Счастье для двоих

      Гордо паря над большим пространством Чужеземья, напоминающим полупустыни с острыми пиками скал, самец, похожий на грозовую тучу, усеянную перьями тёмно-синего цвета, нёс весть, которая породит бурю, сметущую всё на своём пути. Ловко огибая вершины гор, гриф устремил свой хищный взор на вулкан, рядом с которым в центральной части пещер обитал один из кланов гиен. Земля Аутленда, высохшая от недостатка влаги изнывала от боли, и с каждым часом всё больше покрывалась трещинами, расписывая разнообразными узорами неплодородную почву. Считая себя существом, имеющим тягу к искусству, стервятник с великим упоением разглядывал неровности, умирающими день за днём участками саванны. Крючковатые, словно изгибающиеся в непрекращающейся агонии, низкорослые, уже почерневшие стволы деревьев с витиеватыми ветками, испещрившими свернувшимися коричневыми листочками, он же рассматривал с лютой ненавистью. Хоть загадочные росписи и очаровывали его, но отвращение к месту, которое было противно ему даже назвать домом, он презирал. Как же его искалеченной душе нравилась зелёная, сочная и пышная густая листва, раскинутая на Землях Прайда, прекрасное место, в котором можно скрыться от нестерпимого жара знойного солнца. Райский уголок, полный жизни во всевозможном её многообразном проявлении, но недосягаемым. Львиная Гвардия, не желающая делиться с этим сказочным островком покоя, вызывала возмущение и злость у создания, стремившимся прикоснуться к совершенству, непостижимому идеалу, сладостно грезящим им во снах. Наконец, долетев до пункта назначения, стервятник с опаской выискивал того, кто может помочь ему и всему Чужеземью спастись от гнёта Гвардии. Крадясь в тени громадных сводов пещеры, гриф шнырял мимо изнывающих от безделья тварей, вызывавших у него омерзение, но имеющих силу, способную дать отпор хранителям Прайдленда. — Джанджа! — нарушил безмолвную тишину грубый голос самца, — Мы уже четыре месяца торчим здесь, не имея возможности насытить свой желудок, а могли давно полакомиться пасущейся животинкой в Прайдленде! — Ты никчёмный дурак, Чунгу. — выходя из стелющегося тумана, заявил вожак с серо-дымчатой шерстью, сливающейся в теневом сумраке, — Ты так и не понял, что без определённого плана нас выдворит вон проклятый Кайон, со своим чёртовым Рыком Предков! — Мы уже никакая-то шайка гиен, теперь нас гораздо больше! — воскликнул крупный хищник, поддерживаемый одобрительным воем своих сородичей, устремивших свои заинтересованные взгляды на зарождающуюся перепалку. — Это всё благодаря мне, придурок. — прошипел вожак, готовясь обратится к соплеменникам, — Я объединил за всё это время разобщённые стаи и подыхающих от голода одиночек, благодаря моим усилиям вы ещё живы и не сожрали друг друга! — Но зачем нам продолжать идти за вождём, неспособным утолить наши потребности? — мрачным голосом задал вопрос Чунгу, замечая, как окружающие мгновенно замолчали и образовывали объёмный круг, в котором находились спорящие стороны. — Ты бросаешь мне вызов? — с маниакальной усмешкой спросил Джанджа, не обращая внимание на свои расширяющиеся зрачки в жёлто-чёрных глазах, в которых, казалось, мгновенно вспыхнуло багровое пламя. — Да. — коротко ответил хищник, напрягая всё свое тело в такт шума, создаваемыми гиенами унисонным биением серых лап об шероховатую поверхность земли. — Такая ничтожная мразь, как ты, никогда не займёт моё место, — оскорбительно произнёс вожак, тоном полным жалости к разъярённому, бегущему навстречу зверю, — Неуклюжая свинья. — ловко уклоняясь с линии движения самца, всё больше раззадоривал Джанджа, неповоротливого падальщика, слегка пошатывающегося от неудачного разбега в стену. — Только трус будет… — не успел договорить Чунгу, как получил удар чёрной лапой в морду.       А затем ещё удар и ещё. Стремительная череда атак оппонента заставила нос крупного самца кровоточить. Воспользовавшись секундной заминкой, хищник вонзил клыки в переднюю лапу вождя, понадеявшись прокусить её, но главарь, использовав вес своего противника против него самого, повалил противника на спину, и свободной лапой перекрыл поступление кислорода в лёгкие соперника, сильнее сдавливая его горло. Окружавшая толпа возликовала в скорой смерти собрата, чей свежий труп они смогут радостно выпотрошить, дабы получить сиюминутное наслаждение и хоть на мгновение утолить свой извечный голод. Лишившись возможности дышать, Чунгу в жалобных конвульсиях забил лапами. Его красные, наливающиеся кровью глаза, умоляли прекратить эту ужасную муку, но в ответ он лишь видел холодный взгляд, пылающих огней в сдавливающей его кромешной тьме. Внезапный порыв кислорода в лёгкие заставил хищника ловить ртом воздух. Заходясь кашлем, он повернулся набок, желая скрыться от пронзительного взора Джанджи. Почувствовав жёсткое касание чужих лап на своём теле, самец от страха сомкнул веки, жалобно поскуливая. — Больше не смей подрывать мой авторитет, тупица. — прошептал вожак над ухом проигравшего и сломленного животного, который хромая, поспешил убежать прочь. — Кто ещё посмеет оспорить моё право на главенство в клане? — обратился к окружающим, застывшим от его холодного голоса гиенам, склонившим вниз свои головы в знак уважения. — Ох, могучий Джанджа, ты как всегда непобедим. — с едва уловимой усмешкой в голосе, протянул стервятник, наблюдавший из своего укрытия за поединком. — Не нужно лицемерия, — осматривая своды пещеры, враждебно произнёс хищник, пытаясь найти источник шума, — Лучше скажи зачем пожаловал, Мзинго. — Уверен мой приход, сулит радостную весть для тебя, о великий объединитель гиен. — продолжал любезничать, гриф, вылетая из небытия. — Не испытывай моё терпение. — Рад сообщить тебе, что Кайон, вместе с всего лишь одним спутником из своего вида, прогуливается по Чужеземью, думаю, это идеальный момент для того, чтобы расправится с ним. — в низком поклоне доложил стервятник. — Ему жить надоело, раз уж сам сюда пришёл, да ещё и без своей команды отбросов? — сам себя спрашивал вожак, вынашивая зловещий план, — Ты покажешь дорогу? — Я даже буду сопровождать вас, чтобы вы смогли схватить его. — Зря он пришёл сюда, здесь ему даже его рык не поможет, если, конечно, он себя убить не захочет, — заливаясь жутким хохотом, процедил Джанджа, — Эй, парни, собирайтесь, сегодня нас ждёт королевский обед.

–*–

      Живот Кайона предательски заурчал, напоминая львёнку, что последний раз, когда он принимал пищу был вчера. И ведь действительно, со своим пробуждением, хищник вовсе забыл о том, что подрастающему организму необходимо есть, и таким образом последний коварно напомнил об этом в самый неподходящий момент. Бросив украдкой взгляд на рядом идущего с ним темногривого партнёра, который несомненно услышал постыдное урчание желудка, что можно было понять по его внезапному оживившемуся выражению морды, и вопросительно выгибающихся бровях. Кайона забавляла полуулыбка Кову, которую он использовал при общении с другими животными, однако, когда жертвой его ухмылки стал сам хранитель, предательски выскочил румянец, и возникало неудержимое желание сказать что-нибудь язвительное, как Фули. Но подавляя это деструктивное чувство, лидер Гвардии шумно выдохнул, ожидая услышать колкости в свой адрес по этому поводу. Только на удивление самца, они так и продолжили идти в тишине, хотя хвост спутника, радостно ходил из стороны в сторону, выдавая поднятое настроение взрослого льва. Хоть Кайон и пытался игнорировать потребности организма, но с каждым шагом ощущение голода всё нарастало, наконец смирившись с необходимостью перекусить, самец остановился. — Как бы не хотелось это признавать, — медленно начал принц, поворачиваясь к сородичу, — Я проголодался… — А я всё думал, когда же ты сдашься. Должен признать, что ты отличаешься от своей сестры, раз уж так быстро признался. — Я же понимаю, что мы в Чужеземье, и какие могут быть последствия, если я ослабну из-за голода. — Значит, наша миссия отменяется? — Нет, но наше время на пребывание здесь увеличивается, я должен поймать себе завтрак. — Даже не знаю, как правильней будет тебя назвать, либо упёртым бараном, либо целеустремлённым засранцем. — тяжко выдохнув, произнёс хищник, замечая общую черту характера хранителя с сестрой, — Видимо, твердолобость — это семейное. — Мне больше нравится второе. — с улыбкой парировал хранитель, заражаясь позитивным настроем компаньона, неосознанно виляя одновременно с собеседником хвостом. — Ох, так и быть поймаю нам что-нибудь поесть. — Эй, я могу сам это сделать, можешь себя не утруждать этим. — Кайон, я сомневаюсь, что ты когда-нибудь охотился в этих краях, где трава тебя не скроет, а уж тем более, что ты знаешь места, в которых можно поохотится. — Ну хорошо, отведи туда, где может быть предполагаемая дичь, но поймаю я самостоятельно. — настаивал львёнок, соглашаясь следовать за Кову. — Второго шанса я тебе не дам, дружок. — ответил хищник, слегка толкая друга плечом. — Строишь из себя хорошего папочку? — смеясь спросил самец, впервые обратив внимание на чёрный заострённый нос своего напарника. — А тебе нравится?       Смутившись, и не зная, что ответить на вопрос собеседника, Кайон, продолжая улыбаться, лишь в ответ несильно задел плечом Кову, у которого явно вызвал странный интерес реакция львёнка, но не подавая виду, темногривый самец пошёл показывать дорогу. Пока они шли, Кову невольно поймал себя на мысли, что сегодня, он как-то по-особенному весел. Конечно, когда он проводил время с Киарой, то тоже был счастлив, но её отношение к шуткам было совершенно другое. Она смеялась, но создавалось невольное впечатление, словно эта радость была моментами чересчур вычурна. Или ему лишь это так казалось? И чем сильнее Кову об этом размышлял, тем сильнее запутывался в собственных чувствах, которые безжалостно заполоняли его. Его задумчивость нашла отражение на мордочке, казавшейся отрешённой от реальности, и полностью погрузившейся в водоворот собственных мечтаний. Кайон же заметил неожиданную перемену в своём спутнике, но не хотел выводить его из состояния ступора. Скорее напротив, он пытался угадать о чём думает его новый друг? А можно ли считать кого-то другом, если вы знакомы лично только один день? Как было бы занимательно узнать о чём думает другое существо. Сколько бы разногласий и недомолвок можно было бы избежать, если бы каждый мог обладать такой способностью. Но, наверное, тогда животные разучились бы доверять друг другу? Как можно было выяснить кому действительно можно верить, а кому нет. Если бы телепатия и существовала, то возможно, никто бы тогда не мог ценить ближнего. А что же представляет собой доверие для меня? — Рассуждал Кайон, незаметно погружаясь в собственные раздумья. Тщательно обдумывая значение каждого из известных ему слов. Постепенно, он пришёл к выводу, что доверие — это самая важная ценность для него. Это ощущение, когда ты знаешь, что можешь положиться на другого. Когда рядом с ним ты чувствуешь себя защищённым, в безопасности. Не боишься, что тебя могут предать и всегда уверен, что твою спину прикроют. А самое главное это осознание того, что тебя поймут и примут таким, какой ты есть.       Кову резко остановил Кайона, на время позабывшего о голоде. Внимание самцов привлёк до жути знакомый запах животного. Хранитель напрягся, отказываясь верить собственным ощущениям, но чувства его не обманывали. Жестом темногривый хищник приказал опустить туловище вниз и тихо подкрадываться к жертве. Обнажая когти, львёнок начал выходить из горной гряды, чтобы увидеть добычу, имеющий хорошо известный ему аромат. От неровностей земли Аутленда, лапы принца издавали беспорядочный шум, который можно было легко уловить. Ощущение рядом находившейся дичи сводило с ума и только усиливало аппетит, но никак не помогало сосредоточиться. Неожиданно поверх своих лап, Кайон ощутил чужое мягкое прикосновение. Он даже чувствовал ритмичное и быстрое сердцебиение нависающего над ним спутника. Кову неторопливо показал, как нужно двигаться и попытался немного объяснить принцип охоты на такой местности. Благодаря ему смутившийся от неловкой ситуации хранитель стал чувствовать себя более уверенно и ощущать землю под лапами, при этом не издавая лишних звуков. Когда же самцы решили, что они готовы, то наконец-то вышли из прикрытия и узрели объект их совместного вожделения. — Это бородавочник, нам крупно повезло. — прошептал над ухом львёнка темногривый хищник, внимательно наблюдая за напрягшимся телом Кайона. — О небо саванны, прости меня Пумба. — взмолился хранитель, осознавая, что сейчас попытается съесть ничего неподозревающего сородича опекуна Банги. — Боишься? — бархатным голосом шептал Кову, вызывая мурашки по коже у принца, — Он отвернулся и пока нас не видит, если не хочешь, то я могу… — Нет! — резко возмутился самец, ощущая пробегающую дрожь по спине, — Вернее, ты мне уже и так очень сильно помог, дальше я справлюсь, — уже смягчаясь продолжил хищник, поражённый своему вырвавшемуся крику. — Удачи, Кайон. — благословил на успех наставник своего протеже, пускающегося в свободное плавание.       Яркое палящее солнце стояло в зените, разрывая перистые облака обжигающими лучами огненной звезды. Создавалось впечатление, будто сама земля была выкрашена в оранжевый цвет. Приспособленные к засушливому климату, листья полыни, дюжина из которых продолжала превозмогать тяготы суровой жизни, являлись почти единственным укрытием, в надежде спасающем от раскрытия резким поворотом головы бородавочника, увлечённого, но с опаской озирающимся по сторонам, утолением жажды из мелкого, слабо пробивающегося из недр земли, ручейка грунтовой воды. Высокие ноги зверя неспешно поднимались и опускались, словно готовые в любой момент пуститься в бегство. Непропорционально маленькое, почти голое тело оттенков сланца или глины всё больше возбуждало желание немедленно напасть и схватить добычу. Медленно устремляясь к цели, Кайон следил за огромной головой с растянутым в длину и ширину рылом, тревожно раскачивающимся. По бокам которого торчат наросты-«бородавки» и где должны были расти серповидные клыки, правда, чем ближе львёнок подбирался, тем отчётливее виднелся образ жертвы. Один клык был наполовину оторван, сложно было даже представить в какой передряге он умудрился потерять его, а другой уже был слегка треснувшим, наверняка приносившим жуткие страдания носителю, безусловно, всё это было последствиями тяжелой жизни в Чужеземье. Почувствовав, как ветер переменился, бородавочник, тихонько оторвался от своего занятия, чтобы удостовериться в личной безопасности. Как только он попытался это сделать на него с кровожадным рычанием набросился хищник. Если бы только его серповидные клыки были здоровы и на месте, то он с лёгкостью мог бы дать отпор нападавшему, но судьба явно была не на его стороне. Львёнок пытался быстро покончить с нарастающей агонией животного, но попытки оказались тщетны, в конце концов минутное сопротивление кабана закончилось и его ещё тёплое тело бездыханно упало, обагряя землю горячей кровью. — У меня получилось! — радостно возликовал Кайон, словно это была его первая охота. И ведь действительно в Аутленде он поохотился впервые только сейчас, рядом с Кову. — Ты прекрасно справился, мой юный ученик, — поддержал своего львёнка наставник. — Этот приз по праву твой. — Без тебя у меня бы не получилось, спасибо, — Застенчиво признался хранитель, чувствуя себя немного смущённо, хотя никак не мог понять почему, — Присоединяйся к трапезе, думаю, ты тоже успел проголодаться, — озаботился принц чувствами спутника, приглашая сесть рядом. — Ну если только немного перекусить, всё-таки это твоя добыча. — пристраиваясь рядом, беспокойно заявил хищник. — Эй, благодаря тебе я смог раздобыть нам еды, это твоя заслуга и ты можешь есть сколько угодно. — возразил хранитель, улавливая тревогу в голосе напарника, и замечая небольшую разницу в их росте. Только сейчас он обратил внимание, что Кову будет повыше его, но это вызывало ощущения безопасности и комфорта. — Спасибо, для меня, как бывшего отщепенца… — с тяжестью в голосе протянул темногривый самец. — Это очень важно.       В ответ лидер Гвардии лишь мягко улыбнулся ранее обеспокоенному собеседнику. Он и представить не мог насколько его разрешение значит для Кову. Конечно, не понимал, ведь Кайон жил в королевской семье, в месте, где никогда не заботился о том, сможет ли он сегодня поесть или умрёт от голода. А в Чужеземье из-за еды приятели могли и убить друг друга. Какие же испытания выпали на детство его друга? Не они ли постоянно гложут его душу? — Кайон, наверное, это глупый вопрос, но я пугаю тебя? — неожиданным вопросом озадачил хищник хранителя. — Кову, взгляни на наши тени и скажи, что ты думаешь? — копируя Рафики, завуалированно парировал львёнок. — Наши тени большие и они одинаковы? — непонимающе ответил самец, внимательно рассматривая силуэты. — Именно Кову, и раз уж мы с тобой похожи, то я уверен, что могу тебя не бояться, — твёрдо проговорил Кайон, — И доверять? — уже шёпотом добавил он, как бы спрашивая самого себя, но всё ещё неуверенный в этом. — Ты очень мудр для своего возраста. — отметил про себя самец, не расслышав шёпот компаньона. — Мы с тобой почти одного возраста, просто ты немного старше меня. — возмутился принц, слегка уязвлённый словами. — Это даже хорошо. — Почему? — Научусь общаться с будущими львятами. — отшутился хищник, совершенно не ощущая радости от произнесённого. — Пожалуйста, не воспринимай меня как ребёнка. — обиженно произнёс Кайон, всегда требовательный в общении с другими. — Да, прости, кажется, нам пора уже идти, если не хотим здесь задержаться надолго. — закончил диалог Кову, быстро отойдя к ручью, чтобы утолить жажду, или просто ретироваться от неприятного разговора.       И в таком неловком молчании, самцы вошли в узкий и извилистый каньон, в котором вода уже давно высохла. Кайон припоминал знакомые места, а точнее территорию клана своей подруги Джасири, способной ответить на все его вопросы. Уверенно идя, как хранителю казалось, по нужной каменистой тропе, он отметил про себя, что за время странствия ни разу не столкнулся с нападавшими на жителей Прайдленда шакалами. Видимо, они шустро убежали восвояси, либо часть назойливых гадов всё ещё могла бродить и сеять беспорядок на окрестностях Земель Прайда. Пока он рассуждал где могут быть шакалы, Кову с некоторым беспокойством рассматривал крутые, отвесные склоны гор. А сама же горная гряда напоминала длинный и запутанный лабиринт с множеством дорог на высоких ярусах. Кайону нравилась компания своего спутника, а именно то, что он продолжал послушно следовать за ним, не сомневаясь в правильности выбранного им пути. В то время, как со своим отрядом, он мог спорить и находить компромиссы, ведь Банга такой любитель указывать «короткую» и «верную» дорогу своим друзьям. Но совершенно точно стоит отметить, что в шумной атмосфере других хранителей, он бы точно не заскучал. Правда, когда львёнок был в сопровождении Кову, то тоску он вовсе не испытывал, Кайон по-прежнему ощущал интерес и любопытство к образу темногривого самца, доселе незнакомого, но таинственного и загадочного. — Мне кажется или тот стервятник кружит над нами? — изумлялся такому странному явлению хищник, прерывая размышления принца. — Разве где-то поблизости происходит схватка? Но тогда уверен, что здесь парил бы не один падальщик. А это ещё что за чёрт? — выругался Кову, замечая появляющихся на небольших возвышенностях склонов гиен. — Значит, Джанджа всё это время собирал себе армию, стоило раньше об этом догадаться, — проклинал себя лидер Гвардии за безалаберность.  — Нам нужно выбираться отсюда, пока нас не взяли в кольцо! — скомандовал напарник Кайону, обращая внимание на выход из ущелья, постепенно заполнявшимися стаями гиен.       И оба льва молниеносно рванули прочь от окружавших их противников, числа которым не было предела. Они как клопы заполоняли всё пространство каньона, тени которых сгущались над бегущими от них самцов. Казалось, словно на смену солнечному свету, наступала кромешная и необъятная тьма. Свернув направление, друзья по несчастью вдали увидели развилку, и устремились к ней как последней надежде на спасение. Пока в жёсткой ухмылке гриф, предвестник погибели, продолжал парить над загнанными в угол хищниками, в предвкушении разворачивающейся трагедии. А гиены, скакавшие по опасным горным тропам склонов, неумолимо преследовали свою драгоценную добычу. Готовясь к следующему повороту, товарищи резко затормозили, когда из-за угла показался вожак, с отрядом телохранителей, стоящий за всем этим. — Ну здравствуй, Кайон, давно не виделись, решил в гости зайти? — с наигранной любезностью поинтересовался глава клана. — Не стоило тебе показываться мне на глаза, Джанджа. — прошипел хранитель, обнажая когти. — Ну давай рычи и погреби нас всех заживо под градом разрушающихся скал, — Провоцировал самец, возбуждённо смотря на свою добычу, загнанную в ловушку, — Не сомневаюсь Кайон, что ты бы так и сделал, не будь с тобой ещё одного спутника, или он тоже смертник? Друг, не глупи, не мешай нам, и даю честное слово, что ты сможешь спокойно уйти отсюда живым. — Обращаясь к темногривому хищнику протараторил Джанджа, но вместо согласия в ответ получил яростный вой льва, напугавшего небольшую свору вожака. — Я рад, что ты был со мной, Кову. — подмигивая соратнику, произнёс Кайон, и безмолвно зарычал на гиен, которые вместе с вождём моментально пустились бежать. — Остолопы! — Закричал Джанджа своим подчинённым, когда Кову проредил хрупкий строй неприятелей, и оба льва снова устремились прочь от врагов. — За ними, идиоты, за ними! — подстегивал своих подчинённых Джанджа, раздосадованный, что повёлся на уловку Кайона. И погоня вновь возобновилась с новой силой. Лидер Львиной Гвардии, чертовски довольный собой, а главное смекалкой спутника, буквально прыгал от счастья оттого, что ему удалось провести целую стаю падальщиков. Вдохновлённый этой маленькой победой, он был уверен, что гиенам уж точно не поймать их. И от множества переполняемых эмоций Кайон весело рассмеялся, а его заразительный смех подхватил Кову, и они радостно продолжали бежать, пока не оказались в тупике.