжной расцветки. На этом самом покрывале Кацуки и приметил одну вещицу. Это была чёрно-красная толстовка с градиентом, которую Киришиме подарила Мина на день рождения. Кацуки был этому свидетелем, потому знал. Сам он решил поступить очень оригинально и ничего не дарить Эйджиро на шестнадцатилетие под предлогом «обойдётся». И сейчас, завидев подарок Мины не где-то в углу пыльного шкафа, а прямо посреди кровати — самого часто используемого объекта, Бакуго моментально пожалел о содеянном (если быть точнее, НЕ содеянном) поступке. — Нашёл! Вот оно! — вдруг крикнул Киришима, заставив Кацуки бросить размышления и переключиться на друга, — Завтра… Контрольная по английскому, но это ты уже знаешь. Конкурс сочинений… А ещё у нас уроки смещаются, учимся до двенадцати дня, потому что в академии будут ставить новые стёкла на окна. Просто сегодня… — Киришима издал сдержанный смешок и тут же прикрыл рот рукой, сжатой в кулак. -Ну что там?! Говори уже, хватит ржать! Киришима ещё раз хихикнул себе под нос и, уловив на себе неодобрительный взгляд, начал объяснять: -Сегодня Яойорозу-сан стояла у окна, и Минета решил… Ну… Ты знаешь Минету. Короче, Яойорозу-сан резко отошла, а Минета выпал из окна. Он вовремя использовал причуду и остался висеть между третьим и вторым этажом. Эйджиро пытался говорить максимально серьёзно и сдержанно, что ужасно получалось. Хоть он и довольно долго смеялся над этим в школе вместе с Каминари, сейчас данный случай был не менее глупым и смешным. Кацуки, который до этого сдерживался, тоже, не сумев сохранить серьёзность, засмеялся. — Мне интересно как этот мелкий ещё выжил! — воскликнул он, не переставая широко улыбаться. — Айзава-сенсей был рядом, и поэтому смог вовремя придти на помощь. Когда всё закончилось, он сказал, что с таким классом, как мы, однажды он решит последовать примеру Минеты и выпасть из окна. Он ведь не серьёзно…? Кацуки рассмеялся пуще прежнего и, зажмурив глаза, откинул голову назад. Прошёл всего-лишь один день, а он уже успел пропустить такое! Всё-таки не врали, в UA никогда не бывает скучно… — Киришима, ты ещё вроде что-то говорил про фестиваль, — наконец успокоившись, напомнил Бакуго и уселся поудобнее. Он даже не заметил, что только что разрушились все его прежние старания показать другу абсолютное безразличие к надвигающемуся празднику. — Точно! — воскликнул парень, легонько ударив себя по голове, — Мы с завтрашнего дня будем репетировать танцы со своими парами. Встречаться будем после уроков, нам выделили просторный класс. Честно, мне не терпится начать заниматься с Миной. Она очень классно танцует! Киришима воодушевлённо посмотрел на потолок и радостно улыбнулся, отчего Кацуки стало как-то неприятно. Практически всё своё время Эйджиро проводил с Миной. И почему Бакуго не волновало это раньше? Или раньше они не были так близки? Или ему вообще всё это кажется? — Тц… — Кацуки недовольно фыркнул и отвёл взгляд на пол, дабы не показывать своей беспричинной агрессии и не расстраивать лучшего друга. — О, Бакуго! — вдруг коснулся плеча Кацуки Киришима, — Ты же в паре с Ураракой-сан! Кажется, вы очень близки! Я и не знал! Я рад за вас и… — Мы с ней не больше, чем приятели. И ни капли мы не близки, — сухо отрезал Бакуго, резко прерывая наскучивший ему разговор. Кацуки вдруг встал с кровати и уверенным шагом направится к двери. — Бакуго, стой! Я что-то не так сказал? — обеспокоенно спросил Киришима, бегая глазами по комнате. Кацуки судорожно вздохнул и попытаться выдавить из себя какое-то подобие улыбки. — Нет. Мне просто уже пора, — произнёс он, нажимая на ручку двери. Парень уже собрался уходить, как вдруг остановился, будто вспомнил о чём-то очень важном. Он оглянулся на Эйджиро и как-то неуверенно сказал: — Приходи как будет время, подготовимся к контрольной… — Д-да! Киришима радостно улыбнулся и помахал Бакуго на прощание. Это было очень неожиданно и приятно, — то, что Кацуки сам предложил придти к нему. Плюс ко всему, он по какой-то причине, хоть и не на долго, отбросил всю свою агрессию. За приглашением не последовало никаких угроз и колких условий по типу: «Не выучишь — пеняй на себя!» или «Будешь тупить — дверь для тебя всегда открыта». Сейчас было иначе. «Мина была права насчёт Бакуго. Ему хочется просто побыть с друзьями. Вне учёбы, » — подумал Эйджиро, тепло улыбаясь. Если Кацуки и вправду нужно внимание, то он его обязательно получит. Ведь для чего ещё нужны друзья…? Выйдя из комнаты друга, Бакуго с глухим стуком опрокинулся на стену между его комнатой и своей. Что-то в груди мешало нормально дышать, и это что-то будто распространялось по всему мокрому от выступившего пота телу. Эта боль становилась постоянной. Причём, как бы это странно не звучало, но, когда рядом находился Киришима, боль становилась интенсивней. Впрочем, не всё ли равно? Кацуки обязательно обратится к Исцеляющей девочке. Но не сегодня. Сегодня он уже договорился готовиться к контрольной с Киришимой. «В конце концов, я не какой-то там слабак Деку и не буду валятся в больничке сутками. Я должен быть сильнее себя,» — эти мысли придали Кацуки уверенности, и он, бодро встряхнув головой, зашёл в свою комнату. Бардак, — вот что сейчас было настоящей проблемой.