Прошло 5 месяцев
Спустя это время в Египтусе многое изменилось: отгремела как раскаты грома свадьба Гиксоса и Нейт а так же в золотой город переехали некоторые мумии, заметившие странные перемены у себя: если у мумий Эксатона глаза были ярко-красные то у переехавших индивидуумов цвет изменился на голубой. Сначала к голубоглазым мумиям относились с небольшим страхом, словно бывшие боевые мумии серебряного фараона были бомбами замедленного действия но позже, худо бедно привыкли к ним и относились так же, как к антропоморфным животным, киборгам и роботам то есть нормально. Без негатива. —Ну, всё идёт как нельзя лучше дорогая. — Сказала судье Египтуса Таурт– антропоморфная серая бегемотиха в оранжевом калазисе, поверх которого был надет нежно-синий врачебный халат, акушерка проводила плановое УЗИ: Видимых патологий нет, ваша кроха в добром здравии.— Маат с лёгкой улыбкой на лице тихо спросила: — Так, у меня будет девочка или мальчик? — Шевельнув маленькими ушками бегемотиха сказала: — Хм, у вас будет девочка. Она похожа на вашего супруга; антропоморфный птенчик. Не переживайте, рожать будете обычным способом только… попытайтесь увеличить количество кальция в своём рационе питания и всё будет хорошо.— Судья золотого города слегка нахмурилась, и Таурт поведала женщине о том, что если ребёнок будет антропоморфной птицей то организму матери понадобится больше кальция, для создания прочной скорлупы в которой будет находиться ребятёнок. — Это делается специально, что бы младенец своим клювом и когтями не покалечил собственную мать. У Бастет к слову, тоже будет птенец, только мальчик. — Находясь в крайнем смятении после слов опытной повитухи Маат получив протокол Ультразвукового исследования и попрощавшись с бегемотихой направилась к выходу из кабинета УЗИ, в коридоре у этого самого кабинета её ждал бродя туда-сюда Тот, и увидев свою жену ибис едва ли не подлетел к судье и нежно обнял её, как самое дорогое сокровище. — Всё хорошо, милая? — Судья кивнула головой и поведала мужу о поле ребёнка и о своих переживаниях о нормальном рождении малышки. Поцеловав жену в щёчку и погладив уже хорошо видимый округлившийся животик Тот успокоил судью, сказав что в этом нет ничего такого страшного и то, что он был рад узнать пол их пока что нерождённого ребятёнка.На кладбище
Похоронных дел мастера ухаживали за могилами почивших; убирали из ваз увядшие цветы и сметали с могил песок, не позволяя тому полностью покрыть их собой. За этим всем наблюдал Анубис– антропоморфный шакал в одеждах изумрудного цвета, иногда выкрикивая "Не в ту сторону!" и "Не разбейте там ничего!" своим парням, когда сии немного косячили и не туда мели песок или пропускали сухие растения. Тут к главному похоронных дел мастеру подошла, если не подлетела его жена по имени Инпут– антропоморфная женщина шакал с тёмно-серого цвета шерстью и голубыми волосами и обняла дорогого своему сердцу супруга. Анубис от неожиданности даже немного подпрыгнул, но с облегчением выдохнул и с нежностью посмотрел в турмалиновые глаза Инпут, за тем мужчина погладил довольно таки большой для четырёх месяцев животик любимой. —Наши дети соскучились по тебе, дорогой, ишь как пинаются. — Смеясь Инпут не сильно ткнула локтем мужа в бок. Анубиса очень сильно удивляла такая перемена в характере любимой, нет, он понимал что это в следствии беременности Инпут стала более спокойной и сдержанной, хотя она всегда была по типу личности холериком. Яркой, весёлой, открытой, немного грубой но любящей его так, как его ещё никто не любил. Но со всем этим её характер изменялся быстрее чем солнечные лучи касались земли, она была нервной и никогда не любила очень долго терпеть, она однажды даже напала на Тигрицию и оборвала антропоморфной тигрице полосатый хвост, запустила в моську Анубиса вазу даровав мужу неплохой такой синяк. Однако при всех этих недостатках её супружеская верность и преданность были, не побоюсь сказать крепче чем иридий– самый твёрдый металл на свете. —Ты как, милая? —Спросили антропоморфный шакал жену: Толкаются, говоришь? Хех, видимо в футболисты записались. — Супружеская пара рассмеялась нежным, добрым, тёплым как какао с корицей смехом. Им обоим хотелось наверстать упущенные лета, держась вместе за руки и спокойно жить. Спокойно жить. Обнявшись крепко супруги сказали друг другу одновременно эти слова: — Я люблю тебя. — Далеча Анубис и его беременная жена пошли на уже привычный семейный ужин.—Ой, ай!
—?!
—И-извините, я не хотел вас напугать.
—Это не важно, ты не ранен?
—Э… нет, просто небольшой ушиб.
—Ушиб?! Да у тебя же все коленки содраны в кровь! Идём со мной.
— Ой, ух, а меня мама дома ждёт …
—Эй! А ну стой! Ядовитое пламя!
—Что за?! Ай, мг, ЭЙ ПУСТИ МЕНЯ!
—Идём в мой дом, дома никого нет кроме меня и двух моих старших братьев, там и обработаем твои раны. И не смей мне перечить!
Они познакомились ещё будучи детьми, он и она – антропоморфные шакалята примерно одного возраста довольно таки быстро подружились, она познакомила нового друга со своими старшими братьями: Кароаном и Убейном. Кароан– антропоморфный шакал серого окраса, с сиреневыми волосами и фиалковыми глазами, Убейн– шакал белого цвета с синими глазами и розовыми волосами. Однако родителям, а в особенности матери Инпут не очень нравилась её дружба с Анубисом, однако девочка проявила стойкость своей позиции на счёт нового друга с изумрудными глазами; она здорово повздорила со своей матерью и ушла в свою комнату, утешаемая братьями. — Ну ты чего, дорогая Алия? Я видел того мальчугана, и он, к твоему сведению неплохой. Он такой же ребёнок, что и она. — Обратился к своей жене Высокий тёмно-серый шакал по имени Уто, поправляя копну сиреневых немного кучерявых волос. Турмалиновые глаза в упор глядели на белую женщину шакала с коротко подстриженными голубыми волосами, что упёрла взгляд своих сиреневых глаз в сторону. —А вдруг слухи не врут? Вдруг это внебрачный сын Осириса? О, какой позор! Позор нам до седьмого колена будет!— Уто помрачнел и ударил кулаком о стол, из-за чего кубок с вином опрокинулся и густо-красная жидкость разлилась, пачкая поверхность стола, сандалии отца семейства и пол: — Алия, слухи это песок в пустыне. Искать в них истину бесполезно, мы должны радоваться тому, что у дочки нашей появился новый друг. А сейчас, я бы предпочёл закончить наш спор, лишённый всякого смысла. — Алия опустив уши смотрела на супруга исподлобья. В их семье последнее слово всегда было за отцом, и мать нехотя оставила попытки оборвать дружбу двух сорванцов. "Какая милая девушка,"—Думал про себя Собек глядя как Рененутет обучает Мбоусу и Киру языку жестов. Рене показав девочкам жест "спасибо" начала рассказывать им сказку о двух братьях; Анупу и Бата. Тут воспоминания об удочерении этой милой светловолосой девочки нахлынули на него как волны великой реки.—Мбоусу и Эрику нельзя разделять! Это разобьёт сердце их обоих...
—Никто их не разделит, дорогая. Однако, кто удочерит Мбоусу?
—Я удочерю девочку.
—Ну ничего себе, я не перестаю удивляться тебе Собек.
—Дом в котором я живу стоит не далеко от госпиталя, так что я не разделю сестёр Ури. Мбоуса и я будем навещать Эрику два раза в неделю.
—Ну, тогда пусть будет по сему, опекунство над ребенком возьмёт Собек. Теперь ты обязан предоставить ей любовь, уход и заботу, которую бы ей дали... её родители, если бы были живы.
— Жаль мне Бата, если честно. Его обвинили в прелюбодеянии над женой старшего брата.— Завершая рассказывать сказку о двух братьях тихо сказала Рене. — А что такое прелюбодеяние? — Шевельнув ушами спросила Кира, на что девушка с головой змеи поведала девочкам о том, что знать им рановато о такой штуке как "прелюбодеяние" и что Кире с Мбоусой надо чуть-чуть повзрослеть. Собек и не заметил, насколько сильно выросла его привязанность к Рененутет; пять месяцев назад они только-только познакомились, тогда когда крокодил покупал тигровые лилии на могилу матери, Рененутет как Гор с Бастет отнеслась с нему пониманием, а сейчас, на данный момент страж и девушка уже встречаются, Рене полюбила Мбоусу и относилась к девочке как к дочери, чему Собек был несказанно рад. — Слушай, Рен... — Начал антропоморфный крокодил, девушка повернула голову немного высунув язык и чуть сощурив ярко-малиновые глаза с вертикальным зрачком, говоря мужчине о том, что внимательно его слушает. Собек выдохнув продолжил: — Я, кхм, плох во всякой романтической шняге и так далее, но хочу спросить тебя; выйдешь ли ты за меня? Или я тороплю события?— На змеиной моське появилась счастливая улыбка, девушка ответила крокодилу согласием. Поженились они в скромной обстановке, в кругу друзей , надев золотые свадебные "короны" они обменялись кольцами и клятвами.В пирамиде Маат (после свадьбы Собека и Рененутет)
Никто в золотом городе не отрицал красоты сия творения, созданного ещё тогда, когда семья царя богов была полной и счастливой. В ней находилось превеликое множество по своему красивых и разнообразных комнат для слуг и, что греха таить, рабов ( в Древнем Египте рабство было, а в Египтусе его нет уже давно), комната супругов а так же несколько комнат для гостей, помимо этого в пирамиде богини истины находился судебный зал и сокровищница, так как пирамида Маат является самой хорошо укреплённой и защищаемой пирамидой во всём золотом городе. Но была в ней и ещё одна комната: детская комната, которой давным давно не пользовались. А то и верно – слишком много плохих воспоминаний связано с этим местом.—Ты должен, обязан, так надо, так нужно!
—Ты молод, ты глупый, ты плохо влияешь,
—Но люди живут же, так делай как люди:
Не умничай, позже спасибо скажешь!
—Ну что же ты злишься? Давай подобрее!
—Тебе бы в психушку, это шизофрения!
—Что скажут соседи? У мамы сердце больное,
—В общем, заткнись и успокойся!
Pov Маат
Ну здравствуй, старая добрая детская… да, как же я не люблю сюда возвращаться, но надо. Надо, ведь в этой комнате будет жить моя дочка, кхм, надо избавиться от этих росписей; вот тут запечатлено наше с сестрой рождение, тут мы с отцом и матерью плывём в ладье по Нилу… о, а вот тут запечатлён мой отец избивающий меня плетью из кожи гиппопотама… нет, их надо поскорее убрать. Пусть все изображения в этой комнате закрасят златой краской рабочие, пора отпустить их. Отпустить, но не забыть, ведь как бы ужасны они не были… они моя семья. Они – часть меня, Я – их часть. Эх… пора бы к своему цветку воспоминаний наведаться, не хочу омрачать непрошенными воспоминаниями ожидание своей крохи.Конец Pov Маат
Спустя час
Судья Египтуса вышла из детской комнаты в мрачном расположении духа. Воспоминания её, далеко не счастливого детства терзали, рвали острыми когтями её сердце, забирая последние крупицы счастья. Сердце словно сжала чья-то сухая рука, глаза заслезились, и одинокая слеза прокатившись по щеке и мерцая в свете ламп упала на пол разбившись о него. В нежных как лепесток розы руках находился горшок с красивым цветком, в чём-то похожим по внешнему виду на примулу или по нашему первоцвет, только сиреневые бутоны были куда больше чем у его земного собрата. Погладив цветы, судья, перед этим поудобнее сев, протёрла глаза и провалилась в небытие. Маат тихим шагом шла по длинному коридору, мимо красивых и высоченных колонн, мимо изображений своего отца который всю жизнь был "честным" судьёй настолько, что от его "благих" дел хорошо так страдали люди. Женщина молча смотрела на изображение мужчины одетого в богатые ткани, с жёлтыми как два факела глазами, что стоял держась рука об руку со своей женой– богато украшенной дамой с холодным взглядом нежно-голубых глаз. Не успела судья опустить свой взгляд чуть ниже как услышала свист, удар кнута и последовавший за ними крик девочки лет 8-9:КЬЯ-А-А-А-А!— Маленькая девочка с бордовыми косичками терпела уже, по крайней мере десятый удар по спине от отца. Белый калазис окрасился кровью, из глаз ребёнка рекой текли слёзы боли и отчаяния, Маат из прошлого тяжело дышала. — Ну, ты усвоила урок, дочь моя? — Его голос всегда был холодным, когда он говорил с ней. Все слуги работающие на него его ненавидели лютой ненавистью но… что могут сделать смертные богу? Правильно, ничего. А вот он им да. Сколько себя помнила Маат, в её пирамиде всегда было до звона в ушах тихо и не совсем уютно. В комнату вошла черновласая девчонка с жёлтыми глазами и спросила отца, невинно хлопая своими ресницами: — Папочка, ты её наказал? Лгунья больше не будет лгать? — Маат (что из прошлого что и из будущего) сжала до боли кулаки, глядя с явной неприязнью на Исфет– свою родную сестру, которой отец всегда верил. Даже, даже как-то слепо верил и не избивал её никогда. —Да, моя любимая дочь. А ты, — Он сердито наступив брови взглянул в нежно-голубые очи: Поднимайся, служанки будут тебе лекарями. А теперь иди! — "А теперь иди!" – фраза которую отец всегда произносил после того, как превращал спину дочери в словно кем-то вспаханную землю.Дом, тихо-тихо в нём,
Я открою дверь,
Никого не жду
Мне теперь не верь,
Больше не приду…
Открыв дверь в комнату, Маат из прошлого узрела Исфет, сестра сидела на кровати и играла в куклы. Вся такая из себя белая и пушистая в глазах родителей, Исфет в глазах Маат была чудовищем из-за которой она терпела эту жуткую боль. —Н…н— Девочку затрясло: Неужели ты так сильно меня ненавидишь Исфет? — Со слезами на глазах спросила Маат из прошлого свою сестру на что та, заместо ответа кинула в будущую судью Египтуса деревянную игрушку в виде кошки. Девочка с бордовыми косичками еле увернувшись от летящей в неё игрушки поняла, что ясного ответа от "любимой" сестрёнки ждать не стоит и расположилась поудобнее на кровати. — За что Исфет? — На глазах Маат из будущего выступили слёзы. Ведь они обе дочери одних родителей, богини одной религии, даже Кефер с Эксатоном нашли общий язык и, что самое главное: остались семьёй. А между двумя сёстрами; Маат и Исфет, словно не было кровной связи… они были словно сводные сёстры. И это очень сильно ранило первую, что тогда что сейчас.Я строил этот мост,
Что бы не упасть
Ни тебе, ни мне
И не унесла
Тихая вода
Танцы на стёклах,
Танцы не для слабых
Танцы без правил...
Ты так не смогла
Танцы на стёклах...
Я бы не исправил.
Маат почувствовала небольшой толчок; её маленькая, ещё нерождённая дочка попыталась поддержать свою маму, словно чувствуя что женщине сейчас плохо. Лёгкая как перо улыбка появилась на лице будущей матери и немного поговорив с дочкой судья почувствовала то, что она переместилась на год вперёд; ладья из дорогих пород дерева, разукрашенная на красивейшими узорами чинно плыла по реке. Слуги двигали в унисон огромные вёсла, пока их господа; муж и жена молча наблюдали красоту природы. —Маат, отойди от края ладьи, или ты хочешь пойти на корм рыбам?— Маат из прошлого чуть вздрогнув отошла от края ладьи под холодный взгляд своей матери. —Я просто загляделась на красоты природы и…— Дальше мать отказалась слушать дочь, предпочтя своему ребёнку гроздь красного винограда. —Ох, матушка… ты никогда меня не слушала, а вот почему, я не знала что тогда что сейчас, а сейчас-то и не спросишь. — Без явной злобы, но с горькой как ягоды рябины до заморозков обидой в голосе сказала Маат из будущего. Что уж тут говорить, её взаимоотношения с матерью были весьма... напряжёнными почти всё время из-за того, что мать злилась на "ложь" и проступки Маат, которые были проступками Исфет которые жёлтоглазая всегда скидывала на девочку с бордовыми косичками. Уведя нежно-голубые глаза куда-то вдаль Маат из прошлого старалась не заплакать, она не чувствовала заботы и любви со стороны своей матушки по отношению к своей персоне, и сиё чувство ненужности очень сильно удручало.Я ухожу, и нет
Ни меня, ни нас
И обычный свет
Успокоил так,
Как ни я, ни ты...
—Ты хоть понимаешь, что ты натворил отец?!—Кричала на судью Маат из прошлого на что мужчина поднялся с кресла со словами: — Это не твоё дело девчонка! И...— Девушка с бордовым косами взорвалась и закричала так громко, что у мимо проходящих слуг в ушах зазвенело: — СУДЬЯ ДОЛЖЕН ДЕЙСТВОВАТЬ СОГЛАСНО ЗАКОНУ! Закону, дорогой отец... не кошельку. Та земля была тем единственным, благодаря чему бедняк кормил себя, свою жену и детей а так же платил исправно налоги. А теперь что ты ему прикажешь делать?! Ты! Именно ты поступил с ними как подлая свинья!!! — На миг воцарилась гнетущая тишина, Маат ойкнув и вздрогнув прикрыла рот ладошкой, а лицо жёлтоглазого мужчины помрачнело. Девушка закрыв рот руками попятилась к выходу пока не последовал сильный удар кнутом, сбивший её с ног, но видимо мужчине этого было мало, и он с остервенением наносил на спину девушки удар за ударом, пока громкие крики не стихли и не превратились в безмолвный плач. Буквально выбросив на улицу свою избитую дочь отец Маат с ненавистью, с чистой ненавистью произнёс: — Раз тебе так плохо жить со свиньёй, то ты вольна уйти!— И дверь в пирамиду с громким хлопком закрылась, оставляя юную девушку один на один с ранами. Маат из прошлого попыталась встать, но тело её не слушалось и очень сильно болело, запах собственной крови въелся в нос. Перед тем как потерять сознание нежно-голубые глаза узрели незнакомого юношу– антропоморфного ибиса. Именно он и помог девушке восстановиться. О, а вот этот день особенно сильно врезался в память богине истины: Спустя два дня после того как её отец избил Маат до полусмерти, он вместе с матерью и Исфет собирались куда-то уехать, но куда Маат из прошлого не знала. Девушка предчувствовала что-то ужасное, что-то... смертельное, заставляющее сердце биться с сумасшедшей скоростью, заставляющее тулово заливаться хладным потом а из ясных мыслей делать жуткий водоворот.Крик где-то в тишине
Не зови меня
Я не повернусь
И Прости меня
Больше не вернусь...
Белое покрывало, прежде скрывающее скуластое лицо с длинной прямой бородкой, было чуть отодвинуто открывая взор на искажённый от искреннего ужаса лик судьи, отца Маат. Он и его жена были жестоко убиты а Исфет пропала без вести, оставив Маат одну. Девушка унаследовала пирамиду и власть, стала тогда едва ли не самой юной в правящем совете. Однако, Бес – пухленький бородатый старичок в светло-зелёных одеждах, что являлся ей дядей и Тот – антропоморфный ибис помогли девушке привыкнуть к такому тяжёлому бремени как судебная власть. Женщина тихо открыла глаза, она сидела во всё той же комнате со своим цветком воспоминаний в руках. Золотая пыльца тихо направлялась в бутоны растения, забрав с собой тяжёлые и мрачные воспоминания Маат из детства и юности. — Что ж, наши взаимоотношения друг с другом можно по праву считать танцами на стёклах: больно и бесполезно. — Сказала судья и поглаживая свой округлившийся живот вышла из комнаты.