Heroic epiphanies

      — Сотриголова, один из членов группировки Судьи находится неподалёку от тебя. Теперь твоим основным приоритетом является поимка и доставка его сюда для проведения допроса.       — Вот дерьмо. Ладно, кто из них?       — Блик. Его причуда не установлена, но он может телепортироваться на короткие дистанции. Лимит не установлен.       — Принял.       Это была его третья встреча с Бликом. Он не даст ускользнуть ему на этот раз. ****       Он пришёл слишком поздно, чтобы остановить линчевателя по прозвищу Блик от трансляции видеоматериала, что без всяких сомнений разрушило всю дальнейшую карьеру про-героини Причуда. Но как раз во время, чтобы арестовать Мидорию Изуку.       — Кто-то вообще ещё помнит Икара? Всё, что я слышу о нём, это то, как он упал с неба.       Мальчик снова что-то бессмысленно бормотал, перебирая пряди волос. То, как он говорит, по меньшей мере, раздражало, но Шота как никто другой знал, что стоит только ослабить бдительность, как Изуку, воспользовавшись ситуацией, ускользнёт в никуда. Поэтому про-герой не сводил с Мидории глаз, несмотря на невыносимое желание моргнуть.       — Просто будь тише, ребёнок. Мы почти на месте. Наконец-то ты окажешься за решёткой, — Шоте совсем не нравилось то, как неуверенность всё ещё пробиралась в его голос. Изуку, вероятно, почувствовал её, как акулы чувствуют кровь, потому что просто сверкнул глупой зубастой улыбкой и моргнул невинными глазками.       — Ты выглядишь таким уверенным, а, Ластик? Герои тоже могут сомневаться, ты знаешь?       В его словах прозвучала какая-то странная, совершенно неуместная завершённость. Айзава подобрался, но ничего не произошло.       — Хм-м, и что же это должно значить?       — Это означает то, что означает, — пожал плечами Изуку.       Бронированный фургон с визгом остановился. На лице линчевателя появилась улыбка пожирателя детей.       — Это означает то, что ты должен больше времени уделять своему водителю.       Шота тупо посмотрел на решётку, разделяющую водительское и пассажирское сиденья, и выругнулся, когда увидел за ней блондинку, что абсолютно точно не могла быть водителем, которая улыбнулась ему.       Было уже слишком поздно, когда он оглянулся. Мидории уже и след простыл, хоть все двери фургона были плотно закрыты, как и прежде. Шарф, который предполагался, как устройство захвата, был разорван в клочья, и Шоте совсем не нравился предстоящий визит в отдел разработки.       — Что за скользкий ублюдок. ****       В четвёртый раз он упустил Мидорию на крыше офисного здания, когда Изуку сидел, свесив ноги с самого края. На лице мальчика виднелись свежие синяки. Он не был в своём чёрном костюме линчевателя, как в большинстве их встреч; ребёнок выглядел вполне нормально в большеватом свитере, свисающем с плеч, и потрёпанных конверсах на ногах. Мидория не поднял взгляд на про-героя, когда заметил, как тот приближается.       — Ты застал меня в нерабочее время, старик, — прошептал Изуку, смотря на бетон этажами ниже. — Это просто нечестно.       Шота тоже решил, что это нечестно, и сел рядом. Шум машин и людей доходил до их высоты в виде слабого гама.       — Ты чёртова загадка, Мидория Изуку, — вздохнул Шота, смотря прямо на ребёнка рядом с собой.       — Я знаю, — улыбнулся Изуку полным окровавленных зубов ртом.       — Что с тобой случилось, малыш? — острый взгляд Шоты скользил по порезам, синякам и всем ранам, что покрывали тело Изуку. Он поморщился, когда увидел, как Изуку придерживал вывихнутое запястье правой руки левой.       — Ты знал, что Старатель убил кого-то прошлой ночью? — прошептал Изуку, ветер почти заглушил его дрожащий голос.       Шота застыл, смотря на Изуку широко распахнутыми глазами.       — Вандал, который рисовал те замечательные фрески на улицах, был зачислен в список жертв серийного убийцы, Ретрактора. На самом деле, толпа была достаточно далеко, чтобы никто не смог услышать, о чём они говорили. Прежде чем тот успел поднять руки, пламя уже было прямо у него под ногами.       В глазах Изуку появились слёзы. Шота начал сомневаться, был ли он на правильной стороне.       — Он сказал толпе репортёров, что дело было разрешено с максимально необходимой силой. Что убийца угрожал всем взрывчаткой, что была заложена в землю.       Он достал что-то из кармана и протянул Шоте. Это было фото с изображённой на ней сердечной болью, запечатлённой в каждой морщинке. Это был незнакомый мужчина с грозой в глазах и молнией в улыбке.       — Вандал? Он рисовал фрески, вдохновлённые нами, вдохновлённые истиной. Я не знал его хорошо, но боже… Старатель – герой, Мистер Айзава. Но ему сошло это с рук. Такие герои, как он, больны, — Изуку провёл рукой по волосам, приоткрывая синяки, ранее покрытые чёлкой. — Таких героев как Старатель так много, что это пугает. Мошенник, другой герой, проигнорировал группу детсадовцев, предпочтя погоню за злодеем. Даби не дал дослушать до конца, когда увидел, как я отбиваюсь от других злодеев, пока не прибыли медики и пожарные. Вот почему я выгляжу так дерьмово.       — Так вот чем занимается твоя группа? Правительство объявило вас угрозой из-за того, что вы врывались на вещательные станции и транслировали разоблачающие известных про-героев видеоматериалы, — Шота не сопротивлялся скептицизму, проскальзывающему в его голос. Правительство чересчур тряслось от страха, бросая на поимку восходящих линчевателей гораздо больше усилий, чем стоило бы.       — Мы делаем больше, чем просто врываемся на вещательные станции, Мистер Ластик, — Изуку мило улыбнулся ему и встал, разминая руки и приближаясь к самому краю пятидесятого этажа. Шота напрягся, готовясь поймать его, только для того, чтобы замереть, когда Мидория хихикнул и прыгнул прямо с крыши–       — Всё же, Икар не просто упал.       Когда Шота посмотрел вниз, Изуку уже исчез. ****       В середине ночи Шота услышал слабый стук в дверь. Не издавая ни звука, он встал, взял новое устройство захвата и молча приоткрыл дверь.       Он чуть не задушил дрожащую фигуру на пороге его дома.       Это был Мидория, истекающий кровью. Изо рта и носа у него шла кровь, а сам мальчик дрожал, как осиновый лист. Взгляд про-героя упал туда, где Изуку держался за живот. Глубокая рана, кровь из которой просачивалась прямо через рубашку. Шота уронил шарф и, приглушённо ругаясь, подхватил Мидорию на руки и понёс внутрь.       Привычное хладнокровие, всегда сопровождающее про-героя, помахало ручкой и выпрыгнуло в окно. Всего несколько часов назад на лице ребёнка была милая улыбка, а глаза сияли жизнью. Ребёнок то терял сознание, то снова приходил в себя. Дыхание было поверхностным и прерывистым.       — Чёрт, Изуку, мне нужно отвезти тебя в больницу, — пробормотал Шота, хватая полотенце с кухонного стола и прижимая его к ране.       — Нет, не, нет… нет… нет… ты не можешь… не можешь — Изуку попытался вывернуться из его хватки, кровавые пальцы безрезультатно пытались оттолкнуть Шоту.       — Я уже слишком много раз позволял тебе ускользнуть, Изуку. А сейчас ты истечешь кровью, — Айзава нёс его к машине, шум дождя становился всё громче, как они выходили на улицу.       — Пошёл… пошёл ты, эт-то было всего лишь о-один р-раз.       — Тогда почему ты вообще пришёл ко мне, Изуку? Я даже не собираюсь спрашивать тебя, как ты узнал мой адрес.       Машина с щелчком закрылась и зарычала, когда Шота выехал из переулка, проносясь по дорогам, и определённо ускоряясь в неположенных местах.       — … Я хотел п-попросить поц-целовать, чтобы н-не болело, пап.       Шота едва не упал. Изуку издал приглушённый стон боли, когда машина зашла за поворот.       — Мужик, должно быть сейчас все на дороге просто обожают тебя, — болезненно улыбнулся Мидория на злобный взгляд, что послал ему Айзава. — Я… я же не твоя б-беременная жена и-или что-то типа. У-успокойся немного прежде чем м-мы оба у-умрём, хорошо?       — Изуку Мидория, ты единственный человек из всех моих знакомых, который может разыгрывать комедию по дороге в больницу с колотой раной.       — Оу, т-ты должен быть мяг… мягче со м-мной. Это может… может быть последним… последним разом, когда я тебя в-вижу, пап.       Голос Изуку стал тише к концу фразы, он закашлялся, и кровь начала просачиваться через ткань полотенца.       — Ещё несколько минут, Изуку, продолжай говорить со мной.       — К-как ты…, — начинает Изуку, его голос становился всё более дрожащим, а дыхание замедлялось. — Как ты думаешь… Ингениум будет в порядке?       — Его геройская работа на сегодня закончена. Почему бы ему не быть? — они приближались. Здание больницы уже виднелось за поворотом. Шота хлопнул дверью и поспешил вытащить Изуку из машины.       — Я пры-прыгнул прямо перед ле-лезвием. К-кажется, на-нападавшим был С-стэйн.       —Что?!       Изуку продолжал. Даже когда тошнотворный свет флуоресцентных ламп сообщило ему о том, что они зашли в больницу.       — Забавно, мы р-разделяем почти одни и те же идеалы, — Изуку обмяк в его руках, а Шота начал паниковать. Сотрудники на стойке регистрации молча просигналили о том, что нужны носилки. К счастью, помощь пришла быстро, Изуку даже не понял, что его пристегнули, пока они не начали уносить его.       — Е-ещё одна в-вещь, пап.       Облегчение охватило Айзаву, когда Изуку пробормотал ласковое прозвище. Шота следовал за ними, находясь на максимально доступном расстоянии.       — П-повесишь к-картинку меня, ну, ту, что н-нарисовал тот ван-вандал? Рас-распечатай копию и прик-приклей прямо на дверь Старателя.       Шота улыбнулся, надеясь, что это не последнея вещь, что видит Изуку.       — Обязательно.