Heroic epiphanies

      Ночной воздух пробирался сквозь геройский костюм Сотриголовы - легкая ткань практически не защищала от холода. Айзава мог поклясться, что слышал шепот из темных углов переулка, но отверг эту мысль, ссылаясь на галлюцинации от недостатка сна.       Из наушника раздалось жужжание и послышался хриплый голос его ассистентки.       “Будь осторожен, Айзава. Ты сегодня на патруле, так что не вступай в бой со злодеями, пока они не проявляют признаков агрессии”       — Почему ты говоришь так, словно я на разведке? — выдохнул он, стараясь говорить тихо, в то время как его взгляд скользил по пустым улицам.       “Ты приближаешься к району, который, как мы предполагаем, является убежищем линчевателей. Группа называет себя Судьи. Они в основном служат полицией в тех местах, в которые полиция попасть не может. Однако героев больше беспокоит то, что члены группировки нарушают их частную жизнь.”       — Нарушают частную жизнь? То есть ты говоришь мне, что нашей угрозой является кучка сталкеров?       “Не совсем. Они записывают разоблачающие видеоматериалы с героями и врываются на вещательные станции, показывая их повсюду. Это позволяет арестовать популярных про-героев. Ни один из взломов не имеет жертв, но нас беспокоит то, что они могут взламывать системы, которые по определению взломать невозможно”       — Они не причиняют никакого вреда, это глу...— внимание Айзавы переключилось на шум, похожий на скрежет металла в конце переулка. Снова послышался шёпот, столь слабый, что про-герою казалось, что он сходит с ума. Его кулак сжался вокруг грубого материала устройства захвата, а красный свет глаз начал освещать расстояние на несколько шагов вперед.       “Сотриголова? Случилось что?”       Из переулка послышался тихий смешок. Из тени вышла фигура, темнота всё ещё цеплялась за неё. Ею оказался невысокий молодой парень с опасным блеском в глазах.       — Ой, ребёнок… Что ты здесь делаешь? Сейчас довольно поздно, — он медленно приближался, а красный взгляд все еще скользил по невысокой фигуре мальчишки.       Айзава разглядывал шрамы на руках ребёнка, темный облегающий костюм с закатанными рукавами и черную маску зайца, скрывающую любые черты лица, по которым можно было бы его опознать. У ребёнка были зеленые волосы, локоны которых вились вокруг ушей маски, что механически дергались, когда Шота подходил ближе.       “Эм… Скажешь нам если ситуация обострится, хорошо? У нас есть герои, находящиеся недалеко от твоего местоположения, они могут прийти на помощь, если понадобится”       — Сотриголова… Не думал я, что ты выйдешь так поздно — всё таки у тебя есть класс будущих героев, нуждающихся в твоей опеке, — светодиодная улыбка медленно растянулась на заячьей маске. Айзава сохранял спокойствие и продолжал двигаться вперед, остановившись на расстоянии, позволяющем ему избежать воздействия причуды, активирующейся касанием, если она была у ребёнка.       — Это не то знание, что предназначено для широкой публики. Ты вёл какие-то расследования, ребёнок?       Мальчишка фыркнул и покачал головой.       — Не особо то и нужно было искать, — мальчик приподнял руку в перчатке и стянул маску, открывая ланьи глаза и приторную улыбку, которые резко контрастировали с его одеждой. — У меня есть друг, у которого есть друг, у которого в знакомых есть преступный синдикат-       — Что?       — Твоя помощница, та которая прямо сейчас отправляет отряд полиции к нашему местоположению, а ранее рассказала о нашей группировке. Она ведь всего лишь симпатичная, маленькая жуликоватая сотрудница полиции, верно?       Айзава двигался уже слишком быстро, чтобы разобрать остальные слова, а оружие захвата метнулось вперед, чтобы обернуться вокруг ребёнка. Он тихо выругнулся, когда увидел, как мальчик-, нет, линчеватель, легко ускользнул из его захвата.       — Сотриголова… Может быть, пора уже определить значение справедливости? Полицейские сирены эхом слышались в отдалении, приближаясь к ним обоим. Раздался скрежет колёс, а Айзава удивился парнишке, не только не утратившим браваду, но и не в выказывающем никаких признаков паники.       “Шота, ты всё так же будешь стоять столбом?”       Парнишка быстро отскочил назад и с легким стуком кинул что-то на землю. Послышался оглушительный грохот, и его зрение заволокло белым на несколько секунд. Когда зрение вернулось, давая размытую картину перед глазами, ребёнок уже ушёл.       Блять. ****       На следующий день в полицейском участке появилась закрытая металлическая коробка. На ней не было ни отпечатков пальцев, ни обратного адреса, на первый взгляд в ней не было и бомбы. Тогда они отправили её в лабораторию, но даже после никаких взрывчатых веществ обнаружено не было.       Когда Айзава Шота пришёл на свою смену и аккуратно потыкал в эту коробку, она щёлкнула и тут же открылась.       — …Думаешь, это от того парнишки, что мы встретили вчера? – произнесла темноволосая помощница Айзавы и встала из-за стола со скучающим выражением на лице.       — Может быть. Кажется, у него есть доступ к некоторой информации, недоступной широкой публике, — пробормотал офицер, заглядывая через плечо Айзавы на содержимое коробки.       Внутри лежала тонкая стопка фотографий, флешка и небольшая открытка с миловидными надписями на ней.       Айзава сразу же приметил фотографии, которые были посвящены новоявленной про-героине Трансфер. Две фотографии получились размытыми, но на одной можно было безошибочно разглядеть, как одной рукой новичок зажимала рану на своём боку, а другой крепко стискивала шею молодого злодея, который, похоже, вот-вот был готов потерять сознание. Кровь стекала спереди его рубашки, в то время как кровь на рубашке Трансфер, казалось, отступала.       Шота нервно перевернул фотографию и обнаружил текст, написанный в том же стиле, что и на открытке.       Маяка Акитоми Причуда: Передача. Способность передавать раны от человека к человеку, пока одна рука находится в контакте с раной, а другая – с человеком, на которого передаётся повреждение. Злодей уже был повержен. Он сдался. Но Трансфер просто хотела выйти из боя без единой царапины забыв, что она герой, и тренировалась получать раны, от которых обычный человек мог бы умереть. Всё закончилось тем, что она убила злодея. Она решила замаскировать этот инцидент под уличную драку на ножах и не рассказала никому. На флешке есть кадры всего происходящего, снятые камерой из банка через дорогу от места событий. Если хочешь получить больше информации - обрати внимание на открытку.       Айзава застыл, недоверчиво вглядываясь в фотографии. На лице Маяки не было ни капли сожаления, в то время как на лице злодея читалась агония.       Сотрудник полиции вытащил флешку из коробки, проверил на вирусы с помощью причуды и вставил её в компьютер.       Внимание Шоты переключилось на открытку, и он взял её дрожащими руками.       Хэй, Шота. Для начала, меня зовут Мидория Изуку. Мне семнадцать. Я ушёл из дома два года назад, чтобы основать группу с людьми со схожими интересами. Вырос я в маленьком прибрежном городке к востоку отсюда. Я уже почти забыл это имя, но, пожалуйста, скажи моей матери, Мидории Инко, что со мной всё хорошо. Если у тебя есть какие-нибудь вопросы – можешь позвонить мне. Ты кажешься занимательным парнем. +1 (XXX) 775 0104 С любовью, Блик.       Айзава моментально пожалел о каждом решении в своей жизни, когда перевернул плотную цветастую картонку.       Очень детализированный пенис, нарисованный блестящей гелевой ручкой, украшал обратную сторону открытки и отпечатался на глазах Шоты. Приглушённый смех от нескольких сотрудников полиции, профессионалов своего дела, раздался за его спиной и прекратился только тогда, когда Сотриголова обернулся и выразительно посмотрел на них.       — Кажется, он просто хочет помочь. Я понятия не имею, почему правительство всё ещё хочет его поймать… Это того не стоит.       — Ну, учитывая все разоблачения, что проворачивает его группа, совсем не удивительно, что правительство хочет, чтобы мы заставили его держать рот на замке, — пробормотал Айзава, глядя на экран компьютера, где воспроизводилась запись с флешки.       — Сотриголова, ты ведь не намекаешь на…? – кто-то недоверчиво спросил за его спиной.       — Может быть, – произнёс Айзава, не зная, как начать. Слова Мидории как гром пронеслись в его голове, внезапная бунтарская мысль, о которой он даже не подозревал, начала проникать в его сознание. — Может быть…, — начал он снова.       “…может быть, пора бы уже определить значение справедливости”       После этого он замолчал. Как только действующие лица появились на экране, все присутствующие забыли о небезопасном получении записи и смотрели за разворачивающейся сценой.       Сквозь расплывчатый покров ночи и низкое разрешение камеры слежения было заметно движение в переулке через дорогу. Айзава сразу же обнаружил, как дергается паренёк, удерживаемый женщиной (Трансфер, насколько он понимает), что крепко держала его за горло. Когда рана из живота девушки начала перетекать на живот мальчишки, он заметил несколько фигур недалеко от переулка. Приблизившись к светящемуся экрану, он разглядел силуэт с кудрявыми волосами, такими же, как у Изуку. Справа от него стояла невысокая девушка с двумя пучками на голове и противогазом, закрывающим нижнюю часть лица, а слева — долговязый парень с темными колючими волосами.       — То есть, это Судьи? Они все такие…юные, — пробормотал офицер, и Айзава не мог не задаться вопросом, что могло заставить этих детей начать заниматься самосудом.       — …похоже, у вас достаточно доказательств, чтобы произвести арест, — тяжело вздохнул Айзава и обернулся к полицейским, кивая тем на прощание. Он не обратил внимания на пристальные взгляды, провожающие его. ****       Шота не прикасался к номеру телефона. Даже если он лежал у него прямо в кармане, а мобильник — в руке, он не позвонил.       Присутствовал риск, но он не переживал.       Мидория Изуку был воплощением опасного любопытства, и Айзава боялся задать вопрос.       Поэтому он игнорировал подергивание пальцев и скучающе пролистывал новости.       Было воскресенье, и он должен был насладиться последними часами спокойствия, прежде чем его буйные дети студенты начнут выедать ему мозг.       Большой палец перестал прокручивать ленту на нескольких заголовках, а Айзава почувствовал, как его желудок свело от того, что казалось (но, черт возьми, не должно было им быть) беспокойством. ЛИДЕР СУДЕЙ СРАЖАЕТСЯ НА СТОРОНЕ ГЕРОЕВ. ОТКУСИЛ ЛИ ЛИДЕР СУДЕЙ КУСОК БОЛЬШЕ, ЧЕМ СМОГ ПРОГЛОТИТЬ? ВСЕМИ ЛЮБИМЫЙ ЛИНЧЕВАТЕЛЬ БЫЛ ЗАГНАН В УГОЛ ЗЛОДЕЯМИ?!       Айзава начал движение прежде, чем успел подумать, быстро надевая свой геройский костюм и надежно закрепляя устройство захвата на плечах. У него едва хватило времени, чтобы успеть к месту действия, прежде чем снаружи раздался оглушительный грохот, который волной прокатился по всему городу.       Как только Шота вышел на улицу, он заметил то исчезающую, то появляющуюся фигуру, что прыгала между крышами и стремительно удалялась, каждый раз телепортируясь все дальше и дальше. На земле стояла другая знакомая фигура, высокий ребёнок с тёмными волосами с плёнки, и одной рукой подталкивала толпу маленьких детей в сторону двери детского сада, а другой создала стену синего огня вокруг них. Именно тогда Айзава заметил злодеев... нет, террористов, раз уж они напали столь открыто, бегающих по улицам и преследующих людей, попутно ломая все на своем пути.       Айзава решил не задумываться о том, как быстро его спокойное воскресное утро превратилось в хаос, и вместо этого бросился на злодеев, окружавших детский сад.       Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что фигурой, спустившейся с крыши, чтобы присоединиться к нему, был скалящийся Мидория-чертов-Изуку.       — Шота! Так мило, что ты пришёл, а?       — Послушай, ребенок, ты же понимаешь, что тебя могут посадить за незаконное использование причуды, да? И за участие в потасовке со злодеями, что может считаться вмешательством в работу героев, — проворчал Айзава, отправляя злодея в полёт и крепче сжимая ткань своего устройства захвата.       — Сотриголова, правила так глубоко сидят в твоей заднице, что стоматолог мог бы вырвать патриотизм из твоих зубов. Перестань думать о том, что не может быть, и начни думать о том, что должно.       Айзава бросил взгляд на Изуку, чтобы гневно уставиться на него, но его злоба затухла, когда Шота увидел милую зубастую улыбку, что дал ему ребёнок.       — Мужи-ик, ты прям как моя мама. Ну, только волосатее. Хочешь быть моим папой?       Айзава попытался не застыть от шока, когда Изуку сказал еще одну сбивающую с толку вещь. Он в ужасе смотрел, как ребенок неожиданно исчез и появился позади злодея, чертовски сильно пнув беднягу. Шота отвел взгляд от злодея, который потерял сознание, и резко подпрыгнул от испуга, когда Мидория телепортировался к нему.       Сквозь хаос, разворачивающийся вокруг них, Мидория начал рассказывать то, во что Айзава не уверен, что хотел бы верить.       — Однажды я встретил Всемогущего. Он сказал, что я не смогу стать героем, не с той жестокостью, с которой я расправлялся с проблемами, и не с той мятежной жилкой, что была в моей крови. Я пришел в ярость и накричал на него. Ужасно. Должно быть, я сильно его задел, потому что на следующий день он догнал меня и разузнал, как я меняю злодеев. Он доложил об этом в полицию, и меня арестовали.       Изуку сделал паузу, чтобы развернуться и ударить злодея кулаком, от силы удара которого тот отлетел на несколько метров.       — Я не ненавижу его. Просто злюсь из-за того, что герои, чтобы считаться героями, должны выглядеть и вести себя определенным образом. Хорошему человеку не нужна эта ёбаная отвратительная улыбка. Они не должны быть ходячей горой мускул. Им даже не нужно быть сильными.       Мидория посмотрел на Айзаву, печаль затуманивала его глаза, и слезы потекли по щекам.       — Они просто должны делать правильные вещи, когда в них больше всего нуждаются.       Боевые действия уже закончились, поскольку про-герои прибыли (медленно, как и всегда). Айзава воспринял это как повод ослабить бдительность. Он протянул руку и взъерошил волосы ребёнка, призрачная улыбка скользнула по его губам и затихла в голосе.       — Ты не плохой ребенок, Мидория Изуку.       — Хех, спасибо, пап. Но, вероятно, мне пора идти. Думаю, за мою голову назначено вознаграждение или что-то тип того, — Изуку рывком поднялся на цыпочки, чтобы обернуть свои руки вокруг шеи Про-Героя. — Погоди, Изуку… хоть правительство не слушает тебя, это может сделать мир. Местная полиция не думает, что ты настолько плохой. Правительство могут вынудить помиловать тебя, если ты сознаешься.       Изуку поднял глаза и усмехнулся, надув щеки.       — Сознаться? Ась, Айзава? Мне работается лучше, когда я не закован в наручники.       — Что-ж, ты избил этих злодеев больше, чем было нужно, – медленно сказал Шота, стараясь не обидеть Изуку (Герой знал, что если он сделает это, то встретиться с потоком язвительности)       — И что, если и так? В любом случае, позже, пап. Тебе не следует защищать этих злодейских говнюков от моего гнева, они вполне его заслужили.       Спустя мгновение Изуку исчез.       Айзава улыбнулся.       Этот ребёнок…