Shoot my shot

      Сбежавший из-под пальцев вальс кружится в воздухе, расползаясь где-то под потолком зыбкой волной. Цзян Чэн останавливается прямо перед открытой дверью, прежде чем обозначить свое присутствие, чуть туже затягивает галстук, затем расслабляет, с раздражением ругается на себя, что мнется, как подросток. Вальс не замедляет темпа, набирает скорость настолько легко, будто клавиш вовсе никто не касается. Цзян Чэну, пожалуй, нравится эта мелодия, позже он спросит название, если не забудет. Веселая бабуля-экономка, что сопроводила его на пути к комнате (хотя, обозвать огромный светлый зал комнатой язык не поворачивается), ободряюще улыбается и подталкивает в спину, похлопав по пояснице. — Вэй Усянь, я, кажется, предупреждал тебя, еще один звонок и… — Я тоже скучаю! Но об этом потом. Есть дело, и я хочу, чтобы ты им занялся. — Ты, верно, запамятовал, что мы давно уже не работаем вместе. — Цзян Чэн, клянусь, тебе понравится. Ты музыку любишь, кстати? «Пошел ты к черту, Вэй Усянь, » — устало думает Цзян Чэн. — Я принесу кофе, маэстро не любит вести беседы за пустым столом, — говорит бабуля. Цзян Чэн кивает и делает шаг за порог зала. — Люблю, но… — Скажи-ка мне, как поживают твои частные дела? Заказов много? — Достаточно. — А еще один возьмешь? — Тебе лень делать свою работу? — Цзян Чэ-эн, — тянет Усянь в своей излюбленной манере. — Приезжай. Тут музыка и письма с угрозами. Всё, как ты любишь, братец. «Нет. Пошел ты нахуй, Вэй Усянь». Его мечтой был маленький домик с потертым крылечком и крошечным огородиком, на котором можно было бы раскинуть теплицу. На окошках он бы поставил решетки, безусловно, а из дверей заказал бы что-нибудь предельно близкое к титану. Насчет системы оповещения он еще не думал, но подпол с тиром вписывал в концепцию идеального дома. Максимум один этаж, зачем ему много? На одном легче ориентироваться, к тому же он специально сделает тонкие стены, чтобы улучшить слышимость. Одним словом, дом Лань Сичэня никаким образом не выглядел идеальным со всеми своими гигантскими панорамными окнами в пол, садом с огромными кустовыми белыми розами и потолками, упирающимися в Поднебесную. «Какая-то гигантомания. Точно компенсирует маленький член». Музыка становится медленнее, словно ее растянули, как жвачку. Цзян Чэн борется с желанием идти в такт, подпрыгивая, как вдруг видит молодого мужчину за белым роялем, который играет, чуть прикрыв глаза и сжав губы. Конечно же, Цзян Чэн гуглил, кто такой Лань Сичэнь, только на картинках в интернете тот казался ниже, а волосы были намного длиннее. На многочисленных видео, перед тем как играть, Сичэнь завязывал их в высокий хвост или деловито закручивал в пучок и выглядел, пожалуй… стильно. Однако, и с короткой стрижкой, как сейчас, не хуже. Цзян Чэн топчется на месте, не осмеливаясь прерывать, но Сичэнь поднимает голову, хлопает ресницами и прекращает игру. А затем поднимается с места и растягивает губы в вежливой улыбке. Солнечный свет струился из окон, заливая просторный зал, и, казалось, что перед Цзян Чэном кланяется настоящее божество с какой-то невероятно доброй, ласковой аурой. — Вы — господин Цзян, верно? — уточняет Лань Сичэнь. — Я ждал вас, пожалуйста, садитесь, где вам больше нравится. Чай? — Ваша помощница уже занимается этим, — скупо отвечает Цзян Чэн. — Да, позвольте официально представиться. Я Цзян Ваньинь, в прошлом сотрудник полиции. Сейчас я занимаюсь охраной… Лань Сичэнь улыбается. — Да, Вэй Ин рассказывал о вас довольно много. Мне даже показалось, что вы о себе столько не знаете, сколько знает ваш брат. Я не путаю, вы ведь братья? Цзян Чэн кривится и мысленно борется с желанием прямо сейчас пойти и сломать Вэй Усяню лицо. — К сожалению, да. Сичэнь неловко поправляет спавшую на глаза челку и садится на стул у рояля. — Вы явно не кичитесь этим родством, — иронично подмечает он. — Давайте лучше поговорим о том, зачем я нужен здесь, — обрывает Цзян Чэн. — Вам требуется охрана, если я всё правильно понял. — Это прекрасно, что вы человек дела. Позвольте, я объясню, что случилось? Цзян Чэн коротко кивает, достает небольшой блокнот из портфеля и садится в ближайшее кресло. — Моя профессия связана с музыкой, я композитор, исполняю свои сочинения тоже сам, — объясняет Лань Сичэнь. — Как-то получилось, что я человек публичный, у меня есть определенное количество поклонников, что для исполнителя классических инструментальных произведений довольно неплохо. Месяц назад я стал получать странные письма, сначала вполне безобидные, человек признавался в симпатии, просил встреч, и всё в таком духе. — Почерк больше похож на мужской или на женский? — Текст написан не от руки. Напечатан на альбомных листах. — Адрес? — Каждый раз разный. По стилю довольно легко понять, что это пишет именно этот человек. К тому же, кто сейчас пишет бумажные письма в век мессенджеров? Даже электронную почту уже почти все забыли. Сичэнь снова убирает волосы с лица, поводит плечами и продолжает: — Содержание со временем становилось всё агрессивнее, с пожеланиями смерти, плюс угрозы расправы. С одной стороны, мне бы забить на это, но вместе с письмами он начал присылать мои фото, снятые скрытой камерой в местах, где я был. — Он следит за вами, — подтверждает Цзян Чэн. — В открытую не нападали? — Нет, — качает головой Лань Сичэнь. — Но три дня назад я вдруг понял, что в моей комнате кто-то появлялся. Тогда я как раз отпустил А-ма и был один. — Этого следовало ожидать. Адрес-то он ваш знает. Здесь еще живут люди, кроме вас и помощницы? — Только я и А-ма. Сын учится заграницей, приезжает редко. Больше всего я не за себя беспокоюсь. Если этот человек был здесь, то он мог причинить вред бабуле. Цзян Чэн перелистывает страницу и щелкает ручкой. — Как вы поняли, что он проник в дом? Сичэнь хмурится и откидывается на спинку. — Дядя привил мне привычку вставать рано, поэтому я поднимаюсь раньше шести и ложусь в десять. После пробуждения заправляю кровать, как и все люди, наверное… Цзян Чэн стыдливо прячет нос за блокнотом. Именно сегодня он этого и не сделал. Он вообще ненавидит заправлять кровать. Смысл, если вечером все равно ложиться? Гребаные чистюли. — …в общем, когда я вернулся в комнату… — На кровати были складки? — Не совсем, — говорит Сичэнь. — Видно было, что одеяло пытались поправить. С первого раза не отличишь, но я-то вижу. Не подумайте, что я параноик, но нас с братом воспитывали в строгости, хлеще, чем в армии, так что такие вещи я подмечаю сразу. «Ты параноик». — Не думали, что это могут быть люди из вашего круга знакомых? — Если честно, я уже не знаю, что и думать, — вздыхает Лань Сичэнь, почти с нежностью проводя кончиками пальцев по клавишам. — Но это… знаете… изводит. Я даже подстригся, не знаю, зачем, возможно, рассчитывал, что он потеряет ко мне интерес. Цзян Чэн хмыкает: — Вряд ли с новой стрижкой всё решилось бы. — Ну, во всяком случае, жить стало чуть легче. Не в том плане, в каком я хотел, но… — смеется Сичэнь, — …надеюсь, что вы облегчите мне жизнь. — Ладно, — Цзян Чэн убирает блокнот обратно в портфель и хлопает по коленям. — Если моя ценовая политика вас устраивает, я готов приступить завтра. Лань Сичэнь мягко улыбается: — В деньгах проблемы нет. Я рад, что вы согласились. Попрошу помощницу приготовить вам комнату. — А вот и кофе! — бабуля появляется с подносом, словно выжидала момента, когда ее непосредственно упомянут. — Позвольте, мужчины, я за вами поухаживаю. Маэстро, помогите-ка мне! Сичэнь с благодарным кивком легко принимает поднос из ее рук и ставит на маленький столик. — Пожалуйста, присоединитесь к нам за ужином, господин Цзян. А-ма потрясающе готовит, вы в этом убедитесь. Цзян Чэн неловко кланяется бабуле и пододвигается ближе.

***

— Да, мы знакомы! Тебе жалко? Человеку угрожают! — Вэй Усянь, ты когда-нибудь перестанешь лезть не в свои дела? — Но это как раз мое дело! — Но мое дело — не твое! — Да как же твое дело не мое, когда оно мое? — Тьфу! — плюется с досады Цзян Чэн, Вэнь Нин подскакивает от неожиданности за своим столом. — У меня и без него хватает работы. Вэй Усянь морщит нос и тыкает брата в бок указательным пальцем. — Не ври. Сам же недавно говорил, что у тебя ни копейки. Булку хочешь? — Засунь свои булки знаешь куда? Вэнь Нин тихонько прыскает, закрывшись папкой с бумагами. — Скорее ему в булки… — начинает было Не Хуайсан, но ловит угрожающий взгляд Вэй Ина и играет бровями. — Братец Вэй, у моего дагэ в магазине новое поступление, так что приходи, дам потестить. Цзян Чэн, нахмурившись, вопросительно смотрит на Усяня, у которого чуть краснеют уши. — Что за магазин держит твой брат, Не-сюн? — Какая разница! — восклицает Вэй Ин, показав Хуайсану кулак из-под стола. — Это ведь… магазин радиоуправляемых игрушек, если я правильно помню? Тот вальяжно обмахивается пустой формой протокола. — У тебя потрясающая память. Радиоуправляемые игрушки там и правда есть. Цзян Чэн пыхтит, но не уточняет. — В общем, не возьмусь. Я пробил, что это за перец, и за шоубиз браться дело неблагодарное. Кто знает, может, он сам там себе письма шлет? Кому, нахрен, может приспичить сталкерить пианиста? — «Сичэнь-гэ такой красивый, посмотрите на эти роскошные плечи!», «Лань Сичэнь, сыграй на моем фортепьяно!», «Ах, девочки, у А-Хуаня умопомрачительные руки, вот бы он придушил меня!» — нараспев читает Не Хуайсан с экрана телефона. Цзян Чэн метает на него хищный взгляд. — Этот, что, тоже в курсе? Вэй Усянь пожимает плечами: — Сам знаешь, от Не-сюна ничего не скрыть. Нереально тягаться с человеком, который предугадывает преступления с помощью игральных карт. — Кстати, тебе в прошлый раз выпал червовый король, Цзян-сюн. Вэй Ин хватает его за руку, отвлекая внимание на себя: — Теперь понимаешь, Цзян Чэн, почему всех пианистов не замечают, а на этого охотятся? — Да усек я, усек! Он красавчик. Хотя, чего они там красивого увидели, мне, видимо, никогда не постичь. Вэнь Нин бубнит едва слышно: — Тогда в комментарии на ютубе к видео с его концертами тебе лучше не ходить. — Соглашайся, гэ, — продолжает гнуть Вэй Усянь. — Вряд ли сталкер захочет его убить, там явно фанатская любовь, так что твоя задача не дать спиздить трусы Лань Сичэня. Дело ведет Мэн Яо, этот хитрый скользкий гад по-быстрому выловит психа и, дело с концом. Соглашайся. Цзян Чэн тяжело вздыхает, размышляет пару секунд и нехотя тянет: — Ладно. Пусть он позвонит мне. Договоримся о встрече, а там посмотрим. — Цзян-сюн, я бы на твоем месте вообще не думал, — лениво гнусавит Хуайсан, накрыв голову телефонным справочником, как крышей домика. — Повсюду шататься с шикарным мужиком, который тебе еще и денег дает — работа мечты, честное слово. Вэй Ин недоверчиво пялится на Цзян Чэна: — Дай угадаю, ты заломишь такой ценник, что он сам откажется? — Посмотрим, как он будет со мной разговаривать. Вэй Ин и Не Хуайсан переглядываются между собой, после чего последний обреченно трясет головой — «Твой брат безнадежен».