Сборник драбблов

Они впервые встретились на улице. Людной. Пыльной. Был ранний, но душный вечер. — Кто ты? Странный ребенок кутался в грязное тряпье, шмыгал носом и смотрел вниз. — Кто ты? Ребенок долго сомневался. Иваизуми уже хотел уйти, но он вдруг посмотрел на него. Прямо в глаза. И Иваизуми понял, что пропал. Окончательно. Навсегда. — Я… Я Ойкава. Ойкава Тоору. Иваизуми стоял рядом со сценой в толпе стражников. Жмурился от солнца и слегка постукивал древком копья по земле. В доспехах слишком жарко, но Иваизуми уже привык. Он пришел в армию, потом — в королевскую стражу, и в завершение дорос до одного из личных охранников кронпринца и будущего короля. И все лишь с одной целью — быть ближе к тому, кого никогда не сможет отпустить. Оставить одного. Кому клялся в вечной верности и любви. Толпа на площади не утихала ни на минуту. Иваизуми сравнил бы ее с морем. Оно тоже постоянно в движении. Постоянно то успокаивается, то начинает бушевать. — Я не хочу быть королем! Поменяйся со мной местами! — Не мели чепухи, идиот! Ты — наследный принц, я — сын слуги. Как я могу поменяться с тобой? — Но Ива-чан… — Черт. Не плачь, Дуракава! Не надо! Я всегда буду рядом — только не плач! — Спасибо… Кто-то толкнул Иваизуми, что-то сказал и снова толкнул. — Ты чего завис? — Матсукава повис на друге, ухмыляясь. — Думаю о том, что этот идиот наконец-то повзрослеет. Иваизуми не хочет, чтобы все видели его чувства. Он привык, что это только его, личное. Только один человек может знать, что на душе у Иваизуми. Только ему можно. Больше никому. — Да ладно тебе, он станет достойным правителем, — у начальника охраны — приподнятое настроение. Иваизуми полностью с ним согласен. Лично он всегда это знал, но Ойкаве это знать не обязательно. — Не сомневаюсь. — Ива-чан, это что — вулкан?! Глаза Ойкавы горят синим, на лице — улыбка. Иваизуми готов сделать все, чтобы видеть ее чаще. Даже тайком вывести принца из дворца, чтобы показать тому простой вулкан. — Да. — Настоящий?! Правда-правда? Ойкава нигде не был, кроме дворца да один раз в городе. Ойкава боится всего и сразу, часто плачет и падает на ровном месте. — Я никогда не лгу тебе. Из толпы начали доноситься крики, женский визг и детский смех. Среди этого коктейля голосов Иваизуми узнает заветное: «Смотрите — Король! И принц Тоору с ним!» — Пойдем, нам пора. Иваизуми поднимается за Матсукавой на помост, встает на свое место — подле трона кронпринца. За спиной — дворец, впереди — храм. Звенят колокола, на ветру колышутся флаги. — Скоро наступит день коронации, — голос у Ойкавы грустный, почти траурный. — Это плохо? — Да! — Почему? — Неужели ты не понимаешь? Иваизуми не понимает. Искренне не понимает, что плохого в этом. — Нет. — Я же… Мы же не сможем больше видеться так, как сейчас. Я… Я не знаю, как буду вот так вот. Без тебя. Один. Ойкава улыбается ему одними губами, Иваизуми кивает в ответ. Ойкава облачен во все белое. Сейчас он как никогда кажется чистым и невинным. Иваизуми не достоин этого человека. Никогда не был. — Я люблю тебя, Ива-чан. — Я тебя тоже, Дуракава. Но нам нельзя быть вместе, ты сам всё знаешь… Ойкава нервничает — это видно в каждом его жесте, движении. Король же шествует впереди молча, гордо и важно. Церемония началась, хор запел, а священник начал речь. Толпа затихла, когда король снял свою корону, оголяя голову с седыми волосами. Толпа зарукоплескала, когда священник водрузил знак власти на голову Ойкавы. Иваизуми никогда не думал, что возненавидит этот день. Никогда не думал, что слова Ойкавы, сказанные полгода назад, резанут по сердцу. В воздух взлетели белые розы. Меч в руках Ойкавы переливался на солнце, сам же Ойкава — прекрасный, красивый и умный — сжал рукоять, улыбаясь подданным. Праздник закончился ночью. Когда можно было уходить, то Иваизуми не хотел никого видеть. У него не было настроения пить с друзьями за здоровье короля, говорить с этим королём — тоже. Дворец огромен. Иваизуми живет в нем, каждый день ходит по нему, но не может сказать, что знает его полностью. На полу — мягкий ковер. Когда кто-то подходит к нему со спины — Иваизуми не слышит. Тело реагирует лишь тогда, когда этот «кто-то» касается плеча. Подсечка — чье-то тело падает на пол. Раздается стон. — Больно же, Ива-чан! Сквозь тучи пробивается лунный свет. Ойкава лежит на полу, морщится от боли, но смотрит на Иваизуми. Прямо в глаза. — Ваше Величество, уже поздно. Вам надо вернуться в свои покои, — голос — ровный, холодный. Надо давить свои чувства, ему нельзя любить этого человека. Запрещено. — Но я хотел увидеть тебя, Ива-чан. Ойкава встает, осторожно подходит и обнимает. Иваизуми кажется, что еще немного, и его самообладание полетит ко всем чертям. — Ваше… — Тссс… Ойкава целует его слишком ласково. Ойкава хочет отстраниться, уйти прочь, но Иваизуми не дает. Время упущено. Поцелуи становятся жестче и требовательнее. Иваизуми полностью перехватывает контроль, толкает Ойкаву, пока тот не умирает в подоконник. — Ты точно уверен, Ойкава? Дороги назад уже не будет. — Точно, Ива-чан. Я же говорил, что не смогу жить без тебя. Я не врал тебе, Ива-чан. Я никогда тебе не лгу.