It's like I've been awakened Every rule I had you breaking It's the risk that I'm taking I ain't never gonna shut you out…
Медленные, словно самые первые, поцелуи в машине. Галф откидывается затылком на спинку сидения, позволяя тебе накрыть себя почти целиком своим телом. Но в какой-то момент отрываешься от него и, робко заглядывая в глаза, неловко извиняешься: — Ты прости, но я не могу позвать тебя домой. Если ты не против… Если правда хочешь, мы могли бы, могли бы… — Снять номер? Ни грамма обиды в его вопросе. Галф снова все понимает: не сможешь ты быть с ним так близко в своей постели, как бы там ни было. — Не хочу, чтобы ты думал, будто я тебя использую. — Нет, нет… Это же не так. Ты меня не используешь. И я бы ни за что не стал так думать. — Но Галф… — Хватит уже этих сомнений. Отпусти себя. Ты все осознаешь: это не сон — это живой Галф, в твоих объятиях, голубоватая жилка сбоку его шеи трепещет под твоими пальцами. Как бы это ни было неправильно, как бы ни было, быть может, совестно позже, это того стоит. Каждый взгляд, каждый поцелуй, каждое касание друг друга: тепло губ Галфа, прижатых к твоим губам, то, как кончик языка его подкручивается к верхней губе, когда он сильнее запрокидывает голову. Влажное скольжение ваших языков друг о друга и хриплый всхлип, который вырывается у Галфа, когда твой язык начинает выгибаться к его нёбу. Как Галф зарывается ладонью в рассыпающиеся на твой макушке волосы, как ты сжимаешь его запястье и сам прижимаешься к нему грудью; как Галф отвечает мгновением позже, притягивая тебя еще ближе за талию, и если бы не сидячее положение — то тела ваши уже сейчас готовы соединиться до подгибающихся пальцев ног. Даже вновь разорвав поцелуй, ты все ещё чувствуешь живое тепло его губ; его руки ласкают тебе грудь, они словно запечатлевают тебя в настоящем моменте, вселяя уверенность, что ты все делаешь правильно, что ты не будешь жалеть об этом. И все же немного неловко быть под пристальным взглядом улыбчивый девушки на ресепшене отеля, откуда ты, схватив Галфа за руку, побыстрее удаляешься в снятый до утра номер. В лифте твой нонг набирает маме «ночую у Милда», а ты, усмехнувшись, притягиваешь его к себе за плечи: — Дежурное оправдание? Галф нисколечко не улыбается в ответ. Только со всей серьезностью выдает: — Я первый раз остаюсь с кем-то на ночь. И от этих слов хочется то ли провалиться сквозь землю, то ли прижать к себе этого мальчика, утонув в вихре его волос: ты не должен ничего испортить, ради Галфа не должен. Уже на этаже он тянет тебя за рукав: — А Чоппер? Он как там будет… До утра… В смысле, ну, мы ведь… мы ведь до утра здесь будем? Сердце щемит от нежности к этой детской непосредственности: — Он у родителей почти неделю уже живёт, пусть привыкает. — К чему? — Галф, — вновь берешь его за руку, стараясь улыбнуться как можно искреннее. — О нем позаботятся. В ответ задумчиво кивают, а ты открываешь дверь, вставив в узкую прорезь электронный ключ. Включаешь приглушенный свет, а взгляд твой падает на стоящую в центре широкую, аккуратно застеленную винного цвета покрывалом кровать. Оборачиваешься на стоящего чуть поодаль Галфа, тот, сглатывая, тихо роняет: — Наверное…мне надо в душ. Парадокс в том, что сегодня как раз снимали ту самую сцену, «в душе», так что ты невольно улыбаешься своим мыслям, одобрительно кивая в ответ: — Конечно. Ты иди, я после тебя тогда, да? Звучит, словно спрашиваешь разрешения. Во всяком случае, сейчас повторять сценарий ты точно не намерен. — Да. Когда ты, блестя капельками воды, попавшими на твои волосы, возвращаешься к нему — чистому, пахнущему свежестью собственного тела и все ещё оставшемся на коже утренним ароматом манго, в ожидании тебя сидящему на краю так и не расстеленной кровати, замечаешь, как тревожен сейчас взгляд Галфа. Его нагота, подобно твоей, укрыта лишь сумерками и полотенцем на бедрах. Подходишь к нему совсем близко. Почти вплотную, так что Галфу приходится раздвинуть колени, чтобы ты уместился между ними. Дрожащими пальцами он скользит по твоим бедрам, посылая микроскопические разряды, расходящиеся волнами от позвоночника. Глухо стонешь, впиваясь ровно обрезанными ногтями в его плечи. Как давно это было? Как давно ты чувствовал такое соприсутствие с другим человеком? Неужели ты ещё живой? Живой, из мирской плоти, способной отвечать на прикосновения? Галф поднимает лицо на тебя, исподлобья заглядывая в твои освещенные лунным светом глаза: — Могу я?.. — его ладонь оказывается на талии, с явным намерением освободить тебя от мягкой махровой ткани. — Ты можешь, — отвечают твои глаза, а ободренный твоим согласием нонг ловко расправляется с полотенцем, которое в одно мгновение оказывается на полу. Слышишь, как он вновь спускает комом скопившуюся слюну в горле, как его участившееся дыхание оседает на коже внизу живота. Галф опускает голову и, обнимая тебя за нагие бедра, льнет щекой к основанию левого. — Ты такой красивый, — выдают его губы, щекоча раскаляющуюся от остроты момента кожу. Тянешься рукою и запускаешь ее в жестковатые волосы на его затылке, чуть взьерошиваешь их, а другая ладонь все ещё лежит на его плече. Да, это не сон, но это почти как во сне. Ещё вчера ты убеждал себя, что обманываешься, что тяга к этому мальчику — лишь временный способ справиться с все ещё болящим сердцем, найти утешение в его добром отношении к тебе. Но сейчас ты стоишь здесь перед ним, без одежды, и мыслится тебе, что обнажено не тело твое, обнажена душа. Галф рядом, совсем близко, ведя руками вверх, встаёт на ноги и обнимает тебя за плечи, а его полотенце, подобно твоему, соскальзывает по стройным ногам вниз. Сейчас вы оба на равных. Обнимаешь его за талию, а нонг ловко разворачивается вместе с тобой и утягивает тебя на постель. Кладешь ладонь на его предплечье, но Галф медленно качает головой и, выждав пока ты займешь удобное положение на спине, ложится сверху, прижимая тебя к гладкому покрывалу весом своего тела. Он всегда казался тебе таким хрупким, пусть и выше тебя ростом, но сейчас его сила ощущается как никогда ранее. Ты не совсем понимаешь, что произойдет дальше, потому что Галф просто лежит на тебе и не двигается, только вглядывается в твоё полускрытое сумраком лицо — свет погашен, но серебряный лунный луч наискосок стелется по твоим щекам. Наконец, к одной из них прижимается его ладонь. Кончики пальцев щекочут ее от виска и дальше, вдоль скулы. А затем Галф, улыбаясь, соединяет ваши рты в новом поцелуе. Проводит пальцами по твоим волосам; чуть прикусив тебе верхнюю губу, целует в кончик носа, а затем трётся об него своим. Твои ладони опускаются ему на плечи, скользят ниже, гладят лопатки, края спины, все, до чего ты в состоянии дотянутся. Грудью чувствуешь гладкость его груди, низом ощущаешь, как горячее тепло, льющееся по всему телу, устремляется туда, где вы плотью, вашим мужским естеством, прижаты друг к другу. Ты не уверен, нужно ли как-то помочь Галфу действовать дальше, стоит ли вновь просто дать ему разрешение, которого, быть может, он и ждёт, но, кажется, у Галфа свое виденье на этот счёт. Он немного приподнимается, беря твою правую руку в свою, заводит ее за край подушки. Несколько раз ласково проводит по ней пальцами, а потом прижимает ее своей. Небольно и совсем не жёстко, но так, как надо, правильно, так правильно, что понимаешь: что бы ни сделал он дальше — сегодня ночью ты позволишь ему всё. Галф не спешит. Свободой рукой ласкает плечи, очерчивает грудь, ведёт ее по твоему впалому животу, а затем, спустившись ниже, останавливает ее в дюйме от основания бедер. Всё понимаешь. Не говоря ни слова, просто раздвигаешь ноги, давая ему больше свободы. Чувствуешь, как его теплые влажные губы прижимаются к шее, выцеловывая ее до самых ключиц, рука гладит внутреннюю сторону бедер, а сам Галф ещё сильнее прижимается к тебе и начинает раскачивать ваши наполовину соединённые друг с другом тела. Отпускает твою руку, обнимая тебя за талию, а ты обеими ладонями дотягиваешься до низа его спины и опускаешь их на крепкие ягодицы, ещё сильнее вдавливая Галфа в себя. От ваших размеренных движений, от трения плоти друг о друга, сознание твое начинает дрейфовать по волнам нарастающего возбуждения. Ладонь Галфа снова исследует твое тело, наконец, оказываясь на самом кончике твоего члена, горячем и скользком от естественных выделений. Молча киваешь, прикрыв веки, но по ощущениям понимаешь, что нонг приподнимается над тобой и, переставив одну ногу за пределы твоей, соединяет ваши члены друг с другом, обхватив пальцами. От такой близости, от скольжения горячего мокрого естества друг о друга, хочется вскрикнуть, не сдерживаясь, но ты только с надрывом стонешь, запрокидывая лицо. И это самое правильное, что может быть с вами. И большего сейчас не нужно. Нет ничего, что имело бы большее значение, чем ваше дыхание наперебой, то и дело слетающие с губ стоны, вырывающиеся из гортани хрипы, беспорядочные движения твоих ладоней по его телу, настойчивое трение его пальцев о вашу словно бы единую сейчас плоть. Чувствуешь, как ты уже на пределе. Но что, если этот момент близости — единственное, что вам позволено? Что, если Галф одумается, поймет, что это не то, чего он хотел, что ты не можешь дать ему желанного… Гонишь от себя все эти глупые мысли, зачем-то вновь наводняющие твою голову. Но понимаешь, если это правда так, то прямо сейчас ты тоже хочешь ощутить его, почувствовать его твердость, его горячность. Сгибая правую ногу в колене, опутываешь ею Галфа, чуть съезжая вниз по гладкому покрывалу, а рука твоя оказывается поверх его руки. Осторожно разжимаешь его пальцы, выдыхая: — Прекрасный мой… позволь мне. Слышится то ли вздох, то ли всхлип. Пальцы Галфа слабеют, давая простор твоим. Он держится на согнутых в локтях руках, пока ты продолжаешь начатое им. Судорожно вздыхает, когда ты на пробу медленно двигаешь рукой вверх-вниз: — Мью, прошу тебя… Я так долго… Так долго не выдержу… — Сейчас, милый, сейчас, — присасываешься губами к его плечу. — Потерпи... Я так давно ничего не чувствовал, ничего подобного. Понемногу находишь нужный темп, не имея сил ждать дольше, а из груди Галфа вырываются быстрые выдохи. Чувствуешь, как он начинает подаваться вперед, предвкушая разрядку, с губ слетают короткие стоны. Кажется, сейчас он уже не поспевает за тобой, но это не имеет значения. Сейчас ты хочешь слышать, как эти стоны становятся дольше и громче, хочешь чувствовать, как Галф в неистовстве извивается в твоих объятиях и опустошает себя, а ты за ним, следом, или одновременно с ним — не важно. Ты знаешь: ты готов сейчас обрушиться на него всей полнотой так долго томившихся в твоей груди чувств. Ещё немного и дыхание Галфа совсем сбивается, его пальцы вцепляются в твои волосы, — и тогда он стонет возле твоих губ, низко и глубоко, притягивая тебя к себе, и ты чувствуешь, как оба ваших члена дергается под пальцами, чувствуешь, как горячая влага бьёт в ладонь двойным ударом. Все ещё продолжаете двигаться, гася поцелуями стоны и всхлипы. Затихаете. Галф лежит сверху. Смотрит на тебя, ласкает липкими пальцами твои виски, скулы, губы; целует взмокший лоб, а затем обесиленно тонет своим пылающим лицом в ямочке между ключиц. Вытираешь руку о покрывало и оглаживаешь ему спину: — Всё в порядке? Галф что-то бесвязанно бормочет на твоей груди, а ты осторожно проводишь ладонью по его мокрым, хоть выжми, волосам: — Я… я не разочаровал тебя?.. может быть, ты… ты хотел большего? Поднимает голову и, устало улыбаясь, шепчет: — Все, чего я хотел с первого дня нашей встречи, это быть рядом с тобой. Неважно как… А о том, что сейчас случилось, о такой близости я и мечтать не мог. И после его слов ты понимаешь: устало не тело, без сил осталась твоя душа. И только Галф, с нескрываемой благодарностью смотрящий на тебя, может ее воскресить. Только бы самому ничего не испортить. Вот здесь уже сложнее. Вновь принимаете по очереди душ, расстилаешь постель и ложишься на приятной прохлады простынь, укладывая Галфа на своей груди. — Когда я проснусь утром, ты ведь будешь рядом? — тихо спрашивает он, водя кончиками пальцев по твоему плечу. Крепче обнимаешь его, прижимаясь губами к остывшему виску: — Засыпай, мой мальчик. Я с тобой. Мой дивный, мой прекрасный мальчик.###
— Галф, ты только не кипятись и постарайся меня понять правильно. — Что случилось?.. Вы гуляете, взявшись за руки, в каком-то случайно найденном вами парке. С той ночи в отеле прошла пара недель. На работе все ровно, и хотя ваши теперь уже общие друзья ненароком подшучивают и над вашими слишком уж недружескими объятиями в перерывах, наверняка не знает никто. Вы договорились, что пока не следует кому-либо знать о вас. Для верности ты сказал Галфу, что «снимать реально встречающуюся пару — запрещённый прием». И пусть осталось совсем недолго до окончания съёмок, но поговаривают о втором сезоне, потому ты, сам не понимая до конца, что больше сейчас на тебя давит, все-таки не решаешься придать огласке то, что между вами. Отношениям?.. Но тогда зачем ты сейчас говоришь ему все это: — Будет перерыв до новых съёмок. Я знаю, там мероприятия, фанмиты… — Не палиться на них, да? — Галф с улыбкой перебивает тебя. — И это тоже… Но я уеду ненадолго. — Ненадолго?.. Это насколько? — На месяц. — Вот как… А куда? — В Индию. — Здорово, — натянуто радуется в ответ на услышанное… А я? Я не могу поехать с тобой? Опускаешь взгляд: — Галф… Ты пойми пожалуйста. — Ясно. Ну… Ладно. Твоя рука оказывается на свободе. Обиделся. Качаешь головой и притягиваешь его к себе, заключая в объятия: — Я вернусь, слышишь? К тебе вернусь. К тебе одному. — Правда? — с надеждой заглядывает в твои глаза. — Правда. Я знаю, как непросто со мной.Ты только потерпи ещё немного, слышишь? — Угу, — шмыгает носом, утыкаясь им в твое плечо. Ты вернёшься. И он будет ждать. Будет этот месяц, будет одна единственная переписка между вами, где ты расскажешь ему о чудесной, сказочной поляне с подсолнухами, что нашел в той удивительной стране, что Бог знает почему, но эти цветы напомнили тебе о нем, а Галф ответит, что в том нет ничего удивительного, что эти цветы всегда тянутся к солнцу, так, как он готов всегда следовать за тобой — за своим единственным солнцем. Если позволишь. Будет твое возвращение, будет огромный букет тех самых солнечных цветов. Будут долгие объятия и твое: — Поехали за Чоппером. Мама сказала, что ещё день — и она вышлет этого хулигана мне по почте. Галф, не желая отрываться от тебя после разлуки, удивлённо захлопает ресницами: — Можно с тобой? А твоя мама?.. — Она знает. Я рассказал ей о тебе. Тебе кажется, что Галф сейчас задушит тебя в объятиях: — Чёрт… Как же трудно будет сдерживаться при всех остальных! — Ну, — прищуришь взгляд, — ты же с начальной школы привык решать сложные задачи? Будет ночь, полная нежности, ночь, когда вы до утра будете отдаваться друг другу, ночь, когда Галф скажет тебе своё первое: — Я люблю тебя. Ты не ответишь ему словами. Только прижмешь его ладонь к своему сердцу, словно желаешь, чтобы его биение вместо слов все за тебя сказало. Галф уснет под утро, прижавшись лбом к твоему животу. В ногах будет сопеть недавно забравшийся на вашу кровать Чоппер. А ты, сидя у изголовья кровати, бережно гладя своего мальчика по освещённым лунным серебром волосам, возьмёшь лежащий неподалеку дневник, чтобы оставить в нем последнюю запись. Сегодня тебе мало трёх слов. Твоя рука выводит аккуратным ровным почерком:Галф есть прощение. Галф есть жизнь. Галф есть любовь.
.