***
—Что ж, давайте подытожим — осевший голос Гермионы пронзил воцарившуюся тишину, — что-то явно пошло не так… — Надо же, и как я сам не догадался?.. — съязвил ей в ответ Гарри, после чего захрипел в очередном приступе удушливого кашля. Свистящий звук, усиленный пустыми тюремными камерами, пронёсся коридором. Казалось, прошло всего две недели с тех пор, как они с Гермионой отправились во «Всевозможные волшебные вредилки» проведать Джорджа и Рона, где их внезапно окружили авроры. Ничего не понимающих друзей быстро схватили, и, без суда и следствия, потащили прямиком в Азкабан. Никто так и не удосужился объяснить им что происходит, но из увиденного Гарри ясно было одно — по какой-то причине весь магический мир в один миг ополчился против своего героя и спасителя. За эти четырнадцать дней, проведённых в холодных каменных камерах в окружении вопящих от боли безумцев и шастающих повсюду дементоров, что Гарри, что Гермиона сильно изменились — из улыбчивых молодых людей оба превратились в мертвенно-бледные ходячие скелеты. Так как одиночные камеры друзей располагались друг напротив друга, они могли общаться через решётки, хотя в последнее время оба предпочитали молча размышлять о чём-то своём. Вот и сейчас Гарри сидел на импровизированной кровати (в действительности являющейся куском грязной шкуры), прислонившись спиной к холодному камню, и наблюдал за причудливыми тенями, которые отбрасывало на пол зарешёченное окно. Тёмные облака время от времени проплывали перед ликом луны, и тогда почти полностью пустое помещение погружалось во тьму. Вой ветра снаружи сплетался с рёвом разбивающихся о мощные стены тюрьмы, как о скалы, волн, и эта приглушенная убаюкивающая мелодия за последние несколько дней стала единственным утешением для Гарри. Он в блаженстве закрыл глаза, вслушиваясь в колыбельную океана и в очередной раз пытаясь уснуть. Стена обжигала холодом, а руки и ноги были закованы в кандалы с тяжёлой цепью, прикрепленной к одной из стен камеры. Вдобавок ко всему, даже наличие лохматой шкуры на полу никак не смягчало поверхность «кровати», поэтому каждое движение Гарри отзывалось вспышками боли в покрытом синяками теле. Временное затишье, когда коридорами Азкабана не разносились безумные вопли или крики боли, прервало звяканье цепей, за ними последовал короткий стон. Это Гермиона пыталась хоть немного смягчить свою «кровать», выбрав для сна более удобную позу. В конце концов у неё ничего не вышло, и девушка со вздохом села на шкуре, приняв схожее с позой Гарри положение тела. Юноша приоткрыл веки и без особого интереса посмотрел на подругу, в очередной раз подумав, как же сильно она истощала за прошедшие две недели. В молочно-белом свете лунного диска казалось, будто побледневшая кожа Гермионы отсвечивает, как у призрака. На руках и ногах выделялись синяки в виде колец — результат постоянного ношения кандалов, — хотя и без них, видимые из-под грязно-белого тюремного одеяния области тела девушки выглядели подозрительно синеватыми. Гарри посмотрел на лицо подруги, обрамлённое спутанными и грязными прядями каштановых волос, ища встречи с её глазами, но полный отчаяния и тревоги взгляд Гермионы был направлен в пол. Немного подумав, стоит ли сейчас беспокоить ушедшую в себя девушку, Гарри решил, что лучше будет отвлечь её от неприятных мыслей разговором. Даже несмотря на то, что единственная пришедшая на ум тема будущего обсуждения была не самой весёлой. — Как ты думаешь, что произошло? — сухо поинтересовался Гарри, молясь, чтобы этот разговор не прервал новый приступ хрипа и кашля. — Ничего особенного, придурок, — раздавшийся в ответ голос явно не принадлежал Гермионе, — просто твой рыжий дружок сдал тебя властям. Ну, а они уже упекли тебя в это чудесное место за все твои злодеяния в прошлом. Гарри тут же помрачнел, его взгляд перескочил с Гермионы на человека, сидящего в соседствующей с её местом заключения камере. — Какие ещё к чёрту злодеяния, Малфой? — буквально прорычал зеленоглазый юноша, с трудом сдерживаясь чтобы не повысить голос. Драко Малфой, которого притащили в Азкабан в то же время, что и его с Гермионой, выглядел ничуть не лучше, чем друзья. Всегда ухоженные блондинистые волосы были всклокоченными и грязными, и без того довольно острые черты аристократического лица за две недели постоянного голодания стали ещё более резкими, а в серых глазах не осталось и следа былой напыщённости, только мрачная насмешка, граничащая с паникой. — Да всякие разные, — пожал плечами Драко, звякая своими оковами, — мне по чём знать, за что тебя сюда отправили. Но, судя по тому, что ты оказался в Азкабане, Поттер, кажется, герой и освободитель потерял свой титул, как бы странно это не прозвучало. — Захлопнись, — недовольно прошипел Гарри, но мысленно признал правоту школьного соперника. — Гарри, успокойся, — подала голос Гермиона. — Я спокоен, как дохлый гиппогриф… — всё таким же раздражённым тоном ответил юноша. При этом в сознании Гарри внезапно всплыл день, когда он впервые встретил своего крёстного отца. Парень вспомнил, как посреди ночи прилетел на гиппогрифе по имени Клювокрыл спасать Сириуса от Поцелуя дементора, и как оба избежавших смерти узника исчезли в темноте ночи. «Сириус… — подумал Гарри, ощутив укол тоски и грусти. — Он ведь тоже был в Азкабане. Может быть также, как я сейчас, сидел и слушал убаюкивающую мелодию океана. Возможно даже в этой же камере…» — Давайте… — вдруг выпалила Гермиона с на миг вспыхнувшей во взгляде решимостью, но тут же запнулась и продолжила лишь спустя минуту уже менее энергично. — Давайте вспомним день, когда нас схватили и доставили в Министерство магии! Может быть так мы сможем узнать хоть что-то, что поможет нам лучше понять сложившуюся ситуацию и найти выход из неё. — Да что нам ещё вспоминать! — отмахнулся от её предложения Драко. — Мы здесь уже двенадцать дней… — Тринадцать… — без каких-либо эмоций поправил его Гарри. — Чего? — скривился Драко. — Тринадцать дней мы тут, говорю, — раздражённо пояснил ему Гарри, которого тут же подправила Гермиона. — Вообще-то четырнадцать… — Не важно, — перебил её Драко и продолжил. — В общем, мы тут уже Мерлин знает сколько времени! Я не только уже раз из тридцать прокрутил весь тот день в голове, но и вас около полдюжины раз посвятил в его мельчайшие детали! — Ага, слушать о твоём завтраке было довольно увлекательно… — вставил пропитанную сарказмом реплику Гарри, на что Драко уже готов было ответить тем же. Зарождающуюся ссору предотвратила Гермиона. Гарри даже показалось, что идея снова попытаться понять причины их пребывания в Азкабане придала девушке сил и энергии, поэтому решил, что ничего не мешает ему снова проговорить вслух всё, что произошло. — Ладно, в любом случае заняться нам нечем, да и Гермиона права — а вдруг что-то новое выясним? — взохнул юноша, принимая более удобную позу и снова прислоняясь к холодной стене. — Итак… С самого утра ко мне пришла сова от Рона, в которой он сообщал, что решил присоединиться к Джорджу и помочь ему с бизнесом вместо Фреда. Могу его понять — после Битвы за Хогвартс прошёл всего месяц, а Фред и Джордж, как говорила мисис Уизли, «с пелёнок были вместе». Вполне естественно, что младший брат беспокоился о том, как один из близнецов переживёт смерть другого и… — А покороче можно? — демонстративно зевнул Драко. Даже будучи в столь трудном положении он не растерял своей уникальной способности раздражать Гарри каждым свои действием. — А не пошёл бы ты… — начал было юноша, но остановился, заметив осуждающий взгляд Гермионы. — Чёрт, да определитесь вы уже… То требуете от меня всех деталей, то говорите «покороче»… — Давай детально, но без лирических отступлений, — предложила Гермиона, выдавив скудную улыбку. — Ладно. В общем, в письме Рон просил приехать к нему с Джорджем во «Всевозможные волшебные вредилки», мол, так я смогу помочь Джорджу почувствовать себя лучше. Ну, я собрался, привёл себя в порядок и трансгрессировал с площи Гриммо в Косой переулок, где повстречал Гермиону, — Гарри перевёл взгляд на подругу, ощущая, как к горлу подступает очередной приступ свистящего кашля. Та прекрасно поняла его молчаливую просьбу и продолжила рассказ: — Да. Мне тоже утром пришло точно такое же письмо от Рона, поэтому я, как и Гарри трансгрессировала в Косой переулок. Мы встретились возле магазинчика братьев Уизли и хотели войти, но на дверях висела табличка «Закрыто». Только тогда я обратила внимание на то, какое раннее было время. Чтобы заняться чем-то до открытия магазинчика мы с Гарри решили пройтись по уже открытым торговым лавкам и присмотреть себе нужные вещи. Я заглянула в книжный магазин, ну, а Гарри пошёл пялиться на новую модель метлы, которую выставили на витрину днём ранее, — с этими словами девушка окинула Гарри выразительным взглядом, а на её лице дрогнула улыбка, больше похожая на тень. — Не смотри на меня так, — мягко ответил юноша. — Ты же знаешь, квиддич — моя слабость. Они с Гермионой ещё некоторое время с улыбкой смотрели друг на друга, видимо вспоминая старые добрые времена в школе и месяц затишья после победы над Волан-де-Мортом. Поток приятных мыслей прервал кашлянувший в кулак Драко. — Мне очень жаль вас прерывать… — он на миг задумался и с ухмылкой добавил. — Хотя нет, не жаль. Давайте заканчивайте уже пялиться друг на друга, как влюблённая парочка. Сейчас не время и не место для этого. Раз сами начали вспоминать тот чёртов день, так хотя бы уже доведите начатое до конца. Друзья переглянулись, и Гарри решил проявить инициативу. — В общем, после прогулки по на удивление пустынному Косому переулку мы вернулись ко «Всевозможным волшебным вредилкам», но там опять оказалось закрыто. — Гарри предложил ещё немного подождать и сходить в Гринготтс, но я почуяла что-то неладное и захотела войти, — подхватила рассказ Гермиона. — Я сказал, что у неё паранойя, но, снова осмотрев пустынную улицу, не сопротивлялся, когда меня потащили внутрь, — продолжал Гарри. — Когда мы вошли, в магазине не было ни души. — Это показалось мне странным, — снова встряла девушка, в её взгляде засверкали волнение и тревога, и Гарри понял, что она до сих пор не может принять то, что произошло дальше. — Ведь Фред и Джордж почти в любое время были в магазинчике. Это же их детище в конце концов! Да и Рон пригласил нас, значит должен был ждать! Мы с Гарри решили позвать ребят, но… — Гермиона запнулась и не сумела продолжить. — Нас внезапно окружили, — со вздохом закончил за неё Гарри. — Со всех углов магазинчика выскочили волшебники и направили на нас свои палочки… Они представились аврорами и попросили нас сдаться, после чего мы без сопротивления позволили им схватить себя и отвести в Министерство магии. — Я была уверенна, что они что-то напутали! — вскрикнула Гермиона, в её голосе отчётливо слышалось отчаяние. — И надеялась, что нас скоро отпустят! — И как? — поинтересовался Драко, хотя прекрасно знал ответ. — И никак, — вмиг помрачнев, ответил Гарри. — Нас доставили в Министерство и отвели в зал суда, где обвинили в… — парень закрыл глаза и потёр пальцами переносицу, пытаясь вспомнить в чём же его обвиняли. — В заговоре с врагами магического общества для достижения личных целей, а также в подготовке нового переворота, — бесстрастно процитировала Гермиона. — А, да, вот оно, — щёлкнул пальцами Гарри и взглянул на Драко. — Ну, а дальше ты и сам уже догадываешься, что произошло. Нас какого-то чёрта единогласно признали виновными и отправили отбывать пожизненное заключение в Азкабан. — А на все наши возражения и требования отвечали: «Молчать, грязные предатели! Вы не имеете права на протесты! Радуйтесь, что вам двоим оставили жизнь!» или типа того, — добавила оживившаяся Гермиона, с негодованием во взгляде. — «Грязные предатели»?! Это они на то, что я маглорождённая намекали?! Сволочи! Сами-то погрязли во лжи и коррупции! Представь себе, Драко, я даже видела отца Рона по пути в зал суда! Я позвала его, но он притворился, что незнаком со мной! Это было низко! Распалившаяся девушка даже не заметила, как назвала своего школьного недруга по-имени. Но того это ничуть не смутило. Гарри показалось, что он и вовсе пропустил всю гневную тираду Гермионы мимо ушей, думая о чём-то своём. — Заговор с врагами, говоришь? — наконец-то протянул Драко, прервав недовольно фыркнувшую Грейнджер, и ухмыльнулся. — Выходит, под «врагом» имели ввиду меня? — О чём ты? — нахмурился Гарри. Гермиона тут же забыла об обиде и настроилась внимательно слушать. — Просто, когда меня прямо из отцовского дома забрали в суд, как и вас, то сказали, что я обвиняюсь в организации переворота и заманивании на свою сторону важных лиц. — «Заманивание важных лиц»? Прямо так и сказали? — во взгляде девушки читалось сомнение. — Ну, не прямо так… — слегка смутился Драко, — но смысл был приблизительно такой. — Ясно… — протянула Гермиона, после чего в корридоре воцарилась относительная тишина, нарушаемая лишь воплями и вскриками узников Азкабана. — Переворот и заговор, значит…***
То ли от нечего делать, то ли из-за подсознательного сочувствия и ощущения, что они оказались в одной лодке, но за эти две недели Гарри часто становился инициатором разговоров с Драко. Тот поначалу был недоволен этим, но вскоре уже охотно рассказывал о всяком разном своему бывшему школьному сопернику. С каждым днём Гарри и Гермиона всё лучше и лучше понимали Драко, а тот, в свою очередь всё сильнее и сильнее привязывался к парочке друзей. Конечно же этот факт не отменял его порой излишне высокомерного поведения, которое часто становилось причиной раздражения Гарри, но теперь в их общении за всеми язвительными замечаниями можно было уловить нотки мягкости и дружелюбия. Пребывая в заточении вот уже пятнадцать дней, парни постоянно ссорились, но каждый раз мирились. И когда это происходило, Гермиона не могла сдержать улыбки. Вот и сейчас девушка сидела под зарешёченным окошком на своей «кровати» и улыбалась, слушая как Гарри и Драко обсуждают свои школьные матчи по квиддичу. — И всё равно я был лучше тебя, — заявил Малфой, игнорируя протестующий возглас Гарри. — Просто безбашенным вроде тебя постоянно везёт. Хотя, признаю, так виртуозно поймать свой первый снитч, как ты, я бы в жизни не смог, — захихикал юноша, вспоминая, как легендарный Мальчик-Который-Выжил чуть не проглотил золотой мячик. Гарри открыл было рот, чтобы дать достойный отпор, но его прервал скрип тяжёлой бронированной двери в конце коридора. Это могло означать только одно — в тюрьме пополнение. Юноша тут же позабыл о споре и прильнул к решётке своей камеры так близко, насколько ему позволяла прикованная к стене цепь. Драко и Гермиона последовали его примеру. В их глазах сверкали смешанные любопытство и тревога. Кого же определили в Азкабан в этот раз? Приспешника Волан-де-Морта? Какого-то серийного убийцу? Или, может быть, кого-то вроде их троицы — невинного и подставленого? Ответ появился вместе с раздавшимися шагами. Три крепких на вид стражника-сквиба (как выяснилось, треть персонала тюрьмы, ответственная за распределение узников по камерам и их обслуживание, не могла колдовать) вели двух заключённых. Лицо одного из них было настолько распухшим и побитым, что опознать его было невозможно, а вот второго человека, блондина с длинными волосами и аристократическим лицом, Гарри узнал почти сразу. — Отец! — на лице Драко читался испуг, а его голос предательски дрожал. — Отец! Но Люциус Малфой никак не отреагировал на зов сына. Только тогда Гарри заметил, что волшебник находится без сознания и два сопровождающих не столько ведут его по коридору, сколько тащат. Другой узник шёл сам, хотя третий стражник время от времени подталкивал его в нужную сторону — видимо опухшие глаза бедолаги попросту не раскрывались достаточно, чтобы что-либо увидеть. Несмотря на все синяки и ранения, лицо этого неизвестного показались Гарри на удивление знакомыми. Судя по выражению, застывшему на лице Гермионы, она ощущала то же. Когда процессия подошла к камерам троицы, Драко снова окликнул отца, но один из сопровождающих его стражей грубо стукнул железной дубинкой по решетке его клетки и рявкнул: — Завались! Соблюдай тишину, паршивец, а то попадёшь в карцер на трое суток! — после этого конвоир подошёл к соседней камере и со звяканьем начал искать подходящий к замку ключ. Один из его коллег по-прежнему поддерживал буквально висящего на нём главу семейства Малфоев, а второй приказал неизвестному узнику прижаться лбом к стене и начал отпирать соседнее с камерой Гарри помещение. Пока стражи делали своё дело, а Гермиона и Драко разглядывали новых коллег по несчастью, Гарри с трудом сопротивлялся желанию просунуть руку через решётку и попытаться отцепить от кожаного ремня ближайшего к нему тюремщика одну из увесистых связок ключей. В принципе, он бы так и поступил, если бы не одно «но». Вернее, их было два. Во-первых, его действия наверняка бы заметили, и за ними последовало бы суровое наказание — от нескольких дней до целой недели пребывания в карцере (жуткое место, в котором Гарри уже посчастливилось побывать в первые два дня своего заточения в Азкабане). Ну, а во-вторых, прикованная к стене цепь и оковы не позволяли парню продвинуть руку между железными прутьями так, чтобы дотянуться до заветных ключей. В такие моменты Гарри как никогда жалел о том, что наличие его волшебной палочки никак не улучшает ситуацию — хотя стражники были всего лишь сквибами, справиться с которыми для волшебника не проблема, в стенах Азкабана любая магия была не просто под запретом, но и в принципе невозможна. Из размышлений Гарри вывел удаляющийся звук шагов, а затем и протяжный скрип открывающейся бронированной двери. Как только она захлопнулась за спинами стражей, Драко снова прильнул к решётке своей клетки и дрожащим голосом позвал: — Папа? Ты в порядке, отец? — Бесполезно, — озвался второй узник, тот, чьё лицо превратилось в один огромный оттёк. — Он очень бурно протестовал, поэтому в него шмальнули Оглушающим заклятием, и он свалился без сознания. Говорил незнакомец с трудом, но и голос, и манера речи показались Гарри очень хорошо знакомыми. Так же нечётко говорил только один его товарищ… — Невилл? — выпалил юноша прежде, чем осознал, кого только что посадили в соседнюю камеру. — А? — послышалось по ту сторону стены. — Откуда ты знаешь моё имя? — Невилл, это мы! Гарри и Гермиона! — с плохо сдерживаемой радостью воскликнула девушка, не дав другу ответить. — Поверить не могу, что ты нас не узнал! — Ребята? Это действительно вы? — теперь радость слышалась и в голосе Лонгботтома. — Ох, простите, что сразу не признал! Я просто немножко не вижу… — Что с тобой случилось? — напряжённо поинтересовался Гарри. — На тебе буквально лица нет… — Да так, — невозмутимо ответил Невилл. — Просто я немного воспротивился аврорам, вот и получил малёк. Но это сейчас не столь важно! После того, как вас двоих упекли за решётку у нас там такое началось! Полнейшая неразбериха! Все были в шоке, когда тебя, великого героя Гарри Поттера, ни с того, ни с сего отправили в Азкабан! Министерство магии окружили сотни волшебников, требуя ответа на свои вопросы, и представляешь что случилось? — юноша на несколько секунд замолчал. — Они всех разогнали! Силой! А потом вся жёлтая пресса будто взбесилась и взорвалась статьями о твоём предательстве и о заговоре с приспешниками Волан-де-Морта! — Что?! Да на кой чёрт мне с кем-то строить заговоры?! — возглас Гарри был полон недоумения и негодования. — Вот и я в эту чушь собачью поверить не мог! — поддержал его Невилл. — И не только я! Луна пыталась в «Придире» оправдать тебя, но потом вынуждена была уйти в бега, профессора Макгонагалл обвинили во лжи ученикам и подстрекательстве к бунту в школе, ну, а меня загребли за участие в заговоре с врагами магического мира и пособничество тебе. Вообще, сейчас твориться что-то реально странное! Все наши, ну, те, которые против Тёмного Лорда сражались, вдруг поделились на две группы — те, кто за тебя, и те, кто за Министерство магии. Не знаю, что происходит, но этот психоз накрыл всю магическую Британию! А может и не только Бри… — А Рон? — выпалил Гарри, предотвращая получасовой монолог Невилла по поводу кошмара и неразберихи в современном магическом обществе. — На чьей он стороне? Юноша ощутил, как что-то внутри него отчаянно протестует против дальнейших расспросов, не желая узнавать было ли то утренне письмо друга подставой или просто «уткой» Министерства. Когда Невилл внезапно замолк, по спине Гарри прошёл озноб. — Невилл, прошу, не молчи… — поторопил друга Поттер, ужаснувшись тому, насколько сильно при этом дрожал его голос. — Не пойми меня неправильно, Гарри, — осторожно начал Лонгботтом, время от времени делая долгие паузы, чтобы лучше подобрать слова. — Просто… всё очень запутанно… — Невилл, говори как есть, — в этот раз голос подала уже Гермиона, и Гарри поразило то, насколько холодно и спокойно она обратилась к школьному товарищу, несмотря на то, что в её глазах уже блестели слёзы. — В общем, кажется Министерство прижало семью Уизли… Ну, отец и брат Рона, как ни как, работают в нём… — несмело продолжил юноша, его голос стал звучать тише. — Я не знаю, что там с Роном, но вот его остальная семейка кажется на стороне министерских крыс… Когда мы с Луной и ещё несколькими волшебниками, которые поддерживали тебя в бою с Волан-де-Мортом, попросили у миссис и мистера Уизли помощи и укрытия, они впустили нас к себе в Нору, а потом послали сову Министерству! Собственно, именно из-за этого меня и поймали авроры, хех… — Гарри представил, как там, за стеной, опухшее лицо Невилла искривил оскал, лишь отдалённо напоминающий невесёлую ухмылку. — Эти Уизли мне нож в спину всадили, как говорят… Ну, хоть Луна и остальные сбежали! «Рон не предатель! — отчаянно воспротивилось что-то внутри Гарри. — Он не мог так поступить! Министерство знает насколько мы близки, поэтому пытается нарочно подорвать мой дух, выставив Рона, как лжеца и предателя!» Но, несмотря на такие мысли, где-то глубоко в душе парень понимал, что почерк присланного ему рано-утром письма совершенно точно принадлежал рыжему другу. Внезапно, боль вспышкой молнии пронзила сердце. — Остальная семейка?.. — Гарри тихо повторил слова Лонгботтома, после чего повысил голос. — Эй, Невилл, а Джинни? Джинни там была?! Ты видел её в Норе?! — Я… — новоприбывший узник ответил не сразу, — не могу точно сказать, что она там была, но и утверждать обратное не буду… После этих слов, Гарри будто ударили по голове. Кровь оглушительно застучала в висках, а закованные в кандалы руки и ноги безвольно повисли. Он ведь так сильно любил её… А она могла… «Нет, она не предательница! — буквально завопило что-то внутри юноши. — Она не предала меня! Невилл не сказал, что видел её! Он не…» Вот именно, он не сказал. А не сказал ещё не значит, что не видел. А такое допущение в свою очередь означает, что Джинни… — Но зато я знаю, что произошло с Джорджем, — неожиданно выпалил Лонгботтом, в его голосе вновь зазвенела радость. — Представьте себе, ребята, этот безумный придурок, как оказалось сбежал из дома через несколько дней после твоего отъезда в Азкабан, а когда за нами явились авроры, поджёг собственный дом фейерверками! Помните, как в школе на их с Фредом седьмом курсе! — юноша зашёлся смехом, слабо улыбнулась и Гермиона. — Ну, это вполне в его духе, — вставила девушка. — И не говори, — продолжал хихикать Невилл. — Видимо, таким образом решил напомнить своим родителям о чести и о том, ради чего сражался бок о бок с Фредом! А самое главное, как же вовремя он это сделал! Ведь именно благодаря этим фейерверкам, Луне и остальным удалось улизнуть. Мне даже кажется, что время вылазки Джордж выбрал не случайно, — юноша вздохнул и мгновенно помрачнел. — Надеюсь, он позаботится о них, как следует… Гермиона мягко улыбнулась и попыталась подбодрить друга: — Не волнуйся, с ними всеми всё будет в порядке. Уверена, всё образуется, а пока нам нужно… В этот момент, Драко, о котором все уже успели позабыть из-за эйфории от встречи со старым другом, внезапно воскликнул, прильнув к решётке своей клетки: — Отец! Ты как?! В ответ ему из соседней камеры послышался сдавленный стон, за которым последовал слабый голос Люциуса: — Драко? Это ты? Из увиденного в той части камеры мистера Малфоя, которая осматривалась с помещения, где сидел Гарри, юноша сделал вывод, что отец Драко всё ещё лежит на земле и приходит в себя. Он перевёл взгляд на обеспокоенного состоянием отца парня. На бедолагу было жаль смотреть. Выражение лица Драко говорило само за себя — он в любой момент мог расплакаться. — Да, папа, это я! — дрожащий голос Драко с каждым словом всё больше и больше походил на всхлипывания. — Драко Малфой! — внезапно появившаяся в словах Люциуса строгость заставила Гарри невольно уважать мужчину, который даже в таком плачевном состоянии мог говорить столь высокомерно и властно. — Как смеешь ты показывать слабость перед людьми, тем более перед своим соперником ещё со школьных времён?! «Видимо, мистер Малфой пришёл в сознание ещё во время нашего разговора с Невиллом, раз знает, что я нахожусь рядом» — предположил Гарри, изо всех сил пытаясь втиснуться между решёток, чтобы получше разглядеть отца Драко. Сам глава семейства Малфоев уже успел сесть в своей камере — это было понятно по характерному перезвону оков. Гарри перевёл взгляд на Драко, который на удивление быстро успокоился после слов отца, и теперь молча буравил беспокойным взглядом стену, за которой находился Люциус. Несколько минут неловкого молчания, нарушаемого стонами старшего Малфоя, и звоном оков в его камере и клетке Невилла («Видимо новоприбывшие пытаются привыкнуть к оковам» — подумал Гарри), закончились вопросом отца Драко: — Так значит тебя и вправду заключили в Азкабан, Поттер? Интересно, за что же? — во вкрадчивом и спокойном голосе мужчины ощущалось лёгкое мрачное удовлетворение. — Видимо, за организацию переворота вместе с Вашим сыном, — ответ Гарри был таким же холодным и полным яда, как и вопрос. — Отец, почему ты здесь? — подал голос Драко, его глаза излучали беспокойство и тревогу. — Разве Министерство магии не оставило тебя в покое после того, как ты сдал всех Пожирателей смерти? Как же амнистия? — Драко, — мягко вмешалась в разговор Гермиона, в этот раз уже нарочно использовав имя юноши, — ты ведь тоже был амнистирован, но, тем не менее, находишься здесь. Думаю, теперь Министерству магии плевать на законы. — В помощи грязнокровок я не нуждаюсь! — внезапно заявил Люциус, в его голосе отчётливо слышалось раздражение. — Я и сам могу прекрасно объяснить всё собственному сыну! Гермиона хотела было выразить своё возмущение, но её опередил Драко, который неожиданно одёрнул старшего Малфоя. — Отец! Сейчас не время говорить о подобном! К тому же… — парень замялся, но всё же продолжил, — она хотела помочь… — Драко, сын мой, только не говори, что за время заточения ты успел забыть о принципах нашей чистой семьи и сблизиться с грязным отродьем вроде этой девчонки! — Уважаемый господин Малфой, — тут уже Гарри не стерпел и снова вступил в разговор, стараясь говорить сдержанно, хотя внутри него всё кипело, — я вот удивляюсь тому, насколько сильно вы кичитесь своим чистокровием даже в такой плачевной ситуации. Я всегда считал Вас умным человеком, ведь столько раз подвести Волан-де-Морта и при этом остаться в живых смог бы далеко не каждый… — при этих словах Люциус Малфой издал протестующий вопль, но юноша повысил голос и продолжил, — но сейчас Вы демонстрируете отнюдь не интеллект, а лишь упрямство. Не считаете ли Вы более рациональным поддерживать с нами дружеские отношения? Ведь лишь Мерлину известно, сколько нам всем придется здесь сидеть… Мистер Малфой лишь раздражённо фыркнул в ответ, и Гарри довольно ухмыльнулся про себя, ощущая полную победу над давним недругом. Но сейчас им и вправду лучше бы поддерживать хотя бы нейтральные отношения — судя по полному благодарности взгляду, брошенном Гермионой, девушка была полностью согласна с другом. После неприятной беседы, на несколько минут воцарилась гнетущая тишина — все, кроме Гарри ощущали неловкость и подавленность. Но вот юный Поттер был настолько погружён в себя, что даже не заметил, как Гермиона и Драко начали откровенно пялиться на него, гадая, из-за чего юноша так задумался. А тема для размышлений пришла к Гарри во время словесной перепалки с мистером Малфоем и состояла она в сроке, отведённом ему для пребывания в Азкабане… Провести всю жизнь в каменных стенах крепости посреди Северного моря — не самая радужная перспектива для юного волшебника, поэтому сейчас Гарри лихорадочно размышлял над вариантами побега. Естественно, гасить надежду на то, что Министерство магии поймёт свою ошибку и выпустит его с друзьями на волю было ещё слишком рано, но что-то подсказывало спасителю магического мира, что спасать его из Азкабана и тем самым идти против Министерства мало кто отважится. Итак, варианты побега… Своровать ключи у стражников не выйдет — они появляются довольно редко, при этом не подходят к камерам с заключёнными слишком близко, а дотянуться до заветной связки ключей в оковах было нереально. Магия тоже ничем не поможет. Даже элементарщина вроде «Акцио» не работала в стенах тюрьмы. Сколько бы Гермиона, Гарри и Драко не пробовали наколдовать хоть что-то, даже наличие волшебной палочки у каждого никак не повлияло на результат. Да и сама палочка была какой-то холодной, будто бурлящая в пере феникса жизнь покинула остролистовый корпус… «Значит, слова Сириуса о том, что на Азкабан наложены антимагические чары оказались правдой, — невесело подумал Гарри, как вдруг его осенило. — Секундочку… Сириус…» — Вот бы среди нас оказался незарегистрированный анимаг… — полувздох полустон юноши привлёк внимание его друзей по несчатью. — К сожалению, с нами нет Сириуса… — с сочувствием ответила Гермиона, без лишних объяснений поняв ход его мыслей, таким же мягким голосом, каким до этого пыталась успокоить Драко. Ко всеобщему удивлению, в беседу внезапно вмешался Люциус Малфой. Причём начал он не со своих фирменных ядовитых фраз в адрес нечистокровных, а со спокойного вопроса. — И как бы тебе помогла анимагия, юный Поттер? — вопреки ожиданиям Гарри услышать в голосе мистера Малфоя насмешку или хотя бы высокомерие, реплика мужчины была наполнена исключительно холодом и беспристрастием. — Что Вы имеете в виду? — осторожно поинтересовался юноша. — Мой крёстный отец говорил, что сбежал, превратившись в пса. — Ты о Сириусе Блэке говоришь? — в этот раз слова главы семьи Малфоев имели оттенок насмешки. — Что же, Поттер, сейчас ты в Азкабане. Сидишь в одиночной камере, как и он в своё время, скованный по рукам и ногам, за решёткой и не одной бронированной дверью. В клетке почти пусто, не считая шкуры, на которой ты сидишь и ещё нескольких необходимых в камере принадлежностей. Допустим, ты анимаг, более того, не какой-то там олень, — мужчина сделал акцент на этом слове, что Гарри очень не понравилось, — а достаточно маленькая мышь. Ты превратился в животное, освободился от оков и выскользнул из камеры, а дальше что? — Ну… подкараулю стражей и незаметно проскользну мимо них через дверь… — неуверенно ответил юноша. Невилл, Драко и Гермиона предпочли молча слушать диалог, поэтому лишь поглядывали то на одного собеседника, то на другого. — Думаешь, тебя не заметят? Особенно учитывая тот факт, что однажды уже произошёл побег анимага, — тут же опровергнул теорию Гарри старший Малфой. — Да как можно заметить маленькую мышь?! — повысил голос юноша. — Ну, да, если тюремщики настолько слепы, что умудрились упустить огромную псину, думаю у мыши есть шанс улизнуть, — последние слова Люциус произнёс каким-то вкрадчивым тоном, и Гарри не составило труда представить его ухмыляющееся лицо. Только сейчас юноша понял, для чего Малфой вмешался в его разговор с Гермионой. Одновременно с этой его посетила ещё одна мысль — теперь он наконец-то понял, что же съедало его изнутри на протяжении целых двух недель. Сириус Блэк сбежал из Азкабана, используя свою анимагическую способность превращаться в собаку. Как только эта мысль промелькнула в сознании Гарри, его накрыла безудержная волна вопросов. Как Сириус сумел выбраться из своей камеры, будучи собакой? Даже для совсем уж тощего пса протиснуться в узкое пространство между железными прутьями решётки невозможно. Как Сириус-пёс вышел через дверь? Как и сказал Люциус Малфой, если для мыши это ещё возможно, то огромная чёрная псина точно будет замечена стражами. Дверь открывается только снаружи, поэтому открыть её в форме человека, пока охранники отойдут, не представляется возможным. Поток мыслей юноши был прерван отцом Драко. — Итак, продолжим, Поттер, не стоит томить слушателей чрезмерно долгим ожиданием, — как только мужчина произнёс эти слова, что Гермиона, что Драко (Гарри был уверен, что и Невилл тоже) смущённо потупили взгляды. — Предположим, тебе удалось в облике мыши миновать все двери и всех стражей-сквибов — ты вышел из крепости. Думаешь, тебя не обнаружат с помощью магии волшебники, которые охраняют Азкабан снаружи? — Разве на крепость не наложены антимагические чары? — чересчур резко ответил уверенный в своей правоте Гарри. — На крепость? Да, — спокойно ответил Люциус, после чего продолжил в прежнем тоне, с такими знакомыми и раздражающими нотками насмешки. — Но кто сказал, что эти чары действуют и снаружи? Ведь их могли наложить лишь на крепость, а не на пространство вокруг неё. К тому же, как бы стражи сдерживали дементоров без Патронусов? Продолжим. Допустим, даже если тебе, анимагу, повезёт улизнуть незамеченным от стражников, как ты тогда собираешься одолеть вышеупомянутых дементоров? Используешь Патронуса — привлечёшь внимание и будешь схвачен, не призовёшь его — лишишься души. — Дементоры не реагируют на животных, — твёрдо ответила за друга Гермиона. — Анимаг в форме зверя может их не опасаться. Из камеры главы семейства Малфоев послышался снисходительный вздох. — Юная леди, — было ощутимо, с каким трудом Люциус сдерживается чтобы не добавить в конец обращения фразу «грязной крови», — в любом случае, чтобы покинуть остров, на котором стоит темница, необходимо хотя бы раз обратится человеком. Либо чтобы попытаться одолеть бушующее Северное море вплавь, что в принципе, почти невозможно, либо чтобы забраться на корабль, который привозит и увозит заключённых, — Гермиона уже была готова начать спор на тему возможности проникновения анимага на корабль без обращения в человека, но отец Драко поспешно продолжил. — Впрочем, давайте упустим это, а лучше подытожим всё ранее сказанное. Итак, чтобы анимаг смог выбраться из Азкабана, ему необходимо иметь форму маленького животного, быть максимально незаметным и невероятно удачливым человеком. Поттер, ты всё ещё думаешь, что сбежать из темницы с помощью анимагии возможно? Этот вопрос Гарри решил оставить без ответа. Действительно, учитывая условия содержания узников, даже способность превращаться в пса мало чем могла помочь Сириусу в попытке побега из Азкабана. Значит ли это, что крёстный отец солгал ему? Устроившись на своей импровизированной «кровати», юноша закрыл глаза и, отказавшись от дальнейшей беседы с друзьями, абстрагировался от окружающего мира, полностью погрузившись в себя. То ли юноша грезил наяву, то ли незаметно провалился в сон, но Гарри вдруг почудилось, что он снова ученик Хогвартса и сейчас стоит на крыше школы, провожая только что спасённых Сириуса и Клювокрыла в ночной полёт. Гарри обратил внимание на улыбчивое лицо мужчины. В серебряном свете Луны, оно показалось юноше слишком острым и бледным — всё, как и положено для человека, который столько лет провёл в заточении. Вот только чего-то в нём всё же не хватало… Это «что-то» было и у Гермионы, и у Драко, и, как Гарри был уверен — у него самого. Особый блеск глаз. Хищный, дикий, полный настороженности и недоверия. Троица пробыла в Азкабане лишь две недели, но их взгляды уже изменились, уже стали уставшими, горящими обидой и печалью — результат постоянного влияния дементоров. Но как бы Гарри ни старался призвать все свои ощущения из того дня в этот сон, он так и не сумел разглядеть в глазах Сириуса такого же огня, даже его призрачного следа. Блэк оседлал гиппогрифа и обернулся к своему крёстнику. Он что-то говорил на прощание, но все слова мужчины превратились в тихий шелест на фоне вопроса Гарри: — Ты солгал мне, Сириус?***
— Гарри! Гарри, очнись! — сиплый голос Гермионы прорвался сквозь пелену мира Грёз, и все неприятные ощущения реальности разом охватили вздрогнувшего юношу. Ещё находясь в полусонном состоянии, Гарри услышал удаляющийся топот стражника (или стражников, он не смог толком разобрать), вскоре раздался противный скрип тяжеленной двери, ведущей вглубь тюрьмы. — Поттер, ты что, спишь? Ползи давай сюда, тебе это ох как понравится! — отдающий характерной для простуды хрипотцой голос Драко был полон мрачного веселья. — Иду я, иду… — с трудом выдавил Гарри, нехотя вставая, и в сопровождении звяканья оков направился к решётке. — Что у вас там случилось? Сев на пол у зарешёченного выхода, юноша потянулся насколько позволяли кандалы в безуспешной попытке хоть как-то размять покрытое синяками и ссадинами тело, попутно окинув взглядом своих друзей. Гермиона и Драко, как и он, сидели возле железных прутьев, Люциус Малфой, судя по доносящемуся из его камеры сопению, решил устроить себе марафон сновидений, а страдалец с разбитым лицом в соседней клетке… — Эй, Невилл, ты спишь? — окликнул друга Гарри, поправляя давно потрескавшиеся очки на носу. — Да как тут уснёшь, когда такое происходит?! — каким-то излишне энергичным тоном ответил тот. — В смысле? — Гарри растерянно посмотрел на Грейнджер и Малфоя, только сейчас осознав, что и они выглядят какими-то чересчур возбуждёнными. — В коромысле, Поттер, — махнул рукой Драко, как если бы хотел прогнать назойливую муху, а затем ею же указал на пол. — Лучше продемонстрируй-ка ловкость своих рук, а то я уже сгораю от любопытсва! Проследив за жестом, Гарри наткнулся взглядом на что-то светлое на полу. Снова поправив очки так, чтобы за трещинами на стекле можно было лучше рассмотреть таинственный предмет, он с удивлением отметил про себя, что им оказалась помятая кучка бумаг. Поймав вопросительный взгляд юноши, Гермиона коротко бросила: — Стражник уронил, то ли нарочно, то ли случайно, — и, после небольшой паузы, добавила. — Но, судя по всему, это были не шибко важные бумажки, раз он до сих пор не заметил их отсутствия. Можешь достать до них? — Сейчас попробую, — пропыхтел Гарри, пытаясь просунуть руку между железных прутьев. Спустя несколько минут стараний, подуставший, но довольный юноша уже сжимал в руке загадочную стопку бумаг. Он принялся читать их содержимое, в то время, как его друзья нетерпеливо ёрзали на своих местах. — Ну же, Поттер, не томи, что там? — первым не выдаржал Драко. — Это… свежий выпуск «Ежедневного пророка», — слегка разочаровано ответил Гарри. — «Впрочем, — подумал он, — это не так уж плохо. Хотя я и рассчитывал найти какие-то важные документы, но узнать, что происходит снаружи, тоже не помешает» — Какое число? — поинтересовалась Гермиона. — Вчерашнее, — ответил ей Гарри, листая газету, после чего удивлённо пробормотал. — Вот уж не думал, что совы и сюда летают. — Давай мы обсудим маршруты сов немного позже, — послышалось из соседней камеры, голос Невилла дрожал от волнения. — Гарри, читай давай поскорее! Что там происходит на воле?! «Надо же, — подумал юноша, пробегаясь беглым взглядом по строчкам в поисках чего-то стоящего, — казалось бы всего лишь газета — обычная вещь, а вызвала такой фурор!» Искать сенсацию долго не пришлось — на первой же странице «Ежедневного пророка» пестрела красками групповая фотография «Героев Войны», сделанная во время интервью через несколько дней после поражения Волан-де-Морта. Они с Гермионой и Невиллом, а также семья Уизли, Луна, профессор Макгонагалл и все те, кто активно участвовал в военных действиях, счастливо улыбались и махали руками со снимка. А над ним был расположен огромный заголовок, напечатанный красивыми золотистыми буквами с множеством элегантных «хвостиков». Надпись буквально кричала: «Великий Герой, одолевший Тёмного Лорда, оказался ещё большей опасностью, чем поверженный им противник!». Гарри с наигранной торжественностью озвучил прочитанное, после чего на лицах его друзей выступили снисходительные ухмылки. — Эта статья обещает быть очень увлекательной, — с трудом сдерживая смех процедил сквозь зубы Драко. — Ты так не думаешь, о великий Лорд Тьмы №2? — Заглохни, — без злости, скорее с раздражением в голосе ответил юноша, после чего снова устремил взгляд в газету. Пауза. — Тут говорится, что… — Лучше прочитай, как есть, Гарри, — попросила Гермиона. — Если автор статьи Рита Скитер, а я в этом уверенна, я хочу слышать всё… Вспоминая всё произошедшее между журналисткой и девушкой в прошлом, Гарри прекрасно понимал рвение последней услышать статью в её исходном формате, но, из-за этих же воспоминаний, юноша едва ли мог назвать эту затею хорошей. — Учтите, я её за язык не тянул и за последствия не ручаюсь, — предупредил он Невилла и Драко, после чего сделал глубокий вдох и начал читать. «Сенсация! Великий Герой Войны на самом деле оказался Величайшим Повелителем Тьмы?! — говорилось в статье. — Всем нам известна душераздирающая история Мальчика-Который-Выжил, и все мы знаем, чем она закончилась — в решающем сражении за Хогвартс Гарри Поттер одержал победу над Тёмным Лордом. Но задавались ли вы, дорогие читатели, вопросом, всё ли в этой «легенде» правда? После победы в войне, весь магический мир торжествовал, скандируя имя юного Героя, но наши доблестные сотрудники Министерства магии не позволили всеобщим радости и веселью затмить их взгляды. — Пока повсюду устраивались масштабные празднования, — сообщает Перси Уизли, преемник Кингсли Брустера, который решил уйти в отставку после недолгого пребывания на посту министра магии, — Министерство магии усердно работало над поимкой остатков Пожирателей смерти. В ходе расследования инцидентов с их участием, наши сотрудники не раз и не дважды натыкались на имя Гарри Поттера и его приспешников. Углубившись в вызывающие вопросы моменты, Министерство выяснило довольно неожиданные подробности из личной жизни нашего хвалёного «героя». Как оказалось, он не раз нарушал не только законы магического мира, но и все правила морали! Использование таких Непростительных заклятий, как «Империус», «Круциатус» и даже полюбившегося Тёмному Лорду «Убивающего заклятия» были далеко не самыми худшими его проступками! — Я поддерживал юного Гарри всем, чем мог, — со слезами на глазах рассказывает Артур Уизли, который во время войны отдал всё, чтобы помочь Избранному исполнить предначертанное, — но даже не думал, что этот мальчик будет стоять за нападением на меня питомца Того-Кого-Нельзя-Называть! Это был удар в спину! Мистер Уизли с ужасом вспоминает ту ночь, когда на него прямо в Министерстве магии напала Наджини. Змея будто появилась из ниоткуда и набросилась на волшебника. Работники больницы святого Мунго говорят, что в ту ночь лишь чудом спасли раненного Артура. — Если бы мистер Уизли поступил к нам хотя бы на несколько минут позже, о спасении мы бы и мечтать не могли, — прокомментировал Гиппократ Сметвик, искусный целитель, который излечил пострадавшего. И Артур действительно получил бы медицинскую помощь гораздо позже, если бы не чудесное вмешательство Гарри Поттера, который сообщил о том, что видел во сне, как Наджини атакует главу семейства Уизли. Но откуда юноша узнал об этом? Действительно ли из сна, или же он сам дал змее распоряжение напасть? Углубляясь в прошлое нашего Героя, можно узнать ещё не об одной подобной «случайности». Вспомним, к примеру, скандальную историю с нападениями на учеников Хогвартса. Инциденты происходили до тех пор, пока одной из жертв не стала Гермиона Грейнджер — возлюбленная и рьяная приспешница Избранного. Почти сразу же после этого, было заявлено, что угроза устранена, а Гарри Поттера, награждают «За особые заслуги перед школой». Исходя из этих двух событий, можно было бы подумать, что именно наш великий Мальчик-Который-Выжил победил таинственного монстра, который нападал на учеников. Но что если всё совсем не так? Ведь юный Гарри вполне себе мог подстроить всё так, будто он герой, а не виновник неразберихи. — В то время по школе ходил слух, что эти нападения происходят по вине наследника Салазара Слизерина, который, как известно недолюбливал маглорождённых волшебников, — вспоминает свои школьные годы наш таинственный информатор. — Говорили, что этот гад управлял василиском и время от времени натравливал его на нечистокровных учеников. Как известно, василиск является огромной змеей, которой можно управлять лишь зная парселтанг, а, как сообщает нам тот же информатор, юный Гарри отлично им владел. Вышеупомянутые инциденты являются далеко не единственными моментами с участием великого Гарри Поттера, где при более детальном изучении можно увидеть потайное дно. Но дальше речь пойдёт не о далёком прошлом Избранного, а о его недавнем проколе, благодаря которому мы смогли увидеть истинное лицо нашего Героя Войны. Не успел ещё последний возглас Тёмного лорда утихнуть, как наш Гарри уже начал действовать, чтобы занять его место. Да-да, ваши глаза вас не обманули — именно занять его место! — В связи с новыми подробностями из прошлого мистера Поттера, которые выяснились во время операции по поимке Пожирателей смерти Министерством магии, — докладывает сотрудник одного из секторов отдела магического правопорядка, — мы решили приставить к нему наблюдение. Открывшееся нам было шоком! Как сообщил во время интервью глава отдела магического правопорядка, Гарри Поттер не раз был замечен в компании бывших Пожирателей смерти и прочих сомнительных личностей. Из подслушанных разговоров выяснилось, что он создал собственную организацию, состоящую из его верных последователей вроде Гермионы Грейнджер и Невилла Лонгботтома, а также бывших союзников Тёмного Лорда, таких, как семья Малфоев. Вместе со своим наращивающим силы войском наш великий Избранный решил устроить переворот и подмять под себя всю магическую Британию, а позже и весь магический мир! Ну не зло ли это во плоти? Возможно, нашему Мальчику-Который-Выжил слава ударила в голову, и он решил, что после смерти Альбуса Дамблдора и победы над Тем-Кого-Нельзя-Называть, стал сильнейшим волшебником в мире, но, как бы то ни было, благодаря слаженным действиям Министерства магии и преданных ему людей, сейчас переметнувшийся на тёмную сторону «герой» и его верные соратники надёжно заперты за толстыми стенами Азкабана. Как известно, их приговорили к пожизненному заключению, поэтому теперь магическое общество может спать спокойно — наши доблестные сотрудники Министерства магии никогда не позволят тьме победить. Вот, кого нужно по-настоящему чтить и уважать! Рита Скитер» После того, как Гарри закончил чтение и начал откашливаться, чтобы облегчить боль в простуженном горле, не принимая во внимание издаваемого им хрипа и поодиноких стонов некоторых заключённых, в коридоре и камерах воцарилась тишина. На лицах Гермионы и Драко (и на опухшем лице Невилла скорее всего тоже) появилось смешанное выражение крайнего недоумения, обиды и возмущения. — Что за… — после небольшой паузы выдавил из себя Драко. — …бред, — с каменным лицом закончила Гермиона. — Да кто в это поверит?! — вскрикнул Невилл, было слышно, как он схватился обеими руками за прутья решётки. — Там же ложь на лжи едет и ложью погоняет! Когда приступ удушающего кашля прекратился, Гарри уставился на выпуск «Ежедневного пророка», который держал в руках, подумав, что если бы в Азкабане была разрешена магия, эта стопка бумаг превратилась бы в горстку пепла небольшой «Бомбардой». Или большой. — Я… прикончу эту Скитер, как только выберусь отсюда… — вдруг прошипела Гермиона, сжав кулаки так, что аж костяшки побелели. —; Придушу голыми руками… — а затем вскрикнула. — Гарри, не принимай близко к сердцу эту чушь! Она же всё перекрутила! А про «Убивающее заклятие» и вовсе откровенно соврала! — А… так значит про «Круциатус» и «Империус» нет?.. — немного ошалело пробормотал себе под нос Драко. — И тем не менее, люди в это верят… — грустно вздохнул Невилл. — Мы когда с Луной прятались, такого наслушались о вас троих, — эта реплика была адресована больше Драко и Гермионе, чем Гарри, и тот был этому несказанно рад. В голове зароились сотни вопросов, а что-то холодное и неприятное заскользило в душе. Сомнения. Когда Гарри размышлял о том, что именно Рон написал письма, благодаря которым их с Гермионой без особого труда схватили авроры, то успокаивал себя мыслью о том, что друг не знал, как именно будут использованы его приглашения заскочить во «Всевозможные волшебные вредилки». Но сейчас, глядя на эту статью, понимал, что его лучший друг вполне мог оказаться тем неизвестным информатором, который рассказал Рите Скитер о его способности говорить парселтангом. Ведь такое мог знать только близкий ему человек, только тот, кто присутствовал при разговорах со змеями, или, например, крестражами. — Гарри, — и снова размышлениям юноши помешал мягкий зов Гермионы. — Гарри, там есть ещё что-нибудь достойное внимания? — Сейчас посмотрю, — коротко ответил Гарри, принимаясь листать газету. По правде говоря, его уже мало интересовали какие-либо новости из мира снаружи, и парень подумывал было над тем, чтобы передать эстафету в виде чтения газеты кому-то другому, но в последний момент одна фраза заставила его кровь застынуть в жилах. Гарри снова пробежался взглядом по напечатанному, отказываясь верить в содержание текста, после чего покосился на камеру, из которой слышалось мерное дыхание Люциуса Малфоя. — Ну, как, нашёл что-нибудь? — неожиданный вопрос Драко заставил юношу чуть ли не подскочить на месте. — Эй, ты чего? Что-то не так? — в голосе юного Малфоя послышалась тревога. — Нет… — немного помедлив, ответил ему Гарри. — Всё… в порядке… Просто мне показалось, что за окном моей камеры только-что проскользнул дементор. — Бывает, — пожал плечами Драко. — Странно, что ты ещё не привык к такому за две недели. — Не думаю, что к этому вообще возможно привыкнуть, — неожиданно холодно ответил Поттер, вставая с каменного пола, чтобы вернуться на своё «излюбленное» место под окном, где располагалась «кровать». — Ты куда? — спросила Гермиона, и Гарри уловил в её голосе смесь удивления и беспокойства. — Хочу подумать, — ответил ей юноша, после чего удалился вглубь своей камеры. Драко, Гермиона и Невилл непонимающе переглянулись. — Что это с ним? — спросил Лонгботтом. — Последний раз я видел его таким подавленным, когда он шёл сдаваться Волан-де-Морту, хотя даже тогда он казался мне более жизнерадостным, чем только что. — Наверное его зацепила эта тупая Рита, — предположил Драко, невозмутимо разведя руки в стороны, мол «а кто его знает». — Эй, отец, ты всё ещё спишь? — тихо позвал он Люциуса, но в ответ раздалось лишь тихое сопение. — Ладненько, тогда давай, колись, Невилл, что вы там делали с Луной, пока скрывались от Министерства? — Драко! — возмущённо вскрикнула Гермиона, а юный Лонгботтом застенчиво потупил взгляд опухших глаз. Возможно, Гарри остался бы ещё немного поболтать с друзьями, чтобы скрасить пребывание в тюрьме, но сейчас отношения между Луной и Невиллом интересовали его меньше всего. Юноша опустился на лежащую на полу шкуру неизвестного зверя и, уронив возле себя газету, углубился в невесёлые мысли. На странице засверкали кроваво-красные буквы «Змее решили отсечь голову!», а под ними броское заявление: «Люциус Малфой был схвачен и приговорён к Поцелую дементора!» Вспомнив, что прямо сейчас приговорённый к такой ужасной смерти человек тратит время на сон в камере неподалёку, Гарри невольно подумал, а не притворяется ли отец Драко спящим нарочно, чтобы в последние дни или даже часы своей жизни послушать, как его единственный сын общается со своими новыми, настоящими друзьями? «Я никогда не питал особых положительных чувств к Малфоям, особенно к Люциусу, — подумал Гарри, — но сейчас мне его действительно стало жаль» Гарри снова не заметил, как соскользнул в объятия Морфея. Последние несколько дней ему никак не удавалось хорошо поспать, может это и послужило причиной таких частых, хоть и коротких, отключек. В этот раз, в отличии от предыдущего чёткого сна с Сириусом и Клювокрылом, юноша видел странные смешанные образы из прошлого. Вот он сидит с Распределяющей шляпой на голове и мысленно умоляет её не отправлять его в Слизерин, затем над ним, отравленным ядом василиска, склоняется и плачет Фоукс, который внезапно превращается в огромного чёрного пса, а голос Сивиллы Трелони завывает «Гримм вещает скорую смерть!». Затем и пёс и бывшая учительница исчезают, а пространство вокруг закручивается, как во время трансгрессии. Гарри оказывается посреди старого кладбища, а перед ним стоит Волан-де-Морт. Он почему-то кланяется юноше, а затем прямо на глазах вырастает в фигуру дементора, который тут же бросается к Гарри, пытаясь высосать из него душу. Юноша вскочил в холодном поту и не сразу понял, что проснулся. Немного отдышавшись и успокоившись, он действительно почувствовал знакомый холодок, пробежавший по спине и приступ отчаяния. Голос матери эхом звучал в голове, умоляя Тёмного Лорда не убивать его. Дементор, а может даже и не один, явно находился где-то поблизости. Может быть даже прямо за его, Гарри, спиной, отделённый от вкусной наполненной болью и переживаниями души всего лишь жалкой стеной тюрьмы, которая, исходя из нарастающих паники и холода, уже не казалась такой толстой, как раньше. На подгибающихся руках и ногах, юноша поспешил на всякий случай отползти от окна к зарешечённому выходу из камеры, где обнаружил, что его друзья спят в своих клетках. Тихие стоны, доносящиеся то из одной, то из другой камеры указывали на то, что сновидения ребят были не самыми приятными. Невилл за стеной скулил, как брошенный щенок, из помещения, где отбывала наказание Гермиона, доносилось тихое всхлипывание, а Драко что-то бормотал во сне, вот только ни одно слово так и не удалось разобрать. Лишь из камеры Люциуса Малфоя больше не доносилось ни звука. Внутренности Гарри сковал холод, а сердце ушло в пятки. — Мистер Малфой? — тихо позвал он, но ответа не последовало. — Малфой?! — снова тишина, внутренняя тревога начала нарастать с двойной скоростью. — Люциус, Вы здесь?! Наконец-то из камеры отца Драко донёсся короткий стон, звяканье цепи, которую волочили по земле, а в следующий момент и слова: — Чего тебе нужно, Поттер? Зачем так кричать посреди ночи? Гарри облегчённо вздохнул. — Я думал Вас увели… — С чего бы это кому-то меня уводить? — в холодном голосе Малфоя не было ни следа эмоций. — Судя по всему, Поттер, у тебя уже началась паранойя. В вашей семье, полагаю, всегда были проблемы с мозгами. Юноша с трудом молча проглотил обиду, в коридоре повисла напряжённая тишина. — Я всё знаю, — собравшись с мыслями, твёрдо сказал Гарри. — Вас со дня на день заберут дементоры… В этот раз промолчал уже Люциус. Хотя из своей камеры юноша не видел собеседника полностью, лишь левую руку, но отчетливо представлял себе опечаленного Малфоя-старшего, прислонившегося к холодной каменной стене и размышляющего о последних часах своей жизни. — Не говори Драко, — спустя минуту отозвался мужчина. — Хорошо, — ответил ему Гарри, после чего оба ещё несколько минут сидели в полном молчании, проникшись мрачной атмосферой тюрьмы. — Вы боитесь умирать? — поинтересовался юноша, вспоминая, что пережил, когда осознал, что ему в любом случае придётся распрощаться с жизнью ради победы на Волан-де-Мортом. Люциус не ответил, поэтому Гарри продолжил: — Бояться Смерти естественно, в этом нет ничего постыдного. Но не волнуйтесь, это не так страшно, как можно подумать, — юноша говорил спокойно, как тогда, когда, ещё будучи капитаном школьной команды по квидиччу, объяснял новичкам роль мячей и позиций в игре. — Перед лицом Смерти не будет боли или страха — лишь готовность и спокойствие. Вы просто умрёте и всё. Это как бесконечный сон без сновидений. — Ты говоришь так, будто распрощаться с жизнью легко, — озвался Люциус Малфой. — Впрочем… Наверное, для человека, который уже дважды должен был погибнуть это действительно так. Вопреки ожиданиям Гарри голос мужчины ни разу не дрогнул, а, как и прежде, оставался холодным и твёрдым. Вот только в нём появилась едва уловимая то ли грусть, то ли обречённость. Юноша задумался над словами Малфоя — действительно ли он, Гарри Поттер, готов так просто распрощаться с жизнью. Он вспомнил, как, сжимая в руке Воскрешающий камень, шёл на встречу с Волан-де-Мортом… нет, давайте быть честными… со Смертью. Тогда его сердце бешено колотилось в груди, а сам он всей душой и всем разумом верил, что готов умереть. Он хотел в это верить. Даже несмотря на то, что эта вера была ложью. Нет, он, Гарри, никогда не был готов вот так вот просто взять и отдать свою жизнь. Ведь даже в тот миг, когда Воскресающий камень выскользнул у него из рук, тонкие губы неслышно произнесли «Авада Кедавра», а ночное небо пронзила зелёная вспышка, он думал совсем не о своей смерти, а о том, что, принося себя в жертву, спасает жизни друзей. Гарри почему-то подумал о том, что, отправляясь на встречу с Волан-де-Мортом, он нарочно избегал своих знакомых, чтобы не прощаться с ними, то ли чтобы не причинять лишнюю боль им, то ли чтобы пожалеть собственное сердце. Он избегал прощания с ними точно также, как сейчас Люциус Малфой убегает от последнего разговора со своим сыном. И, честно говоря, юноша не был уверен в том, что это правильное решение, особенно по отношению к Драко, который сейчас мирно спал, не подозревая, какую адскую боль вскоре вынужден будет пережить. Теперь из его камеры уже не доносилось неразборчивое бормотание — наверняка кошмар закончился и начался полный счастья сон. Минуты молчания, казалось, растянулись в часы. У Гарри было столько вопросов, которые он хотел задать Малфою-старшему, но юноша всё никак не мог сформулировать хотя бы один из них. К его удивлению, Люциус сам решил продолжить разговор. — Вот уж никогда бы не подумал, что свои последние часы жизни проведу в твоей компании, Гарри, — в этот раз во всегда высокомерном и холодном голосе слышалась тень невесёлой усмешки. — Хотя, возможно это не самый плохой вариант… Гарри был немного удивлён тем, что человек, которого он всегда ненавидел и презирал вдруг таким вот мягким тоном назвал его по-имени. Видимо, в преддверии Смерти все люди ищут хоть немного тепла и поддержки. Даже если тот единственный, кто может их дать, в прошлом был их злейшим врагом. — Люциус… — Гарри неуверенно смолк, но затем решил продолжить, — Вам стоит поговорить с Драко. Он заслуживает этого… — Не думаю, что стоит прерывать его счастливый сон, — возразил мистер Малфой. — К тому же, мы уже поговорили с ним, хоть и немного. Но, даже так, я уверен, что могу уйти без сожалений и оставить своего сына в надёжных руках. — Вы говорите о нас? Обо мне с Гермионой? И о Невилле? — удивился юноша. — Да, о вас, — ответил Люциус. — Я слышал, как вы разговариваете, и могу сказать, что никогда прежде не видел Драко таким жизнерадостным и расслабленным. Я будто вновь попал в то время, когда он был совсем ещё ребёнком. Тогда мы с ним часто играли в Волшебные шахматы, вместе читали Сказки барда Бидля и… — Малфой запнулся. — Тогда он был таким весёлым мальчиком, постоянно улыбался, не то что в школьные годы… Что же я с ним сотворил?.. Гарри не ответил. Просто закрыл глаза и представил улыбающегося юного Драко и его такого же жизнерадостного отца. Эти образы, возникшие в голове, были полными противоположностями двум холодным и высокомерным людям, которых он так долго презирал. — Мне так жаль, Драко, — судя по дрожащему голосу, превратившемуся в полный раскаяния шепот, Люциус Малфой позабыл о беседе и полностью ушёл в себя. — Прошу, прости меня, Драко, прости… «И всё же, каким бы подлецом не был этот Люциус, должен признать, что они с Нарциссой всегда искренне любили своего сына, — ухмыльнувшись про себя подумал Гарри, вспоминая, как после его второй «гибели» от рук Волан-де-Морта дрожащая женщина склонилась к нему и тихо, с мольбой в голосе, спросила, жив ли её сын. — Я даже немного завидую Драко…»***
Минуты проносились, словно секунды. По изменяющемуся узору отбрасываемых зарешечённым окном на пол теней Гарри понимал, что луна уже поднялась довольно высоко — ночь приблизилась к своему апогею. В один миг, холод, и без того сковывающий каждое движение юноши, начал усиливаться. Вдали раздались шаги стражников — время, отведённое Люциусу Малфою на расскаяние и прощание истекло. Невилл, Драко и Гермиона всё ещё спали, а Гарри пустым взглядом наблюдал за тем, как совсем охлявшего Малфоя-старшего за шкирку выволакивают из камеры и, взяв под руки, скорее несут, чем ведут на встречу со Смертью. — До встречи, Драко, — успел лишь выронить мистер Малфой на прощание, после чего без сопротивления пошёл вместе со сквибами. — Прощай… отец, — раздалось из клетки Драко. Гарри прислушался, не показалось ли? Малфой-младший и вправду уже не спал (вопрос только в том, спал ли он вообще?), а сжался на земле и тихо всхлипывал. Внезапно, юноша подхватился со своего места и прильнул к железным прутьям. — Папа! Папа! — завопил он с неподдельными ужасом и отчаянием в голосе, из глаз полились так долго сдерживаемые слёзы. — Папа, пожалуйста! Нет! Но бронированная дверь неумолимо захлопнулась за спиной Люциуса Малфоя, после чего его безутешный сын мог лишь уронить голову на колени и, позабыв о всякой гордости, рыдать. Гарри хотел было поддержать недавно обретённого друга, но так и не смог подобрать нужные слова. Гермиона и Невилл, которые, как оказалось, уже проснулись из-за шума, тоже могли лишь молча сидеть и слушать всхлипывания Драко. Все и без слов прекрасно понимали, что Малфою нужно время, чтобы понять и принять произошедшее. Увы и ах, но потеря близкого человека — неотъемлимая часть жизни каждого… — Если бы только… — спустя некоторое время выдавил Драко, пытаясь взять себя в руки и остановить поток слёз, которые всё еще ручьём лились из глаз. Сколько он уже так сидел? Минут пятнадцать? Точно сказать Гарри не мог, но был уверен в том, что если бы оказался на месте блондина, четвертью часа рыданий дело бы не ограничилось. Драко с трудом проглотил ком в горле, вытер лицо рукавом тюремного одеяния, и, осевшим, но уже более похожим на прежний, голосом, продолжил: — Если бы только я чаще говорил отцу, как же сильно люблю его… — слова юноши были полны сожаления. — Как я мог забыть о том, как мы вместе хорошо проводили время в прошлом? Папа любил играть со мной. Но… почему это исчезло? Я ведь просто хотел и дальше вместо лекций о грязнокровках слышать «я люблю тебя, сынок». Так почему мы с ним так отдалились со временем? Почему я забыл, как люблю его и маму? Гермиона мягко ответила: — Все мы порой забываем о том, что дорогие нам люди не умеют читать мысли, и что о любви, которую мы принимаем, как само собой разумеющееся, им нужно время от времени напоминать словами. — Это верно… — ухмыльнулся Драко, а Гарри и Невилл в знак согласия промолчали. Луна медленно плыла по звёздному небу. Время от времени её скрывали тёмные тучи, и в такие моменты Гарри казалось (а может и не совсем казалось), будто от этих тяжёлых облаков раз за разом отделяются чёрные тени и плывут по небу в направлении темницы. Оставшаяся после потери Люциуса Малфоя, четвёрка узников сидела у зарешечённых входов в свои камеры. Каждый думал о чём-то своём, о чём-то самом сокровенном, скрывающемся глубоко-глубоко в душе. Минуты молчания растянулись в часы. — Знаете, — на удивление бодро начал Драко, первым нарушая гнетущую тишину, которая держалась уже довольно долго (Гермиона и Невилл даже успели задремать, а луна теперь светила с противоположной стороны здания тюрьмы), — мне в последнее время всё чаще в голову приходит одна мысль. — О, да неужели? — съязвил Гарри. — От кого как, а от тебя я такой реплики ожидал в последнюю очередь. Не то чтобы юноше уж очень прям хотелось обидеть Малфоя, который совсем недавно получил ужасный удар судьбы. Скорее, он просто хотел таким вот странным образом отвлечь друга (да, теперь они стали друзьями, Гарри официально признал это в душе) от неприятных тем. — Ха-ха, очень смешно, — суховато ответил парню Драко, хотя в его голосе прозвучали нотки благодарности. — Так вот, мне почему-то очень захотелось узнать, что бы вы сказали самим себе из прошлого? Гермиона, Гарри и Невилл растерянно уставились на юношу — всем на ум невольно пришла одна и та же мысль «А не сошёл ли ты с ума, дружище?» — Что… Что ты имеешь в виду? — выдавила неловкую улыбку Грейнджер тоном доктора, разговаривающего с неизлечимо больным пациентом. — Нет, я не спятил, госпожа психиатр, — насмешливо ответил ей Драко, заставляя бледное лицо девушки окраситься лёгким румянцем, после чего вполне серьёзно продолжил. — Просто представьте, будто вы встретили самих себя, к примеру, перед первым курсом Хогвартса. И, допустим, вам разрешено говорить лишь минуту. Что бы вы сказали младшим себе? Возможно, вы бы хотели посоветовать им не делать что-то, или… — юноша почему-то запнулся, — наоборот… — Хм… Даже не знаю, — протянул Невилл, а потом с улыбкой (Гарри чётко представил себе его опухшее, перекошенное странным оскалом лицо). — А сам-то ты что бы хотел сказать, Малфой? Тот задумался. На миг на лице Драко проступила грустная, но нежная, улыбка, а затем раздался сначала дрожащий, но вскоре окрепший и всё более уверенный голос: — Если бы я увидел одиннадцатилетнего себя, то сказал бы ему что-то такое, — он сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, после чего продолжил с закрытыми глазами, видимо представляя маловероятную встречу. — Эй, заканчивай уже тратить свою жизнь на пустяки и бесполезный трёп о чистоте крови. Засунь свои обиды куда подальше и скажи уже наконец-то родителям, как сильно их любишь! А затем перестань ставить людям палки в колёса, найди наконец-то нормальных друзей и отрывайся с ними по полной, пока можешь! Драко поднял на друзей взгляд полный облегчения, будто он только что сбросил с себя груз, который не один год тянул его ко дну. Три пары глаз в немом то ли восхищении, то ли удивлении, буравили белобрысого юношу — он даже смущённо потупил взгляд и невнятно пробормотал: — Только попробуйте заржать… — Если бы я встретил себя из первого курса, — внезапно поддержал Малфоя приободрившийся Невилл, — то сказал бы такое. Не показывай слабины перед трудностями, а иди напролом! Хватит бояться, будь храбрым, даже если ошибаешься — рядом ведь есть твои друзья, которые поддержат и помогут! И хватит уже стесняться своих родителей! Они — герои, и ты сделай всё для того, чтобы стать таким же! Пламенная речь Лонгботтома отразилась огнём в глазах и сердце Гермионы. Девушка решительно вскочила на ноги и воинственно вскрикнула, да так, что парни от неожиданности аж подскочили. — А я бы себе из прошлого сказала так! Дурында, хватит уже тратить самые лучшие годы своей жизни на учебники! Всех знаний в мире не получишь, а теории из книг и близко не стоят с личным опытом, добытым во время приключений и передряг! Поэтому, хватай друзей за шкирку и вперёд покорять новые высоты! Знания это хорошо, но старые страницы не смогут заменить полную ощущений жизнь! После этого девушка перевела дух и снова преспокойно опустилась на каменный пол, прямо на глазах у ошеломленных друзей. — Ого, — неоднозначно выдавил Драко. — Полегче, дамочка! — со смешком сказал он, но в голосе слышалось удовлетворение. Гермиона лёгким движением руки эффектно откинула назад копну спутанных каштановых волос и в предвкушении взглянула на Гарри. Её глаза сияли любопытством, что не могло не порадовать юношу — его подруга стала хоть немного походить на Гермиону до Азкабана. Вот только теперь, когда очередь дошла до него, Поттер почему-то начал сосредоточенно разглядывать свои босые ноги, тихо пробормотав друзьям: — Я не знаю, что хотел бы сказать… — Как же так? — разочарование во взгляде Гермионы острой болью откликнулось в сердце юноши. — Гарри, ты не торопись, подумай. — Да, ты подумай, — присоединился к девушке Невилл и тихо добавил. — Когда выговоришься, легче станет… — Да ну его, — помрачнел Драко, недовольно махнув в сторону Поттера рукой. — Не хочет, так пусть молчит… И хотя блондин старался говорить как можно небрежнее, Гарри ощутил исходящие от него разочарование и обиду. Юноша задумался. Что бы он хотел сказать себе из прошлого? Предупредить о предательстве людей, которых считал семьёй? Сказать, чтобы он, Гарри, лучше относился к профессору Снейпу и с опаской смотрел на Дамблдора? Предупредить его о мрачном, лишённом счастья будущем и смертях сотен невинных людей? Юноша закрыл глаза, откинув голову назад. Привыкшая к постоянному разглядыванию каменного пола шея с приятным уколом боли разогнулась, и Гарри, приоткрыл веки, вглядываясь в причудливо мерцающие тени на потолке. — Если бы я встретился с собой в прошлом, то сказал бы это, — внезапно даже для самого себя начал он. Юноша говорил спокойно и тихо, но друзья отлично слышали каждое слово. — Хватит быть наивным и доверчивым ребёнком — прояви твёрдость и решительность. Не иди на поводу у других, а слушай лишь собственное сердце. Доверяй лишь себе — друзья всегда поддержат, но не стоит забывать, что среди них может скрываться враг. И… — в этот миг голос юноши дрогнул, но тон сразу же стал прежним, — забудь о своих чувствах, лишние переживания не пойдут на пользу. Утерянной семьи не вернуть, лучше выложись по полной, чтобы спасти тех, кто в будущем станет для тебя новой семьёй. Когда Гарри закончил, никто из троицы не проронил ни слова ещё на протяжении минуты-двух. Ребята просто не знали, как лучше отреагировать — то ли кивнуть и поддержать юношу, мол всё верно, то ли утешить и сказать, что он не виноват в смерти тех, кто сознательно выступил в войне против Волан-де-Морта. Неловкую тишину, содрогаемую лишь сопением или бормотанием спящих узников, нарушил сам Гарри, так как прекрасно понял, что ни Невилл, ни Драко, ни даже Гермиона не смогут найти такие нужные ему слова просто потому, что он сам не знал, что именно хочет от них услышать. — Вы правы, мне и правда полегчало, — соврал Поттер и добавил уже искренне. — Спасибо. Его друзья заметно оживились, начав обсуждать свою первую встречу друг с другом и смеяться, вспоминая давние конфузы. — Эй, Малфой, а ты помнишь, как случайно вылил на мантию профессора Снейпа Морозное зелье? — засмеялся Невилл. — Он потом ещё две недели ходил со снежной тучей над головой! — Да, да! — захихикал Драко. — Как такое забыть! А ты когда-то расплавил свой котелок! — И вся болотистая жидкость, которая в нём кипела, затопила добрую часть кабинета зельеварения! — Гермиона смахнула выступившую от смеха слезу. «Да, с этими тремя и Азкабан не Азкабан, — невольно улыбнулся Гарри, наблюдая за друзьями. Сам он не особо горел желанием присоединиться к весёлой беседе, но искренне был рад просто посидеть в тёплой атмосфере. — С ними хоть тюрьма, хоть дементоры — не заскучаешь» Проводя ночь за уютными беседами с друзьями, Гарри невольно расслабился — давно грызущие его душу мысли отступили на второй план, позволив юноше немного повеселиться. Время близилось к рассвету — небо начало сереть, а луна бледно сверкала где-то за окном камеры Гермионы. После бурных событий ночи и разговора по душам вся четвёрка узников спала на удивление крепким и мирным сном. Спокойствие призрачной птицей пронеслось по коридорам Азкабана. Но этот полёт длился лишь миг. — Они прорвались! Дементоры вышли из-под контроля и прорвались в помещения с заключёнными! Полный испуга возглас прорезал ночную тишину, а вслед за ним раздались вопли узников. Поднявшийся шум вырвал Гарри из цепких объятий сна, и юноша сел на своей шкуре-кровати, сонно моргая глазами. Холод пронзил его изнутри, пробежавшись по каждой клеточке тела, и Гарри закричал. Прямо перед его лицом нависла безобразная морда чудовища. Изо рта монстра вырвалось облако тумана, засверкавшее в предрассветном сиянии неба, а взгляд пустых глазниц подобно рентгену пронзил заключённого. Гарри задрожал, то ли от холода, то ли от страха. В голове зазвучали крики, сначала матери, потом отца, затем сознание пленил вой битвы, прозвучала «Авада Кедавра» Волан-де-Морта — множество воплей, возгласов и визгов разом хлынули в голову, поглотив юношу целиком. Гарри ощутил, что вот-вот потеряет сознание, и почему-то вспомнил недавний разговор с друзьями о том, что бы каждый хотел сказать самому себе из прошлого. Собственные слова пронеслись в мыслях, и ужас от появления дементора медленно отступил на второй план — Поттер беспечно обмяк в костлявых лапах твари, смирившись с ожидающей его участью. Дементор приблизил свою клыкастую пасть ко рту юноши, и тот ощутил, как сила покидает его — сверкающая душа лёгкой паутинкой потянулась к похожему на тень чудовищу. «Никогда бы не подумал, — мысленно сказал себе Гарри, — что после всех пережитых трудностей и потерь, после всех сражений и смертей всё закончится вот так…» Будто во сне, он услышал удивлённый возглас Невилла за стеной, полные мольбы крики Драко и истошный вопль Гермионы. Вскоре окружающие его визги и плач умирающих людей постепенно утихли, уступив место всепоглощающей тишине и застилающей глаза темноте. Перед тем, как раз и навсегда исчезнуть, Гарри сумел проронить лишь: — Я разочарован…