I need you to need me

Сколько бы раз он ни делал это, каждый раз волнителен как в первый. Никогда не знаешь, кто скрывается за дверью, в которую ты смотришь за несколько секунд до решения все-таки постучать. Будет ли это кто-то адекватный или кто-то со странностями, будет ли это недолгий перепих или придётся ещё час слушать его нытье про жену, ведь он не гей, правда, ну и что, что каждый такой недо-натурал стремится трахнуть его в горло. Чимину нравится своя работа, нравится компания, которая может обеспечить ему безопасность на сто процентов и ноль венерических болячек, но каждый раз перед дверью нового клиента — мурашки по коже. Он даже не спрашивал, кто такой Мин Юнги. Джин бы все равно не рассказал ничего интересного, координаторы все такие скрытные, а спросить у коллег руки не дошли. Да и не откроют они Америку — ну, что там может быть? Очередной мажор с любовью к элитным высоткам и, возможно, весьма специфическими вкусами, красной комнаты не обнаружится и то хорошо. Наверняка какой-нибудь лысеющий неулыбчивый мужичок с потными ладошками… …или молодой человек с растрепанными светлыми волосами, аккуратными очками на мягком ухоженном лице, в тонком свитере под горло и джинсах, приятно облегающих фигуру. Он выглядит как препод, но не унылым заморышем из бывшего универа Чимина, а как ожившая мокрая мечта с подложкой из кинковых фантазий. Мин Юнги выглядит совершенно охуительно. — Привет, — говорит он хриплым, приятным голосом, — Чимин-щи? Чимин-щи? Это вот так зовут существо, которое потекло внутри него от звука чужого голоса? — Очень приятно, Мин Юнги-щи, — Чимин с лучезарной улыбкой принимает рукопожатие, уже представляя, где бы хотел видеть такие руки на своём теле. Боже, он так любит свою работу. Мин Юнги приглашает его в квартиру и Чимин, пока плетется за ним по коридору, осматривается чисто из вежливости, чтобы не смущать незнакомца своими заинтересованными взглядами. Он профессионал и держать на лице ровное выражение на тонкой грани равнодушия и убедительного дружелюбия уже не просто привычка, а талант — легкой, ничего не выражающей, но очень приятной улыбке позавидовала бы даже Мона Лиза со своей невнятной судорогой губ. Чимин не хочет выдавать, как ему на самом деле интересно, по крайней мере, пока его не попросят это отыграть. Они все этого хотят. Они зовут таких, как Чимин, ради этого: чтобы их хотели, желали, любили. Даже если на одну ночь. Мин Юнги приводит его в спальню и жестом останавливает посреди комнаты. Обычно клиенты предлагают выпить, но этот, видимо, не из тех, кто отчаянно пытается строить из себя что-то, прежде чем трахнуть. Чимин любит прямолинейных и нетерпеливых, особенно когда сам заинтересован. Юнги ленивым взглядом скользит по его телу, молча, а когда открывает рот, кончики пальцев будто обмакивает в кипяток. — Раздевайся. Чимин слишком давно в индустрии, чтобы чувствовать, и потому каждая секунда такого ощущения драгоценнее любых подаренных украшений — дыхание тихо, едва слышно перехватывает, как если бы кто-то пустил вдоль позвоночника маленький кусочек льда. Кто-то с такими же черными, нечитаемыми глазами. Чимин, приподняв уголок губ, медленно стаскивает шелковую рубашку с глубоким вырезом, наклоняется и, не отрывая взгляда, скатывает джинсы сантиметр за сантиметром, неторопливо, позволяя вдоволь насладиться красотой своих ног. Но Мин Юнги смотрит на него все с тем же равнодушием. Хочешь поиграть? Ну давай поиграем. — Что вы хотите, чтобы я сделал? — с нежной улыбкой произносит Чимин, чуть наклонив голову. Он знает, каким желанным может выглядеть одним небрежным жестом. Юнги оглядывает его тело не стесняясь. Смотри, смотри, везунчик, у тебя сегодня джек-пот. — Я хочу, чтобы ты сходил в душ. — Если вас беспокоит, что я могу быть не подготовлен, то спешу вас заверить… — Нет, мне просто не нравится, когда люди так сильно накрашены. Чимин удивлённо приподнимает брови. Да, на нем действительно не слабо мейкапа, глиттер растерт под ключицами, на плечах и тонкой мерцающей полоской до самых запястий, но это ведь что-то вроде его особенности, фишки. Он так выглядит даже на фотках в портфолио — люди в очередь записываются ради такой красоты, чего-то лёгкого и эфемерного, как прикосновение удивительной бабочки в пасмурный день. Юнги же не мог осознанно выбрать его среди многих других потрясающих ребят из эскорта, если он не любит накрашенных? Только подумаешь, что попал на нормального, и на тебе… Но в реальности Чимин только улыбается в знак согласия. — Там халат висит на дверце, он чистый, можешь его надеть, — Юнги указывает на дверь справа от массивного шкафа. Чимин демонстративно медленно уходит, качая красивыми бёдрами, в сторону ванной, которая выглядит, как и все в этой квартире, будто сраный музей — здесь бы как минимум поместилась чиминова однушка, которую он снимал до работы в эскорте. Но надо отдать должное этому странному белобрысику, у него нет тяги многих клиентов Чимина заставлять квартиру вычурными цацками и мебелью подороже, все выглядит аккуратно, выдержанно-холодно, но очень дорого. Когда Чимин ошибается — это уже какой раз за полчаса? — в мысли, что у клиента может быть кинк на застать врасплох тире секс в ванной, он выходит из душа и, пока вытирается, гуляет по комнате, рассматривая баночки на стеллаже около здоровой треугольной ванны в углу. Хосок, у которого три крема для лица, купленных в супермаркете, говорил, что человека можно узнать по содержимому ванной, но тут он, если и прав, то не помог вообще, потому что Чимин не знает, как сочетается слегка отмороженный борец с косметикой и целая коллекция бомб для ванны с фруктовыми ароматами. Накинув пушистый кремовый халат, Чимин еще несколько секунд позволяет себе насладиться нежнейшей мякотью дорогой ткани, бросает мимолетный взгляд на себя в зеркале и выходит. В конце концов, не косметика придает ему уверенности, а надежда, что эта уверенность вообще есть. Или актерский талант. Юнги осматривает его гораздо придирчивее. Холодный взгляд, высветленный электрическим голубым, брошенный поверх экрана смартфона, заметно смягчается, когда Юнги откладывает телефон и встает с кресла, подходит ближе. Пальцы касаются мягкого пояса, сжимают в ладони, и Чимину на пьяную секунду кажется, что вместо пояса — его горло, настолько неожиданно перехватывает дыхание. У Юнги красивые, точеные руки, с чуть широковатыми костяшками, резными сухожилиями, Чимину нравятся такие, и сейчас они дернут слабый узел, подтащут к себе, и ему не остается ничего, кроме как прикрыть глаза, вдыхая сладковатый запах парфюма. Цветущий горный луг, обдаваемый ледяным ветром со снежных шапок — ему очень идет этот запах. — Ужинать будешь? Чимин оторопело промаргивается, будто одна из таких шапок рухнула ему на башку. — Что? — Я спрашиваю, что ты хочешь на ужин, если голоден. — Юнги пожимает плечами. Красивыми, обтянутыми тонкой темной тканью, широкими плечами, черт возьми. — Могу приготовить что-нибудь, если не приглянется еда из доставки. Чимин моргает быстрее, чем дворники в дикий ливень, только противный скрип резины по стеклу слышит у себя в голове. Что происходит? — Я… прошу прощения, — медленно проговаривает он, фильтруя каждое слово. Потеря контроля вообще не про него, недаром в своей специфике он считался профи, который может вывезти даже самых своеобразных клиентов, но вот это… Это было что-то новенькое. — Могу ли я задать неуместный вопрос в обход стандартному регламенту? — Разумеется. — Мы будем заниматься сексом? Юнги улыбается. Если это можно так назвать — улыбка растягивается на губах медленно и так же пугающе плавно, как змея, замеченная в нескольких шагах. Ты знаешь, что, скорее всего, ничего не произойдет, но иррационально замираешь от страха. Юнги немного щурится от улыбки, и в уголках глаз виднеется несколько лучиков тепла. Тепла, которому до молчаливой темной радужки не дотянуться ни искоркой. — Не будем.