the words you'll never say

— У твоей девушки хорошие духи. — Нет у меня девушки.       С той памятной ночи прошло почти три недели. Ни ты, ни Галф и намеком не вспоминаете о ней. Иногда, правда, бывает, посмотришь на него через все пространство, наискосок, и поймаешь его особенную улыбку, словно связывающую вас обоих общей тайной.       Сегодня особенный день. Снимаете первый раз Тарна и Тайпа. И хотя по хронометражу это первая половина серий, но так получится лишь при монтаже. Режиссер намеренно дал вам время получше узнать друг друга, притереться, прежде чем снимать такую сцену. Галф появляется чуть позже тебя, а нос твой улавливает тонкие нотки пиона в шлейфе аромата, исходящего от твоего партнера — и, кстати, вовсе не мужского парфюма. — Мм… Это не мое дело, если что, — выставляешь обе ладони вперёд, словно бы защищаясь. — Я просто сделал комплимент ее вкусу. Галф усмехается, разводя руками: — Ну правда же, нет, ты чего заладил-то? Одноклассницу встретил по пути сюда. Обнялись просто. Она и раньше на себя по пол флакона выливала за раз. Вот и остался запах, наверное, до завтра не выветрится. — Я уже сказал, — улыбаешься, кривя губы, — это не мое дело.       Вновь этот звонкий смешок, Галф прыскает так, словно ты несёшь какую-то чушь: — Ревнуешь?       Вспыхиваешь до мочек ушей, но усилием воли возвращаешь себе невозмутимый вид: — С чего бы? Твоя личная жизнь меня не касается. Впрочем, — тебе вновь придется мысленно стукнуть себя по лбу за следующие слова, — как и тебя — моя.       Галф фыркает, но молча проглатывает твои слова. — Нам работать нужно. Увидимся на площадке, — роняешь, не глядя ему в глаза, и уходишь, оставляя Галфа за своей ссутулившейся спиной.       Уже перед камерами понимаешь: этот фокус Тарна со льдом как нельзя кстати. Охладить пылающие лицо и мысли — то, что нужно сделать незамедлительно, иначе не миновать беды.       Ну зачем я пристал к нему с этими духами? Ну кто меня за язык тянул? Сам виноват… Никак не можешь перестать корить себя за утро. Ладно. Надо сосредоточиться на работе.       Галф уже сидит на краю постели и выжидательно смотрит на тебя. Режиссер командует к началу сьемки, а ты стараешься мысленно отбросить присутствие людей рядом. Будто сейчас есть только вы двое.       Что-то есть в этом моменте знакомое… Ощущения. Взгляды. Ваше стремительно приближающееся друг к другу дыхание, соединяющиеся в поцелуе.       По сценарию Тайп отталкивает Тарна, слово бы не желая целоваться с ним, а лишь побыстрее «начать и кончить», Тарн же показывает ему, что заниматься любовью — далеко за пределами этих двух слов.       Когда ты мягко опускаешь Галфа на вашу экранную постель, собранную из двух кроватей, когда поцелуй Тарна наконец-то обретает взаимность, когда на плечи твои ложатся теплые ладони, так ласково успокаивавшие тебя в ту отчаянную ночь, — ты понимаешь, что это не Тарн целует Тайпа. Это ваш с ним, ваш с Галфом первый, настоящий, самый волнующий и самый трепетный поцелуй. Сколько бы вы не практиковались на репетициях — это все ни в счёт. То было так, баловство. Сейчас все по-настоящему, пусть ты и до последнего гонишь эту предательскую мысль из головы. Сколько даришь ему тепла и нежности — столько и получаешь в ответ. Словно весь год строившиеся стены сыплются прахом. Умом понимаешь, что ещё немного и пути назад не будет — уже не оправдаешься, не спишешь на нервы, отчаяние и глупую жалость к себе — нет, не выкрутишься. Сам перед собой не выкрутишься.       Только вот сейчас меньше всего хочется думать о последствиях. Ты будто бы околдован сокровенностью момента. За границей вашей постели — тишина. Все словно застыли. Замерли. Только вы двое — живые, видящие, чувствующие лишь друг друга. Целуешь разгоряченные твоей близостью виски, щеки, шею — Галф дышит так часто, запрокидывая голову и ещё больше подставляя твоим ожившим губам ключицы и плечи. Неосознанно впивается ногтями в плечи и тут же заглаживает розоватые следы, тянется к твоим губам за новыми поцелуями и сполна получает их.       На мгновение отрываешься от его губ и поднимаешь торс вверх, стягивая с него майку. Галф завороженно наблюдает за движениями перетянутых венами рук, затем взглядом обводит обнаженную грудь и наконец вновь возвращается к полностью сосредоточенному на нем лицу. Этого нет в сценарии, но ты берешь его ладонь в свою и прикладываешь ее к напряженной груди. Галф приподнимается и, раскрыв зацелованные тобой губы, с нескрываемым восхищением следит за тем, как его ладонь скользит вниз, огибая красивые очертания твоих мышц. Останавливается на границе ниже талии, словно спрашивает разрешения перейти ее. В голове щелкает: рейтинг. Опускаешься вниз, перехватывая его запястья тонкими пальцами — нежно, боясь причинить боль, не так жестко и грубо, как в тот вечер, но так же настойчиво, будто бы говоря ему — «ты мой».       Снова сплетаетесь в объятиях и поцелуях. Твой язык давно уже без стыда исследует его рот, толкается глубже, словно боится, что вырвется. Пульс ударяет по вискам, ваш грим давно смазался, вместе с потом стекая разводами, внизу живота сладко тянет. Роняешь лицо ему на оголившееся плечо, жаром выдыхая в шею: — Галф…       Сам себя слышишь и не веришь, что — пусть шепотом, — но произнес его имя вслух. Чёрт…       Глаза твои с запоздалым стыдом во всю таращатся на все ещё пылающее от твоих ласк лицо. Поднимаешься и встаешь на ноги, боясь даже представить, что скажет режиссер, успевший скомандовать: «стоп».       Но тот лишь с восторгом смотрит в вашу сторону. Оглядываешься на Галфа — тот в недоумении садится рядом и пытается перевести дыхание. Объявляют перерыв, чему ты бесконечно рад. В считанные минуты оказываешься на воздухе, но не проходит и минуты, как Галф присоединяется к тебе.       Поначалу молча подпираете спинами стену, затем к тебе обращаются: — Не переживай ты так. Если слышно будет — вырежут последний момент. А ведь ты так глупо рассчитывал на то, что Галф не услышит. — Я не переживаю. — Ну да… Оно и видно. — Галф, — разворачиваешься к нему лицом. — Это была случайность. Непрофессиональная случайность, если можно это так назвать. — Да, я понимаю. И тот фокус с рукой — не по сценарию, — очевидно, тоже? — Импровизация — это плохо, по-твоему? Недопустимо? — Вовсе нет. Но мне показалось, что дело не в этом. — А в чем?       Галф подаётся вперёд, и сейчас стоите с ним лицом к лицу. И почему, даже будучи чуть выше тебя ростом, он вдруг кажется тебе таким маленьким? — Ответь честно, Пи’Мью. Кто сейчас был на площадке? Тарн и Тайп? Или мы с тобой?       Тебя не возмущает, но скорее поражает такая прямота. Теряешься с ответом, но это лишь ему на руку. Наконец, тихо, но твердо произносишь: — Я уже говорил тебе и не раз: не стоит путать персонажей и нас — реальных людей. — Это не ответ, Пи'. — Хорошо. По-моему, он очевиден. Тарн и Тайп. Их первый раз. Хотелось добиться естественности, чтобы зритель верил в происходящее, когда будет смотреть эпизод по ту сторону экрана. И у нас это неплохо получилось, ты так не считаешь? Или я, по-твоему, переигрывал? Так скажи, если что, разберем этот момент. — По-моему? По-моему, переигрываешь ты сейчас. Вместо того, — он уже, как десятью минутами ранее, горячит дыханием краешек твоих губ, — вместо того, чтобы сказать правду, на ходу сочиняешь небылицы. Это вас с Тарном, роднит, кстати, — почти в губы усмехается тебе, — тот тоже частенько придумывал слабые объяснения своим поступкам, чем приводил Тайпа в бешенство. — Ты не Тайп, Галф, — шепчешь, касаясь губами его щеки. Галф изворачивается, прижимаясь к ней своей, а руки его скользят по твоей талии, сцепляясь в замок за спиной. — Галф, так бывает, особенно по молодости… ты переносишь отношения персонажей на нас, но постарайся меня понять… Не может быть у нас ничего в жизни. Ты же знаешь мою ситуацию. — Я знаю лишь то, что молодой красивый мужчина засыпает каждую ночь один в холодной постели.Так не должно быть. — Позволь мне самому решить, как должно, а как — нет. — Что же ты себя, — поднимает на тебя упрямый взгляд, — заживо похоронить решил? Жизнь продолжается, Мью, когда ты это поймёшь? — Не моя. — Серьезно? Не верю. Ты просто признать этого не хочешь, привык страдать, словно бы уже жизни не представляешь без этих страданий. Застрял в прошлом, не видя ни настоящего, ни будущего. Тебе нужно простить себя. Тебе нужно жить. Тебе нужно любить. И… неважно, — громко сглатывает, — кто это будет. А вот здесь вы лукавите, господин Трайпипатпон, — мелькает в твоей голове. — Спасибо, конечно, — освобождаешь себя из его рук, — но я посещаю мозгоправа. В твоих консультациях не нуждаюсь.       Галф хочет что-то ответить, но не решается. Махнув рукой, возвращается на площадку, оставляя тебя наедине со своими недоаргументами.       Последний глоток остывшего кофе. Горького. Ночного. С привкусом дневных переживаний. Прокручиваешь в голове сегодняшние сьемки и разговор после. Теребишь пушистое ухо спящего на твоих коленях Чоппера, открываешь дневник и пишешь, выводя аккуратные ровные буквы: Простить. Жить. Любить.       Подумав, зачеркиваешь и заштриховываешь последнее.       Грядущий день научить тебя быть честным с собой. Только вот ты не подозреваешь об этом и спокойно ложишься спать, заключив перемирие на эту ночь со своей совестью.