I need you to need me

— Это пиздец, чувак, — вопит Хосок, закрывая губы ладонью, но из-за приступа внезапного гогота картошка все равно вылетает у него изо рта. Чимин недовольно косится на оглянувшихся людей за соседними столиками, и остатков его миролюбия едва хватает, чтобы не показывать всем фак. Идите в жопу, это макдак, а не ресторан для зажравшейся аристократии. Остальная часть миролюбия у него похерилась об одного из представителей этой группы. — Это не смешно. — Но Хосок, затащив ногу на скамью и притянув колено к груди, откидывается на спинку и ржет так заливисто, что едва успевает поймать кепку, падающую с головы назад. — А по-моему, очень даже! Обычно ты ноешь, что тебе надоели клиенты, которым нужен тупо секс, но стоило найтись человеку, который не хочет тебя трахать, и ты опять недоволен! — радостно тараторит Хосок и, завалившись обратно на стол, шлепает брусочком картошки по надутым губам Чимина. Тот на это только глаза закатывает. С Хосоком он знаком сколько себя помнит, обижаться на него нет никакого смысла, он всегда такой. Полный хаос и неуемная энергия, которую рискни сдержать — и Хосок опять найдет себе приключений на задницу. — Сложно быть недовольным, когда у тебя такие чаевые, — фыркает Чимин, но вопреки напускному самодовольству печально вздыхает следом. — И вообще дело не в сексе, ясно тебе? Хосок снова ржет, и этот звук в диапазоне между гы-гы-гы и звуками человека, который захлебывается, откровенно бесит. — А в том, что нашелся человек, который не хочет тебя трахать по своей воле, а не по причине импотенции в полтинник. И это задевает твое самолюбие. — Нет. В смысле, да, про самолюбие ты попал, — беспомощно вздыхает Чимин, и Хосок, высасывая остатки колы из стакана, поднимает брови, мол, я ж говорил, — но это же странно, нет? У меня самый высокий ценник в компании. Как раз потому, что помимо обычного сопровождения и досуга я могу дать больше. Какой смысл заказывать самого дорогого эскортника просто чтобы… ничего с ним не делать? — Прям вот, — спрашивает проснувшееся в Хосоке сочувствие. Или любопытство, — совсем ничего? Чимин вздыхает. Это была странная неделя. И самое странное в ней было то, что каждое утро Чимину приходило сообщение с теми же адресом и временем, и в семь вечера как по щелчку он оказывался перед дверью осточертевшей каннамской высотки, Мин Юнги с дежурной, вяловатой улыбкой запускал его в квартиру и… ничего не происходило. Это можно было назвать дружескими посиделками, но у Чимина не было таких богатых друзей, и атмосфера, сквозившая в этой теплой, но очень темной квартире, не походила на дружескую. Недосказанность, неловкость, отстраннено-вежливое отношение Юнги, непонимание цели своего нахождения здесь — что бы ни было причиной, Чимин не мог здесь расслабиться. Может, Юнги был вампиром? Не то чтобы Чимин был фанатом Сумерек, хотя сложенный плакат с Паттинсоном все еще валялся у него где-то в ящиках, просто ему надо было как-то оправдать себя за то, что он глазел на бледные предплечья, виднеющиеся под закатанными рукавами белой рубашки. — Выпить хочешь? — Да, пожалуйста, — принимая стакан с виски, говорит Чимин куда-то в чужое запястье, высматривая рисунок вен в слабом рыжеватом освещении гостинной. Ну какие вампиры в Сеуле, господи… Чимин едва промакивает губы в виски, когда Юнги, налив и себе, присаживается в другом углу дивана. Он знает, что с ним ничего не случится, иначе Джин превратит жизнь Мин Юнги в ад, но давняя привычка с самого начала работы плотно пустила корни. — Его лучше пить по глоточку, так вкус лучше раскрывается, — тихо говорит Юнги. Чимин запивает истерический вздох половиной виски. По телеку крутят молчаливую документалку про жизнь пингвинов на полюсе. Интересно, как скоро они спохватятся, что потеряли брата в Корее на тридцать восьмом этаже одной из высоток? Виски — вкусно, но слишком мало, чтобы послать к черту регламент, по которому ему нельзя наседать с вопросами и своевольничать сверх меры, но Чимина просто замыкает от бессилия. У него уже были клиенты, которым не нужен секс, но там было четко понятно, что вот этот хочет за ужином похвастаться перед друзьями красивым мальчиком, другому нужно сопровождение в театр, третьему просто скучно и он отпустит, когда выговорится и вдоволь поноет. Но Юнги с ним почти не разговаривает, и все, что они делают, это либо поглядывают документалки и нетфликс, либо едят еду из ресторана с первого этажа, пока Юнги что-то кликает в ноутбуке, или же тот работает у себя в спальне за столом, а Чимин просто сидит в кресле, бессмысленно скроля ленту. Если Юнги нужен симпатичный манекен, так бы и сказал, Чимин с радостью подгонит номерок какого-нибудь бутика. Он пробовал спрашивать у Джина, зачем Юнги заказывает именно его, в одном из сообщений на седьмой попытке сорвавшись на координатора по телефону: — Да нахрена я ему?! — Голос, — коротко одергивает Джин, и Чимин как по команде прикусывает язык, напоминая себе сбавить тон. — Мы не задаём такие вопросы клиентам. — Он меня что, забронировал? — Нет, с чего ты взял? — Джин звучит удивительно бодро для четырёх утра. Когда бы Чимин ни позвонил, Джин всегда на связи. Он вообще спит? — Я хожу к нему почти неделю и просто болтаюсь там без причины. Неужели нет никого другого, кто хотел бы меня заказать на эти дни? — Почему же, есть. Просто этот платит больше всех. И ему нужен только ты. Выбегая из высотки, Чимин бессмысленно запрокидывает голову в поисках нужного окна, но даже так Мин Юнги — недосягаем. — Может, ты хоть что-то про него расскажешь? — Извини, не могу, — Джин недолго молчит на линии, раздумывая, — но и запретить гуглить не могу тоже. * Хосок, сидящий напротив в кафешке, кровожадно потирает руки. — Ха, ну давай глянем, что там за загадочная жопа, — говорит он, поигрывая бровями, и Чимин почти смеется. Если бы у него был телефон Мин Юнги, он бы под этим именем его и забил. — Странно, что ты раньше не додумался гуглить. — Да я чет так растерялся от всего этого… В интернете нет ничего особенного: ни тебе скабрезных фоточек, ни компромата, один несчастный профиль на фейсбуке и тот почти пустой, только фотка на аве, такая же скучная, как и он сам. Юнги стоит на фоне белой стены, в строгом костюме без галстука, сложив руки на груди, как училка, которую пинками директора согнали фоткаться на коллективное портфолио — но Чимин все равно задерживается взглядом. При дневном свете волосы выглядят не темно-русыми, как он привык видеть, а светло-пшеничными, отчего кожа кажется еще более тонкой, нетронутой солнцем, но на лице все то же безразличное выражение с неловко приподнятым уголком губ. И все. Полная жопа. Полная загадочная жопа. — Да не бывает так, чтобы дохерища бабла и ни одного попадания в сми, — рычит Чимин, пока беспомощно скролит ленту поисковика нервными рывками. — Давай знаешь че? — Хосок подается вперед. — Добавь к имени слово «новости» или «слухи», должно что-то быть, иначе твой мужик - Бэтмэн, и тебе надо прийти в латексе, чтобы покорить его холодное сердце. Чимин смеется и своим же смешком давится, потому что способ Хосока работает. Первой же новостью, пусть и единственной, становится статья, датированная семью годами ранее, но Чимин бросается туда как собака на мясистую костью. — «Громкое дело о махинациях на рынке недвижимости подошло к долгожданному, но неожиданному концу, — бормочет Чимин, бегая глазами по строчкам, — четырнадцатого апреля после долгих лет расследования Ким Тэджуну, одному из магнатов большой четверки строительного бизнеса, должен был быть оглашен финальный приговор, но дело приняло неожиданный оборот, когда Ким Тэджуна, заключенного под домашний арест, обнаружили мертвым в своей квартире в день последнего заседания по делу. Следствие все еще не обозначило причину смерти, а члены семьи отказываются давать комментарии нашей редакции: супруга Ким Тэджуна покинула страну, как только с нее были сняты подозрения, оставив двоих наследников без информации о своем местоположении. Возьмутся ли эти молодые люди возделывать пепелище империи, оставленное ошибками отца, или пойдут своей дорогой, стараясь забыть о прошлом?» И ниже фотография. Чимин коротко фыркает, когда понимает, что для профиля Юнги вырезал себя именно с этой фотки, и внимательно разглядывает его брата. Они совсем не похожи только на первый взгляд. Брат выше, мощнее в плечах, с пушистой, всклокоченной шапкой волос, но у обоих на лице — угрожающее равнодушие. Как головы с острова Пасхи, Чимин смеялся бы, если бы не думал о том, какие они оба красивые, просто чудовищно. — Гребаные гены, — вздыхает Чимин, разворачивая телефон, — на, смотри. Мой вон тот лепрекон справа. — Ты же говорил, что вы одного роc… Хосок рывком поднимает телефон и чуть ли носом туда не втюхивается. Потом забрасывает на лоб свои любимые очки с жёлтыми линзами и смотрит ещё раз, нахмурившись. — Блять, — лаконично резюмирует он. Чимин закатывает глаза. — Не знал, что коротышки в твоем вкусе. — Не в моем, иначе я бы за тобой приударил, — говорит Хосок, не отрывая глаз от телефона, и ловко уворачивается от летящей картошки. Потом разворачивает телефон и тычет пальцем в высокого красавчика. — Ты вот на это посмотри. — И что? — Это мой куратор. — Боже… — стонет Чимин, сползая вниз под стол, — только не говори мне, что ты уже с ним переспал. Хосок нервно смеется.