Новая эра

      Герпетофобия- боязнь змей и других чешуйчатых животных. И эта фобия была у Оксаны. Девочка не знала, почему её коробит от вида змей и всяких других ползучих гадов. Может быть на это повлиял советский мультфильм "Маугли", а конкретно эпизод с бандерлогами, где Каа жуткими движениями своего тела их гипнотизирует и… не пойми что с ними делает, сжирает ли, душит ли, это вовсе непонятно.       Может быть виноваты документальные фильмы про чёрную мамбу- тёмно-серую змею с чёрной пастью, и про других змей? Сероглазая девочка точно не знала. Оксану всегда пробирал холод когда Ксюша, известная своей всеобъемлющей добротой называла змей милыми и классными. То, что они классные и помогают природе это верно, но у веснушчатой девчонки язык не поворачивался называть их милыми. Однако она предпринимала, ну, вернее пыталась предпринимать попытки побороть свою фобию, но пока что выходило это весьма худо.       Глупо было отрицать, то, что новая школа нашей семёрке друзей очень понравилась: здание школы было по-своему эстетичным и элегантным: будучи ярко-оранжевым, оно в зимние месяцы напоминало большой апельсин прямоугольной формы и не позволяло ученикам и учителям впасть в зимнюю хандру, напоминая о таком всеми любимом празднике как "Новый год". Каждый этаж этой четырёхэтажки имел свой собственный цвет и особенный запах: коридор первого этажа был зелёным, а пол имел древесно-коричневый оттенок, на первом этаже часто пахло мятой с лёгкой ноткой химии, так как лаборатория для хим. опытов находилась именно на этом этаже. Рядом с лабораторией находилось огромное белое пианино, над которым висел довольно-таки большой плакат на котором был изображён триколор с серпом и молотом в правом верхнем углу, весьма печальное напоминание об ушедшей эпохе социализма, однако больше внимания привлекает золотой двуглавый орёл с гербом Москвы на груди, две головы прекрасной птицы украшали аж целых три царских короны, причём третья была посередине и как бы "левитировала" над остальными. Так же на плакате был написан гимн Кристальной Российской федерации. Так же рядом был изображён ярко-алый флаг СССР и флаг Российской империи времён императора Александра II.       Расположенные в ровные ряды шкафчики всех цветов радуги хранили в себе вещи первоклашек, пока те были на занятиях. Три шкафчика фиолетового, синего и вишнёвого цветов стояли перед лестничной площадкой, ведущей на второй и третий этаж. Так же на первом этаже находилась столовая, стены которой были коричневым, а пол был сделан из обыкновенной плитки, расположенной в шахматном порядке. Учащиеся и преподаватели, купив вкусной еды садились за белые длинные столики, на которых стояли соль, сахар в небольших ёмкостях и серебристые салфетницы. Еду обычно раздавала добрая старенькая женщина, Людмила Аркадьевна что для учеников была просто "баба Люда". На втором этаже пол и стены имели преимущественно кирпичные оттенки, на стенах были изображения классиков русской литературы, таких как: Толстой, Гоголь, Лермонтов, Пушкин, Тургенев, Циолковский и многие-многие. Второй этаж пах старыми книгами и женскими духами которыми девочки и девушки душились в туалете, что находился на этом же этаже, слева от двенадцатого кабинета литературы и русского языка. Третий этаж был исполнен в серых тонах и был скуден на какие-либо интересности, або всё интересное было в кабинетах математики, географии и биологии.       Этим, далеко не простым предметам миссис Нолон учила юную детвору и учила очень даже не плохо, раз даже такой профан в математике как Витя Жданов начал получать уже твёрдые четвёрки, а не тройки с натяжкой. Там же располагался мужской туалет в котором просто пахло потом и кожей. Четвёртый этаж– этаж для активных занятий, таких как физкультура и плавание, в нём пахло хлоркой и баскетбольными мячами. Так же на ранее названном этаже, окромя спортзала и бассейна, находились кабинеты таких наук как история, этика, экономика и естествознание, так что запах старых книг и тут щекотал носовые полости находящихся в кабинетах ребят. Всё было совсем не так, как в прошлой школе.       Прошлая школа для семи детей Мироздания была мягко говоря не очень, там считай не было камер видеонаблюдения, так как те едва дышали. Да и здание было старым-престарым, если уж не советской, то царской эпохи точно. И шкафчиков там не было, и выпускники занимались подготовкой к экзаменам через стенку с первоклассниками. Ад для учащихся, грубо говоря. Ад, в котором происходило много значимых, но ужасных для наших героев вещей. Чего только стоит инцидент с Джорджем Принцем прошлой зимой.       В школе, лично для Уолкера, всё было как всегда мирно и тихо, школьная команда по баскетболу тренировалась на поле, их поддерживали чирлидерши во главе с Астрид, дочерью уважаемого и известного юриста, которая от чего-то неровно дышала к мальчику Лео. Астрид была очень красива внешне: глаза цвета медного купороса, светлые волосы с одной розовой прядью, украшенные красивой заколкой-бантиком, а стройное как у лани тело было одето в лиловую школьную форму, но, к сожалению для неё, юный Уолкер не испытывал к ней никаких чувств, он просто видел её высокомерной чирлидершей, хуже которой не было никого в школе но ох, как же сильно он ошибался. Отныне в его классе училась та, что была намного хуже чем самопровозглашённая "королева бала".       Как оказалось позже, на него глаз положила не только Астрид, но ещё и Летиция начала оказывать ему знаки внимания, от которых последнему фараону Земли было не по себе, особенно после истории с Тутти и Суок, маленькими котятами, которых Парсон задушила три года назад. Более того, ему не нравилось как она относилась к его школьным друзьям, и к старым (Берни, Дейл, Кей), и к новым, как она часто давила на жалость учителей и учеников да бы что-либо заполучить. Так же Летиция обожала устраивать всякого рода "шутки" над одноклассниками: то личные вещи украдёт и спрячет в рандомный рюкзак, тем самым подставляя какого-нибудь ученика, которому в обязательном порядке сделают выговор, то выльет на пол мыльную воду сделав из пола каток. В последствии Уолкер даже будет думать о том, что Астрид не такой уж плохой человек, по крайней мере она всегда действовала по старому как мир кодексу:«Главное в спорте– дисциплина» и была ему верна. У "темноволосой бестии", как иногда про себя называл её Лео, никакого кодекса не было и в помине.       Даже миссис Нолон не могла помочь тем, кого обижала Парсон, так как при ней девчонка вела себя как маленький агнец и преподавателю не за что было зацепиться. Даже камеры были в этом деле бессильны так как она " развлекалась" со своими жертвами в тех местах, где не было камер и вину теперь надо было доказывать, ибо мистер Парсон был готов в любой момент заступиться за свою дочь, ведь его малышка была самой умной, самой красивой и вообще "самой-самой".       Любимой игрушкой у юной Парсон естественно были самые слабые, так как полезть на кого-то, кто был сильнее ей попросту не хватало яичек, вот почему жертвами её игр становились Ада и Ксюня. К сожалению кареглазой девчонки " ту самую блондинку-аутистку" она могла подцепить лишь изредка, потому что златовласка умела быстро бегать и прятаться, чего нельзя было сказать про Ксюшу, которую Летиция не прикрываясь называла "той самой русой даунихой", и могла поймать гораздо чаще из-за того, что тонус мышц бедняжки был куда слабее, чем у "темноволосой бестии". Ксюня из-за своей доброты часто попадалась на её злые подколки, так как частенько не понимала шутит ли Летиция или говорит на полном серьёзе, как например сейчас, в школьной столовой:       — Ксюня, моя порция сырников слишком маленькая, я не наедаюсь. — состроив щенячьи глазки попросила Летиция, на что та хотела уже отдать ей свою порцию, однако твёрдая рука Вити остановила её:       — Нет, Летиция, не пытайся играть "бедную-голодную", мы знаем куда ты прячешь жрачку, отжатую у других доверчивых людей! — Темноволосой бестии не понравилось, что парень без отца дал ей отпор. Скрипнув зубами она попыталась задеть его за живое, ведь она знала что девочек он никогда бить не станет:       — Безотцовщину не спрашивали. — и смачно плюнула ему в компот, от чего тот расплескался и залил собой и стол и штаны бедного Витька, от обиды скривившего губы. И, пока 7 друзей и Лео ставили темноволосую бестию на место, мальчик молча встал под удивлённый взгляд Ксюши и направился в туалет для мальчиков, дабы убрать липкий след от испорченного напитка.       — Ты уже жрачки набрала на целую группу! И тебе этого, блин, мало?! — раздался в далеке негодующий возглас вступившей в спор с Парсон Оксаны, однако Витька не обратил на это никакого внимания. Его сердце разрывалось от колких слов Летиции, ведь он знал что это правда: его отец был военным, что однажды полетел в командировку и пропал, оставив беременную жену вместе с её старшей сестрой и бабкой, чей характер был весьма мерзок.       — Парень, тебе плохо? — раздался голос Колина, высокого бледного мальчишки с тёмно-рыжими волосами и смешным курносым носом.       — На тебе просто лица нет, это из-за Парсон? — Витя печально кивнул головой и Колин похлопал своей бледной рукой его по плечу, пытаясь хоть как-то успокоить Жданова. Вымученно улыбнувшись, Витька продолжил очищать штаны от сладкой кляксы, смешанной с плевком Летиции, пока в его голове вихрем проносились самые ужасные воспоминания.                               Флэшбэк       Если бы в нашем городе был бы конкурс на самое несчастное детство, то Витя бы стал в нём золотым призёром. Ведь родная бабка его возненавидела всеми фибрами своей души, пока бедный мальчик был в утробе матери, и всячески пыталась от него избавиться, заставляя свою беременную дочь пахать как папа Карло; перемой-ка всю посуду в ручную, потом вымой пол руками, заметьте не шваброй а руками, сидя в позе рака с мокрой мыльной тряпкой, а бедная женщина уже была с животом, навари еды на целую роту, которую бабка сразу сметала за раз, даже не оставив дочери и кусочка, из-за чего мама Вити частенько ложилась спать до жути голодной. Или же ей приходилось питаться лапшой быстрого приготовления тайком, глубокой ночью, когда старуха спала крепким сном. А однажды, это было в последний месяц зимы 2022, старая карга насильно напоила мать Вити какой-то палёной гадостью, тем самым вызвав у дочери преждевременные роды; схватки начались за три недели до СВОЕВРЕМЕННЫХ родов. Как только у бедняги здоровый сын родился, я не знаю. Хотя нет, знаю, акушеры постарались, за что им низкий поклон.                               Конец Флэшбэка       Детям леди Мироздания частенько приходилось танцевать едва ли не танцы с бубнами в попытках выделить нужное время: либо дожидаться ту самую большую перемену, что длилась 25 минут, а иногда и больше из-за, прости Небо, опаздывающего звонка, либо отпрашиваться с урока в разные промежутки времени, дабы учителя ничего такого не заподозрили. И уже потом, найдя укромное местечко, восемь друзей перемещались в мир Египтуса, чтобы вновь встретиться со своими учителями-богами. А из-за того, что время в мире Золотого города идёт "немного" иначе чем на Земле, компания друзей могла придумать разные отговорки мол, "попить воды вышел" или "задержался в уборной".       Сейчас же 8 учеников находились в Египтусе. В этот день как раз намечался парный поход в заброшенные земли: боги-защитники должны были научить юнцов выживать в бескрайней пустыне, дабы в будущем не возникло никаких проблем, на подобие "Мы, пока разбирались со слугами хаоса отстали от остальной группы и теперь умрём посреди ночи, так и не успев ничего сделать" и так далее. В пустыню защитники и дети летели на огромном летающем корабле, который Сева не мог не сравнить с летучим кораблём из одноимённого советского мультика, золотого цвета с сияющими синими вставками. Зашли на корабль без проблем, ну, если не считать за проблему то, что у Наташки чуть не случилась истерика из-за небольшого пятнышка на своём сапоге, благо Маат смогла успокоить девочку:       — Это же всего лишь небольшое пятно, которое убрать легко. — и Наташа вытащив из кармана чистую, как дева на выданье, одноразовую салфетку принялась что есть сил драить сапог.        — Бр-р-р, ненавижу грязь. — рассерженно бурчала черноволосая девочка себе под нос, держа в руках использованную бумажку:       — И звините, — Основина обратилась к богине правды: ам… где здесь можно выкинуть мусор? — Маат жезлом указала на небольшое ведёрко, что стояло у того места, где находился капитан судна и вёл летающую ладью в бескрайние земли.       Душевно поблагодарив свою божественную учительницу девочка Настойчивость пошла к ранее названному ведру, и со спокойной душой выкинула ранее использованную салфетку. Ох, как же ей хотелось вымыть руки в тёплой воде с мылом.       Апис огромной ручищей трепал взъерошенные волосы Вити, тараторившего о том, как сильно его заинтересовали огромные ездовые пеаверы, и как сильно он хотел бы на них прокатиться. Что ж, видимо антропоморфному быку очень польстило прошлое событие: его ученик, этот мальчик-барашек смог найти, найти выход из лабиринта а не "сделать" его из трещин в потолку. Меж тем Ксюша, с радостной улыбкой на румяном лице демонстрировала своим друзьям свою новую силу, что открылась на недавнем испытании водой. Хатхор, как всегда в хорошем настроении болтала о том о сём с Сехмет, Маат и Исидой:       — Девочки, вы не представляете, как сильно я напугалась, когда её рука вытянулась подобно садовому шлангу! — хорошее настроение богини любви оказалось заразительным, судья и царица весело улыбаясь и хихикая делились друг с другом достижениями своих учениц. Так они выяснили что: Наташа, вопреки своей боязни начала интересоваться такой грязной темой как политика, а Оксана очень сильно боится змей. Да так сильно, что это начинает уже походить на фобию:       — Я не собираюсь оставлять свою ученицу наедине с её страхом. — Нахмурив седые брови сказала Исида, пока Оксанка до неприличного широко открыла рот от удивления, причиной которого являлся левитирующий и обладающий телекинезом Тимур, который смеха ради своей магией поднял Аделаиду в воздух. Хатхор, чувствуя как весёлый настрой улетает гордой птицей решила порасспрашивать богиню-львицу:        — Кстати, а как у твоей ученицы идут дела? — Сехмет хитро улыбнувшись спокойно ответила богине любви и радости, что дела у Золотца идут более-менее хорошо, что она недавно успела вырастить целый ряд кипарисов, правда от боли бедняжка готова была взвыть раненным волчонком.       — Конфликтующие начала– самое худшее, что можно только представить. — длинный хвост с чёрной кисточкой мотался из стороны в сторону, словно лев в невидимой клетке — Ну, а так всё в порядке. Ой!— к богине ярости подбежала Аделаида и что было сил обняла женщину своими крохотными ручками. Лицо Сехмет озарила тёплая, словно майская зорька, улыбка и золотая царица нежно провела рукой по спине своего маленького золотца.       Остановились они рядом с песчаным морем, отличным от песка тем, что оно непрерывно двигалось, подобно зыбучим пескам, всё из-за того, что под толстым слоем песка находилась странная жидкость, не то вода, не то плазма голубовато-серого оттенка. Живность в том месте выглядела более чем скудно: только какие-то трёхглазые ящерицы охотились на непонятное существо с длинными ногами, чем-то схожее с земными водомерками только намного больше по размеру. Детям сразу не понравилось это странное место, особенно Севе:       — Док, а эта песчаная штука безопасна? — скривив от отвращения лицо, украшенное большим количеством веснушек спросил рыжий паренёк, на что Осирис нахмурив брови и тяжело вдохнув горячий пустынный воздух тихо и чётко ответил:       — Если не лезть туда без доспехов, то да. — видимо, царю Загробного мира не нравилось это место, так же как и детям Мироздания, решившим не медля ни секунды отгородить свои юные, как растущие лозы, тела металлическими доспехами золотого цвета. И так, каждый ученик в паре со своим богом-защитником или же богами-защитниками как в случае с Адой, выбрали по небольшой летающей машине, напоминающей земные мотоциклы, и отправились в разные стороны, кто на Запад и Юг, кто-то на Север и Восток, Северо-восток, Юго-запад.       Полдень. Яркое полуденное солнце находилось в зените, и своим неимоверно сильным, можно сказать испепеляющим, жаром накаляла пустынный песок. Вскоре дети почувствовали себя не очень хорошо из-за сильного зноя, и их доблестные, божественные наставники видя то, что ребятня может получить тепловой удар, связались друг с другом с помощью небольших сфер размером с крохотный мячик-прыгунчик, которые можно легко и просто спрятать за пазуху, и обсудив все нюансы порешили так: они все сделают небольшой привал и Кефер использует один из своих приёмов под названием "Царский шторм", от чего на небе соберутся дождевые тучи и на сухую землю польётся столь драгоценный сейчас дождь. Так золотой фараон и сделал, тем самым очень сильно обрадовав детей будущего, что сразу же принялись веселиться и бегать по мокрому песку, все кроме Наташи: девочка Настойчивость просто стояла под дождём и наслаждалась прохладной, сильно задрав при этом свою голову, так как не хотела лицезреть грязь на свои ботинках ибо это вызовет у неё ещё более страшную истерику чем тогда, на корабле, ведь то пятнышко было совсем малюсеньким и легко убираемым, в отличии от мокрого песка, что был крайне прилипчив.                               Спустя два часа.       По небу мирно и отстранённо, аки кисейная барышня плыли пушистые облака. Наблюдать за ними было большое удовольствие для юнцов, что в них видели разных диковинных зверей, кто-то видел пылающее сердечко, кто-то дикобраза, способного не плохо так покалечить врага своими иглами а кто-то, как к примеру Лео, видел прекрасную розу:       — Да говорю же, Кефер, это правда роза! Вот смотри: бутон, вот лепестки, вот стебель с шипами… чем-то мне Аду напоминает. — Последние слова потомка Клеопатры весьма озадачили младшего сына Ра и он вопросил мальчишку, мол, "с чего он так решил", на что Уолкер смущённо произнёс, чувствуя как краснеют его щёки и нос:       — Ну, когда мы впервые встретились она показалась мне той ещё колючкой, а оказалась милой розой… эй! Что смешного? — Обиженно надулся Лео, пока Кефер тихо рассмеялся глядя на смущение ещё совсем зелёного мальчонки у которого вся жизнь впереди.                                                                         Спустя ещё три часа.       Кефер и Лео, остановившись у небольшой бурой скалы, своими кривыми очертаниями отдалённо напоминающей то ли суслика, то ли перекормленного суриката, по-быстрому поставили палатку, сопровождая сиё действие весёлой беседой и разнообразными шутками, пока яркое солнце медленно уходило за горизонт, окрашивая небо в фиолетовые, пунцовые и оранжевые цвета, делая воду в кувшинах такой же разноцветной и сияющей, завораживающей своим калейдоскопом красок взор юного мальчишки. Кефер говорит о чём-то, но его голос звучал как-то очень странно, словно Уолкер находился в огромной стеклянной банке.       — Лео, ты меня слушаешь? — Мужчина пару раз пощёлкал пальцами у глаз Лео, заставив парнишку вздрогнуть и с непонимающим взглядом повернуться к своему наставнику:       —Ась? Извини, я прослушал. — Кефер слегка нахмурив брови немного пожурил мальчика, мол не гоже последнему фараону Земли витать в облаках и оставлять свои тылы открытыми для врага. Подобное замечание вызвало в подростке лихую бурю эмоций, которую к счастью или несчастью потушил громкий рёв: как оказалось, они стали свидетелями изгнания подросших драконов из стаи, потому что в небо взмыли огромные, белые драконы с бежеватым брюхом и красными как лепестки мака глазами, их огромные крылья сверкали серебром в свете уходящего солнца, а массивную голову украшали длинные, слегка загнутые назад рога цвета слоновой кости. Поджарые тела юных драконов были украшены ожогами и шрамами, признаками того, что они теперь изгнанники.       Громко прорычав, прекрасные создания полетели на Восток, создавать собственные семьи. Кефер и Лео решили не вмешиваться в драконьи дела, ведь это вполне естественно для скальных драконов– вожак, то есть как правило самая крупная особь с желтоватыми огромными рогами, прогоняет потенциальных соперников на его территорию и самок с детёнышами.       Как только золотое солнце зашло за горизонт в пустыне стало куда холоднее, чем днём. Небо стало тёмно-синим и на нём загорались слабенькими огоньками маленькие-маленькие звёзды, холодный свет луны мягко касался остывающих песков, что днём были накалены чуть ли не до предела, и по этим пескам, у довольно таки крупного оазиса рыскали туда-сюда маленькие пустынные лисички– крохотные феньки искали чем бы поживиться этой ночью. И один из них, самый больной и слабый, из чьей пасти рекой лилась буроватая пена, на еле-еле шевелящихся ногах подошёл к костру у которого сидели двое: антропоморфная корова и маленькая девочка с круглым румяным лицом, обрамлённым тёмно-русыми волосами. Сжав посильнее длинную ветку с обгоревшим концом, Хатхор стала отгонять сие животное подальше от своей ученицы, однако фенек никак не желал уходить, а даже наоборот, схватил угольно-чёрный конец палки, разбрасывая слюни и пену под испуганный взгляд четы изумрудных глаз.       — Назад зараза! — Прикрикнула богиня любви мотая туда-сюда палку с пустынной больной лисицей, пасть которой уже начала сильно кровоточить. В конце-концов тощий фенек улетел в горящий костёр, громко визжа от нестерпимого жара, в воздухе запахло палёной шерстью и кожей. Подобная картина заставила Ксюшу неплохо так оторопеть, ведь девочка не могла даже подумать о том, что богиня любви способна на убийство.       —Ксюша, — выбросив палку начала Хатхор. — Не сильно испугалась? — Ксюня отрицательно помотала головой, и немного успокоившись спросила свою наставницу:       — Хатхор, а что случилось с лисичкой? О-она, она была бешеная? — женщина немного прокашлявшись подтвердила столь страшные слова маленькой девочки и рассказала о таком явлении как пустынное бешенство: особом проявлении сией болезни, которую разносят мелкие зверьки наподобие феньков или тушканчиков, и опасно оно тем, что заражённый долго и мучительно умирает, поражаемый вирусом и уже не может ничего контролировать ибо мозг, как бы это мерзко не звучало превратился в пенообразную жидкость, большими количествами вытекающую из рта и носа больного существа.       — Я, можно сказать сделала ему одолжение, теперь он больше не будет страдать. — девочка с тёмно-русыми волосами съёжилась то ли от холода, то ли от страха в маленький клубочек. Настало время ещё подкинуть веток в костёр и пожарить на нём рыбу, пойманную намедни.       Тем временем, на другом конце пустыни, Витя спал в палатке голубого цвета, что в скромном свете луны становилась темнее на пару тонов, пока его божественный учитель стоял у костра и с некой задумчивостью наблюдал, как в ярко-оранжевом пламени трещит дерево и приобретает угольно-чёрный цвет. Тут из палатки начали доносится тихие, как река в спокойный день, всхлипы, что с каждой минутой становились всё громче и громче, превращаясь в заунывный плач:       — Н-нет… хватит! Прошу, не надо! Не оставляйте меня с ним! — Апис был очень ошарашен всей этой картиной, молодой парень, ровесник Лео, плачет во сне аки какая-то кисейная барышня. Внезапно из самого тёмного угла палатки, куда не проникал тёплый свет костра, вышла, вернее выплыла красивая блёкло-голубая как призрак женщина, с мокрым от слёз и бледным от ужаса и горя лицом, заставив быка опешить; это была Долорес, дух скорби и горя, мать всех странных существ под названием "Кумы". Её седые волосы были длиннее спереди чем сзади, так как по легендам малых народов, таких как антропоморфных жар-птиц, львов и драконов, когда-то давно при жизни ей отрубили голову, ну как отрубили, повредили её длинные волосы и разрубили несколько артерий, заставив бедолагу умереть от кровопотери. И случилось это так давно, что уже никто и не помнит за что бедную Долорес убили, а сама она никогда никому ничего не скажет.       Сердито нахмурив брови, Апис хотел сказать незванной гостье убираться, но Долорес посмотрев на плачущего мальчика с сожалением произнесла своим призрачным, слегка хрипящим гласом:       — Бедный, видать из неблагополучной семьи. — слова сии были для мужчины словно гром посреди ясного неба, хотя чему тут удивляться? Ведь даже полгода не прошло с момента их знакомства, поэтому то, что они не знают много друг про друга вполне естественно. Однако от этого было не легче ни пареньку ни быку.       — Что ты имеешь в виду?! — Гневно взревел Апис, метая глазами искры в духа, но та больше ничего не сказав, ушла, оставив ученика и бога-учителя в гордом одиночестве и смятении.       Оксане не спалось: девочка ворочалась туда-сюда в предвкушении завтрашнего дня, очень волнительного просто и по-своему пугающего. Она завтра будет учиться езде на пеаверах! На тех странных зверушках, больше похожих на бескрылых драконов с шипастыми головами и хвостами, которых она увидела, когда вместе с друзьями летела на огромном корабле мимо так называемого "посёлка роботов" – места с каменными двухэтажными зданиями, расположенных за стенами города полукругом. Некоторые из посёлков были построены относительно недавно, около четырнадцати лет назад, когда в Египтус повадились твари хаоса– гниющие существа, которым от живых и здоровых женщин или мужчин нужна лишь их жизненная сила, позволяющая тварям хаоса продолжать отравлять своим существованием этот прекрасный мир. И, кажется, Оксана пожалела о том, что часом ранее, пока они с Исидой сооружали палатку, спросила богиню о внешнем виде тварей хаоса, на что мать Гора спокойно ответила, мол они очень высокие, как главная пирамида в Египтусе и страшные как не приведи небо, ибо зубы у них как кинжалы острые, глаза бешеные и злые и всё их тело гниёт и смердит до ужаса противно. Ну вот, из-за этого знания веснушчатая девчонка не может теперь заснуть.       —Не спится?— девочка, услышав голос Исиды чуть не взлетела на воздух:       — Ой! А… эхе, кхе, я-я думала вы спите. — она точно не ожидала, что её учительница бодрствует в столь поздний час. А самое удивительное было то, что женщина не выглядела сонной; светло-зелёные глаза с нежной, можно сказать материнской любовью смотрели на сероглазую девчулю, которая только что заметила дивный цветок в смуглых руках женщины: он был красным в жёлтую крапинку и до боли напоминал земное растение "раффлезию" но, к превеликому удивлению Оксаны пах он очень даже сносно, сладковатый аромат приятно проникал в нос и оставлял во рту ощущение сладости.        «Всё никак не привыкну к странностям этого мира, — подумала девочка Щедрость — « надеюсь мою первую реакцию на этот цветик-красноцветик Исида не заметила.» — спокойно зайдя в палатку и подсев рядом Исида протянула юной Оксане это растение со словами:       — Вот, это цветок карионо, малые народы называют это растение "кровавый хмель" и используют в приготовлении алкогольных напитков. Но так же из него делают эфирные масла, очень стойкие, прошу заметить. Ещё этим растением кормят пеаверов-самок что бы их молоко было более жирным и сладким и ещё … — с каждой минутой предложения превращались в слова, а слова в звуки, усыпляющие разум и заставляющие глаза закрыться. С начала их с Исидой беседы не прошло и часа, а Оксана уже во всю спала, от чего мать Гора вздохнула с облегчением– на завтра её ученица встанет полной сил и энергии.       — Ты хорошо сегодня потрудился, Тим, — похвалил своего ученика Гор, пока мальчик с голубыми глазами заплетал свои длинные волосы в тугую косичку, дабы те не превратились на утро в воронье гнездо, держа в зубах тёмного цвета резинку:       — 'Р'ад шлышать. — прошепелявил мальчик и вынув изо рта названную ранее вещицу завершил свою причёску. Ранее Гор, бог-учитель Тимура, учил мальчика управлять силой левитации с которой парень был рождён. Так же юнец учился понимать свой браслет, который реагировал на его эмоции, что, конечно, было гораздо труднее, намного труднее чем предполагал мальчик Справедливость.       Особенно когда он чем-то разозлил обсидиановую гадюку– самую большую и самую опасную змею в бескрайних землях. Благо Гор был рядом и спас своего патлатого подопечного, использовав свой приём "крыло-лезвие" бог-сокол отрубил змее голову и Тим только тогда заметил странную пену, вытекающую изо рта гадюки. Пена была густо-серая, местами бурая и пахла очень отвратно. Юнец хотел расспросить о этой гадюке сына Осириса, но от пережитого ужаса его очень сильно трясло и слова терялись где-то в районе гортани, так и не найдя путь наружу. Страх убрал свои костлявые руки от горла парнишки только когда он вместе с соколом зашлёл в песчаного цвета палатку, поставленную ещё до занятия полётами.       — А что с той обсидивановой гадюкой-то случилось? — наконец-то мальчик отважился задать Гору этот вопрос, который, видимо, соколу не очень понравился, так как от прежней радости на лице Гора не осталось и малюсенького следа, а взгляд лазоревых глаз заметно посуровел:        — Не "обсидивановой" а обсидиановой гадюкой. А случилось, ну, эта змея была больна ужасной даже в вашем мире болезнью – бешенством, в данном случае пустынным. — от подобного ответа Тим испытал странное смузи из чувств страха и юношеского любопытства, которое своими огромными когтями разрывало горячее сердце юноши с длинными волосами.       Но о симптомах болезни Тимур сокола не спросил, да и не зачем об этом говорить на ночь, не то очень сильные кошмары не заставят себя долго ждать. Затем мужчина и мальчик, подготовив себе специальные спальные мешки золотистого цвета с небольшой примесью меди, и сказав друг другу "Доброй ночи" легли спать. Их ночь обещала быть спокойной как часы во время школьных уроков.       По сравнению со своими коллегами ни квадриат с Адой, ни Осирис с Севой, ни Маат с Наташей не впали ни в какое приключение и никакие духи-хьюхи их, слава Небу не потревожили, но зато было время поговорить о насущном, например о школе, первой влюблённости, музыкальных предпочтениях. Так например Сева узнал что хоть в Египтусе и любят музыку, но музыкальных групп, в земном понимании у них не было, а про хеви-метал да и вообще метал-группах можно было и не заикаться.       И этот факт по словам других богов-защитников очень сильно не радовал богиню музыки, радости, любви и танцев, мол хоть мы и перешагнули землян на тысячу шагов, но в разного рода развлечениях земляне продвинулись намного лучше египтусян.       Пока в небе скромно светили звёзды, между Маат и Наташей состоялся разговор, касающийся самой смуглой девчонки и её фобии, которой та до жути заколебала женщину:       — Послушай дитя, — строго начала богиня истины: — тебе надо, если не кровь из носу, то в срочном порядке лечить твою фобию, ибо это уже не дело, воин Египтуса, дитя леди Мироздания и моя ученица трясётся от небольшого количества пыли. Ведь враг сможет очень быстро вывести тебя из колеи, "испортив" твой наряд! И что же ты тогда будешь делать? Рыдать над крошечным пятнышком? — от таких слов резкой на язык богини Наташе очень сильно захотелось использовать свою способность, свою невидимость да бы никто кроме неё самой не видел её покрасневших щёк.       —Из-извините… — проникнув головой сказала девочка, чем очень сильно напомнила золотой судье дочь когда та извинялась после того как набедокурит. И золотая судья, на сей раз смягчившись чуть приподняла лицо темноволосой девочки, по которому стекали крупные бусины слёз, со словами:        — Но полно пока что переживать по этому поводу и плакать. Да, неприятно, да обидно, но это правда. Так чт…! — внезапно богиня и девочка увидели на линии горизонта странную вспышку света, похожую то ли на кляксу, то ли на паука с длинными тонюсенькими ножками и внушительным брюшком и три чёрные точки на фоне сего странного сияния.       Меж тем Аде вспомнился очень тёплый эпизод из её жизни, о котором она поспешила оповестить своих излишне серьёзных друзей:       — Друзья, —Анубис и Сехмет навострили уши а Тот и Собек повернули свои головы в сторону, где сидела их малышка в данный момент молвящая:       — Может быть споём какие-нибудь песни, которые мы пели когда ходили на шашлыки? Ну там, у реки, когда я нарвала огромный букет одуванчиков и сделала из них всем вам по венку. — Квадриат призадумался, сидя вокруг большого костра, в котором мирно потрескивал хворост, ранее наколдованный их маленьким Золотцем. Горячий костёр согревал душу и разум, пока на костре жарилась столь любимая Аделаидой железная рыба. Ну, и, скорее всего любимая только ею, ибо для большинства эта рыбёшка была отвратительной на вкус и запах, но Адди нравилось.       — А что ты предлагаешь, Ада? — слегка обескуражено посмотрев на обладательницу золотых волос вопросил Собек, тем самым вызвав у малышки на лице и румянец и широкую нежную улыбку, которая обнажала небольшую щербинку между двух верхних резцов цвета слоновой кости, Адди предложила друзьям спеть одну песню из фильма "Чародеи", песню про снежинку:                                           Когда приходит год молодой,                                           А старый уходит в даль,                                           Снежинку хрупкую спрячь в ладонь, желание загадай,                                           Смотри с надеждой в ночную синь, некрепко ладонь сжимай, и всё о чём мечталось– проси, загадывай и желай! Друзья, жмурясь из-за яркого света, исходящего от волос своего Золотца, и тепло улыбаясь начали хором петь ту самую песню, которую они когда-то пели под бой курантов, сделав Аду самой счастливой девочкой во Вселенной в этот час:                                                  И Новый год, что вот-вот наста-а-анет,                   Исполнит впредь мечту твою-ю-ю, Ада, чувствуя как в груди у неё происходит самый настоящий ураган и видя как от родных голосов её золотые локоны сияют словно лучи солнца, снова запела:                         Если снежинка не раста-а-ает,       в твоей ладони не раста-а-ает,                         Пока часы двенадцать бьют, пока часы двенадцать бьют.       Квадриат, видя как счастлива их ученица и сами начали тепло улыбаться, ну, больше жмуриться, но всё равно дарить этому ребёнку свои улыбки. Долгие двенадцать лет они наполняли сосуд её души теплотой, учили её тому, что знали сами, благодаря ним Аделаида может улыбаться и смотреть в глаза собеседнику, недолго из-за диагноза, но это и не важно уже. Важен был результат, и он, не побоюсь этого слова был весьма, весьма хорош.       — О-о-ах! — девочка начала чувствовать как тяжелеют её веки, после хорошего ужина железной рыбой Адди очень сильно захотела спать, и прислонившись к Анубису, что сидел слева от неё, Аделаида закрыла свои небесно-голубые глаза.       Вот таким незатейливым образом прошли, а может быть и пробежали, три дня, с момента отбытия одиннадцати богов и восьми детей Мироздания. Исида помогала Оксане справиться с её "особенной" фобией, герпетофобией, боязнью змей и других рептилий, остановившись в поселении антропоморфных змей, живущих у огромных скал с залежами рубинов. Оксана была очень сильно напугана и удивлена тем, что эти змеи, по сути хладнокровные существа живут сообща, а не по одиночке, и тем, что змеи-антропоморфы имеют волосяной покров. Чего только стоит устройство поселения этих чешуйчатых красавцев; вокруг своеобразного "вигвама", украшенного тёмной шкурой и черепом огромной змеи, стояли и другие похожие строения, в которых жили змеи-антропоморфы самых разных окрасов, от желтоватых и коричневых до пепельных и аспидно-чёрных. Некоторые змее-женщины держали в руках специальные свёртки из льняной ткани и пустынного песка, в этих свёртках созревали их дети, защищённые твёрдой и прочной скорлупой.       Самыми, так сказать доброжелательными к девочке были синеглазые змеи-девушки, в чьих длинных руках ещё не было яиц в импровизированных инкубаторах: они мило беседовали с Оксанкой, иногда выпуская наружу длинные, раздвоенные малиновые ленты языков, которыми те пробовали воздух на манер обычных, земных змей. Самой главной из этих чешуйчатых антропоморфов была змее-женщина-матриарх, чья чешуя была белой а глаза пыльно-синими и вдумчивыми. Одета матриарх была в красивый наряд цвета ягод вишни, украшенный ярко-красными рубинами, а в волосы пыльно-пурпурного оттенка были вплетены прекрасные маки, которые она приобрела всего пару недель назад. И сейчас Нивериль, так звали белую антропоморфную змею, спокойно разговаривала с Исидой на счёт своей наследницы:       — Уж-ж не знаю, как с ней быть, Исида, она каж-ждый раз пытаетс-ся с-спорить с-со мной. — глубоко вдохнув мать Гора помассировала переносицу и нахмурив седые брови ответила своей собеседнице, наблюдая за тем, как себя чувствует Оксана и не нужна ли веснушчатой подопечной помощь. Как оказалось, не нужна ибо сероглазая девочка весело ворковала с новыми знакомыми: Каяль и Мгиоль, двумя сёстрами, одна была зелёной как листья молодого салата, а другая бежеватой как прибрежный песок. Они втроём вели весёлую беседу о своих мечтах.       — Эх, а я думала, ч-что вос-спитаю её неж-жной и покладистой… — продолжала сетовать на свою "непокорную" дочь Нивериль, смотря печальными глазами на Исиду, которой эта тема была не очень приятна, так как она знала, какой Нивериль на самом деле фрукт– глава сего клана была всегда излишне строгой к Нияске, своей юной дочери, которая выбрала себе в женихи не сына вождя соседнего клана, а теплокровного белого антропоморфного кота ориентала, при этом неплохо так повздорив с главой клана. Массируя переносицу Исида произнесла немного охрипшим голосом:       — Дорогая Нивериль, леди Нияске уже 19 лет, она ровесница моей внучки Киры. И вы думаете, что она не имеет права выбрать сама с кем будет счастлива? Вы никогда не считались с мнением вашей юной дочери, считая её если не умственным инвалидом, то неразумным ребёнком точно. Извини, Нивериль, но если тебе нечего обсудить, то я пойду наружу. — сказав подобные слова мать Гора направилась к выходу, меж тем змеиная морда белой главы очень сильно помрачнела:       — Подожди, Исида, — богиня остановилась в двух шагах у красиво вышитой тёмно-бордовой ткани, что помогала сохранять тепло ночью и защищала постояльцев от песка, смерив слегка удивлённым взглядом змее-женщину, говоря той, что слушает её: с-скоро время обеда, думаю вашей ученице нужно пойти с-с тобой. Боюсь, то как мы едим её очень сильно напугает. — что правда то правда, правда Исиде звать Оксану не пришлось; девочка сама вскочила с места раненной фурией от ошарашенных такой реакцией Каяль и Мгиоль.       — Она права, Исида. М, после одной документалки про чёрную мамбу я смертельно боюсь смотреть то, как змеи едят. Пусть и антропоморфные, пусть и добрые пусть… — сказав "Ни слова больше" женщина в белом калазисе нежно взяв за руку свою ученицу, которую немного била дрожь, направилась к выходу, подбадривая Оксанку и хваля её за выдержку. Всё таки фобия– это не просто страх чего-либо, а очень сильный страх, заставляющий разум помутиться, и сердце скакать в грудной клетке бешенной лошадью, отражаясь в дрожи во всём теле.       На самом деле пустыня мира Египтуса почти ничем не отличалась от современной Сахары: то же палящее солнце, тот же раскалённый песок, только флора и фауна были отличны; в мире золотого города то тут, то там летали удивительные крылатые овечки– вавабы, под землёй пробуравливали себе путь очень большие песчаные черви. У небольших оазисов отдыхали в тени пальм огромные драконоподобные существа: пеаверы с шипастыми головами и хвостами, чей цвет чешуи был абсолютно разный, так же эти интересные зверушки имели огромные и острые бивни, которые располагались по бокам от острого клюва, напоминавшего клюв орла.       Местные народы, которые не жили в Египтусе, частенько использовали этих зверушек в качестве транспорта, так как пеаверы могли развивать очень хорошую скорость, были неприхотливы к еде, и каждая самочка имела огромное вымя, которое после появления потомства наполнялось сладким, жирным, вкусным молоком. Хоть жители золотого города, известного своими технологиями, и не нуждались в сиих зверушках, много кто завёл себе этих диковинных существ либо для получения молока, либо ради золотых монет, что отдавали уставшие от пеших прогулок путники. Кстати, пеаверы, которые были у оазиса, принадлежали одной одинокой женщине в светло-сиреневой дишдаше, которая за три золотые монетки могла довести куда пожелает заплативший. И, пока хозяйка диковинных зверух отдыхала под тенью другой пальмы, что поменьше, в том же местечке остановились две особы: одна была старше и более смуглой, вторая же наоборот была бледна и с тёмно-коричневыми веснушками на щеках. Женщина в дишдаше молниеносно встала и поприветствовала предполагаемых клиенток:       — Приветствую вас, милые дамы, не желаете ли прокатиться на этих скакунах пустыни? Знаю-знаю, что путь который вы проделали был абсолютно не лёгкий и вы очень устали. — Оксана очень сильно смутилась ранее сказанных слов и спряталась за спину богини. Как оказалось даму, которая с ними беседовала, звали Каника и она была давней знакомой Исиды, а так же жила когда-то в Египтусе но предпочла жить в пустыне и одиночестве.       — О, Исида, какими судьбами? — воскликнула Каника и один карман её одежды зазвенел от большого количества золотых монет в нём. Видимо она смогла неплохо так заработать.       — Приветствую, Каника, — спокойно произнесла мать Гора: просто провожу совместные занятия со своей ученицей.— из-за спины своей покровительницы выглянула сероглазая девочка, которая чем-то напомнила Канике серых и незатейливых птичек, чья роль в природе– быть кормом для других существ. Уж очень эта девчонка отличалась от своей учительницы, как отличается невзрачный сорняк от прекрасной розы.       — Здравствуйте, — неуверенно произнесла Оксана, чувствуя на себе прожигающий до дыр взгляд сиреневых глаз новой знакомой. Оторвав взгляд от тёмно-коричневых веснушек, Каника поприветствовала ученицу матери Гора. К Канике же богиня и девочка обратились не просто так, девочке Щедрости не терпелось прокатиться на тех огромных драконоподобных животинках. Особенное внимание Оксаны привлёк огромный пеавер-самец чья чешуя была ярко-красной, как лепестки сонного мака. Упругие и поджарые мышцы спокойно перекатывались под твёрдой шкурой, которая блестела и переливалась в лучах полуденного солнца, а умные и понимающие глаза цвета изумруда с интересом разглядывали маленькую девочку, и, кажется, пеаверу она понравилась, ибо он начал издавать непонятные звуки и позволял трогать то самое место под бивнем.       — Ух… ты… — только и смогла пролепетать сероглазая девочка, очарованная красотой этого существа не меньше, чем он ею. Хитро улыбнувшись, Исида проворковала:       — Ну как, нравится? — не найдя слов Оксанка медленно кивнула, всё так же заворожённо глядя на живое существо, словно сошедшее со страниц фентезийного рассказа про альтернативный и чуждый мир. Хотя, даже если от фентезийного мира Египтус мало чем отличался, он стал за все эти недели для детей будущего родным, ну, по крайней мере для девочки Щедрости.       — Да, нравится, а как его зовут, если не секрет? — еле-еле оторвав взгляд от чудо-скакуна спросила Оксанка Канику, на что та не помедлила ответить:       — Этого? А, это Рубин, и ты первая кого он принял гостеприимно, а не как всегда; с размахиванием бивнями и… — мать Гора жестом попросила хозяйку Рубина замолчать, и, пока вторая молчала, спокойно поведала своей ученице о том, что может научить девочку езде на этих существах, чем очень сильно обрадовала светло-русую школьницу. Далее, не без помощи Каники Оксанка села на специальное седло, сделанного то ли из кожи, то ли из кожзама и стала чуть содрогаясь ждать свою учительницу. Та же, не смотря на почтенный возраст ловко забралась на спину пеавера. Села женщина спереди своей ученицы, и успела пожалеть о собственном выборе: тонкие, бледные, трясущиеся руки до безумия сильно обхватили талию богини, однако боли как таковой не принесли, просто было до жути неудобно.       — И-извините, можно пересесть? М, просто я в детстве…— посмотрев на Оксану с пониманием, богиня так же ловко спустилась со спины животинки и снова залезла, только теперь находилась позади веснушчатого дарования и объясняла как управляться с поводьями. Далее они прекрасно провели время.       Однако, всё, даже самое прекрасное, к сожалению имеет свой конец. Вот и поездка на Рубине закончилась и пришло время прощаться, что попросту не могло не расстроить и пеавера и Оксану. И видя то, с какой болью в сердце её ученица смотрит в зелёные глаза Рубина Исида сама почувствовала сильнейшую грусть, исходящую от Оксаны, пока Каника считая деньги говорила, что это был первый, и скорее всего последний раз когда Рубин был покладист и мил:       — Обычно от него никаких доходов не бывало, я уже планировала его кому-нибудь продать, думая мол "что бы хоть что-то за него получить" ибо он для меня бесполезен. — Оксана хотела бы возмутиться, однако вспомнила, что для женщины в сиреневой дишдаше пеаверы– способ заработка, так же как например для людей на Воскресенской улице их лошади, меж тем женщина не унималась: самок не топчет, клиентов на дух не переносит, ой! Если бы кто согласился купить его, то я бы не раздумывая его продала. — и тут, поразмыслив пару секунд Исида выдала такое, от чего Оксана потеряла дар речи:       — Так продай его нам, нечего зазря нервы себе и Рубину трепать. — от этих слов впали в ступор все: и Рубин и Каника и веснушчатая ученица, меж тем богиня пользуясь всеобщим ступором достала внушительный бело-синий мешок, до верху заполненный золотыми и серебряными монетами и внезапно для всех раздался довольно таки сильный грохот: Рубин упал и поднял крупные облака пыли и песка, заставив Канику, Исиду и Оксанку громко рассмеяться. Отдав за красное чудо-юдо тридцать три серебряных монеты богиня всё так же ловко посадив свою ученицу на спину пеавера и попрощавшись с Каникой подстраховала девочку, сев позади неё. Вот таким незатейливым образом Исида и девочка Щедрость отправились дальше путешествовать по пустыне, где ярко-ярко светило полуденное солнце.