sandalwood and wormwood

Сан обрастает бутылками из под колы и баночками чипсов, как огромная черепаха. Ему нравится думать над словами Хонджуна: - Иногда стоит позволить себе переждать ураган, а не бежать от него. И Сан просто разрешает себе делать это. Хотя бы потому, что оказавшись в этой комнате он вдруг понимает, что с каждым днем кровать становится больше на пару миллиметров, а желание выходить на улицу уменьшается. Ему нравится чувство затекших ног, когда изредка Сонхва заявляется к нему с очередной генеральной уборкой. В такие дни Сану приходится нехотя спускаться на кухню, и тогда его ноги приятно подрагивают при каждом шаге, а пол становится таким же неустойчивым как водный матрас. - У тебя куча мусора под ковром, ты в курсе? - Угу. Сонхва смотрит привычно устало, как будто Сан его несовершеннолетний ребенок. Он буквально заталкивает его в ванную, бормоча под нос что-то про то, что нужно хоть иногда мыться. А затем вычищает квартиру до блеска. Уже под вечер они молча сидят на балконе – Сан кажется окончательно разучился говорить, но ему нравится, что Сонхва и не требует. Они молча едят пиццу или пьют пиво, глядя на черный хрустальный купол неба. Сан никогда не любил копаться в теориях парадоксов и относительностей, но иногда ему нравится представлять, что где-то существует отдельная вселенная, в которой у него осталось чуть больше времени и возможностей, чем один поцелуй на пляже. Потому что четыре года рядом с Уеном – это непозволительно мало, а может быть Сан всего лишь неудачник. Он выбирается из дома раз в неделю, если Хонджун не успевает заехать к нему после работы. В такие дни он кутается в безразмерные толстовки, просто потому что хочет спрятаться от глаз продавца, когда вываливает на дорожку кассы целую корзину энергетиков, две бутылки колы и пятнадцать упаковок крабовых чипсов. Все его пособие уходит на оплату длинных чеков, но Сан просто повторяет, каждый раз, что все это – просто временный отдых, и он не собирается торчать в своей квартире до скончания веков. В любом случае счета не становятся для Сана проблемой, хотя бы потому потребление электричества с каждой неделей стремится к нулю. - Знаешь, тебе стоит двигаться дальше, - Минки на другой стороне экрана мобильника, неловко пожимает плечами и пытается его рассмешить. Сан просто ковыряет ногтем побелку у подоконника, где уже пролегла заметная сероватая бороздка. Уена ему всегда было чертовски мало. Даже в те моменты, когда они лежали на кровати, переплетаясь как травяные корни, с голыми пятками и растянутыми майками. Уен целовал его во влажный лоб, сдувая прилипшие волосы, и Сан готов был умереть от ощущения его дыхания. - Ты чего? – Уен устало хмурится, глядя на блестящие в темноте глаза Сана, а тот лишь рассеяно пожимает плечами, зарываясь носом куда-то в район его подмышки. Они никогда не разговаривали о будущем. Сан чувствовал это напряжение каждый раз, когда Уен заставал его в упадническом настроении, но ничего не мог поделать. У них и правда существовало что-то вроде табу на выяснение происходящего; иногда Сану казалось, что их отношения это спрессованная в кубики рафинада стеклянная крошка, которую он старательно рассасывал и глотал. Касаться Уена значило все еще находиться приклеенным к земле. Не ускользать от реальности, а продолжать сохранять что-то вроде равновесия. Потому что в конце концов, Уен никогда не обещал ему вечную любовь и не употреблял слово «мы» в контексте одного предложения. Уен был чем-то большим, чем Сан мог представить, и все что ему оставалось это неловко цепляться за рукава его свитера каждый раз, когда ему напоминали о выпускном. Сан сорвался всего однажды, когда искал зажигалку в кармане джинсовки, а вытащил оттуда билет. Тогда он рыдал в туалете почти полтора часа, пока Уен, сгорбившись, курил под дверью. Они предпочли просто забыть о происшествии на следующий день, но Сан все равно запомнил ощущение секундной безопасности, когда смог выбраться на кухню и свернуться на чужих коленях. - Ты же понимаешь, что только усложняешь, да? Уен просто гладил его по голове, рассказывая смешные истории, но эта фраза, мелькнувшая между делом, кажется, задела Сана за живое слишком остро. Уен просто был чем-то слишком прекрасным, как лучший подарок на Рождество, обернутый в красную бумагу, или новенький велосипед, со смазанными маслом цепями. Он был тем, кого Сану всегда чертовски не хватало, даже когда они неделями сидели за приставкой каждый вечер, или целовались на пляже, или обменивались футболками. Сан просто заполнял каждый угол этой такой некудышней грани реальности вещами, нитками, билетами, пивными крышками и буквально всем, что будет напоминать ему о этих хороших временах. Когда двери поезда с плавным свистом закрылись, Сан правда надеялся, что останется пришпиленной к перрону бабочкой. Уен не обернулся, и Сану было проще думать, что тамбур наверняка забит людьми и он просто не хочет пробиваться к окну, не смотря на то, что вагон выглядел полупустым. Поезд тронулся, а Сан впервые за долгие четыре года почувствовал, как взлетает. Это ужасное ощущение пустоты и полета он старательно заполнял просмотрами сериалов, или громкой музыкой первое время. Он цеплялся за новые компании, сходил в тот паб, на который никогда не хватало времени, даже попробовал с Хонджуном травку под неодобрительным взглядом Сонхва. Ему правда нравилось чувствовать себя настолько невесомым, до тех самых пор пока мысль о собственной неидеальности не накрыла, как холодный тропический ливень. Сану просто хотелось сделать их последний поцелуй чуть более теплым. Перестать надоедать Уену собственной глупостью. Перестать плакать по пустякам, и если вселенная – это сахарная вата с тысячами сладких нитей-паутинок, то он просто хочет оказаться на другой ее стороне и сделать все правильно. - У тебя мания или гиперфиксация, - Минки звонит ему среди ночи, потому что ему скучно и он не может уснуть. Сан даже не пытается выглядеть так, словно его разбудили – он давно не раздвигал шторы и кажется потерял счет дням. - Отцепись, - он беззлобно морщится, чувствуя, как от света экрана ему режет глаза. Сан медленно плетется на кухню, пока Минки завороженно рассказывает о том, как ел вкуснейший стейк с цезарем и подрался с однокурсником на прошлой неделе. В холодильнике снова пусто. Сан выуживает из морозилки предпоследнюю банку энергетика, попутно стряхивая со столешницы крошки. Его ноги липнут к полу, а кожа на голове противно зудит. Если Сан и зациклен на Уене, то на то есть вполне осознанные причины. Ему нравилось с самого первого курса наблюдать за тем, как Уен курит. Эти чертовски красивые пальцы и растянутая горловина свитера. А еще ему нравились разговоры во время курения, потому что планы на жизнь Уен менял со скоростью света. Сан смешно щурился на солнце, когда Уен целовал его в нос, обдавая теплым влажным дыханием и запахом табака. - Ты похож на лисенка, - он говорил это с легкой иронией, а Сан чувствовал, что готов продать душу, за то чтобы сделать из этого момента временную петлю. И если Сан и правда ловит помешанность на тех днях, когда мог себе позволить обнять Уена со спины, прилипнуть к нему, как осьминог, то да, Сан и правда зациклен. - Эй, ты меня вообще слушаешь? – Минки машет рукой там, за две сотни километров от Сана, и он вздрагивает. - Да, прости. - Я говорю, что приеду на каникулах и вытащу тебя из этой берлоги. Потому что если этот придурок грезит мечтами о карьере танцора ты не должен загонять себя, как… - Угу, - Сан поспешно отставляет энергетик в сторону, сдерживая тремор пальцев. Пожалуйста, только не надо опять об этом. - Слушай, мне нужно хорошо выспаться – я планирую начать искать работу, ладно? – кажется это самое длинное предложение которое Сан вытаскивает из себя за последние пару месяцев. - Без проблем. Не забудь забрать посылку, я эти карточки по всему городу искал, окей? – Минки кладет трубку, а Сан медленно оседает на пол. На часах половина второго, двадцать шестое число. И Сан чувствует, как его тело рассыпается на крохотные бусины прямо сейчас. Он просто потерял счет времени, и его шокирует мысль о том, что прошло чуть больше чем восемь недель. Почти полгода. У Сана в горле – один сплошной комок нервов, и он на автомате тянется к мобильнику, заставляя себя подняться на ноги. Мышцы неприятно дрожат, когда он с усилием открывает пластиковую дверь на балкон, чувствуя холодный промозглый воздух у себя под кожей. Сан цепляется одной рукой за перила, буквально сжимаясь от холода в один крохотный трясущийся клубок, а второй бездумно набирает смс. Ему до жути страшно, и тошнота царапает желудок изнутри. Сана шатает, пока на экране телефона тускло мерцает значок отправки. - С днем рождения, солнце, - шепчет он, выдыхая плотное облачко пара. Губы Сана трогает легкий намек на улыбку, и это и правда удивляет, хотя бы потому что он действительно чуть не забыл. Хотя бы потому что, кажется, стал забывать. И может быть, это просто его собственное желание, а не реальность, но впервые за долгое время, Сан, вроде как, чувствует себя чуть ближе к земле.