Наруто: Техника призыва Хокаге

Наруто убежал ловить котов, надеясь, что к тому времени как он придёт, Саске ещё не словит ни одного кота и задание не будет выполнено. Скрипнул стул, Мадара заложил ногу на ногу, барабаня пальцами по столешнице. Вероятно, он размышлял, чем заняться. Тонкие чёрные брови свелись к переносице, под глазами залегла тень, а лицо давнего лидера Учих было в тон облачному небу за окном — хмурым. Хаширама осторожно погладил его по волосам и придвинулся ближе, Мадара осознанно сжал его руку. Тобираме становилось тошно смотреть. С каждым разом они становились всё откровеннее и откровеннее, либо же исчерпывался лимит его терпения. Увы, Тобирама не знал, где пополнять его запасы, а ещё лучше — как не раздражаться на все эти ужимки. Однако шестое чувство подсказывало, что сейчас лучше не возражать и вообще помолчать. Тобирама поразительно ясно чувствовал невысказанную угрозу в воздухе, и решил незаметно пробраться к умывальнику, чтобы впоследствии покинуть их общество, но вопрос Хаширамы догнал его в спину. Тобирама слегка вздрогнул (так он бы отреагировал и на ушат студёной воды). — Скажи, пожалуйста, почему ты не послушал меня и сделал из Учих Полицию? Понятно, допрос начался. Мягкий и семейный, но всё же… Хаширама говорил не тем тоном, на который можно было не отвечать. Тобирама нахмурился, сложил руки на груди и резко развернулся. Он собирался встретить вызов лицом к лицу. И он не считал себя неправым. Хаширама должен был понимать, что Тобирама не сможет вести политику так же, как и он, хотя бы потому, что они для этого слишком разные, да и отношение к тем же Учихам у них разнилось кардинально. Перед тем, как говорить, Тобирама неожиданно для себя почувствовал сухость во рту. Он облизал бледные, как и всё его тело, губы кончиком языка. Мадара смотрел с прозорливым прищуром, опираясь локтем на плечо брата. Хаширама занял широкую позицию, сложив руки на столе. Эти двое сейчас были словно на одной стороне, а он как бы на противоположной. Это напрягало и злило одновременно. «Ну точно допрос», — Тобирама несколько раз сам проводил допросы, наблюдал не раз, но его самого никогда не допрашивали. Осознанно или неосознанно Хаширама сейчас сидел так, как любил сидеть сам Тобирама, когда хотел показать, кто хозяин положения. От этого он неприятно дёрнул плечом, тревожно взглянув на брата. Это, что ли, карма возвращается? Те шиноби Облака умерли, их нельзя было отпускать, но ему сейчас ведь ничего такого не грозит… Хотя Мадара бы хотел, конечно… Тобирама заставил себя посмотреть в глаза Хашираме дольше и расслабился. Да, брат выглядел сейчас сурово и строго, но в глубине все равно чувствовались тепло и любовь. Тобирама сдался этому осознанию и доверился Судьбе. — Конохе нужна была Полиция. Тот, кто сможет следить за порядком, — выдерживая ровный тон, честно ответил он. Так, словно и не ощущал давления. — Но почему ты не стал нанимать служащих со всех подходящих для этого кланов? — продолжил разузнавать Хаширама. Вопрос был дельным, не самым простым и уж точно не глупым. На несколько секунд повисла пауза, Тобирама формулировал ответ. — Не было времени на это, Хаширама, — спокойно и уверенно ответил он. — После твоей смерти, мир подписанный с другими деревнями пошатнулся. В некоторых лидеры тоже сменились. Начались неспокойствия. Мадара лишь фыркнул. Как он и ожидал — мечта Хаширамы была слишком наивна, не все были так миролюбивы как он. Многие и вполовину не настолько. Да, некоторые люди, вроде Тобирамы и него самого, монстры, готовые воевать, оказались готовы поддерживать мир, вдохновившись самим Хаширамой. Но его не могло хватить на всех. А потом он умер… и вот что случилось. Мадара бы зло рассмеялся, если бы не хотел так сильно показать Тобираме своё презрение и заслуженное недовольство. Поэтому он лишь пренебрежительно фыркнул: — Не хотел заморачиваться. Ведь так проще — просто скопом сделать Учих полицией, — протянул лениво. Это заявление тоже не было лишено правды. Другие кланы, те же Хьюга и Инузука не стояли у самых истоков Деревни. А Учиха стояли, как подчёркивал старший брат, наравне с Сенджу. Хотя старший брат также пытался донести каждому лидеру, что у всех кланов равные права… пик попыток перетянуть одеяло на свою сторону пришёлся на период Тобирамы. Среди Учих назревало недовольство по поводу его избрания. Тобирама действительно не доверял им стратегически важных миссий, и они возмущались, что Сенджу упорно взяли лидерство, а их клан незаслуженно отодвинут в сторону. В том числе и это подтолкнуло Тобираму дать им в руки важную роль, не давая слишком много полномочий. Мирясь с тем, что придётся это заявление прокомментировать, он взял несколько секунд на раздумья. Его равнодушный вид явно раздражал Мадару, но сейчас это не приносило Тобираме большого удовольствия. Ему не хотелось ссориться с братом, поэтому он прикидывал, что не стоит отвечать грубо. Однако вежливо отвечать он тоже не желал, а доброжелательно — не мог. — Разве Учихи не хотели подтверждения своего особенного статуса в Деревне? — прищурил глаза он, зайдя с вопроса. — Прости, что не угодил. Но на самом деле, я просто не знал, чем занять твой клан, чтобы была польза Конохе и не было заговора. Так или иначе, Учихи всё равно оказались не удовлетворены. Я не всё учёл, признаю. Но ты-то вообще ушёл из Деревни, какое право имеешь предъявлять претензии? — получилось колко, но как уж получилось. Тобирама не сожалел. — Не будем вдаваться в подробности, почему я ушёл из Деревни, — Мадара дёрнул уголком рта и почему-то посмотрел на Хашираму. Тот лишь вздохнул, закрыв глаза. — Но я имею права предъявлять претензии, так как оставил свой клан на вас, — со злорадством завершил Мадара. — Не говори мне, что ты не теснил Учих. Полиция — власть исполнительная, а не принимающая решения. Отдавая приказы Учихам и наблюдая, как ревностно они служат Конохе, ты собирался их удовлетворить? Да мой клан проявил просто вершины смирения и терпеливости, пока ты получал удовольствие. Как оно, играть в командующего и подчинённого? Подчинять тех, кто был на равных, а Тобирама? — Мадара искривил рот в ехидстве и тряхнул своей смолянистой гривой. Тобирама на миг засмотрелся, а затем поджал губы. Мадара играл нечестно, и Тобирама понял, что возмущён его заявлениями. У этого Учихи были странные представления об удовольствии, как не посмотри, если он называл им попытки всех утихомирить и обратить внимание к общей цели. Наличие внешних врагов давало возможность увлечь врагов внутренних в соревнование по нейтрализации внешних. Но и это Тобирама не мог назвать развлечением. Собственно, для того, кто был ответственен за деревню и её сохранность, развлечением это быть не могло. В конце-концов он устало выдохнул: — Как оно? Наверное, неплохо. Но я не об этом думал, — предупреждая волну негодования быстро закончил Тобирама. Глядя в упрямое и недоверчивое лицо Мадары, он завёлся и стал говорить резче: — Я думал лишь о пользе для Конохи и как эффективно задействовать твой клан. Я был бы не против, если бы ты забрал их с собой. Но, к сожалению, этого не произошло. Видимо, ты был настолько плох… — Тобирама! — зло рыкнул Хаширама, заставляя вздрогнуть. Понятно, что это было больным местом Мадары, и Тобирама увлёкся, но тот сам напрашивался… Тобирама заметил, что Хаширама крепко удерживал за руку уже вставшего и готового к действию Мадару. Его аура была потрясающе ужасной, но пообещав ему всевозможные муки одним лишь взглядом, Мадара воздержался даже от слов и сел обратно, точнее, упал на стул. С силой отдёрнув руку, он закрыл лицо руками и крупно вздрогнул, но сквозь отверстие в ладонях просачивалась совершенно безумная, пугающая улыбка. Хаширама мягко и с тревогой смотрел на него, находясь в необходимой близости, а потом бросил полный укора взгляд на Тобираму. — Взаимными колкостями мы ни к чему не придём, — сказал он строго и бескомпромиссно. — И желание проехаться друг другу по нервам никому не поможет. — Хаширама внимательно посмотрел на обоих. Каждый из них наверняка думал, что правильным решением было бы убить другого ещё в той жизни, когда была возможность. Хотя что думал Мадара в этот момент, сказать было трудно. Всё то время, пока Мадара их игнорировал, делая вид, что их здесь не существует, Хаширама телепатически просил Тобираму быть тактичнее. Наконец, утихомирив свою бурю, Мадара вернулся к ним и прозвучал на удивление спокойно: — Польза для Конохи… Допустим, я понимаю, почему такой чести удостоились Учихи. Но почему ты не позволил полиции принимать в свои ряды Хьюга и Инузука, которые тоже очень подходили для этой должности? — и даже задал вполне адекватный вопрос. Тобираме было слегка не по себе от таких перепадов настроения. — Хочешь сказать, это был комплимент исключительности моего клана? А я думаю, ты просто хотел поиметь Учих, потому что не мог поиметь меня, — всё же адекватности Мадары на долго не хватило. — Мадара, я, право, не понимаю, почему ты всё сводишь к этому? Сейчас не весна, если ты вдруг слишком много унаследовал от своих тотемных животных… Короче, не время мартовских котов сейчас, сбавь обороты, — Тобирама не мог удержаться, что бы там не говорил его брат. Даже если бы ему сейчас угрожали, он бы всё равно ответил так. Щекотать друг другу нервы было не то что давней, но уже устоявшейся привычкой. Это своего рода была защита себя и проверка оппонента. — Потому что! — всеобъясняюще ответил тот. — Я смотрю на тебя и понимаю, что ты спишь и видишь Учих под собой! — Мадара, это не может быть так! — искренне возмутился Хаширама. — Не так ведь, Тобирама? Обычно узкие глаза Тобирамы округлились. Он ошарашено хлопнул ресницами несколько раз. Почему брат переспрашивал? Он, что, не был уверен, что Мадара несёт чушь? А Тобирама-то сам был уверен, что эта чушь была только больным воображением Мадары?.. Видимо, эти предъявы и сомнения лишили его твёрдой почвы в данный момент, и Тобирама оказался в мысленном вакууме. Его сознание опустело как белый лист бумаги, отказываясь обрабатывать шокирующую догадку. Прийдя в себя, он быстро переключился с темы, навязчиво вплетаемой в разговор Мадарой. — Учихи, Хьюга и Инузука вместе? — серьёзно произнёс он, внимательно глядя Мадаре между глаз. — Тогда это была бы не Полиция, а посмешище, они бы грызлись между собой и уж точно не были примером порядка, если ты, конечно, помнишь, как хорошо они ладили. А у меня, кстати, был… «Лучше не говори сейчас, что у тебя был ученик из Учих, — предупредил Хаширама. — Мы пока не знаем, как, но судя по тому, что его нет с нами, он умер. Мадара и здесь усмотрит повод для конфликта и… для скользких намёков, — Хаширама пытался быть серьёзным, но в мыслях время от времени просачивалась смешливость. — И подбирай слова аккуратнее. Он очень зол, не выводи его ещё больше. На этот раз я не собираюсь его терять», — вот это он сказал без намёка на шутку. На что готов был Хаширама, чтобы не терять больше своего сумасшедшего, Тобирама знать не хотел и поджал губы сильнее. — Кто у тебя был? У тебя был Учиха? Ненавижу! — прошипел Мадара, стукнув кулаком о стол так, что тот бы развалился, не укрепи его Хаширама своей чакрой. Уточнять, кого, не требовалось. Судя по всему, это адресовалось и Тобираме, и его собственному клану. Первый упомянутый благоразумно молчал. Он не был настолько чувствительным, чтобы расстраиваться давней ненавистью Мадары, но это было неприятно. Сейчас она, судя по всему, обострилась, и обострять её дальше было неразумно. В повисшем молчании все что-то обдумывали. Хаширама, видимо, уже начал понимать ситуацию и, возможно, догадывался даже о не озвученном. Теперь он меньше злился на Тобираму, и по большей степени уже из-за того, что они с Мадарой не могли нормально вести диалог и придержать острые языки. Тобирама продумывал, что ему делать, а Мадара — как заставить Тобираму страдать. Первым тишину нарушил именно тот, кого Мадара хотел бы отпинать: — Я собираюсь поговорить с Данзо и Хирузеном. Кое-что я точно выясню, а может, даже узнаю что-то интересное. К тому же… меня заинтересовал человек в маске, именуемый твоим именем, — он пристально посмотрел на Мадару. Тот лишь скучающе дёрнул уголком рта, прикрывая глаза, словно растерял весь свой пыл, и всем своим видом показывал, как он не заинтересован в разговоре. — Может быть, ты знаешь, кто это был? — вопрос был задан неудобно прямо. — Могу предположить, что это был последователь моей Воли, — непринуждённо пожал плечами Мадара. К сожалению Тобирамы, этот вопрос не смутил его и не застал врасплох. «Твоей идиотской воли уничтожить Коноху?» — перешёл он на мысли. «Кто знает… — философски откликнулся Мадара с ленцой. — Он не считал, видимо, мою волю идиотской. Я могу назвать идиотскими ваши попытки защитить деревню, которая, очевидно, не является гарантом мира и оплотом любви, как того хотел бы Хаширама. Так что любые оценки — это вопрос видения». — Ладно, вторая заинтересовавшая меня личность — это тот самый Учиха Итачи, — Тобирама снова говорил в голос. — Да, наверняка занятная личность. Узнай о нём побольше, — весело согласился Мадара. Ему доставляло удовольствие, когда он мог давать Тобираме якобы поручения. — И ещё ты пропустил в своём списке последнего лидера Учих и главу Полиции, — протянул эти два титула с иронией. — Не упускай детали, —последовал насмешливый совет. — И что ты будешь делать, Мадара, когда я обо всём разузнаю? — Тобирама не позволял пускать себе пыль в глаза. — Ведь тот или те, кто привёл это в действие ещё живы… — Что я буду делать? — Мадара хмыкнул. — Опять мандражка хватила? Ты, наверное, думаешь, что откроешь мне что-то новое, что-то настолько неожиданное и шокирующее, от чего я потеряю контроль. Тобирама, такой исход своего клана я предвидел давно. И я, заметь, не убил тебя за всё время, а ты всё боишься и боишься. Тебе не кажется, что это глупо? Ты вроде умом славился, а, выходит, пустая слава. — Кто тебе сказал, что я боюсь за себя? Все мы уже умерли, — Тобирама сверлил его тяжёлым взглядом запекшейся крови из-под коротких белых ресниц и не позволял себе отвлекаться на подначки. Мадара лишь вздохнул и прикрыл глаза, словно ему приходилось в который раз объяснять очевидные вещи. — Твои опасения переиграны. Пора бы тебе это понять. Самоконтроль — важная черта для Учих. И чем выше уровень шарингана, тем больше мы вынуждены развивать и это качество. Любой ответственный Учиха обязан это делать, обретая силу. И несмотря на то, что многие считали меня слегка сумасшедшим, я таким не являюсь. «Не слегка, Мадара. А ты хочешь сказать, что ты адекватный человек? Пусть даже с самообладанием у тебя не всё так плохо, какого хрена ты пытался разрушить Деревню?» «Хорошо, не слегка, — непривычно легко согласился Мадара. — Некоторые считали меня совсем поехавшим. А ты этих некоторых возглавлял и способствовал пополнению ваших рядов, не так ли? — его ехидная улыбка и колкость в глазах сменились толикой грусти, уголки губ опустились. — Ты никогда не думал обо мне как о человеке, поэтому и не можешь понять». «Может, я и не смогу тебе посочувствовать, даже если ты всё расскажешь, но ты ведь ничего и не пытался объяснять», — Тобирама тоже решил отбросить колкости и говорить откровенно. Всё-таки с перспективой совместного проживания разумно было хотя бы попытаться пойти навстречу. Стоп. Тобирама хотел, чтобы эта перспектива стала реальной? Ради брата… Может быть, теперь ещё ради Наруто… Но ведь он-то сам не хотел делить крышу с Мадарой?.. Он ведь точно не заинтересован в этом заносчивом Учихе, у которого вместо головы генератор безумных и опасных идей. «Твои действия, — продолжил он, обращаясь к Мадаре, — часто вызывали недоумение, а иногда — испуг. Ты ушёл из деревни. Ты якобы умер в битве от руки Хаширамы. Но думаешь, я не понял, что ты сбежал, оставив вместо себя клона?» «Молодец, что понял, что я могу сказать, — снисходительно ухмыльнулся Мадара. Но Тобирама смог почувствовать в нём некоторую растерянность. Впрочем, Мадара сразу же собрался и ничем бы себя не выдал, если бы Тобирама не был таким хорошим сенсором. — Сейчас уже поздно ему говорить об этом, не находишь?» — отвлёк его от погружения в радостные мысли Мадара. — Мадара, опять же, — теперь Тобирама задал вопрос во всеуслышание, — какова была цель твоего ухода, кроме как положить конец тому, что мы все вместе строили? Что ты собирался делать после разрушения Конохи? — Я не желаю об этом говорить. Это не твоё дело, — сразу же отстранился он, резко дав понять, что закрывает эту тему. Тобирама помолчал, а потом извлёк из своего сознания приготовленную колкость: — Ну вот, королева драмы опять ушла в игнор, — насмешливо обозначил он поведение Мадары, чувствуя, что информацией тот всё равно не поделится, а значит можно было немного отыграться. Упрямство в лице Учихи, на которое он никак не мог повлиять, раздражало, и топорщащегося своими колючками котообразного ежа хотелось достать. — Смотри, Тобирама, как бы эта драма не закончилась для тебя плачевно, — мило улыбнулся Мадара. — Всё-таки когда-то моему терпению настанет конец, — его глаза сверкнули зло. Тобирама не сомневался, что Мадара не прочь выпустить парочку огненных шаров ему под дых или в лицо, но сдерживается. И на сей раз ему было приятно. Всё-таки правы были оба, старший брат и Мадара — у них странные отношения, выходящие за рамки обычной ненависти. Обычно люди ненавистью не наслаждаются, но у них получалось. — Я учту это, спасибо, драматическая королева, — проверить эти нервы было едва ли не своей святой обязанностью Тобирамы. Улыбка Мадары искривилась, и он красноречиво, не скрывая неприязнь и наслаждение, провёл большим пальцем по горлу, намекая, что ждёт младшего Сенджу, если тот не прекратит. — Кстати, если ещё раз назовёшь меня королевой, то я прослежу, чтобы ты поклонился мне в ноги, — внезапно бодро и весело сказал Мадара. Вид у него был почти что довольный. А вот эта угроза могла быть вполне себе выполнена. Тобирама вмиг посерьёзнел и выпрямил спину, не рискуя заходить слишком далеко. — Знаете, что? Вы оба друг друга стоите, — подал, наконец, голос Хаширама, которому, вероятно, было и забавно, но и неприятно всё это наблюдать. — Честное слово, ведёте себя как две сварливые… королевы, — непривычно жёстко осадил он их. Хотя сам Тобирама на его месте подобрал бы слова пожёстче, когда это прозвучало в его адрес, он нахмурился. — А вот это уже обидно, — посетовал он, сложив руки на груди. — Ну а что за цирк вы устроили? Чаепитие испортили, — сказал Хаширама уже будничным доверительным тоном, ответно сложив руки таким же образом. — После всего того яда, что вы источили, чай же опасно пить. — Можно подумать, тебя когда-то пугал яд? — фыркнул Тобирама. — Ты, братец, вообще легкомысленный, и мне ничего выяснить не даёшь. — Если бы ты выяснял… — с ощутимым весом в словах Хаширама проницательно посмотрел на него. В этих глазах отражалась удивительная проницательность. — Хаширама, что же ты не понимаешь? — отвлёк его Мадара. — Мы просто… короля не поделили! — с наигранной весёлостью добавил он, прислоняясь к нему и обнимая за плечи, уводя от слишком серьёзных мыслей. Когда Тобирама тоже схлопотал это «звание», настроение Мадары волшебно улучшилось. «То есть ему можно, а мне нельзя?» — глядя исподлобья, шутливо спросил Тобирама. Но, кроме шутливости, в нём взыграло ещё и какое-то детское чувство обиды, иначе объяснить этот совершенно ненужный вопрос было никак нельзя. Упрек Мадаре в двойных стандартах был несостоятелен и обречён на провал заранее, прошёл бы мимо, не задев это довольное лицо. На язвительность это не тянуло… «Да, — Мадара показал ему язык. — Хаширама справедливее. И в целом лучше». На этот раз Тобирама сам напросился на неприятность. Нет, он не ожидал, когда-либо услышать от Мадары что-нибудь хорошее в свой адрес, но… он тоже честно пытался быть справедливым. Ему и самому было ясно, что получалось не всегда, но намёк Мадары задел за живое. Нет, Тобирама не признавал, что был несправедлив к Учихам, но… но… В их жизнях было слишком много «но».

***

Наставник нынешнего Хокаге решил не торопиться с разговором и встретиться со своими учениками, когда Наруто отправится в страну Волн. А сейчас он собирался спланировать тренировку и получше подготовить мальчишку Узумаки к возможным опасностям. Мало ли, что может приключиться за границами Деревни? Чем больше техник знаешь — тем лучше. За такое короткое время Наруто можно было научить разве что чему-то простому, но оно должно было быть эффективным, и Тобирама пытался подобрать что-то подходящее из своего арсенала. Не выпускал он из поля зрения и Мадару. Тот размышлял о чём-то на дереве, а потом куда-то исчез. Тобирама нащупал его чакру в квартале Учиха, и ещё двоих клонов, прочёсывающих периметр Деревни. Пришлось отметить, что Мадара честно выполнял то, что пообещал. Хаширама же направился к Хирузену, желая кое о чём поговорить. Нет, не об Учихах, эту тему он предусмотрительно решил оставить Тобираме. Разговор шёл о следующем: — Насколько я знаю, через два месяца будет проходить экзамен на чунина. Вот пятым местом чувствую, что Наруто захочет поучаствовать. «Пятое место — это то, на чём мы сидим», — вспомнил Хирузен для прояснения логики. И скептично выгнув брови, посмотрел на Хашираму. Впрочем, его простые и даже слегка откровенные речи, завуалированные в приличный тон, уважения к Первому не умаляли. — Откуда вы знаете? — незамысловато спросил Хирузен. — На буклетике прочитал, — с улыбкой ответил Хаширама, оперевшись локтями на стол. Хирузен понял, что выглядит глупо, задав этот вопрос. Но Хаширама-доно одним своим видом, а точнее принятой позой мог поставить Хирузена в неловкое положение: с его-то ростом, облокотившись на не такой уж высокий стол, он открыл бы случайному вошедшему обзор на то самое чудесное пятое место, закрыв обзор на самого Хирузена. И, главное, никто бы сразу и не заподозрил, что пялится на задницу Первого Хокаге. Хирузен не знал, почему он размышляет над этим, вместо того, чтобы сразу предложить господину Первому сесть, а Хаширама беззаботно не обращал на это никакого внимания, вдобавок лишь приподнял одну ногу, от чего поза отдалённо стала напоминать позу ленивой ласточки. На предложение присесть Хаширама вежливо отказался: — Да я не устал вовсе. Наоборот, хочется спину вытянуть. Ты лучше скажи, кто приедет к нам и какие этапы планируются? — Три этапа: общий экзамен, командный отбор и индивидуальный отбор. — Это хорошо. Если отбор не проходит команда, то дальше никому из них делать нечего. — Будут шиноби Песка, Травы, Звука, Камня, Дождя, Облака, Тумана и ещё некоторых небольших деревень, которые хотят о себе заявить. — Я слышу новые названия, — Хаширама улыбался. Понятно, за это время ещё появлялись деревни. Это не может не радовать. Интересно будет увидеть их представителей, — воодушевлённо произнёс он. «Как бы господин Хаширама не разочаровался, увидев кровожадность некоторых», — подумал Хирузен и сказал: — Приятно видеть вас обрадованным, Хаширама-доно. А я, вот, кстати, подумываю отойти от дел и передать титул Хокаге кому-то более молодому. Чувствую, времена будут требовать много энергии и сил, а я уже не так молод. — Он собирался сделать это последние несколько дней, предчувствуя, что так будет лучше. Слишком много давления могло быть на него как на Хокаге с разных сторон. С появлением новых влиятельных фигур, политика могла закрутиться очень интригующе и даже опасно, Хирузен хотел уже на покой. — Уже, что ли? — Хаширама вскинулся, приподняв брови. — Так рано? Ладно, насчёт «рано» шучу, — Хаширама рассмеялся с хитрой остринкой во взгляде, и если бы стоял рядом, то похлопал бы Хирузена по плечу. — Не бывает такого как «рано» или «поздно» для нас, шиноби, — добавил он философски. — А кого хочешь предложить в кандидаты? — У меня было три ученика. И все они ушли из деревни по своим причинам, но, чувствую, скоро придёт пора им снова собраться вместе, — в голосе Хирузена звучала свойственная таким фразам эпичность. — Хотя сомневаюсь, что они встретятся как друзья. — Кто эти твои ученики? — Хаширама просиял и в заинтересованном предвкушении переступил с ноги на ногу. — Орочимару, Джирайя и ваша внучка Тсунаде но химе. — О, Тсуна! — обрадовался Хаширама. — Но, нет, не надо её в Хокаге, — сразу же предупреждающе добавил он. — Не знаю, что там с твоими другими учениками, но привычки, впитанные в детстве, быстро и легко не вывести. — Да-да, азартные игры и саке — едва ли не большие пристрастия, чем медицина. — Ну я-то был Шодай Хокаге, у меня было много ответственности, и мне надо было хоть как-то продышаться и отдохнуть в весёлой компании, а она чего? — сказал словно для себя Хаширама, но так, чтобы Хирузен услышал. — Полагаю, впитанный с воздухом пример. — Хаширама надул губы. — Может, ей ещё грустно, — добавил Хирузен. — Понятно, — не менее знаменитый дедушка знаменитой Тсуны заметно расстроился, но почти сразу же взбодрился: — Надо будет с ней повидаться. Хорошо вообще, что моя внучка жива! — эта мысль его вернула на лицо тёплую улыбку. — Я столько ей не додал как нормальный дедушка. Ладно, — Хаширама вдруг сбавил обороты и посерьёзнел, выйдя из своего воодушевлённого полёта. — Расскажи и о тех двоих тоже. — Один из них, прямо скажем, писатель и большой ценитель женщин. — Надеюсь, живых? — на всякий случай уточнил Хаширама. — Да, живых, — успокоил его Хирузен. — Про это все его книги. То есть почти все. Единственная, которая не об этом — про дух шиноби. Но я даже не знаю, закончил он её или нет. Зато те книги издаются, тиражируются и распространяются по Стране Огня со скоростью молнии. — Хм, — лаконично прокомментировал Хаширама, но Хирузен смотрел на него, словно ожидая чего-то ещё. — «О времена, о нравы!» хотел сказать бы я, — он не выглядел ни впечатленным, ни смущённым. — Но у нас на такое просто времени даже не было. — И от саке он тоже не отказывается. — Хммм, — задумчиво повторился Хаширама. — А что-то про их сильные стороны и способности ты расскажешь? — Джирайя изучил режим Отшельника, не идеально, но пользоваться может. И он довольно мудр, когда не бегает за женщинами. Хороший запас чакры и неплохой уровень тайдзюцу, приличный арсенал техник, чем я был приятно удивлён, поскольку в детстве он не проявлял себя особо: ни таланта, ни усердия. — Хаширама кивнул, а Хирузен продолжил: — Но если говорить о техниках, то никто не превзошёл Орочимару. Он от рождения был любознателен и имел страсть к исследованиям. Изучать, совершенствовать, использовать. Несомненно, я могу назвать Орочимару одним из сильнейших шиноби нынешнего времени. — По твоим описаниям кого-то он мне напоминает, — задумчивый вид Хаширамы был обращён на верхнюю часть стены. Он уже стоял в весь свой рост, более не облокачиваясь на стол, и выглядел внушительно и достойно. — В отличие от вашего младшего брата, Орочимару стал одержим идеей бессмертия. Он не только хотел познать, как устроен мир, но и как можно обойти его законы. Сила и власть, данные ему новыми техниками, затуманили его разум, и он потерял всякие границы морали. Поэтому сейчас он является нукенином ранга «S». Есть некоторые предположения, что Деревня Звука организована именно им. Но это не подтверждено. Следует добавить, что он знает немало техник Второго, так как восхищался им в детстве и продолжил уважать после. — Эдо Тенсей среди них? — Не знаю. — Это плохо. Ну, что ж, возможно, нам стоит ожидать его в гости, — Хаширама закрыл глаза и потёр пальцами веки. — Коноха, экзамен чунина, в котором учавствует его Деревня, Тобирама и ты сам — я думаю, достаточно привлекательных причин, чтобы заглянуть на огонёк. — Он не приглашён, если что, — на всякий случай озвучил Хирузен. — Конечно. Но отсутствие приглашения не исключает визит, — нехотя ответил Хаширама. — А что насчёт Тсуны? Почему она ушла из Деревни? — Её жених и младший брат погибли на войне, — с кислым выражением начал Хирузен. Видно было, что эта тема ему не слишком приятна, но из уважения к Хашираме он старался держать тёплый участливый тон. — А она ведь медик. Тот, кто долго и упорно тренировался, чтобы спасать жизни, — повисла драматичная пауза. — Она не смогла их спасти, — тяжеловесно прозвучал финальный аккорд. Лицо Хаширамы живописно темнело. — Потеряв близких, она перестала считать Коноху домом. Она не смогла восполнить образовавшуюся пустоту, а я не смог её достаточно поддержать и дать новый смысл. — М-да… Похоже, не всё шло гладко и после нас с Тобирамой, — медленно сказал Хаширама. — Я уже подумываю о реабилитационном центре для шиноби — не госпитале, а таком, чтобы для души. Это, конечно, не мечта, но нужно, чтобы травмированные шиноби получали поддержку, раз мы не можем избежать жестокости так скоро. А Тсуну хоть иди и прямо сейчас ищи. — Не волнуйтесь так. С ней надёжный человек, её ученица, она не даёт вашей внучке спиться. Кроме того, Тсуна умеет за себя постоять. Она высококлассный медик, вы же знаете, что это значит? — Отличная концентрация, — с готовностью ответил Хаширама. — Да. Так что физические атаки Тсунаде просто сокрушительны. Хоть у вас и быстрейшая регенерация, лучше всё-таки не попадать под её удар. А ещё она освоила регенерацию с помощью той же печати, что была у вашей жены. — Так Тсуна всё-таки молодец, — воспрянул духом её дедушка. — Горжусь ею. Значит, будем выбирать из моей внучки и любителя женщин? Ты уверен, что больше нет подходящих кандидатов? — Нет. Остальные недостаточно сильны. Если вы, конечно, или Тобирама-сенсей не хотите снова занять этот пост. — Нет, не хотим. Тем более, мы уже занимаем посты Вице-Хокаге. — И, — Хирузен помедлил, собираясь с духом, прежде, чем решился задать этот вопрос: — Я надеюсь, вы не хотите предложить этот пост Мадаре? Хаширама оглянулся по сторонам, а потом вдруг вошёл в режим Отшельника, чем ни много ни мало испугал Хирузена. «Он, что, собирается, биться со мной только потому, что я спросил об этом?» — судорожно подумал он, сглатывая слюну, и на всякий случай схватился за стол. Но через пять секунд характерные зеленые очертания сошли с лица Первого и он спокойно ответил: — Нет, ещё раз я ему это предлагать не собираюсь. В прошлый раз ничего не вышло, и это все же расстроило Мадару. Ну а чего я хотел? Чтобы у него была семья, о которой он мог бы заботиться и которая бы его любила. Сейчас это желание ближе к реальности, чем когда либо. Так что нет нужды приплетать сюда титул Хокаге. Или… кто-то соскучился по войне? А то ведь Мадара может, он будет даже не прочь… — Я обеими руками за мир. Но можете уточнить, что вы имели в виду насчёт Мадары?.. — Ну, дело в том, что стань Мадара Хокаге, он бы пошёл подчинять остальную часть мира Конохе, чтобы сделать так называемую единую державу. А если я его чем-то обнадежу и не смогу этого обеспечить, то это будет война личного рода. Снова. — Понятно, — Хирузен отвечал медленно, переваривая услышанное. — Но я ещё кое-что хочу уточнить. Только вы на меня не сердитесь. — Постараюсь, — добродушно улыбнулся Хаширама, приглашая открыть душу и поведать свои тревоги. — Способен ли Мадара сотрудничать с вражескими шиноби и продавать им информацию о нас? — задав этот вопрос, Хирузен напрягся. Но ему, как лидеру Деревни, точно следовало об этом знать. Хаширама рассмеялся. — Мадара? Максимум, что он продаст вражеским шиноби — это их же головы. — Хаширама утёр выступившие от смеха слёзы и чистосердечно добавил: — Нет, Мадара не такой. А ты, Хирузен, уйти на пенсию сможешь только после проведения экзамена. Даже не думай спихнуть это на плечи нового Хокаге. — Ну что вы! — с невинным видом возмутился Хирузен. — Я о таком и не помышлял. — И сокрушенно подумал: «Меня раскусили».

***

Мадара бродил по кварталу Учих. В это время дня там было совсем пусто. Точнее, пусто там было всегда, когда не было Саске. В каком-то роде их клановое место теперь отлично подходило для уединения в пределах Конохи. И чтобы сойти с ума тоже. Здесь было слишком тихо. Но Мадара заполнял пространство своими мыслями. Он уделил сейчас внимание тому, что квартал находился в другом месте, вовсе не там, где они строили с Хаширамой. А то, что они создавали, было всё-таки разрушено. Мадара улыбнулся, немного горько, немного сладко. Теперь от того времени остались только воспоминания, такие же сладко-горькие, а дома обратилось в пыль, как и надлежит со временем всему земному. Сворачивая на очередную улицу, Мадара слегка толкнул лежащий на брусчатке камень, а потом азартно ударил по нему ещё раз, отправляя в полёт повыше. Камень отлетел в стену и оставил там глубокий след. Вокруг места попадания пошли трещины. Бледное лицо прирождённого Учихи скривилось — его обладатель перестарался. Оставалось надеяться, что стена не обвалится. Пробежав взглядом дальше, он заметил ещё один след в стене, но на этот раз от куная. Прямо в моне Учих. Белые пальцы огладили старые трещины. В движении, бросившем кунай, он был способен прочесть ярость. Мадара закрыл глаза и звучно вдохнул через нос. Он словно слышал, как течёт кровь: то ли своя в венах, то ли кровь его клана по улицам селения. Под веками прыгали красные и чёрные точки, под лопатками жгло, и в глазах тоже. Глава Учиха Ичизоку не любил свой клан, но не так-то просто было смириться, что всё закончилось именно так. В случившемся он мог корить Тобираму и Коноху, но он также отчётливо видел укор себе. Мадара открыл глаза, вспыхнувшие шаринганом и кисло улыбнулся. Нужно было успокоиться, хождение по лабиринтах пустых улиц создавало впечатление, что он ходил кругами. И мысли тоже, словно обойдя круг, возвращались в исходную точку. Мадара решил, что пора отсюда выбираться, и отметил, что у Саске должна была выработаться стойкость к угнетающей атмосфере. Хотя сам Мадара подобным не угнетался, жить бы он здесь тоже не хотел. За успокоением и укреплением уверенности, что План Луны — верное решение всех бед, и отличное доказательство Хашираме, что он позаботится о мире лучше, Мадара отправился в Храм Накана. Сначала он сел у статуи Шестирукого Шивы и медитировал, погружаясь в глубину то ли Космоса, то ли своего сознания. Открыл глаза он лишь когда начал чесаться лоб — прямо в центре межбровья, как раз там, где и бывает третий глаз. Шива — разрушитель миров, третьим глазом как раз обладал. И Мадара тоже надеялся пробудить себе один. Не зря же его иногда сравнивали с Шивой — из-за силы и характера, но в этом можно было углядеть и Судьбу. Мадара спустился в секретное хранилище под седьмым татами, ощущая острую потребность увидеть Плиту снова. Он бережно огладил камень, словно стирая пыль. Поразительно, но этот белый камень никогда не был холодным, он был такой же тёплый, как касающееся его тело, словно… был живой. При мысли об этом Мадара убрал руку и активировал шаринган. Снова прочесть запомненные наизусть и высеченные на подкорке сознания строки, ещё раз убедиться. Пожалуй, за все годы существования клана, только он и смог расшифровать это послание Старика Рикудо полностью. И не у кого было узнать о его достоверности, потому что раз никто не мог прочесть, то никто не мог и проверить. Мадара присел, символы были знакомыми и родными, нужными, словно лекарство. Для мира или для самого Мадары — неизвестно. В своё время они подарили Мадаре надежду, когда он был близок к отчаянию, стали путеводной звездой, за которой он был готов следовать, отказавшись от Хаширамы и его идей, но на этот раз… когда он взглянул на них после долгого времени, ему показалось, что почерк в одной строчке слегка отличался от остального. Ему показалось… или? Мадара нахмурился. Смысл не поменялся. Символы были всё те же, но он словно смотрел другим взглядом. И внутренняя уверенность, которую он шёл укрепить, пошатнулась ещё больше. Лёгкие, едва уловимые отличия в почерке он углядел в одной из ключевых для его плана строчек. И если что-то из указанного там недостоверно, то и эффект может оказаться неожиданным. А Мадара не любил, когда кто-то над ним шутит. Он погладил висок, не зная, что и думать. Единственный, с кем можно было аккуратно поговорить об этом — был и остаётся Сенджу Хаширамой. Он, как потомок Ашуры и хранитель тайн своего клана, тоже мог кое-что знать. К тому же жена Хаширамы, как бы Мадара её не любил (преимущественно за то, что она была его женой), была принцессой Узумаки, ещё одних наследников Ашуры, так что если с кем и был толк заводить об этом разговор — то только с ним. Надо бы сложить пазлы со всех возможных сторон. Если Хаширама, конечно, захочет быть искренним… С Тобирамой Мадара бы не стал говорить принципиально. Теперь, хоть решительность Мадары слегка поуменьшилась, он обнаружил, что в нём всё же теплится надежда на возможность мира. Мадара, правда, не был уверен, каким способом, но в голову пришла мудрая мысль «Время покажет». Храм Накано великий воин и сподвижник Учих покидал в смешанных чувствах и глубоких раздумьях. Уже много работы было проделано, но далеко не всё готово. Судя по тому, что джинчурики ещё разгуливали в своих деревнях, то они находились примерно на середине пути. И это даже к лучшему, что он вернулся к жизни именно сейчас и увидел всё то, что увидел. Сомнения оседали тяжестью под сердцем, но с другой стороны, ему становилось необъяснимо легче, словно он теперь имел обоснованное право проявить великодушие и дать миру второй шанс, а себе — время лучше исследовать то, в чём он был ранее уверен, а также возможность рассмотреть другие варианты. И, возможно, найти по-настоящему лучший. Возвращался Мадара снова через квартал Учих. На этот раз он почувствовал чакру Саске неподалёку и неслышно взбежал на дерево, чтобы посмотреть, чем тот занимается, а заодно отвлечься от своих мыслей. Малый вернулся с миссии и уже усердно тренировался. Мадара даже почувствовал, что проникается к нему неким уважением и насмешливо улыбнулся этому. Из интереса и развлечения ради он решил задержаться и мимовольно стал присматриваться и оценивать его способности. Начал Саске с тайдзюцу. И, пожалуй, для своего возраста он был неплох. Его удар правой ногой с оборота был устойчивым, сальто было чистым, но, на взгляд Мадары, недостаточно динамичным, зато Мадаре нравился его удар сверху — у Саске была неплохая амплитуда прыжка, а вот удары руками оставляли желать лучшего. У Мадары самого зачесались руки, пока смотрел, а ноги просились в танец, но он приказал себе сидеть, так как не время, и достойного противника не наблюдалось — не с воздухом же махаться. Потом Саске отрабатывал огненные дзюцу, на что Мадаре было любо-дорого смотреть, хотя насыщение и объёмы огня были маловаты, а потому не особо впечатляли (Мадаре-то было с чем сравнивать). В завершение юный Учиха стал метать сюрикены и кунаи. И в этот момент Мадаре захотелось что-нибудь такое сделать, чтобы Саске узнал, что он здесь не один. Проще говоря, Мадаре захотелось обратить на себя внимание. Он выудил один из своих кунаев и прицельно бросил в цель. Траектория полёта проходила в опасной близости от головы Саске. Тот не разочаровал Мадару и слегка отклонился, но кончик его волос всё же оказался задет. Когда Саске развернулся к нему лицом, в его глазах был шаринган и он взволнованно озирался вокруг. Мадара прыснул в кулак. А через несколько мгновений Саске посмотрел на него и заорал: — Мадаараа! — возмущённо и крайне недовольно. Мадара растерялся, а следом пришла мысль: «А ведь раньше только Хаширама меня так громко звал…» Мадара думал, остаться ему или уйти, оставив Саске в недоумении. И решил дать ему шанс высказаться. Саске не умел бегать по деревьям, и какое-то время просто смотрел на него с земли, однако потом он принял решение и упорно стал взбираться вверх, запрыгивая на ветки. Мадара накрыл лицо рукой. Нет, он, конечно, мог подождать, пока Саске залезет, а потом спрыгнуть и смотреть на его по-детски обманутое и злое лицо, но решил так не издеваться, и спрыгнул наземь ещё до того, как Саске проделал половину пути. Вообще, неплохо бы было заставить его за собой побегать, однако… в этом не было ни азарта, ни интриги, так как Мадаре пришлось бы поддаваться, чтобы у ребёнка был хоть какой-то шанс. Мадару это не сильно расстраивало, так как в этом было развлечение иного рода — он мог наблюдать за его эмоциями и желаниями. Поэтому Мадара сказал: — Если у тебя есть вопросы, то попробуй сначала меня поймать. Обещаю не отходить дальше, чем на метр. — Какого хрена, Мадара? — возмутился Саске. — Зачем ты это делаешь? — Понимаешь, мне немного скучно. И мне кажется, мы можем немного повеселиться, — Мадара склонил голову набок и сделал беззаботное выражение лица. — Ну, ладно, держись, — решительно заявил Саске, посчитав это задание неоправданно лёгким. — Если я тебя поймаю, станешь моим учителем? — А ты очень хочешь? — прищурился Мадара. — Не хотел бы, не спрашивал, — Саске посмотрел наискось в сторону и сложил губы дудочкой. — Тогда у тебя есть пять минут, чтобы показать мне, насколько ты хочешь стать моим учеником, — весело отозвался старший Учиха. Саске, казалось, проигнорировал его пламенно сладкую и слегка унизительную речь и решил пооткровенничать: — Вообще, мне понравилось, как ты бросил кунай. И ещё мне понравилось, как я вычислил твоё местоположение. — Пфф, будто бы я пытался скрыться, — искренне рассмеялся Мадара. Самоуверенность Саске его забавляла. Он уже предчувствовал, как сладко будет смотреть на его растерянность, недоумение и крах иллюзий. — Ну так мы начинаем или ты на словах будешь доказывать мне, какой ты молодец? — Начинаем, конечно. Спустя пять минут Саске тяжело дышал, оперевшись руками на колени. Он и представить не мог, что это может быть так сложно. Это было труднее, чем пытаться достать колокольчики у Какаши-сенсея. В разы труднее. Мадара не дал дотронуться до себя, постоянно находясь в пределах одного метра и за всё время не увеличив дистанцию между ними даже на сантиметр. Грозному оппоненту Саске не нужно было переводить дыхание, тот лишь сложил руки на груди, снисходительно выгнул брови домиком и равнодушно оповестил: — Ты не справился. Саске нечего было ответить, но он был задет. И теперь, как назло, он ещё больше хотел обучаться у Мадары. — А когда я справлюсь, возьмёшь меня в ученики? — А когда ты справишься? — с улыбкой и весёлым интересом спросил Мадара. — Ну… — Саске опешил. — Я так сразу сказать не могу… — Так тебе лет десять понадобится, — прогноз прозвучал раздражающе высокомерно и довольно. — И то не факт, что сможешь… Саске поджал губы и скептично на него посмотрел. С самомнением у Мадары явно не было проблем, но это не отменяло того, что сказанное им могло оказаться правдой. — Мне, конечно, бы польстило, если бы ты упорно тренировался, только чтобы прикоснуться ко мне, — Мадара продолжал улыбаться, наслаждаясь своими речами и видом лица Саске. — Но Солнце сегодня в добродетельной фазе, планеты заняли удачное положение, так что тебе повезло. Я в хорошем настроении. Чтобы ты не ждал долго моей благосклонности, получи её сейчас. Я готов дать тебе ещё один шанс. — Сейчас я вряд ли смогу, — коротко и раздраженно ответил ему Саске. «Прямо как я иногда… Горд, но способен признать свои недостатки». — Ты линейно мыслишь, — вздохнул Мадара и продолжил: — Я и так знаю, что ты не сможешь, поэтому предлагаю другое задание. Я, конечно, хотел бы понаблюдать, как ты за мной бегаешь, так что в каком-то роде много упускаю, но неизвестно, сколько у нас будет времени, так что лучше начать сейчас. — Я готов выслушать твоё задание, — Саске, сосредотачиваясь на главном, отсеивал издевательства Мадары и то, что попросту не мог понять. — Да всё, собственно, просто. Приходи к нам в гости, — огорошил его неожиданным заданием Мадара. Уж этого-то Саске не ожидал. — Ты опять? — возмутился он, но, вспомнив, что это всё-таки теперь его задание ответил мягче: — Но я не могу. — Значит, не быть тебе моим учеником, — со всей серьёзностью, на которую был способен, изрёк Мадара. — Я не могу прийти в гости, когда как минимум один из хозяев дома будет против, — объяснил свою позицию Саске. — Это неприлично, знаешь ли, — попытался выкрутиться он и не потерять свой шанс. — А, ты о Наруто. Не волнуйся, он тебя сам пригласит. Ты главное, не будь дураком и пойми, что он тебя приглашает, — заговорщически подмигнул ему Мадара. — С кулаками и дракой, да? — в голосе чувствовались ноты смирения с неизбежным. Не то чтобы Саске было неинтересно посетить их дом — как раз наоборот, но он бы предпочёл, чтобы Наруто пригласил его письменно, и знал, что такого не будет. — Может, и так, — подтвердил Мадара. — Но пригласит. И если не придёшь, то всё, никаких больше шансов. И дотронуться до меня ты и через сто лет не сможешь. — Тогда, пусть Наруто меня сперва пригласит, — Саске решил, что должен выстоять, даже если атака будет психологической. — Жди и смотри внимательно, — дал ему напутствие будущий, как Саске надеялся, наставник.