А я что, рыжий что ли?

Я пошёл по вагону, заглядывая в купе. К сожалению, все были заняты. Все. Для первокурсников выделили всего один единственный вагон. Первокурсников и было то немного. Наконец, я заглянул в последнее. – Здесь не занято? – удивился я, так как в остальных уже была толкучка. – Нет, – здесь же сидел мальчик, худенький такой, в странной одежде, с чужого плеча. Кого-то он мне напоминал… ах, да, меня самого не так давно. – Можно с тобой присесть? А то все купе уже заняли, а я задержался и не успел, – я вошёл, оглядевшись, и сел на диван напротив этого пацана, – будем знакомы. Я Рон Уизли. – А я Гарри. Гарри Поттер. Я протянул ему руку. Он пожал. – Скоро уже отправляемся, – я выглянул в окно, заметив, что моё рыжее семейство в количестве матери, отца и Джинни, машет в сторону вагона, не особо зная, где я. Я махнул им. Гарри немного зажат. Я заметил это и решил перевести тему разговора на что-то более обыденное для маглорождённых: – Ты ведь маглорождённый? – А? – Гарри отвлёкся от своих мыслей, – в смысле? – Ну, твои родители маглы? Или волшебники? – Волшебники. Хотя я сирота. – Хм… Правда? Не обижайся, Поттер, но что-то ты неважно выглядишь. У тебя проблемы с деньгами? – Ну… – Гарри смутился, – Нет, родители оставили мне большое наследство. – Тогда ты странно выглядишь для молодого благородного джентльмена, получившего большое наследство. Нет, – я замахал руками, – я не хочу тебя обидеть, и если – то прости, я правда не хотел. Тем более, что моя семья до недавнего времени тоже не была избалована деньгами. У меня пять старших братьев, и младшая сестра. – Ого, – удивился Гарри, – и они все волшебники? – Конечно. Правда, двое самых старших уже закончили Хогвартс и сбежали из страны. – Сбежали? От кого? – От семьи. Они хорошие ребята, но иногда умеют быть слишком назойливыми. Трое моих братьев едут в других вагонах, а сестра поедет в Хогвартс в следующем году. Так что со следующего года, количество рыжих голов в Хогвартсе достигнет исторического максимума. Гарри хихикнул: – Да, это заметно. В этот момент поезд с лязгом тронулся с места, и платформа поплыла за окном. Гарри уставился на проплывающие мимо пейзажи, вернее, перрон, я тоже. Некоторое время мы молчали, пока не кончился перрон и за окном не появились жутко унылые пейзажи – стены каких-то промышленных строений, исписанные граффити нецензурного содержания, столбы, провода, всё такое прочее… – А ты на какой факультет собираешься поступать? – Не знаю, – ответил он, слегка смутившись. – То есть ещё не определился? – Я слышал про факультеты от Хагрида. Он приходил, чтобы проводить меня на Косую Аллею. Но честно говоря, я ничего толком не понял. – Может оно и к лучшему. Вообще, все факультеты в той или иной мере хороши. У нас, в смысле, волшебников-студентов, этому придают большую роль. Советую не слушать рекламу в стиле «сам Мерлин там учился» – Мерлин, кстати, учился на Слизерине. На каждом факультете были свои выпускники, достигшие успехов, и едва ли хоть один из них может похвастать тем, что стал тем, кто он есть, благодаря факультету. В среде волшебников, считающих себя благородными донами – модно поступать на слизерин, в Равенкло, как правило, обиталище людей с характером, склонным к учёбе. Гриффиндорцы – а мои братья гриффиндорцы, считают себя гордыми, смелыми и отважными – но волшебный мир это не волшебная сказка, и благородные рыцари, спасающие принцесс из башен, ему не нужны. Поэтому скорее гриффиндор для тех, у кого шило в заднице. В большинстве же случаев всё ограничивается всего лишь выбором ученика и приверженностью его родителей. – А на что это влияет? Ну там учёба… – поинтересовался Поттер, – ты похоже много знаешь. – Довольно много, всё же у меня уже столько братьев отучились, – улыбнулся я, снова свалив все свои знания на естественный фактор, – ни на что, Гарри. – Ни на что? – он удивился. – Да, по большому счёту – на круг твоего общения и предубеждённое отношение некоторых людей. Я вообще думаю, что нужно выбирать факультет, исходя из того, какой на нём декан. Про декана Слизерина я слышал от братьев – его все ученики школы боятся. Он учитель зельеварения. Декан Хафлпаффа – милая пухленькая дама, которая занимается волшебными растениями в теплицах и ведёт гербологию. Кстати, у моей семьи есть ферма и теплицы, – улыбнулся я, – недавно собрали второй урожай клубники. Кстати, хочешь клубничного джема? – О, нет, я откажусь. – Как знаешь. Если захочешь – можешь обращаться ко мне. Я взял с собой дюжину больших банок. Мы производим его десятками тонн, так что я совсем не обеднею, даже если угощу весь Хогвартс до отвала. Декан Гриффиндора – заместитель директора, профессор Макгонагалл. Говорят – строгая, сухая, и сварливая женщина, которая не терпит никаких нарушений, ведёт трансфигурацию – ту ещё мозголомную дисциплину, половина заклинаний которой выглядит так, что хочется биться головой о стол. – Настолько сложно? – Гарри испуганно округлил глаза под круглыми очками. – Не то чтобы сложно… Но запоминать специальное заклинание для превращения мыши в кубок – это по-моему, бред сивой кобылы. Во-первых – ты часто видел мышей? Лично я не очень. А зачем нужно из них делать кубки – ещё непонятней. И профессор Макгонагалл похожа на классического школьного учителя. Зато у Равенкло – деканом такой хоббит, мастер чар. Я не знаю, из какой он породы, говорят – помесь человека и гоблина, но выглядит как хоббит. О нём я слышал, что он мастер чар, бывший чемпион по дуэлям, очень позитивный профессор и настоящий мастер в магии. В общем – один из лучших, если не лучший вообще, профессор в Хогвартсе. Лично мне он импонирует больше, чем весёлая ватрушка-садовод, мрачный летучий мыш или старая сварливая кошка. – Я пока их не знаю, – ответил честно Гарри. – Ну ничего, скоро узнаем всех, – ухмыльнулся я, – ты удивительный парень, Поттер. В том смысле, что ты удивительно нелюбопытен. Я бы на твоём месте места себе не находил и старался узнать как можно больше о Хогвартсе, факультетах и тому подобном… Впрочем, многие в волшебном мире нелюбопытны. Но у тебя вроде бы пока ещё сохранилась логика. – Логика? – Гарри в таком выразительном жесте непонятно сдвинул брови. – Да, со временем у волшебников полностью атрофируется логика и критическое мышление. Видеть каждый день чудеса – это сбивает с толку, и вскоре волшебник начинает воспринимать любую творящуюся вокруг фигню как должное. Маглы другие, маглы очень пугливы, когда что-то вокруг них выходит за пределы их мировосприятия. Думаю, если рядом с поездом пролетит, маша ушами, розовый слон, обклеенный цирковыми афишами – волшебники только посмотрят на это зрелище и ничуть не удивятся. – Но всё равно, это же волшебный мир, – ответил Поттер, – разве он может быть плохим? – О, поверь мне, может, – покивал я головой, – даже очень плохим. Ты вот сирота, значит твои родители-волшебники умерли. Учитывая твой возраст – это было во время войны с волдемортом, верно? – Ага, – вздохнул и тут же пригорюнился Гарри, – но ведь Волдеморта победили? – Может быть да, может быть нет. Тёмные маги – они как тараканы. Живучие и трудновыводимые. Но важен сам факт наличия – ведь у него были последователи. И сейчас есть те, кто восхищается им, и их трудно назвать хорошими ребятами. Так что ты не в сказку попал, Гарри. Ну или это сказка из тех, которые часто заканчиваются очень плохо. – Мне здесь хорошо, – ответил Поттер, – по крайней мере, здесь нет моих родственников. – Донимают? – участливо спросил я. – Они не лучшие люди. – Бывает. Если ты сталкиваешься с таким дерьмом – главное не позволять другим распоряжаться своей жизнью. Ты же человек, более того – ты волшебник! Это уже повод для гордости. Гарри вздохнул: – Если бы ты знал, как это трудно. – Знаю. И всё же, Гарри, почему ты так одет? – Ну… мне не пришло в голову, – Гарри смутился, – да и меня никто бы не отпустил. – Кто бы тебя удержал – вот вопрос. Чтобы перемещаться по миру, волшебнику нужно только подойти к дороге и взмахнуть палочкой – вскоре подъедет специальный волшебный автобус. «Ночной Рыцарь». За умеренную плату, он довезёт тебя куда пожелаешь. В пределах великобритании, конечно. – Правда? – Глаза у Гарри загорелись, – а министерство… – Нет, это не волшебство. То есть отслеживает взмахи палочкой у дорог сама магия автобуса, тебе же не надо никаких заклинаний. Правда, ездить на нём очень, ОЧЕНЬ некомфортно. Мотает из стороны в сторону, так что лучше очень крепко держаться. Гарри это было уже не важно. Глаза у Поттера загорелись жаждой свободы. – Расскажи что-нибудь о себе, что ли. А то всё я говорю и говорю… Гарри с радостью выполнил мою просьбу и рассказал. О своём детстве, о семействе Дурсль, в котором он жил, родителях, погибших во время войны от рук злого волшебника Волдеморта, ну и о том, как он узнал, что он волшебник. У меня волосы застыли в жилах: – Стоп, то есть ты даже не знал, что ты волшебник? Как? – удивился я, – каким образом? – Ну… как-то так, – Гарри стушевался. – Нет, мне просто интересно. Каким образом тогда ты вообще попал в семью маглов? Это бред, все в волшебном мире приходятся друг другу родственниками – в той или иной мере. Не существует закона, по которому маглы, если они не ближайшие родственники, могли бы стать опекуном волшебника. Министерство магии, конечно, кажется всесильным, но его полномочия оканчиваются там, где оканчивается магия. Оно не вправе передавать опеку над ребёнком маглам, и вообще, маглы – это вне их юрисдикции. Они не имеют никаких прав. Тем более – если ты говоришь, тебя в волшебном мире многие знают, наверняка нашлась бы семья, которая тебя рада была усыновить. Какого чёрта вообще с этими дурслями происходит? – Я не знаю, – Гарри смутился, но потом задумался, – Хагрид сказал, что это Дамблдор передал меня магглам. – Директор школы? – я склонил голову набок, – директор школы. – Он же Дамблдор! – Он директор школы, – повторил я, – он не министр магии, да и даже будь он министром – ему пришлось бы несладко, чтобы оформить такой финт ушами. Я, конечно, понимаю, что волшебники идиоты, но чтобы настолько… – покачал головой, – это выходит за всякие рамки моего понимания. Директор школы распоряжается жизнью детей, как ему заблагорассудится, подкидывает детей маглам, которые видеть их не желают, и ещё все это просто проглатывают не жуя, как будто так и надо! Это же Дамблдор, ему виднее… бред. Гарри задумался. – Я не думал об этом в таком ключе, – признался он, – наверное, мне стоит спросить его? – Не думаю, что он тебе ответит. Никто не любит неудобных вопросов. Но я бы на твоём месте прощупал почву, и если он будет настаивать… что ж, пиши письмо министру магии, учитывая, что ты не самый обычный из мальчиков, наверняка он ответит. Укажи на то, что Дамблдор, вообще-то, будь он даже четырежды великим, не мог бы подкидывать детей маглам, поскольку они вне компетенции магического мира. И укажи на своё неудовлетворительное положение в доме маглов, попроси найти тебе опекуна. Можешь смело называть фамилию Уизли – матушка уписается от счастья, если ты так сделаешь. – Ты серьёзно? – Гарри выгнул бровь. – Да, у меня пять братьев, Гарри. Ну, сейчас дома только трое. Всего со мной и сестрой – нас пятеро, матушка помешана на детях. С нас не убудет, проще говоря. Дамблдор конечно тот ещё борода, но если он попытается оторвать ребёнка от юбки моей матери – ему лучше сразу ползти на кладбище, – я усмехнулся, вспоминая свою матушку. Молли Уизли готова убить кого угодно ради детей. А если Гарри расскажет ей свою грустную историю с таким же видом, как сейчас – то Дамблдора она пустит на корм свиньям, если тот заикнётся, что Гарри нужно вернуть к маглам. Повисла пауза, поезд проехал через тоннель. Кажется, мы покинули Лондон и его окраины, и ехали уже вдоль леса. В дверь купе постучались. – Мальчики, не желаем конфет? – это была полная дама, кудрявая, с тележкой, полной сладостей. – Нет, – я отвернулся, – благодарю, мэм. – А я возьму, – Гарри вытащил из кармана пригоршню галеонов, – возьму всё. – Мальчик, ты уверен? – Женщина добродушно улыбнулась. – Да. – Хорошо. Всё Гарри не купил, он взял только понемногу каждой сладости. Шоколадных лягушек, леденцов Берти Боттс, пастилки Джинкинс, взрывные конфеты, и прочее и прочее… Расплатившись, Гарри вывалил их на стол между нами. – Угощайся, Рон, – улыбнулся Гарри, – ты не любишь сладости? – Не очень, – я пожал плечами, – я сам произвожу джем, так что… – Ох, я и забыл, – Гарри счастливо улыбнулся, – надо будет попробовать как-нибудь. – Спасибо. Я возьму пару лягушек, если ты не против. – А они настоящие? – Нет, они только зачарованы, – я взял пачки, и открыл первую. Лягушка тут же ожила, и попыталась убежать. Но я её сцапал и откусил голову. Гарри поморщился. – Это чары аниматроники, – пояснил я, проглатывая шоколад, – они заставляют неодушевлённые предметы двигаться. В волшебном мире такие чары распространены так же, как электричество в магловском. То есть они вообще везде. – Правда? – Ага. Когда щётки сами моют посуду, мётлы подметают, спицы сами вяжут – это аниматроника, – рассказал я и смял карточку. Надо же, опять попалась карточка с моим прошлым именем и даже портретом. Здесь я выглядел просто шикарно, должен признать. Кто бы этот портрет не сделал, он явно приукрасил меня. – Вообще, чары аниматроники принадлежат к семейству трансфигурации, хотя лично я всегда считал, что это всё же область классических чар, – продолжил я, – хочешь, я научу тебя их делать? – Давай, – Гарри испугался, – а разве нам можно колдовать? – Да, мы же в Хогвартс-экспрессе, – пожал я плечами, – знаешь, запрет на колдовство несовершеннолетних – это самый тупой из магических законов в мире. Как иначе волшебник может научиться чарам, как не постоянному, регулярному, повседневному использованию? Гарри кивнул. Я вынул палочку и произнёс громко и чётко: – Фините, – лягушка застыла шоколадным изваянием, – Анима Рефузо, – и коснулся лба лягушки. Она пришла в движение и села, квакнув, поджав под себя лапы. – Теперь она не будет убегать. – Круто, – восхитился Гарри. Ну да, ну да. Для такого простого одиннадцатилетнего мальчика, это великое достижение. – Я тут почитал учебники и остался уверен, что по ним если и можно научиться настоящему волшебству, то только будучи последним психом. Как и их составители. Столько пустого бессмысленного текста и непроверенных, а то и вовсе ложных фактов, что просто плеваться хочется, – поморщился я, – достань палочку и сделай это же заклинание. Не беспокойся, оно простое. – А, да, хорошо, – Поттер встал и полез в чемодан. Я только руки к лицу приложил. – Ты что, возишь палочку в чемодане? – А, ну да. – Поттер, позволь прояснить. Палочка это твой доступ к магии. Она должна быть всегда под рукой. Всегда, понимаешь? Её нельзя затыкать за пояс, класть в карман, или того хуже – возить за собой в чемодане. – А, ну извини, – Поттер немного недовольно поморщился, – я ещё не выучил ни одного заклинания, знаешь ли. – И ты тоже извини, я не учёл этого. Просто некоторые волшебники относятся к своим палочкам так, словно это просто пустой кусок дерева, который им иногда бывает нужен. – Вот, – Гарри достал палочку, – как говоришь колдовать? – Анима Рефузо, – подсказал я, – хотя вербальная формула не имеет никакого значения. Знаешь, я всегда интересовался тем, как язык связан с магией. И почему многие волшебники умеют колдовать молча, творя невербальные чары. – Правда? – Гарри удивился, – круто. Я тоже так хочу научиться. – Можешь. Я некоторое время изучал эту тему, но пришёл к выводу, перебрав несколько популярных теорий. Одни считали, что вербальная формула служит лишь психологическим якорем, другие уверены, что слова вообще ничего не значат, иные уверены, что магия заключается в самих словах. Но я пришёл к выводу, что магия происходит не из слов, произносимых волшебником. Возможно, понимание этого и служит ключом к невербальному колдовству. Некоторые заклинания, кстати, не имеют жестов палочкой, а некоторые имеют замысловатые закорючки. Признаться, гораздо быстрее было бы колдовать, не используя сложные пальцевыворачивающие жесты и языкозаплетательные слова. – Однако? – Гарри слегка расслабился, так как раньше был зажат, – а спросить у взрослых волшебников? – Очень немногие вообще интересуются подобным. Это маглы склонны всему искать причину и обоснование, а волшебники – как религиозная секта. Волшебники просто верят в магию и никогда не сомневаются в ней. Не ищут причин и не пытаются подойти к магии критически. Я их в этом не виню – чтобы сохранить трезвый критический ум, видя столько чудес вокруг себя, нужно обладать невероятной силой воли. Гарри кивнул: – Я постараюсь. – Хорошо. Попробуй заклинание, тебе нужно чётко представить, какое поведение тебе нужно от лягушки. Давай я сниму свои чары… фините, – я ткнул в лягушку. Поттер прокашлялся и произнёс заклинание, ткнув в лоб лягушке палочкой. Лягушка слегка дёрнула лапкой и снова застыла. – Эй, кажется не получилось. Я сделал что-то не так? – Ерунда. Всё зависит не от заклинаний и не от тычка палочкой. Главное уверенность в себе. Палочка новая, ей нужно слегка попривыкнуть, не у всех получаются новые заклинания с первого раза. Тебе нужно расслабиться и почувствовать магию. Ты никогда не пытался почувствовать магию? – Ну… – Поттер слегка смутился, – что-то такое я чувствовал, но не думал, что это так важно. – Конечно важно, – я смял вторую карточку, на которой, как ни удивительно, снова была моя рожа, – волшебники волшебного мира сами не понимают, как у них получается магия. Она для них это некие абстрактные чудеса, которые нужно попросту заучить и не думать, просто отключить мозг и делать как сказано в учебнике. И всё получается. Никто никогда всерьёз не задумывался, почему летают именно на мётлах, почему волшебная палочка, к примеру, а не посох или какое-то более удобное устройство. Это не сказка, Поттер, это похоже на дурдом, где все люди вокруг просто верят в то, что вокруг сказка. Гарри потёр переносицу, поправил очки и произнёс заклинание снова. На этот раз успех был более выраженный – лягушка перемялась с ноги на ногу, квакнула, и застыла снова шоколадным изваянием. – О, уже лучше, – обрадовался Поттер, – ты сказал почувствовать магию – и я попробовал направить её. Ты так много знаешь, Рон! Откуда? – Я же волшебник, разве нет? – Но ты ведь ещё не приехал в Хогвартс, – воскликнул Поттер, – я думал, волшебников учат только в школе. – Верно. Но это не значит, что мне нужно было всю жизнь тупо сидеть и ничем вокруг себя не интересоваться. Я вообще не понимаю, каково это – жить в мире волшебников, постоянно, каждый день сталкиваться с магией, и не интересоваться ничем!? Просто принимать её как должное, не интересуясь ни магией, ни заклинаниями, ничем… Да любой ученик, поступая в Хогвартс, уже должен был узнать от взрослых волшебников десятки заклинаний! Гарри слегка стушевался. – Я не… в смысле, я живу у маглов… – Я не про тебя, Поттер, с тобой то как раз понятно, – взмахнул я руками, распаляясь больше, чем следовало бы, – я вообще про всех детей-волшебников. Мне приходилось разговаривать со многими. Даже моя сестра Джинни особенно не интересуется тем, что такое магия, откуда она происходит, как и почему она работает… всё списывают на потом, на школу. Но в школе не учат ничему существенному. Не учат сложнейшим уравнениям математической магии, ни лигвомагическим преобразованиям, ничему такому. Просто есть магия и ты должен в неё верить, а магия – не нуждается в доказательствах! – возмущённо сказал я, – знаешь, как у магловских учёных пятнадцатого века. Вода текёть и это не нуждается в доказательстве, потому что она мокрая, значитца. Тьфу, – я гневно изобразил плевок в сторону двери, которая в этот момент с грохотом открылась и на пороге обнаружилась девочка… Она была явно слегка прифигевшей. – А… – она не поняла. – Ой, – я тут же испытал приступ смущения, – простите, юная прекрасная леди, я просто слегка распалился, – я подскочил к ней, – прошу меня простить за столь неподобающее поведение. – А… ладно, – она кивнула заторможено, – вы тут колдовали что ли? – Немного. Я просто гневался на современную систему образования. – А что такое математическая магия? – она вспомнила пару слов из моего монолога. – Это… довольно сложная тема для обсуждения. Вы правда хотите, чтобы я вам это объяснил? – удивлённо посмотрел я. Девочка была во-первых маленькой, для таких штук, как матмагия, во-вторых – у неё наблюдалась лёгкая заторможенность. Судя по всему, я сбил её с толку своим слишком громким гневным спичем. – Хорошо, могу я предложить вам свой диван? Матмагия основывается на придании математической составляющей основным функциям магического поля и изучению основных принципов его взаимодействия с реальным пространством, материей, энергией и друг с другом. В основе магических взаимодействий лежат свойства магии, которые можно определить математической функцией в частных случаях, вы знакомы с таким понятием, как векторное или скалярное поле? Девочка слегка кивнула, сев напротив Гарри, туда, где сидел раньше я. – Я сокрушался по поводу того, что современное образование не даёт ученикам никаких существенных знаний по магии. Оно основывается на так называемой магии веры, и имеет весьма существенные недостатки. Хотя в Хогвартсе проходят арифмантику, которая является лишь очень слабым, примитивным, даже не аналогом, а подражанием матмагии. – Может так и надо? – спросил робко Гарри, – я не понял ни слова из того, что ты сказал. – Ох, простите меня, друзья, я слишком углубился в таинства магии. Как твоё заклинание, Гарри? Может быть попробуешь ещё раз? – Да, конечно, – Гарри поднёс палочку к лягушке, и снова произнёс формулу. На этот раз лягушка квакнула, чем немало удивила девочку, и повернувшись вокруг своей оси, почему-то захихикала, лёжа на спине. – Ой, я не то имел в виду, – Гарри произнёс Фините и остановил заклинание. – Слушай, пацан, – я кое-что заметил, – ты только что сделал фините. С первой попытки. – Правда? – Поттер удивился, – то есть… а как? – Может быть тут дело в том, что ты воспитывался магглами, поэтому подсознательно более веришь в то, что кусок шоколада не должен квакать и двигаться, чем в то, что он должен это делать? – задумался я, – поэтому тебе ничего не стоило вернуть лягушку в её немагическое состояние? Поттер кивнул: – Может и так. Это очень интересно, как я раньше не додумался! Ты прав, Рон, у меня такое ощущение, что я пропустил что-то важное… – Гарри потёр палочку о рукав, – как будто… ну не знаю, я… – Просто принимал на веру всё это? – Ага. Но теперь я думаю, почему так происходило? – Есть предположения? А вот у девушки спросим, юная леди, как вас зовут? – Я Гермиона Грейнджер, – заявила она, оправившись от своего ступора и вдруг зачастила, – мои родители стоматологи, я была так ужасно удивлена, когда узнала, что я ведьма, конечно же я прочитала все учебники, думаю этого будет достаточно, а кстати, я попробовала пару заклинаний и они все действовали, – она сказала это на одном дыхании. Буквально.