Со вкусом персика

24.05.2021 ЭДМОНТОН

      Люси никогда не хотела быть в центре внимания. Никогда не хотела и всячески избегала любого «засветилась».       Но то ли проблема в гуляющей на слуху фамилии, то ли в неконтролируемой привычке искать себе приключения, вокруг Люси Хартфилии практически всегда и везде крутились нелепые слухи, догадки и предположения. А что хуже всего — обсуждения и… осуждения.       Хартфилия лениво плелась в сторону стоянки, поеживаясь от легкой прохлады майского утра. Девушка равнодушно оглядывала пустующие улицы, каждый раз возвращаясь к мысли о Ванкувере. Безусловно, сожаления чайной ложечкой упорно ковыряли что-то внутри, отчего, собственно, Люси и поджала губы, стоило ей увидеть, как погода в телефоне обновилась буквально минуту назад.

Теперь вместо привычного «Ванкувер, +10» светилось «Эдмонтон, +6».

      Да и вроде бы ничего смертельного не произошло — переезд как переезд, взрослая же барышня, что нюни распускать? Ну подумаешь, семья и родные сердцу пейзажи в двенадцати часах езды отсюда — всегда можно приехать на выходные. Ну и что, что за неделю в пятый раз потерялась по пути домой — зато лишние двадцать минут прогулки. А на то, что люди здесь чересчур напрягающие, вообще внимания обращать не стоит. Новое место, привыкнуть нужно.       Вот только сердце ныло при каждом неудачном сравнении Эдмонтона с Ванкувером. Ведь там — в Ванкувере — вся жизнь Люси, а это, на минутку, двадцать шесть лет. Родители, собака и любимая кофейня в конце-то концов. Ага, а вдобавок ко всему, незадавшийся опыт на первой работе и просто отвратительный коллектив. Это еще мягко сказано.       Хартфилия мотнула головой, зажмурившись от ударивших в голову воспоминаний проводов на прошлой работе. Хотя, такое даже проводами назвать нельзя, скорее, внеплановая вечеринка у бассейна для некоторых. Люси цыкнула, сильнее вздрогнув. Пусть Эдмонтон и славился теплыми температурами, этот город (как и вся Канада, в принципе) всегда противоречил сам себе. Утром до жути холодно, днем жарко, но не обольщайтесь, а на вечер, ближе к ночи, самое то — вот типичная эдмонтоновская закономерность, которую стоило бы выучить. Особенно пунктик про внезапную грозу или буйный ветер часиков так в двенадцать утра.       На горизонте показалась заветная стоянка. Что больше порадовало — Хартфилия не потерялась, да и машина отыскалась практически сразу. На часах красовалась половина пятого, солнце понемногу поднималось, выглядывая из-за высоток и небоскребов. Как только двери хлопнули, девушка раскинулась на водительском сидении и с трудом выдохнула. В машине было куда холоднее чем на улице, поэтому пришлось ненадолго включить печку — перспектива сидеть и стучать зубами минимум минут десять не особо радовала, знаете ли.       В голове варилась каша — возможно, манная, а может, и вовсе рисовая. Люси простонала, уткнувшись лбом в руль. Хартфилия зажмурилась, пытаясь заставить себя думать о чём-то кроме грядущего громадного фиаско на новом месте. Не то чтобы она боится ехать на новую работу или… Знакомиться с новым коллективом, просто практика показывает, что Люси нигде нет места. Абсолютно. Ни в школе. Ни в университете. Ни в клинике, куда её принудительно запихнул отец.       Эдмонтон — всего лишь попытка перерыва. Место, куда можно было сбежать, когда и на сколько хочешь, если на горизонте всплывет задница. Вот только Люси никогда бы не подумала, что всё же решится переехать. Точнее, сбежать.       Машина завелась и плавно двинулась в сторону выезда. Хартфилия уныло оглядывала окрестности, пытаясь кое-как ориентироваться во всех этих лабиринтах. И вот, спустя минут пять блужданий от поворота к повороту, Форд уверенно съехал с горки и двинулся в сторону центра. Люси, подперев щеку ладонью, лениво выворачивала руль навстречу виднеющимся небоскребам — центр города трудно не заметить, особенно если ты живешь практически на самой окраине (по правде, в откровенной жопе, потому что там дешевле снимать квартиру).       Хартфилия думала обо всём сразу: о своих недостатках, которые наверняка напомнят о себе буквально в первый же день; о прошлых попытках завести друзей в коллективе, увенчавшихся крахом; о самой работе и больнице, до которой телиться еще минимум минут двадцать.       Люси Хартфилия — врач, хотя это очень громко сказано. Она недавно закончила университет и теперь «набивает руку» в роли интерна, но… Как всегда, «громко сказано». Дело в том, что иногда случается так, что детям приходится держать марку всей семьи. Соблюдать традицию не одного поколения. Так вот…       Люси не повезло с фамилией, строгим отцом и статусом «единственный ребенок», потому что буквально с самого рождения её жизнь планировали «от» и «до». Вместо неё выбрали школу с направлением на естественные и точные науки, а после (по такой же схеме) запихнули в университет, лелея надежды, что Люси, как всегда, закончит учёбу с отличием.       Вместо новенького смартфона или велосипеда на день рождения — громадная энциклопедия по анатомии, а вместо подружек и ночевок — медицинский набор и отцовские наставления изо дня в день.       Люси не знала и не видела себя кем-то кроме врача. Она удивлялась, когда одноклассницам спокойно разрешали ходить на уроки фортепиано или рисования. Поражалась, вслушиваясь в детские эссе на тему «Кем я хочу стать», которые варьировались от балерин до космонавтов. Но никогда не жаловалась, потому что — странно, — но Хартфилии нравилась химия и биология в школьные времена, а учёба в университете никогда не была в тяжесть. Скорее, наоборот.       Медицина влекла интересом и желанием посидеть над рисунком кости или уравнением с кислотами чуточку дольше.       Люси остановилась на перекрестке и вскинула взгляд к светофору и табличке, мол, «до Медицинского центра «Тенрю-Тэйл» два километра» и стрелка влево. Как только загорелся зеленый, Хартфилия уверенно двинулась в сторону поворота, попутно вглядываясь во все высокие здания вдалеке. Насколько позволяла память, в гугл-картах здание трудно было не заметить.       В Ванкувере случился весьма неприятный инцидент, после которого находиться в элитной клинике было тем еще испытанием. А после семейного совета и ожидаемого скандала — сам Ванкувер перестал казаться безопасным и любимым местечком для сердца и души. Отец рвал и метал, предлагал альтернативы, но Люси вспылила, собрала вещи и переехала в Эдмонтон — родные края матери, нынче дом двоюродной сестры.       Как уже говорилось ранее, Эдмонтон всегда был запасным вариантом, этаким планом «Б», на случай если всё пойдет по жопе — и, да, когда на Люси со всех сторон давили проблемы и навязанные семьей обязанности (скорее, долг), Хартфилия не придумала ничего лучше, кроме как психануть и сбежать в Эдмонтон за утешением к единственной понимающей родственнице.       К беременной Мишель, которая вообще-то относительно недавно переехала в какой-то поселок за городом — об этом Люси узнала по приезде, когда на улице стоял дождь, а в кармане валялся листок с уже недействительным адресом.       Форд подпрыгнул, стоило Люси неудачно заскочить в небольшую ямку. Она тихонько выругалась, а потом резко перестроилась на соседнюю полосу, вовремя заметив приближающееся здание с логотипом «Тенрю-Тэйл» по правую сторону улицы. Больница купалась в солнечных лучах — блики на окнах, казалось, доброжелательно подмигнули подъезжающей Люси. Хартфилия с облегчением выдохнула, расценив это как хорошее предзнаменование, поэтому поспешила свернуть в сторону ворот.       Тенрю-Тэйл считалась одной из лучших больниц во всём Эдмонтоне, но до уровня Ванкувера, к сожалению, недотягивала. Насколько Люси могла разузнать о персонале — здесь, в основном молодняк, а не престарковатые профессора с учеными чемоданчиками и заумными фразами. Однако в этом был и свой минус. Стоило ждать неопытности и некомпетентности, потому что отношение к «молодняку» всегда и везде одинаковое. Да и… Именно с ровесниками у Хартфилии всегда какие-то тёрки.       Но Люси приехала сюда набивать руку, а не метить на место полноценного врача, так что Тенрю-Тэйл послужит неплохой площадкой для экспериментов и испытаний на год или полтора.       Машина аккуратно припарковалась возле главного входа, однако Хартфилия не спешила выходить. Она нервно прикусила губу и едва слышно проскулила, искоса поглядывая на поручни и ступеньки. Страшно? Очень. Новый коллектив, новая работа, новое место — один сплошной стресс. Хотя, учитывая плачевный опыт прошлой работы, если Люси вообще переживёт сегодняшний день, это будет отличным поводом отметить в масштабах грандиозного достижения.

Эх, только бы не налажать в первый же день. Бежать-то больше некуда.

***

      Как только перед лицом показались двери с номером долгожданного этажа, Люси облегченно выдохнула, едва как держась на ногах. Хоть никаких трудностей по пути не возникло (и то, благодаря стенду-планировке на первом этаже у входа), мышцы зудели жутко. Лифт пока не работал, поэтому пришлось добираться на своих двоих, иногда фыркая от того, что даже и половины пути нету.       К большому счастью, проникнуть в хваленный медицинский центр оказалось куда легче, чем предполагалось (Люси опасалась какой-то навороченной системы распознавания или идентификации), — но все обошлось коротким разговором с охранником в духе допроса, мол, «кто ты и зачем приперлась». После внятных ответов, он подозрительно проверил какие-то бумажки, что-то черканул в тетрадке и мило уступил дорогу, не забывая нацепить дружелюбную улыбку — ох, последнее, конечно же, главная обязанность любого охранника.       Наверное.       Куда большей проблемой оказалось то, что Хартфилия попала на утреннюю пересменку, поэтому персонал как таковой отсутствовал. Люси вообще показалось, что медицинский центр и вовсе стал пристанищем призраков, потому что даже уборщицы не проходили мимо, и лишний раз не нагнетали привычным «расхаживают тут всякие без бахил». Сестринские, как и ординаторские пустовали, а про процедурный кабинет на пару с перевязочным вообще стоит умолчать, так как Люси толком не смогла понять, где они находятся.       Между стен стояла гробовая тишина, из-за чего дискомфорт нагнетал с каждой секундой всё больше и больше. И тут снова в голове всплывает нежеланное сравнение Ванкувера с Эдмонтоном, ведь там стоял шум и гам еще до того, как начинало светать. Даже если Люси и казалось, что она приезжала на работу раньше некуда, её всё равно «радушно» встречали перешёптываниями и «незаметными» хихиканьями. А потом ещё и докапывались, почему это Хартфилия весь рабочий день ходит недовольная и раздражительная.       Действительно.       Не придумав лучшего занятия, чем «плевать в потолок», Люси со скучающим видом подпирала стенку напротив поста. Сначала она напевала мелодии популярных песен, а потом и вовсе отсчитывала прошедшие секунды, наблюдая за навесными часами.       С одной стороны, это хорошо, раз она тут первая, так как её безделье вряд ли будет отвлекать кого-то от рабочей рутины. Но с другой… Сколько ей еще придется здесь стоять? Понятное дело, что рано или поздно произойдет чудо и кто-нибудь из персонала явится на пороге с вопросом, мол, «ты кто вообще?». Но опять-таки, Хартфилия стоит здесь битые двадцать минут в ожидании этого самого чуда и не факт, что эти двадцать минут не растянутся на час или два. Конечно же, поинтересоваться, когда же в «Тенрю-Тэйл» приемные часы Люси не додумалась, так что, да… Двадцать минут просранного в никуда времени — вполне себе заслуженное наказание за неорганизованность.       По левую сторону длинного и темного коридора послышались шуршания — от непривычки Люси осеклась, выдумав себе злющего охранника, спешащего взять бедняжку-Хартфилию за шкирку и пинком под зад выпихнуть из больницы. Ведь пропуск Люси еще не выдали, так что здесь она пока лишь в роли посетителя. Но тут, буквально через минуту, показалась светловолосая девчушка — на вид совсем юная, походящая на первокурсницу, опоздавшую на первую пару, нежели на медсестру. О, а это Люси поняла, когда заметила «моднявый» больничный прикид и перекошенный воротник.       Девушка добежала до поста, толком не обращая внимания на Люси. Она юркнула за стол и сразу же закопошилась то в тумбочках, то на полках, попутно перебирая истории. Медсестра явно что-то выискивала в чуть ли не летающих бумажках.       Наблюдая за ней, Хартфилия снова умудрилась непроизвольно сравнить Эдмонтон с Ванкувером: светловолосую девчушку с полным отсутствием организации, и женщину в возрасте с вечным укорительным взглядом и всегда приготовленной колкой фразой вместо «привет, Люси». Вроде бы картинки и похожи, но ванкуверская чересчур противоречила, чем и въедалась очередным болезненным напоминанием.       Медсестры в Ванкувере никогда не позволяли себе то, что позволяет эта молоденькая девчушка, которой на вид и двадцати нет. Агнесс и Лилит всегда знали, что и где находится, более того на память цитировали, кто какое обследование должен пройти в течении дня. В их-то немолодом возрасте.       Да когда же это закончится? Хартфилия виновато прикусила губы, мусоля вставшую ребром проблему — за последние несколько дней её непрерывное сравнение двух абсолютно разных городов перевалило за сотню. С таким успехом на прием к мозгоправу осталось недолго.       Отмахнувшись от гнетущих мыслей, Люси решилась заявить о себе. Хватило пары шагов, чтобы настигнуть копошащуюся медсестру, перебирающую стопку журналов. Если пересменка медицинских сестёр всё же произошла, то эта девушка наверняка должна знать о Люси и цели её раннего визита. Отец божился, мол, «всё уладим, не волнуйся», а вчера вечером отзвонился с радостной новостью — переговоры со старыми друзьями увенчались грандиозным успехом. Люси назначили курирующего врача и всё, что, по сути, от неё требовалось — просто заявиться на пороге, а там уж ею займутся.

Казалось бы, легче некуда — всего лишь нужно взять и прийти, да?

      — А-а… — неловкое мычание Хартфилии буквально сразу же привлекло внимание девушки. Она осеклась и удивленно покосилась на остолбеневшую посетительницу. Удивительно, с какой же скоростью все заранее спланированные реплики покинули сознание — в голове блуждала мысль свернуться в калачик или спрятаться в ракушку, потому что Люси минимум минуту стояла и глупо улыбалась. Вот тебе и навыки коммуникации, ага. — Здравствуйте…       — Привет-привет, — слишком дружелюбно произнесла та с улыбкой. Люси настолько отвыкла видеть искренние улыбки, поэтому сразу же заткнулась, надумав себе, что миловидная на первый взгляд медсестра и вовсе теперь люто ненавидит Хартфилию за её навязчивость. Но девушка увлечённо перебирала истории болезней, тихонько напевая мелодию чересчур знакомой песни. — Ох-ох, сколько еще нужно разгрести…       Медсестра наверняка подумала, что Люси — всего лишь очередная пациентка, которая либо пришла пожаловаться, либо пообщаться в силу бессонницы. Хотя, Хартфилия по виду совсем не похожа на пациентку, скорее… На родственника, перепутавшего часы приемов и, соответственно, припершегося в полседьмого невесть куда, невесть зачем.       Если честно, Люси ожидала кучу вопросов, даже ругани, мол, «почему не подождали внизу» или «почему в полседьмого, может давайте сразу в часика четыре утра, нет?», но здесь… Ноль реакции, словно незнакомцы, расхаживающие по отделению, как у себя дома — вполне себе эдмонтоновская обыденность в стенах вроде как лидирующего по качеству и репутации медицинского центра «Тенрю-Тэйл».

Эдмонтон — полная противоположность Ванкувера.

      Медсестра равнодушно нырнула под стол и буквально через минуту с улыбкой выпустила из рук кипу тетрадей, да так, что валяющиеся на столе ручки слетели на пол с грохотом. Люси досадно прикусила губу, потихоньку раздражаясь — Хартфилия сейчас, похоже, в роли пустого места.       Возможно, следует снова попытаться начать хоть какой-то диалог, но где вероятность того, что глупые и, по сути, бессмысленные попытки не закончатся аналогично: медсестра мило улыбнется, что-то прощебечет и снова нырнет в бумажную работу? Ох, если бы Хартфилия была хоть чуток смелее, то сразу же спросила бы про курирующего врача и дальнейшие действия. Но это же будет… Очень даже нагло с её стороны, верно? Как Люси себя зарекомендует, если дубль два из Ванкувера совсем нежелателен?       — Э-эм, я сегодня должна приступить к работе и…       — Так ты новенькая из Ванкувера? — перебив успевшую пожалеть о раннем приезде Люси, загадочно улыбнулась Юкино Агрия (по крайней мере, так гласил бейджик на форме). — Ах, да, помню-помню. Сейчас всё устроим, дай мне минутку.       И снова уткнулась в истории болезней, только на этот раз копошение, как показалось Хартфилии, ускорилось, да и бубнежки не было. Только подозрительная такая улыбочка. Замявшись, Люси старалась не концентрироваться на одной лишь Юкино, чтобы не давать лишнюю почву для подозрений и ошибочных предположений. Хартфилии совсем не нужно, чтобы её посчитали странной всего лишь с десяти минут краткого диалога.       Агрия, которая, наконец, вместо того, чтобы устраивать беспорядок на столе, успешно справилась с систематизацией документов и даже успела уложить все ранее разбросанные (скорее, летающие) папочки в несколько стопок. Она провертела ручку в пальцах и снова что-то отметила в журнале.       Как только битва со столом закончилась, Юкино принялась проверять список во всё том же журнале. Она проговаривала фамилии, по всей видимости, сегодняшних пациентов, словно мантру какую или стих — даже специально выделяла интонацией некоторые, звучащие слишком сложно.       Хартфилии действительно было интересно наблюдать за кропотливой работой, хотя и здесь стоит поспорить, что было интереснее: уворачиваться от чуть ли не летящей в стороны канцелярии или поражаться тому, что Юкино Агрия — отнюдь не плод собственного воображения, а вполне реальный персонаж. Полная противоположность медсестер, коих Люси помнит, уважает и чутка побаивается.       Но при этом — идеальное сочетание всех экранных медсестер, собранных из шаблонов и клише. Аккуратная, милая и чересчур… Добрая. По всей видимости, в эдмонтоновском медицинском центре найден человек, который втихаря прячет под подушками детей всякие вкусности.       Из-за подобного контраста Люси чувствовала себя вне своей тарелки пуще прежнего. Её взвинченный взгляд метнулся к интерьеру, но… Честно? Хартфилия вряд ли вспомнит, какой расцветки диваны или шторы, потому что подобный «интерес» был попыткой отвлечься. Стоило Люси снова искоса взглянуть на Юкино, как та тут же ответила уже привычной добродушной улыбкой. И да, может это просто банальное проявление дружелюбности, но для Люси это было…

Дикостью.

      — Помнишь, кто твой курирующий, чтобы я могла узнать, когда он будет на месте?       Ласковый голос Юкино вырвал из раздумий. Люси мыкнула прежде чем растеряться от такого, казалось бы, простого вопроса. Как бы Хартфилия не отказывалась от помощи отца, Джуд всё же настоял на том, чтобы уладить все рабочие проблемы с переездом самостоятельно. Он оговаривался о хорошем друге, который работает в «Тенрю-Тэйл», заведующим отделения и что, мол, «проблем с наставником не будет, так что в свободный путь, дочка!». Именно последнее «добило» Хартфилию, отчего она и согласилась — в наше время найти адекватного и квалифицированного курирующего трудно, особенно когда речь идет об незнакомом Эдмонтоне.       И это ещё не упоминалось, что из Люси Хартфилии переговорщик — такой себе.       Поэтому Люси свято верила в то, что ей всего-то нужно заявиться на пороге, а дальше ей и покажут, и расскажут, и форму вручат. Вот только тот обрывок листка с именем и фамилией будущего наставника девушка успешно забыла на кухне, когда искала витамины. В размашистый почерк отца Хартфилия вообще не всматривалась, будучи уверенной, что про неё и так знают.

Но это Эдмонтон. Кажется, что Эдмонтон и непредсказуемые повороты судьбы, гарантирующие фиаско — синонимы.

      Насколько позволяет визуальная память, на листочке были инициалы и фамилия — сложная такая, будто бы иностранная. Короткая, но практически непроизносимая — Люси бросила бессмысленные попытки вчитаться практически сразу. Неужто её курирующий — иностранец? Теперь придется привыкать к акценту и непонятным шуточкам-каламбурам — по крайней мере, так в голове всплывает шаблон об иностранцах, перебравшихся в Канаду.       Так, пока ещё ничего не ясно, рано делать выводы. Вернёмся к фамилии. Вроде как она начинается с «Д» — отцовское «Д» Люси ни с чем не спутает, так что в этом сомнений не было. Это хоть какая-то, но зацепка.       Но, если она скажет о том, что нихрена не помнит (не знает), кто её куратор или что он из себя представляет, а все знания начинаются и заканчиваются первой буквой фамилии, не посчитают ли её чересчур недисциплинированной? Ладно, чем быстрее Люси сможет признать свою ошибку, тем быстрее этот позор закончится. Тем более, что Юкино чересчур долго пялится на растерянную Хартфилии в ожидании имени.

Имени, которое Люси ни «бе», ни «ме».

      — Кажется, фамилия на букву «Д», ещё с таким акцентом, — Люси истерично хихикнула, мысленно забивая в крышку своего гроба еще один гвоздик. Еще в машине обещала себе, что не облажается, а в итоге… А в итоге первое впечатление в задницу, да куда там… Это же наверняка дойдет до самого курирующего на букву «Д», а там уже пиши пропало.       Юкино удивленно вздёрнула бровью, но никак не прокомментировала. Особенно ту часть, когда Люси попыталась незаметно влепить себе по лбу, после того, как Агрия заглянула в журнал. Хартфилия снова шмякнула себя по лицу, допустив еще одну паническую теорию, — а что если здесь штук десять врачей на букву «Д»? Да, пусть это и не сильно масштабное отделение в плане персонала, но… Иронии ради, всё, блять, возможно. Особенно, если учитывать то, что с самого утра у Люси всё, мягко говоря, не задалось.       — Драгнил? Повезло тебе с руководителем, что сказать.       Юкино сказала это с необоснованной радостью, так, словно сейчас Люси вовсе не горит со стыда и не пытается спрятать взгляд. По многообещающему свисту Агрии (она прямо светилась от предвкушения), эта Драгнил вполне может оказаться добродушной женщиной, коль Хартфилии «повезло». В голове всплыла картинка низенькой барышни до тридцати пяти-сорока с поучительным, но добрым взглядом. Может быть она кудрявая брюнетка, носящая очки, а может строго деловая блондинка, любящая порядок и дисциплину. Если с первым вариантом можно было бы как-то сладить, то вот с дисциплиной…

С дисциплиной у Люси наглядные проблемы.

      К большому удивлению, плохого предчувствия не было — что-что, а чутье Хартфилию ещё никогда не подводило. Они сработаются. Может даже будут обсуждать пациентов за чашечкой чая, кто знает.       — Кстати, если я не ошибаюсь, то ты как раз сейчас с ним и познакомишься, — взбудоражено пропела Юкино, поглядывая на наручные часы. Улыбка Люси медленно сползла, а картинка посиделок за чаем и восхищенными комплиментами доктору Драгнил рухнула. Образ кудрявой женщины, сдержанно улыбающейся Люси в ответ, разбился вдребезги.       Отец говорил о курирующем враче, как о выдающемся профессионале, гуляющем на слуху не только в узких кругах титанов нейрологии и нейрохирургии. Имя доктора Драгнила светилось даже в столице после блистательного выступления на, кажется, международном семинаре. Но Джуд никогда не упоминал о докторе с мужскими местоимениями, просто акцентировал, что Люси должна учиться только у лучших. Так возможно ли, что Юкино говорит о ком-то другом? Может, её врач всё же женщина, просто фамилия немного… Не Драгнил, но похожая?       — С «ним»? Я думала меня приставили к женщине.       Звонкий смех Агрии послужил не только ответом, но и очередной оплеухой. Н-да, что и требовалось доказать: Люси как всегда отличилась. Теперь-то всё отделение будет гудеть, мол, «новенькая не просто забыла, кто у неё курирующий, но и нихренашеньки про него не знает! И это приперлось к нам работать? Это шутка такая?». А Хартфилия, краснея, будет исполнять какие-то поручения «на отвали», лишь бы хоть как-то загладить вину перед доктором Драгнилом.       А на что ты, собственно, надеялась?       — Милая, поверь, тебе крупно повезло, что именно Нацу твой курирующий, а не Эрза. Потом ещё спасибо скажешь.       Юкино подмигнула и оборвала любые вопросы одной лишь улыбкой и тихим «скоро сама всё поймешь». Люси, честно, самую малость опешила, потому что не привыкла, что её промахи и ошибки остаются без внимания или насмешки. Да, может Агрия как-то и акцентировала внимания на нелепом заблуждении или естественном «перепутала, не знала», но в её голосе не чувствовалась попытка уколоть как можно больнее или показать, что Хартфилия здесь — не желанный гость.       Медсестра вела себя так, как мама, когда у ребенка случились какие-то типичные детские проблемы. В её поведении не было фальши. Не было преследования выгоды или попытки самореализации на чьем-то фоне. Была просто Юкино Агрия, которая добродушно улыбалась и лепетала о чем-то с неприкрытой искренностью и душевностью.

Если же раньше Люси сравнивала Ванкувер с Эдмонтоном, то теперь… Эдмонтон с Ванкувером. Это существенная разница.

      — А вот и он.       Агрия кивнула замершей Люси в сторону коридора, откуда буквально в ту же секунду, как Хартфилия обернулась, послышались спешные шаги. Не успела Люси проморгаться, чтобы избавиться от щиплющего глаза контраста между Агнесс и Юкино, как её уже вынуждают знакомиться с человеком, чьим подопечным ей придётся работать в течении минимум года.

Честно?

      Люси не знала, куда себя деть, потому что в тот момент она застряла в пространстве и времени между моментом, когда впервые увидела Нацу Драгнила и моментом, когда Юкино всё же заметила её состояние истукана. Любые вопросы, дилеммы и глупые сравнения совершенно противоположных друг другу городов отпали в одночасье. Хартфилия блаженно выдохнула, но облегчения не почувствовала, только то, что внутри неё всё поплыло в пылу фейерверков и разлетающихся блесток.       Люси вообще казалось, что она — героиня бульварного романа или какого-нибудь шаблонного сериала, раз ей чудится на фоне музыка. Ведь Нацу Драгнил — совершенно противоположный всем стереотипам врач. Его походка — уверенная и быстрая, прическа — небрежно растрепанная, хотя это, скорее, часть образа типичного «плохиша». Даже хирургичка и белый халат смотрелись на нём вроде и «в тему», а вроде — как что-то совсем нехарактерное и неподходящее.       Если бы они встретились на улице, Хартфилии и трех попыток не хватило бы, чтобы лишь по внешности определить, кто он. Она бы сказал байкер, актер, может автомеханик или полицейский, но уж точно не врач.       — Все так реагируют. Не бойся, скоро отпустит.       Юкино тихонько хихикнула, выставляя на край стола несколько папок и бумажных стопок с виднеющимися пометками. Агрия пошутила, но даже в её шутке чувствовалось что-то… Наподобие дружеского подкола. И Люси с радостью копалась бы в голове насчёт противоречий Ванкувера и Эдмонтона, если бы не подошедший Нацу, который, как оказалось, выше Хартфилии на голову.       Стоило ему остановиться возле поста, как в нос ударил шлейф парфюма — приторный, с нотками ели и можжевельника. Нацу махнул рукой, как приветствие, но взгляда от раскрытой истории болезни не отвел — сконцентрировано изучал размашистый почерк и какие-то приклеенные распечатки. Он хмурился, бегая глазами от слова к слову — по всей видимости, проблемный пациент. Люси уж было хотела пискнуть сдавленное «Здравствуйте», но Драгнил в упор её не замечал. Либо намеренно игнорировал, либо не видел и вовсе.       Юкино что-то буркнула ему в ответ, мол, «а нормально поздороваться», однако Нацу был слишком занят историей, а Люси чересчур сильно поглощена самим Нацу и шальной мыслью, что ей придется работать с ним целый год. А может и больше.       — Напомни этому про компьютерную томографию на девять утра, после чего в одиннадцать отдашь Локсар историю для описания кардиографии.       Стоило Люси услышать типичный медицинский лексикон, как мечты о путешествии вдоль океана на мотоцикле сдуло ветром. Пусть Нацу и выглядит в духе того плохого парня на байке, с которым мама запрещает общаться, его внешний вид и характер — из разряда «невозможное возможно». Её взгляд метнулся к бейджику, где красовалось чёткое «Нацу Драгнил» — только после этого Люси окончательно убедилась в том, что не спит и подобное вообще реально.       Драгнил потянулся к заранее подготовленным Юкино папкам, увлеченно проглядывая одну за другой. Люси несколько раз прокашлялась, чтобы, наконец, привлечь внимание, однако от её неуверенных и сдавленных «кхе-кхе» — никакого толку. Только после того, как Агрия заметила умоляющий взгляд от Люси, Юкино с улыбкой оперлась на стол и мило пропела:       — Нацу-у, тут к тебе ванкуверский подарочек прибыл.       Мужчина недоуменно, но при этом равнодушно вздернул бровью — только по его лицу можно было сказать, что бумажки, в которых он копался добрые минуты две, были куда интереснее, чем растерянная девушка, стоящая рядом и нуждающаяся в хоть каком-то внимании. Люси становилось невыносимее с каждой секундой — Юкино не знала, как ещё привлечь внимание коллеги, а Хартфилия металась взглядом от стены к стене, не зная, куда себя деть. Нацу переглянулся с наручными часами и нахмурился.       — Если я правильно помню, Люсѝ Хартфилия.       — Д-да, всё верно, только… Лю̀си, ударение на первый слог.       Нацу медленно поднял взгляд к Хартфилии, задерживаясь на её побледневшем лице. Он прищурился так, словно оценивал её сразу по нескольким пунктам — неужели он из того разряда людей, которые без магии мысли читают? Люси сглотнула подкрадывающуюся к горлу панику, мысленно умоляя саму себя выдержать этот напор и не притормозить всего лишь на пятой минуте знакомства. Ей ведь нужны хорошие рекомендации, а вот… Кто-кто, а Джуд сегодня же перезвонит, чтобы выклянчить краткую рецензию о так называемом докторе Драгниле.

И что Люси скажет?

      Очень симпатичный, но до жути сложный в плане общения? Хватит ли папе одного лишь «внушающий ужас взгляд», чтобы пожалеть о своем вмешательстве?       Люси попыталась робко улыбнуться, едва как удерживая спокойствие и дружелюбие — еще чуть-чуть и она вежливо, но очень тонко намекнет, что ей страшно. Возможно, разревется, возможно попросит утешения у Юкино, отзываясь, что Эрза — кем бы она ни была — наверняка в три раза лучше и приятнее. Но Хартфилия держалась. У неё даже затряслись коленки и плечи, так что Нацу неспешно отвел взгляд обратно в бумажки, видимо, осознав, что «чуточку» переборщил с первым впечатлением.

Ага, «чуточку».

      — Как скажешь. Юкино, МРТ сто сорок шестой палаты готово? И можешь записать сто сорок восьмую туда же на сегодня?       Люси застыла на месте, осознавая одну простую истину — ему максимально похеру на «ванкуверский подарочек» и даже сказанное «как скажешь» звучало больше в духе «да мне плевать, кто ты», чем на извинения за неправильное ударение. А она тут, бедняга, переживала, что он узнает о беспрецедентном отсутствии дисциплины и знаний хотя бы краткой биографии. Хартфилия незаметно цокнула языком, пока Агрия послушно записывала предположительное расписание на сегодня.       — А, тебе просили передать, что приедут родители двухсотой ближе к обеду. Хотели переговорить насчёт операции.       — Я не нашел её истории. Она пропала со вчерашнего дня.       Нацу облокотился на стол, кивнув Юкино в сторону сиротливо разместившихся папок на углу. Агрия охнула, стукнув кулачком по ладони. Девушка спряталась под столом, спешно перебирая какие-то залежи. Юкино что-то бубнела, попутно выуживая сразу несколько новых папок с разными пометками. Люси любопытно наблюдала за процессом, чувствуя себя всеми забытым призраком.

Внутри бесновались звуки непередаваемой и немой истерики.

      Драгнил скучающее потянулся к журналу, просматривая записи вчерашнего дня. Он что-то лениво черкнул ручкой в углу, прежде чем перевернуть листок. Люси наблюдала за ним искоса, непроизвольно закусывая губу то ли от смущения, то ли от дискомфорта, повисшего между ними. Видимо, Хартфилия всё же не приглянулась ему: ни как подопечная, ни как человек.       — Наслышан о твоих достижениях в учёбе. Участие в международных конференциях, неоднократные победы в научных конкурсах…       Нацу начал монотонно, с ощутимой скукой. Хартфилия дернулась от непривычки, всё еще сомневаясь в том, что речь идёт о ней. Драгнил чуть ли не с порога дал понять, что ему на неё с высокой колокольни и подтирать сопли он не собирается. У Люси даже проскочила в голове мысль, что ему просто навязали кураторство — это было бы отличным оправданием его поведению. И, раз Люси здесь нежеланный гость, то Нацу всеми способами попытается её счастливо спровадить на выход.       Однако… Он-то знает куда больше о подопечной, чем Люси о своём кураторе. Даже о международной конференции в Германии, о которой сама Хартфилии предпочла бы забыть. Это не могло не льстить, поэтому девушка, заправив прядь за ухо, смущенно улыбнулась.       — Спасибо большое.       — Жаль только, что вся эта байда тебе здесь не пригодится. Какая пустая трата времени…       Он внезапно захлопнул журнал и небрежно откинул его в угол. Юкино вынырнула из-под стола, счастливо вручая Нацу нужную историю болезни. Драгнил благодарно принял папку, не замечая замешательства со стороны Люси и её тихого писка. Хартфилия пыталась выдавить из себя что-то кроме неразборчивых и сдавленных звуков, но возмущенное «простите?» так и застряло в горле. Агрия сделала вид, что не заметила, поэтому поспешила снова заняться бумажной работой.

Что?..

      Нацу уж было хотел двинуться обратно, в сторону коридора, но обернулся к Люси с неожиданно предвкушенной ухмылкой. Хартфилия так и осталась стоять столбом, хватая ртом воздух от возмущения.       — Посмотрим, чего ты стоишь, Лю̀си, раз перспективному Ванкуверу, предпочла захолустье вроде Эдмонтона.

***

      — Признаки сотрясения.       Люси сначала подумала, что ослышалась. Хартфилия даже проморгалась, прежде чем осознать, что… Да, это был буквальный вопрос (или приказ?), как с какой-нибудь вступительной компании или собеседования. Но, окей, Люси покивала бы и решительно ответила, будь она только-только покинувшей стены университета заумной девочкой. В этом и загвоздка — Люси-то ею не была. У неё на счету пусть и мало, но пара месяцев практики в Ванкувере, родители-медики и с десяток заметок о достижениях от преподавателей. Спросите: почему Хартфилия возмущается, ведь это, по сути, обычный тест на знания? Отвечу: потому что Люси здесь по рекомендации, а Нацу как куратор должен знать о предполагаемом уровне знаний по теории и практике. Так в чём проблема?

В том, что признаки сотрясения знает даже неотесанный десятиклассник.

      Люси Хартфилия — медик, проходящий практику, а не какая-то там школьница, провалившая итоговую контрольную по факультативу «Медицина. Первая помощь».       Девушка раздраженно цокнула языком, ощущая себя чуть ли слабоумной — по крайней мере, Нацу Драгнил так и думал. Стоило девушке поднять взгляд на курирующего, спокойно шедшего впереди, как ей в глаза бросилась ещё одна, подогревающая злость деталь — Нацу не ждет ответа. Он всё также равнодушно идёт прямо по коридору и не пилит взглядом новоиспеченную подопечную, как это обычно делают дотошные руководители.       Хартфилия взмахнула волосами, откидывая их на спину. «Ну ладно, играем по твоим правилам», — решительно процедила девушка в мыслях, надеясь, что её глупая привычка говорить вслух не настигнет в самый, по сути, неподходящий момент.       — Головокружение, шум в ушах, тошнота или рвота, а также возможная кратковременная потеря памяти, — тараторила Люси на зло своему куратору, гневно пропаливая взглядом в его спине дырку. Она даже не задумывалась о сказанном, ведь это, по сути, основа основ, когда дело касается первой помощи. Квалифицированные врачи-профессионалы знают подобные тонкости на зубок, а Люси Хартфилия как одна из лучших учениц и преемница врачебного ремесла минимум пяти поколений, чуть ли не родилась с этими знаниями.       Но для Нацу и этого, казалось, было мало — он всё также равнодушно шёл вперед, иногда сверяя нумерацию палат с историями болезней. Этот Драгнил вообще никак не оценил то, насколько Люси далека от преждевременно поставленного статуса «неуч». Но, тем не менее, Хартфилия (не без обиды и задетого чувства собственной гордости) ждала дальнейшего обстрела простейшими вопросами уровня всё тех же неучей. Она досадливо закусывала губы, пытаясь приструнить внутреннее желание сказать пару ласковых новоиспеченному куратору о его предубеждениях (в голове даже проскочили стереотипы о блондинках).       Потому что заранее кидать кого-то из Хартфилиев в кучку к любителям и дилетантам, позорящих современную медицину — это, как минимум, унизительно. Даже при наличии статуса «один из лучших нейрохирургов Канады».       Люси и сама не заметила, как пропустила выход из отделения, однако Нацу уверенно шёл дальше. Драгнил шуршал какими-то бумажками, спешно обходя лифт и примостившуюся за поворотом лаунж-зону. А потом Хартфилия, несколько раз недоуменно моргнув, увидела впереди еще одно отделение — снова нейрохирургия? Неужто в этом медицинским центре нейрохирургия занимает целый этаж? Ну раз Нацу Драгнил здесь — чуть ли не звезда цирка, не мудрено, что есть спрос.       Как оказалось спустя ещё минуту — здесь один пост на два отделения. Теперь понятно, почему Агрия так хаотично приступала к работе — Люси даже мысленно обругала себя за спешку во впечатлении. Кто-кто, а Юкино заслуживает восхищения и уважения, раз успевает рассортировать всех пациентов, их расписания и истории по двум отделениям одновременно. Да ещё и за такой короткий срок. А вот Нацу, пусть на первый взгляд и приглянулся, но оказался типичным таким учителем математики, которого дети просто на дух не переносят.

Огромное человеческое спасибо, папочка.

      — В чём разница между МРТ и компьютерной томографией. И, желательно, в двух словах.       Ах, так мы всё же раздуплились, раз теперь пошёл обстрел по вопросам уровня университета, да?       Ну, по крайней мере, Люси хотя бы не в статусе «неуч». Теперь как минимум «бездарность». Однако всё же подвох в вопросе чувствовался, даже интонация курирующего «тонко» намекала на то, что Нацу решил перепрыгнуть с десятого класса на лекционный материал курса так второго-третьего. Драгнил попросил изложить разницу вкратце — сначала Люси подумала, что он и вовсе универ не заканчивал, раз не знает, что разнице между методами исследования уделяли минимум по половине пары.       А потом как дошло…       В этом и заключался так называемый «анекдот» ситуации. Как объяснить зазвездившемуся, но не глупому врачу-практику, в чём разница между методами исследования в «двух словах», если в том же университете этому вопросу уделяли не меньше одной пары (а она на минутку, чуть ли не два часа).

Самое смешное, что мозг уже как минуту должен был подобрать эти злополучных «два слова».

      Люси чуть ли не стонет в пол от безвыходности, пытаясь выжать из памяти ту самую многострадальную лекцию с до жути дотошным преподавателем — на это уходит еще минута. Но, честно? Хартфилия не ждала резкого поворота от куратора, упрека или хоть какой-то реакции на, по сути, долгое молчание. Нацу Драгнил не из тех людей, которые могут в открытую посмеяться и лишний раз упрекнуть во всё том же статусе «бездарность». Ванкуверская «бездарность». Этот мужчина явно из категории «всё понятно, марш на выход».

Прямолинейный и суровый мужлан, плюющий на чьи-либо чувства и гордость.

      — В случае КТ используются рентгеновские излучения, а в МРТ используются постоянные и пульсирующее магнитные поля, а также радиочастотное излучение.       Словно внезапное озарение, сопровождающееся ангельскими дифирамбами, Люси кое-как смогла из себя выдавить правильный ответ. Но, что и следовало ожидать, никакой реакции на это чудо не последовало. Нацу только угукнул и снова зашуршал бумажками — хотя, стоит еще поспорить кому это глухое «угу» предназначалось: палате, папке или всё же Люси. Девушка скривилась, чувствуя, как к горлу подкатывает лютая ненависть.       Если он пытается показать Люси, что она пролетает, как фанера над Парижем не без намека на сбор чемоданов и обратный билет — то, чёрт, у него отлично получается!       Девушка долго топталась возле очередной палаты, выискивая под ногами свою самооценку, и только после очередного многострадального выдоха заметила, что Драгнил успел завернуть за поворот через метров двадцать. Пришлось бегом нагонять его, потому что (не удивительно, знаете) Нацу подопечную не ждал, да и вообще казалось, что забыл о её жалком существовании. Бездарность же, чего мелочиться? Попутно попыткам держаться уверенно и гордо (и не бежать в стиле бульдога), Люси пролетела мимо процедурного кабинета — о, а разве он всё это время был в этой части отделения?       С таким же успехом Хартфилия заметила перевязочный кабинет, который находился чутка дальше процедурной. Ну, к обстановке придётся привыкнуть — да, она немного… странная и неординарная, особенно, если учитывать ванкуверский опыт, но… Люси казалось, что она быстрее научиться лавировать во всех этих лабиринтах, чем найдет общий язык с курирующим врачом.       — В чём заключается главное преимущество каждого.

Та за что?

      Теперь решил крыть вопросами со звездочками? Сначала «неуч», потом «бездарность», а теперь уровень «бестолочи» — и, да, у Люси нет сомнений в том, что эти прилагательные отнюдь не плод её разгулявшегося воображения. Возможно, чутка цензурная альтернатива тем словам, проносящимся в голове у Драгнила. Но, тем не менее, пришлось напрячь мозги, чтобы не упасть в лужу лицом.       Между прочим, Хартфилия ещё вчера свято верила, что звание одной из лучшей студентки на потоке хоть как-то отразится на её практической деятельности (имеется ввиду своевременность применения полученных знаний), но, как оказалось… После такого каверзного вопроса мысли попросту переполняли голову, поэтому сконцентрироваться на чём-то одном было, ну… сложно. Так что, да, в чём-то этот напыщенный придурок прав.

Теория и практика — вещи не совсем взаимодополняющие друг друга. Если в его поведении был такой поучительный посыл, конечно. Хотя?.. Вряд ли.

      Эта проблема соотношения теории и практики стала очень актуальной в аспекте стрессовых ситуаций. Особенно в аспекте стрессовых ситуаций, которые чуть ли не граничат с итоговым экзаменом у Нацу Драгнила.       С горем пополам, у Люси перед глазами всплыл выстраданный кровью, потом, слезами и не одной бессонной ночью конспект, где она как-раз вручную чертила похожую схемку сравнений. Тогда пришлось немного смухлевать (но Нацу знать об этом совсем не обязательно) — Люси кое-как выведала у отца, в чём же конкретная разница между основными методами исследования на практике, потому что теория даёт понятие весьма философское, а вот практика демонстрирует и плюсы, и минусы в непосредственном использовании. Так что, по итогу, Хартфилия получила твердую пятерку за идеально аргументированную схему.       На войне все методы хороши.       — КТ даёт нам представление о физическом состоянии веществ: так мы можем определить точное расположение травмы, — уверенно начала Хартфилия, непроизвольно выровнявшись в осанке. Нацу (по-прежнему равнодушно и максимально наплевательски) остановился возле очередной палаты и снова начал шуршать в стопке папок в руках. — МРТ, в свою очередь, предоставляет информацию о химическом строении тканей, следовательно, мы можем получить качественное изображение исследуемого участка тела со всеми протекающими изменениями.

Ух, да какая бестолочь? Звание адекватного и нормального ученика обеспечено!

      Девушка горделиво повела носом, мысленно насмехаясь над куратором — не на ту напал, дружочек. Ведь буквально только что Люси ответила намного лучше, чем на итоговых экзаменах последнего курса — и, главное, её речь была просто фееричной! Будь здесь кто-то из занудного преподавательского состава, уж точно оценили бы Люси Хартфилию на пять из пяти.       Но… От Нацу снова никакой реакции: ни неоднозначного «угу», ни взгляда в её сторону. Да, к этому уже можно привыкнуть, мол, «да кому ты тут сдалась со своими умняками и достижениями», но ведь обидно, что хоть какие-то ожидания и те — не оправдали реальности. Хартфилия тихо фыркнула. А на что она, собственно, надеялась, раз даже у поста её чуть ли не послали потеряться в ближайший лес?       И, ладно, если бы это было чем-то «проверки на прочность», мол, «что ты из себя вообще представляешь, и что из тебя можно лепить». Тогда бы Люси ждала подвохов или упреков в сторону недешевого обучения и весьма хорошей (пусть и недолгой) практики в Ванкувере. А так…       Нацу Драгнил за прошедшие минут двадцать никак не показал своего отношения к подопечной, кроме равнодушия и скептицизма. И Люси, при всей её хилой проницательности, понятия не имеет, что у этого человека может быть на уме.       От этого голову штормило мыслями, догадками, теориями и предположениями, но всё впустую. Нацу Драгнил — один из немалых профессионалов в сфере нейрохирургии. К сожалению, Люси — та ещё пройдоха, поэтому биографией не интересовалась, однако Нацу (даже не смотря на внешность и отвратительный характер) самый настоящий профи. К нему записаться в подопечные мечтают многие: начиная от любителей, заканчивая действительно достойными студентами.       Вот только… Почему Люси за добротные полчаса не повстречала ни одного интерна под руководством Нацу? Разве это не должно настораживать?       Тут два варианта: либо Нацу ведет себя также по-скотски (другого слова не подобрать) со всеми желающими заработать себе репутацию заранее, либо же Люси — первопроходец.       Если папочка подсуетился и впарил её кому-то, кто явно не разбирается в общении с младшими, на растерзание, то Люси незамедлительно выскажет Джуду всё, что она думает по этому поводу. Без цензуры и явно не на трезвую голову.       Нацу остановился около последней палаты под номером «109» у поворота, сверился с историей и бегло просмотрел некоторые бумаги. Драгнил уже было хотел дёрнуть дверь на себя, но остепенился ради одного пробирающего до мурашек взгляда в сторону поникшей и усердно анализирующей происходящее Люси. Хартфилия моментально сжалась, почувствовав себя никем иным, как кроликом, прижатым к стене. В голове все до этого бушующие мысли смело под чистую, оставив место животному испугу и бьющейся у горла тревоге.       — Не расслабляйся, если не хочешь вылететь.

***

      — Венди Марвелл, шестнадцать лет, поступила к нам несколько дней назад с закрытой черепно-мозговой травмой в последствии сотрясения головного мозга. Диагностика показала, что вследствие удара по затылочной области головы образовалась гематома…       Люси ничего не остаётся, кроме как кивать головой, пытаясь запомнить всё сразу — перед глазами попутно всплывали выделенные тезисы в конспектах на тему черепно-мозговых травм и их последствий. Хартфилия, если честно, чувствовала себя крайне дискомфортно: слева от неё на кровати послушно сидела девочка, а справа во всю тараторил курирующий. Нацу дотошно рассказывал обо всех исследованиях, которые были проведены пару дней назад, попутно пролистывая увесистую историю болезни — уж в этой папке распечаток было вдвое больше чем в той, которую вручили Люси в Ванкувере.       Хартфилия, кстати, несильно вслушивалась во весь этот, бесспорно, информативный монолог-лекцию, потому что для неё всегда приоритетом выступал сам пациент, а уж потом — бумажки и статистика. Поэтому Люси любопытно и с небольшой опаской поглядывала на Венди — ту самую девочку, забившуюся в быльце кровати и безразлично поглядывающую в стену. От этой пациентки, по всей видимости, зависит не только дальнейшее пребывание в стенах медицинского центра, но и… В какой-то мере, авторитет у Нацу Драгнила.       Нутро подсказывало, что с Венди не получится задать темп общения с самого начала, потому что девочка буквально с порога показалась максимально отрешенной, то бишь закрытой. При том, что Нацу она чуточку улыбнулась, а вот, стоило увидеть Люси, как неуверенная и робкая улыбка тут же поникла. Венди ей не доверится, более того… Не исключено, что девочка и вовсе побоится пойти на контакт даже после элементарного «привет».

Адаптация после травмы? Последствия травмы? Личностные заскоки? Или просто переходный возраст со всеми вытекающими и весьма проблематичными факторами?

      Люси с трудом выдохнула, чувствуя подступающую головную боль. Первым делом нужно будет как-то доказать, что Хартфилия не несёт угрозы и находится здесь не для того, чтобы злорадно потирать ручки и хихикать вслед жестоким опытам над беднягой — это будет фундамент. После этого нужно будет продумать, как действовать дальше, исходя из реакции ребенка. В любом случае, Венди сейчас нужна поддержка и приятная компания, а не причитающая раз в неделю докторша-маразматичка.       — Твоя задача следить за ней и сообщать мне о любых отклонениях. Вот история болезни, в журналах найдешь её график капельниц и основных процедур.

Стоп, что?

      Стоило Люси только проникнуться картинкой, того, как девочка широко улыбается и радуется каждому приходу Хартфилии, как Нацу (ха, очевидно, да?) портит всю идиллию. По всем правилам — с этого момента Венди Марвелл целиком и полностью пациентка Люси, а в случае так называемого «сообщи мне» Хартфилия может обратится, если возникнут (а они НЕ возникнут, это точно) проблемы или надобность в совете по поводу лечения. Со слов Нацу Люси становится альтернативой девочки на побегушках, а не практикующим новичком.       Для контроля существуют медсестры, которые как раз-таки следят за состоянием, питанием и приемом медикаментов. В случае отклонения от назначенной программы — сообщают всё лечащему.

А лечащий здесь, на минутку, Люси Хартфилия.

      Девушка чуть ли не вспыхнула от переваливающей злости. Сначала в голове бушевала мысль тонко намекнуть куратору, что Люси всё же закончила элитное высшее и получила диплом врача, а не медсестры. А потом, когда злость накипела по градации, Хартфилия чуть ли не давилась извинениями и возмущениями. Это как вообще понимать?!       Но Драгнил равнодушно всучил ей историю болезни, толком не заметив разъярённое и одновременно ошарашенное состояние подопечной. Он спокойно переглянулся с наручными часами, встряхнул оставшуюся стопку папок в руках и уверенно зашагал к двери. И только когда Нацу переступил порог, Люси смогла выдавить из себя хоть что-то внятное.       — Но я думала…       — Хартфилия, не думай, а исполняй.       Прозвучал грохот от захлопнувшейся двери, а Люси, зажмурившись от порыва воздуха, тихонько пискнула. И после этого отец потребует какую-то одобрительную рецензию?! Максимум, что Джуд сегодня услышит — возмущение и требования смены куратора! Хартфилия сжала губы, поглядывая на обложку папки с краткой информацией о новой пациентке. Руки дрожали от чувства, будто бы Люси вытолкали на выход из центра, бросив вдогонку её сумку и курточку.       Хартфилия прекрасно понимает, как это выглядело со стороны — то, как Нацу ответил и ушёл. Если выразится максимально мягко — Драгнил поставил подопечную на место перед пациентом. Будь Люси на месте Марвелл, не знала бы куда себя деть от вопросов «а что это было?». Так что, да, Венди наверняка и сама мечется в недоумении, поэтому ищет ответы в самой Хартфилии — её испуганный взгляд на себе девушка ощущала раскаленным железом.       Девушка выдыхает и берет себя в руки, вспомнив изначальный план — не ударить в грязь лицом перед новой пациенткой. Зарекомендовать себя, как хорошую Люси, а не как Люси, которая и сама чуть ли не готова разреветься от того, к чему её жизнь не готовила. Поэтому, кое-как натянув улыбку, Хартфилия оборачивается к Венди и тихонько подсаживает на край кровати.       Марвелл моментально поджимает коленки и утыкается в них носом — защитная реакция на внешний раздражитель. Благо, у Люси всё же имелись базовые навыки психологии, так что в голове всплыли варианты, к которым можно будет прибегнуть в зависимости от реакции Венди. Хартфилия отложила папку подальше и, расплывшись в добродушной улыбке, снова обратилась к девочке. На этот раз более ласково.       — Привет, Венди. Я — Люси. Будем дружить?       Хартфилия контролировала каждый звук и интонацию, чтобы не дать ту фальш, которую засадил глубоко в душе Нацу. Пусть в голове крутилось эхо захлопнувшейся двери, Люси пыталась не давать слабину: ни в лице, ни в речи. Первое знакомство — самое запоминающиеся, так что стоит пересилить себя, чтобы потом не разгребать возможные проблемы с общением. И не выгребать за эти самые проблемы от кое-кого с мега огромным эго.       Венди, прежде всего, должна понять, что Люси — друг, а значит ей можно доверять.       Но девочка только сильнее забилась в спинку кровати, будто бы пытаясь спрятаться от возможной угрозы. Люси нагнетает и давит, а этого делать ни в коем случае нельзя, если речь идет о… Проблемном пациенте, доверие которого завоевать с одного разговора не выйдет, как не тужься. Поэтому Хартфилия клонит голову, тягостно выдыхает и пытается придумать что-то ещё, кроме улыбки, располагающей атмосферы непосредственности и ожидания чуда.       Если Люси хочет, чтобы эта девочка пошла ей на встречу, на это уйдет не меньше месяца. Если Люси хочет показать Нацу, что она не ноль без палочки — на этой уйдет вечность. Но… Если с Венди всё наладится и результаты улучшатся — не придётся ждать вечности, чтобы утереть нос возомнившему о себе невесть что курирующему врачу.       В мыслях пронесся боевой клич, а Люси, подхватив папку, спешно поднялась. Нужно дать девочке время, прежде попытаться снова — с второй-пятой попытки результат будет. Небольшой, но будет. Поэтому, всё, что остается — дать понять Венди, что Хартфилия от неё не отстанет, и уйти на поиски тех самых журналов, чтобы хорошенько разобраться во всех исследованиях и анализах. Раз пункт о налаживании отношений отпадает, плавно переходим к следующему — составление программы лечения.

Одно другому не мешает, правда?

      Люси прошлась в сторону двери, но остановилась, обернувшись к немного расслабившейся девочке. Венди по-прежнему сидела, скрутившись в защитный клубочек, но её плечи не были такими напряженными, как минуту назад. Марвел ждала, когда Люси уйдет, но Хартфилия решила оставить после себя «слова, чтобы подумать».       — Если тебе что-нибудь понадобится или… Захочешь поговорить… Я рядом.       Бросив последнюю ласковую улыбку в ответ недоуменному взгляду опешившей Венди, Люси тихонько покинула палату и аккуратно закрыла двери, лелея надежду, что завтра — будет куда удачнее, чем сегодня.

***

Несколько часов спустя

      Люси, честно говоря, где-то минут двадцать блуждала меж этажей, пытаясь раздуплиться, где же кабинет кардиографии. Как только она вернулась на пост, Юкино с широкой улыбкой вручила ей анализы Венди и посоветовала начать знакомство с персоналом медицинского центра именно с так называемой Джувии Локсар, мол, «она — действенное лекарство против кислой мины». К чему это было сказано — Хартфилия так и не поняла, но по пути к выходу из отделения всё же догадалась.       Нацу, чёрт бы его побрал, определенно умеет задать темп работы. Не мудрено, что Люси на момент десяти утра уставшая и чуть ли не морально побитая как собака. Хотя, почему это «чуть ли»?       Люси буквально заскулила, едва как ковыляя в сторону выглядывающего на углу кабинета. Она остановилась прямо перед дверью, упираясь взглядом в именную табличку и порядковый номер — «220». Между стен ходил ободрительный холодок, поэтому Хартфилии дышалось намного легче и спокойнее, нежели на этаже ниже. Хотя, причина наверняка кроется в том, что паршивая возможность встречи с не менее паршивым Нацу прямо сейчас упала к нулю. Скорее всего, этот придурок чахнет в своём кабинете над историями и подумывает как бы быстрее справить домой «ванкуверский подарочек».       В чём-чём, а в этом сомнений не было.       Люси лениво подняла руку, чтобы постучаться. Стоило костяшкам едва ли коснуться поверхности двери, как Хартфилия чуть громче обычного спросила, можно ли войти. За дверью стояла напрягающая тишина, но Люси отмахнулась от каких-либо «может стоит зайти попозже?». Даже если Хартфилия решится развернутся и свалить в какие-то дебри с посылом потеряться, каких-то конкретных планов на первый рабочий день у девушки не было. Ей нечем заняться кроме как бессмысленно блуждать от этажа к этажу и составлять план лечения Венди. Вот только из двух вариантов развития событий куда лучше звучит перспектива потеряться, нежели раз за разом заходить к Нацу в кабинет с просьбой объяснить, что да как.

Люси ведь у нас трындец какая организованная. Всю вступительную лекцию прослушала — какая молодец.

      Можно было бы воспылать энтузиазмом и поспрашивать у Юкино, есть ли здесь хоть кто-то адекватный, но благодаря кое-кому любое желание социализироваться отпало мгновенно. Для первого дня лимит чудиков исчерпан.       Хартфилия шмякнулась лбом об дверь и тихонько простонала. И так ещё целый год. А может и больше. В голове пробегали мысли, начинающиеся от жгучего желания поплакаться папе, заканчивающееся намерением пойти напиться (спиться) в ближайшем баре после смены. Вот прям в дрова, да так чтобы завтра и не вспомнить кто такой Нацу Драгнил и почему внешность прям очень сильно бывает обманчивой. Упаси Господь Люси опять поведется на какого-то смазливого и на вид адекватного мужика. Упаси Господь.       Когда лоб в очередной раз уперся в дверь после негромкого «бух», в кабинете послышались какие-то шуршания. Люси и не надеялась на то, что её примут с распростертыми объятиями, поэтому просто стояла, упершись лбом в дверь, и мысленно лелеяла надежду, что внутри никого нету, а природа этих шуршаний объясняется открытым окном или попугаем каким. Однако через секунду послышался щелчок.       Хартфилия кое-как успела среагировать, поэтому, хоть и с трудом, но удержала равновесие, когда дверь резко открылась. В проеме показалась симпатичная кудрявая девушка с ярким макияжем и чересчур доброжелательной улыбкой. На вид ей было столько же, сколько Люси, хотя и возможна погрешность в два-три года. Хартфилия опешила и тут же что-то прохрипела — возможно это была попытка сказать «здравствуйте», не исключено.       — Чего мнешься на пороге? Проходи скорее!       Джувия — то, что это именно она сомнений не было — изящно прошла внутрь кабинета к заставленному бумагой столу. Как и ожидалось, её совершенный образ дополняли туфли на небольшом каблучке, так что неловкую тишину прерывал звонкий и ритмичный стук. Люси поморщила нос и спешно оглядела себя снизу-вверх. На вид вроде и ровесники, а уровень совсем разный. Особенно касательно внешнего вида.       Хартфилия мысленно выругалась, заметив на толстовке небольшое пятно от булочки с заварным кремом, которой умудрилась то ли позавтракать, то ли пообедать где-то час назад. И это интерн из Ванкувера. Пока Люси отчаянно хотела провалиться под землю, попутно припоминая что у неё, в принципе, есть в гардеробе, Локсар успела вальяжно присесть на стул и стукнуть по клавиатуре. Внезапно раздались звуки включившегося компьютера.       После этого в глаза бросилась общая обстановка кабинета и царящая здесь атмосфера. Люси сначала не сразу поняла, где она оказалась и туда ли попала, но, благо, кушетка и соответствующие приборы вовремя нашлись в дальнем уголке кабинета. А поначалу казалось, что Хартфилия попала к какому-то диетологу или косметологу на прием. Уж больно здесь как-то непривычно и расслабляющее. Вкратце, со вкусом.       — Здравствуйте, извините за то, что отвлекаю… Вы должно быть Джувия, верно?       — Да-да, зови по имени и на «ты». Не извиняйся и не обращай внимание на этот беспорядок, я решила сделать небольшую переустановку, но увлекалась переучетом.       Она хихикнула в кулачок, попутно подхватывая какие-то массивные папки на кольцах. Джувия суетилась на месте, однако по виду нельзя было сказать, что она растеряна или как-то озадачена. Скорее, наоборот — Локсар казалась знатоком своего дела. Обычно красивые девушки, работающие в сфере медицины, частенько сталкиваются со стереотипом «либо медсестра, либо дуб-дерево», но Джувия явно противоречила всем устоявшимся предубеждениям. Словить такое восхищение при первой же встрече нужно уметь — вот что значит талант.       — А ты у нас кем будешь?       — Люси Хартфилия из отделения нейрохирургии. Сегодня первый рабочий день, поэтому немного… Волнуюсь.       — Ох, так это ты ванкуверский подарочек?       Джувия вскочила с места и едва ли не повалила стопку из бумаг и папок, стоящую Пизанской башней на столе. Пока Люси пыталась вникнуть в сказанную фразу, Джувия тут же оказалась прямо перед её лицом. Локсар выглядела взбудораженной и более чем довольной, наверное, от этого беспочвенного чувства она и потянула Люси к угловому дивану, где расположился небольшой кофейный столик. А Хартфилия тем временем искренне пыталась понять, почему все зовут её «ванкуверским подарочком» и стоит ли обижаться на это прозвище.       Да и разве ей не нужно спросить о Венди и о последних исследованиях, нет?       Тем временем, Джувия крутилась вокруг навесных полок с выглядывающими энциклопедиями и припрятанными тубусами с чаем и кофе. Кардиолог оказалась чересчур импульсивной и энергичной, а Люси, как истинный флегматик с проблесками меланхолика, наглядно не успевала реагировать должным образом. Единственная мысль, которая крутилась в её голове — как стоит воспринимать такой прием? Является ли это нормальным поведением состоявшегося врача с новеньким интерном, который даже «спасибо» выдавить из себя не может?

Ах, да. Это же Эдмонтон. Здесь всё странное.

      Люси и опешить не успела, как перед ней через мгновение вырос чайный сервиз и даже тарелка печенья с зефиром. Буквально секунду назад Джувия вертелась возле чайника и заварника, а уже сейчас сидит довольная возле Хартфилии и словно ждет, когда та начнет что-то рассказывать. Однако Люси, ловящая падающую челюсть где-то на уровне своей самооценки, только протяжно экнула и замялась, словно смущенная школьница. Быть инициатором разговора — не её конек.       — Прости, просто я немного не ожидала такого приема. Не знаю, как нужно реагировать.       — Мне часто это говорят. Главное: не переживай и попытайся расслабиться, уж я тебя допрашивать с пристрастием не собираюсь.       Она ласково улыбнулась, заправив за ушко вылезшую кудряшку. Люси в очередной раз подняла взгляд к верхушке стоящего за спиной Джувии шкафа в надежде, что её с недавних пор поселившееся в душе чувство ущербности отпустит хотя бы на какие-то минут десять. Теперь в ранее любимой толстовке и джинсах стало как-то неуютно. Несмотря на то, что форму ей должны выдать в ближайшие несколько часов, ходить в повседневной одежде успело стать самым настоящим испытанием. Особенно после встречи с Джувией. Контраст чересчур мозолил глаза.       Люси замялась, опустив взгляд к носкам кроссовок — а что ей говорить? Хартфилия не привыкла к радушию и доброжелательности, поэтому предпочла просто кивнуть и шепнуть неловкое «спасибо». Встреть она Джувию изначально, еще можно было бы поддержать разговор и «попытаться расслабиться», но — не повезло, не фортануло — утро Люси началось отнюдь не с кофе и зефирок.

А с пятого круга Ада, как минимум.

      Джувия за время усердного мыслительного процесса собеседницы успела и перелить кипяток в заварник, и перенести внушительную посудину на столик. В нос ударил ароматный запах цитрусовых с нотками цветов. Локсар присела возле Люси, однако на этот раз сохраняла разумную дистанцию — видимо, поняла, что Хартфилия весьма проблематичный в плане общения человек. И вот снова повисла неловкая тишина, которую Люси всё же решилась разбавить хоть чем-то.       — Меня уже не впервой называют «ванкуверским подарочком». В этом прозвище есть какой-то скрытый подтекст?

Нихрена себе ты решила тишину разбавить, Люси. Навыки коммуникации десять из десяти.

      — Ахах, не ищи подвохов, там, где их нет. Просто ты — первый интерн из Ванкувера, отсюда и прозвище. Между прочим, к нам не часто приезжают практиканты из таких крупных городов.       В голосе Джувии чувствовалась какая-то неуверенность, однако она умело скрыла это радушной улыбкой. Видимо, она ожидала, что Люси начнет с чего-то более интересного, нежели с какой-то недопретензии. Хартфилия незаметно сжала кулаки на коленках, опустив взгляд к своей чашке. Джувия изящно подхватила заварник и разлила чай, словно истинная Леди на каком-то дворцом приеме. Не смотря на свою тягу к медицине, Люси иногда коротала время за историческими романами, так что подобные ассоциации вполне приемлемы.       Практиканты из крупных городов и не частые гости? В Эдмонтоне-то?       Хартфилия продолжала думать над этим безобидным прозвищем, как о том, в чём безобидности исключительно мало. Пусть Джувия и растолковала это в качестве «к нам не часто приезжают практиканты из крупных городов», Люси видела в этом аргументе небольшую несостыковку: «Тенрю-Тейл» довольно популярная платформа для тренировки интернов. Медицинский центр построили относительно недавно, более того спонсировали в эти стены приборные новинки, да и персонал здесь — на слуху у медицинской элиты. К примеру, тот же Нацу Драгнил, успевший стать чуть ли не фаворитом Джуда.       Что-что, а стать любимчиком кого-то вроде Джуда Хартфилии — задача практически невыполнимая. Так что созревает интересный вопрос…       — Правда? Я думала, что «Тенрю-Тейл» очень популярен в качестве тренировочной площадки.       — Ну, честно признаться, в последнее время желающих «испытать судьбу» немного.       Джувия замялась, пригубив чашку. По ней было видно, что поднятая тема весьма щекотлива и нежелательна для обсуждения. Люси насторожилась, заметив, как первоначальное радушие медленно стухло. Неужто она спросила то, о чём не стоит спрашивать в первую же встречу? Хотя, это ведь просто человеческий интерес, что здесь неправильного? А может интонация была чересчур грозной? Или с лицом что-то не так?       Хартфилия не привыкла к разговорам ни о чём на работе, более того, как таковых подруг у неё не было — отсюда и дефицит опыта. Только извечная медицинская литература, отцовские наставления и гора конспектов, которым Люси посвятила все свои школьные и университетские годы. Более того, сама девушка не видела в этом что-то выходящее из ряда вон. Ну, подумаешь навыки социализации ни к черту? Ну, подумаешь, зациклена на карьере и успешном будущем?       Это ведь очень важный аспект жизни — найти своё призвание и стать в этой сфере профессионалом. А друзья, семья — всё это найдется походу. Так чём проблема?       Конечно, Люси пыталась завести подруг в Ванкувере — приглашала в кафе после смены или предлагала сходить в бар на выходных, однако её динамили похуже навязчивых пациентов, наматывающих круги возле поста или кабинетов. Хартфилия никогда не могла удержать планку до конца, поэтому в случае неудачи редко собиралась с силами и упорствовала пока не добьется желаемого. Ей было проще найти альтернативный вариант или обойти проблему каким-то другим способом. И, если с медициной найти пути обхода было довольно легко, то вот на коммуникацию Люси решительно забила болт.       Если дано, значит, дано. Если нет — значит, такова судьба. Более того, как такового дискомфорта Люси не чувствовала, так что и рвать жопу ради каких-то стереотипов не стоит. Среди семи миллиардов человек наверняка найдутся и те, кому находится в обществе самого себя намного комфортнее, чем в компании под двадцать человек, так что в этом нет ничего странного и зазорного.       — И в чём же причина?       — Будто бы ты не догадываешься? Уже познакомилась с нашим извергом?       Джувия улыбнулась с ощутимой хитринкой, однако Люси еще больше насторожилась. Не смотря на то, что коммуникация — единственное, в чём Хартфилия чувствует себя твердой троечницей, смекалка у девушки работает довольно оперативно. Ещё в юности отец научил главному правилу любого медика, особенного работающего в сфере хирургии — принимать решения нужно быстро. Пусть и звучит довольно просто, однако это правило охватывает еще несколько ключевых понятий.

Терпеливость, уверенность и взвешенность.

      Другими словами, для того, чтобы стать хорошим врачом одних лишь знаний теории недостаточно — это великолепно продемонстрировал Нацу, когда без зазрения совести измывался над бедняжкой-подопечной несколько часов назад. Однако даже от практики толку мало, если у тебя отсутствует «стальная хватка». Единственное, что профессия медика никогда не прощает — сомнения.       И вот, совсем не вовремя Люси ощутила, как её аналитические способности отсигналили. Пусть Джувия и выглядела спокойно, в её голосе чувствовалась какая-то заминка. Хартфилия мысленно прокручивала момент ответа собеседницы, пытаясь понять, что в её поведении настораживает больше всего. Безусловно, после упоминания «изверга» на ум сразу же пришло одно-единственное имя — Нацу Драгнил. Но вот почему он служит причиной дефицита практикантов — загадка.       Да, он не самый доброжелательный персонаж в этой больнице, однако вряд ли его скотское поведение и неизменное «привет, добро пожаловать, бестолочь» адресовано буквально каждому добровольцу, решившему испытать все ужасы практики под руководством этого чудилы.

Или такой вариант развития события всё же возможен?..

      Самое странное, что Джувия, не смотря на свой выпирающий темперамент сангвиника и манеру экстраверта, не особо хочет разглашаться об истинных истоках проблемы. Вот что настораживает больше всего. Губы дрогнули в неловкой улыбке, Люси приподняла плечи и отвела взгляд в сторону близ висящей картины. Психология — часть медицины, так что Хартфилия знает о кое-каких хитростях, даже не смотря на милипиздрические навыки коммуникации.       — Довелось, как бы прискорбно это не звучало.       — Не бери на свой счет. Нацу — неплохой человек и весьма талантливый хирург, у него есть чему поучится, но вот интернов он на дух не переносит.       Люси вздернула бровью, недоуменно покосившись на Джувию. Локсар, в свою очередь, отломала кусочек печенья и откинулась на диван. Врач выглядела куда серьезнее, чем в первые мгновения встречи, так что Хартфилия, очевидно, напряглась. Безусловно, её интересовали мотивы такого поведения куратора, но еще несколько минут назад Люси была уверена, что загвоздка, непосредственно, в ней самой. Мол, «приехала фифа ванкуверская дурью маяться да красным дипломом кичиться».       Хартфилия свято верила и планировала, что буквально с завтрашнего дня начнет холодную войну против собственного наставника с целью доказать его самолюбию и невъебенных размеров эго, что с Люси стоит считаться. Более того, она не какая-то там глупая блондинка, решившая, что раз медицина популярная и перспективная сфера занятости, то и без знаний карьера по взмаху волшебной палочки построится. Стоит только подмигнуть и сиськами в лицо потыкать.

Да щас, разбежалась.

      Люси считает себя профессионалом в аспекте теории. Да, рука у неё не набита, но для этого она и приехала сюда — ради опыта, а не ради того, чтобы её смешали с дерьмом и заставили чувствовать себя максимально тошно и ущербно. Интернатура не для этого предназначена.       — Он не понимает тех практикантов, которые приезжают из крупных городов по типу Торонто, Онтарио или Ванкувера в Эдмонтон. Конечно, легче всего заработать себе славу в каком-то провинциальном городке, однако у мегаполисов запросы-то совершенно другого уровня.       Люси вздрогнула, заметив, как Джувия замялась, а под конец и вовсе нахмурилась. Ещё мгновение назад Хартфилия была готова бросаться тапками и шипеть в сторону противного куратора, а уже сейчас стыдно отводит взгляд в сторону поостывшего чая. Она ведь тоже изначально планировала «переждать» бурю в Эдмонтоне, а потом свалить обратно в родные края. Безусловно, сейчас Нацу вполне можно понять, ведь «Тенрю-Тэйл» вряд ли пополнится персоналом, если все интерны, так или иначе, по окончанию практики соберут манатки и счастливо помашут ручкой на прощание.       Его можно понять, но это не оправдывает «радушное» приветствие Люси в первый же день. Никто не заслуживает такого отношения только потому что предыдущий опыт был весьма плачевным. Да, Хартфилия — не подарок. Да, может у неё на лбу написано, что Эдмонтон для неё чужд и неприятен некоторыми аспектами. Да, может её поведение говорит за себя и он, будучи тем еще проницателем, сразу понял, что Люси, мягко говоря, не в восторге.

Однако не стоит судить книгу по обложке, верно?

      Хотя, Люси тоже не имеет права так говорить. Учитывая, что она и сама в числе тех, кто не задержится в Эдмонотоне надолго, она не может обвинять Нацу в его поведении и предрассудках. Да, может он и скотина редкостная, но… и сама Хартфилия, похоже, недалеко ушла.       А ведь что Юкино, что Джувия — обе приняли её с такой теплотой! Ванкувер, будучи негласным фаворитом, проигрывал в части приема, серьезно. В первый день в ванкуверской больнице Люси едва ли не прогнали взашей, потому что она перепутала отделения и не узнала в женщине, стоящей за стойкой, своего куратора. Там ко всему относились с какой-то щепетильностью, вечным требованием, а Эдмонтон…

Провинциальный городок, но душевности в нём больше, чем в городах-мегаполисах.

      Наверное, это ключевой фактор, из-за которого всё же решила пересмотреть свое отношение к этому городку. Да, она не сможет полюбить его также, как Ванкувер, ведь Ванкувер — её дом, райское местечко, где можно быть кем угодно, и как угодно. Там её семья, её детство и лучшие моменты молодости. Там первые победы и проигрыши. Первое признание в качестве профессионала. Но, возможно, для Эдмонтона тоже найдется уголочек в сердце?       Может, всё не так плохо? Может всё со временем наладится? Может Люси однажды приедет на работу с улыбкой и полной готовностью исполнять даже глупые и лишенные смысла указания Нацу?       — Думаю, ты разберешься, Люси. Пусть с виду и не скажешь, но ты куда устойчивее чем те, с кем мне довелось видеться. У тебя есть все шансы остаться здесь. Если ты, конечно, этого захочешь.       Губы тронула улыбка, Люси шепнула «спасибо» совсем неосознанно, будто бы на каком-то рефлексе. По телу разлилось невиданное тепло, когда Джувия опустила ладонь на её плечо и ответила ободрительным кивком. Хартфилия хотела сказать нечто больше, чем «спасибо», потому что впервые в неё поверили совершенно посторонние люди, однако на языке не было подходящих слов, в которые можно было бы вложить все те чувства, переполняющие сознание. Даже отец — самый лучший друг и тот, на кого Люси равнялась сколько себя помнит — лишь единожды выразил свою гордость. Когда Хартфилия пригласила его на церемонию вручения дипломов.       Джувия почему-то поселила в душе какую-то детскую радость. Люси не знала, как реагировать, ведь всё это она испытывала, по сути впервые, однако ей показалось, что подобные ощущения вполне естественны в такой ситуации. Не это ли зовётся дружбой?       Хартфилия теснила рвущуюся наружу улыбку, поэтому смущенно опустила взгляд в чашку. Чай давно остыл и не укрывался ароматной дымкой. Люси нравилось то, что происходило то ли с её сознанием, то ли с её телом. Неизведанное всегда влекло её каким-то вызовом, но девушка привыкла принимать этот вызов только, если дело касалось медицины. Но происходящее сейчас было в приятную новинку.

В неё поверили. Её не прогнали и не бросили вслед какую-то гадость. На неё смотрели с искренностью и чуждой добротой, словно Люси… Словно Люси успела стать своей в этих стенах.

      Джувия хихикнула в кулачок и поднялась с места, попутно захватив заварник. Люси наблюдала за её движениями, пытаясь придумать, о чем можно еще поговорить. В голову лезли мысли о походе куда-то после смены, однако предыдущий плачевный опыт неплохо так отрезвлял. Хартфилия воздержалась от спешного предложения, решив, что еще успеет затеять что-то подобное, когда раззнакомится с Джувией поближе.       Дальше по списку стоял Нацу. Люси резко начала интересовать его личность, тем более, что Джувия дала ему относительно неплохую рецензию. Рецензию, которая чутка противоречила реальности, ведь по словам Локсар Нацу — полная противоположность того, кого Люси довелось встретить и кому она от всей души благодарна за упавшую до уровня плинтуса самооценку.       Конечно, это может быть специально подобраное амплуа для всех интернов, которых Драгнил, как оказалось, за людей не считает. Однако, если Люси хочет работать здесь и дальше (а она все же хочет), ей нужно найти к нему подход. Для собственного же комфорта.       Джувия подала себя, как знающего человека, так что, не исключено, что ей известны все тонкости и возможные хитрости в общении с Нацу Драгнилом. Ну или дополнительные подводные камни, которых Люси стоит опасаться и избегать.       — Ты сказала, что Нацу — хороший человек…       — Тогда почему он ведет себя, как последний мудак? Что делать, чтобы наладить с ним отношения? Есть ли у него девушка? Или может ты хочешь знать, как к нему подобраться?       Джувия ловко перехватила инициативу вопроса, хитро прищурившись. Она потянулась к тубусу с чаем, заполняя неловкую паузу шуршанием чайных листьев. Люси несколько раз моргнула, прилично так опешив от навалившихся вопросов. Хотя, стоит признаться в том, что её выбили из колеи лишь некоторые — те, что касались личной жизни и тонкого намека на интерес в служебном романе. Нет, не так.

Отнюдь не тонкий намек. Буквально прямое заявление.

      Может Люси переусердствовала и посеяла семя недоразумения своей неоднозначной реакцией? Ведь она не сказала напрямую, что Нацу для неё не больше чем доводящий до ручки куратор с явно завышенным чувством собственной важности. Да, поначалу шальные мыслишки присутствовали, однако…       Однако Хартфилия, не смотря на убеждения и полную уверенность в сугубо деловых отношениях, не спешила опровергать доводы Джувии. А что ей сказать? То, что Люси и сама в душе не гребет, что о нём думает? Да, он мужлан. Да, моментами мудак. Симпатичный мудак. До жути умный мудак. Но может не всё так просто?

Может Нацу в силу собственных убеждений по поводу интернатуры лишь хочет казаться откровенным долбодятлом, а на самом деле он — та ещё булочка с корицей? . . . Стоп. Может Люси стоит немного отрезвиться? Да, упреки и драматизированная критика от лица раздраженного Нацу Драгнила сослужат вполне неплохой оплеухой.

      — Это самые часто задаваемые вопросы?       — Только те, которые я смогла вспомнить. Так что тебя интересует?       — Трудно сказать…       Люси качнула подбородком, потянувшись за зефиром. Что её интересует? Наверное, в первую очередь, как найти золотую середину в общении с ним. Без ненужной, временами беспочвенной и преувеличенной критики. Без упреков и тыканий. Да, это пока единственный приоритет, а дальше как пойдет. Люси работать здесь минимум год, поэтому ей просто позарез нужны комфортабельные отношения с куратором, для того, чтобы наслаждаться практикой, а не отсчитывать секунды до конца рабочего дня. И не чертить на стенах зарубки, прямо как в тюремной камере.       Джувия довольно ухмыльнулась и клацнула чайник, стоящий поодаль. Локсар опустила руки в карманы белого халата и сдула лезущую в лицо кудряшку. Она, задумавшись над ответом, присела на край стола. Люси с каким-то необоснованным испугом ожидала ответа, словно от этой дружеской рекомендации чуть ли не жизнь зависит.       Хотя, по факту, так и было.       — Ну, его поведение останется таким, пока ты не продемонстрируешь ему свои навыки на практике. Теория — это всегда хорошо, но в нашем деле практика нужнее — довольно логично, не находишь?       Люси заторможено кивнула, попутно припомнив похожего преподавателя в университете — Макао Конбольт, тот ещё фрукт. Раз Нацу из той же категории людей, что и Макао, значит одними лишь милыми глазками и редкими проблесками ума репутацию набить не получится. Не тот контингент. Остается лишь ждать возможности показать Нацу, что Хартфилия сделана из того же теста, что и её отец, а значит — ни от операций, ни от практических поручений никто не открещиваться собирается.

Хартфильская закалка успела стать чуть ли не легендой, а Люси, как никто другой, умеет держать марку своей семьи.

      — Мой совет: не пытайся прыгнуть выше своей головы. Просто работай и занимайся тем, что входит в твои обязанности. От тебя требуется только блистательный успех и вовремя проявленная смекалка.       Люси опешила, заметив во взгляде Джувии пробежавшую хитринку. Ей нечего было добавить, пусть вопросы так и норовили слететь с губ чуть ли не лавиной. Стоило бы воздержаться от подобного перебора для первой встречи. Всё-таки, Джувия Локсар может открыться с весьма неожиданной стороны — такой поворот событий не стоит исключать сразу после знакомства. Внешность бывает обманчива.       Хартфилия кивнула — на это раз увереннее. Джувия ответила улыбкой и тут же обернулась, как только послышался щелчок кнопки и журчание закипевшей воды. Люси незаметно выдохнула, мысленно поставив цель разработать какую-то стратегию по отвоевыванию местечка в стенах этой больницы. Безусловно, методы «посвящения» в интерны авторства Нацу Драгнила вполне очевидны, но не так легки, как кажется. Стоит только вспомнить ловкое «бестолочь» во время «вступительного теста», варьирующегося от уровня десятого класса до магистратуры.       Люси закусила губу, прикинув, что можно придумать для того, чтобы дать чётко понять: отступать она не собирается. Ванкувер обеспечил те ещё «и огонь, и лёд, и медные трубы», так что какой-то там Нацу Драгнил уж точно не станет причиной собранных чемоданов и билетов на ближайший поезд.       Джувия внезапно хихикнула. Люси передернуло, потому у неё, очевидно, имелась привычка не вовремя забывать, что мыслям положено оставаться мыслями. Главное, чтобы Люси не додумалась высказать всё в гневной тираде, словно она готовиться собственного куратора закидать тапками.       — А вот о служебном романе стоит забыть. Нацу у нас чересчур серьезный в этом плане — всё-таки женатый человек, измен не терпит.       — Что?!       Люси едва ли усидела на месте. Новости о браке моментально парализовали светлую головушку — как так? Еще секунду назад, девушка свято верила, что кто-кто, а Нацу Драгнил (да там на лице написано!) — заядлый холостяк без всяких планов на что-то серьезное. Так себе, максимум месячная интрижка, но чтобы так? Конечно, Хартфилия — тот ещё тормоз, заранее не посмотрела имеется ли кольцо, но… Разве такие обалдуи как он вообще рассматривают концепцию брака как часть жизни, а?       Только сейчас до Люси дошло, что Нацу в её представлении из той плачевной категории мужчин, о которых кроме как «поматросил и бросил» больше ничего и не скажешь. Люди карьеры редко устраивают свою личную жизнь до того, как реализуются в допустимом минимуме в плане работы. А тут — брак! И это еще цветочки — выражение лица Джувии (насмешливое такое) говорило о многом. Например, о том, что вряд ли этот брак празднует первую годовщину. Бери выше, Хартфилия.       — Ну, студенческая влюбленность, переросшая во что-то большее — жизнь очень непредсказуемая. К слову, может сейчас с ней и познакомишься. Лис вроде должна зайти за результатами ЭКГ.       Не прошло и секунды, как в дверь постучались — словно кто сглазил. Джувия звонко ответила «да-да, входите!», а Люси едва ли успела собраться с мыслями. К знакомству с Миссис Драгнил она не готова — это мягко сказано. Подумать только, что Хартфилия — при её-то воспитании — умудрилась понадеяться на что-то с женатым человеком. Люси побледнела, сливаясь с тоном стен. Она могла бы спокойно сползти с дивана под стол, но тот был слишком низким и маленьким, чтобы спрятать раскрасневшуюся тушку Хартфилии.

Нет, эту тайну нужно унести с собой в могилу.

      — Ох, Джу, привет. Прости, я по-быстрому, у меня внеплановый прием.       Дверь скрипнула, в кабинете появилась девушка — миниатюрная, аккуратная, ну точно фарфоровая. Глаза — выразительно-голубые, а голос — сладкий-сладкий, словно щебет птички. Люси сглотнула комок нервов и хиленько улыбнулась, пытаясь хоть как-то отвлечь обменявшихся приветствиями девушек от своей нарастающей истерики. Несмотря на то, что Люси Богом клялась вообще никак не выдавать свое присутствие (ни писком, ни всхлипом), её взгляд в самоволку прошелся по тонкой фигурке новой знакомой. Не без шкалы оценивания и придирки.

Эта барышня слишком хороша по всем пунктам. Чересчур «слишком».

      — Ничего, потом заскочишь на кофеек. Кстати, знакомься, это Люси — новенькая из нейрохирургии.       Джувия мило улыбнулась, кивнув в сторону заскрипевшей Хартфилии. Люси готова была сорваться с места и под предлогом срочного досмотра Венди свалить восвояси, однако Локсар не вовремя вмешалась — не исключено, что специально. Конечно, чем больше знакомств в первый рабочий день — тем лучше. Но не когда это жена куратора, на которого Люси вроде бы запала, а вроде и нет.       И про которого Люси готова написать целое сочинение на тридцать страниц на тему: «Почему я считаю, что Нацу Драгнил конченный мудила».       — Ванкуверский подарок? Ох, приятно познакомиться, Лисанна Драгнил.       Лисанна осеклась и тут же поздоровалась с то ли зеленой, то ли синей Люси (которая, к слову, не дышит уже как целую минуту). Хартфилия угукнула и заторможено кивнула, позабыв о каких-то элементарных манерах и былом желании найти адекватных людей, чтобы выжить в стенах этого треклятого медицинского центра. Именно, что «треклятого». Эта треклятость началась со сраного «ванкуверского подарочка» и закончилась встречей с женой чудилы, которого Люси буквально была готова закадрить в первые секунды первой встречи.

Интересно, существует ли стадия максимальной неловкости, когда проще выброситься из окна, чем пытаться выдавливать из себя подобие нормального человека. Ах, да. Это называется «ебаный стыд».

      — Люси Хартфилия, приятно.       — Надеюсь, Нацу не доставляет проблем?       Лисанна качнула головой, от чего её волосы весело подпрыгнули — к слову, ей очень шло удлиненное каре, в отличии от Люси, которая зареклась стричься выше плеч после неудачных попыток «поменять образ». Но это еще ладно! А вот чёлка! Стоит ли говорить, что чёлка — недавний и весьма неудачный эксперимент, о котором Люси «вовремя» вспомнила, сравнив свою наглядно рукожопую и идеально-идеальную укладку Лисанны. Контраст просто невъебенных масштабов.       — Д-да нет, у меня сегодня первый день, так что не особо.       Хартфилия практически сразу отнекалась, надеясь, что её голос не дрожит и не режет слух в стиле ультразвука — последнее вполне возможно, правда. Безусловно, Люси не могла сказать правду о Нацу прямо в лоб, поэтому пришлось «слегка» приукрасить первое впечатление, попутно пытаясь решить одну очень занятную дилемму.

Что не так с Эдмонтоном, а?

      А вот Лисанна мило улыбнулась, посматривая на Люси с ощутимой материнской лаской. Хартфилия, пытающаяся выдавить из себя хоть что-то, кроме «ага», «а» и «ну это», стояла столбом и хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Всё, что ей оставалось — кивать и искренне надеяться на то, что в дальнейшем трудностей общения с Лисанной не возникнет. Ну, или по крайней мере, что Люси всё же когда-то научится контролировать свои эмоции и не блистать очевидностью напоказ.       — Он временами перегибает палку, извини заранее. Но если возникнут трудности, смело обращайся ко мне!

От неё веяло добротой и наивностью, словно Лисанна — ангел, сошедший со страниц то ли детской сказки, то ли Библии. Что из этих двух сравнений хуже — хрен пойми.

      Люси могла бы ослепнуть от такой лучезарности, серьезно. И снова дефицит общения с людьми дает о себе знать в самом нежелательном ключе — Хартфилия не знает, что ответить. Сказать «спасибо»? Не будет ли это подтверждением слов о том, что Нацу действительно временами перебарщивает с методиками воспитания? Вежливо отказать? Тогда от «вежливости» только название и останется. Проигнорировать и продолжать стоять столбом? Тогда вероятность смены прозвища с «ванкуверский подарочек» на «истукан» или «тормоз» станет вполне реализуемым кошмаром.

Просто кивнуть? Ладно. Кивать так кивать.

      Однако Лисанна, спешно переглянувшись с наручными часами, засуетилась и заметно занервничала. Она подхватила врученные Джувией бумаги и, махнув ладонью на прощание, исчезла за дверью. Ещё каких-то секунд двадцать Люси слышала удаляющийся стук каблучков. Хартфилия облегченно выдохнула, позабыв о том, что в кабинете не одна. Встреча с Лисанной отразилась тем еще стрессом, так что Люси было откровенно всё равно, что там подумает Джувия.       Но Локсар подхватила настоявшийся заварник и, оставив его на столике рядом с тарелкой зефира и оставшегося печенья, плюхнулась возле Люси с неизменной довольной лыбой. Прямо сейчас Хартфилия всё же задумалась о том, что стоило бы следить за своим поведением и речью в компании Джувии. Сейчас, как никогда, задорный взгляд Джувии Локсар ощущался хитрым прищуром лисенка.

Люси никогда не хотела быть в центре внимания. Никогда не хотела и всячески избегала любого «засветилась». Но почему-то именно в Эдмонте её до щелей продуманная тактика-галактика внезапно пошла по жопе.

***

. . . Три месяца спустя. У всего есть цена. За успех мы платим неудачей. За счастье — горем. За любовь — разбитым сердцем.

      Люси стояла поодаль ото всех, словно она не была частью произошедшего. Под ногами валялись истории болезней и копии некоторых анализов. Её затуманенный непониманием и паникой взгляд плыл от такого же сбитого с толку Нацу в сторону черного мешка, в который эксперты скрупулёзно упаковывали тело. Юкино, потерявшая сознание несколько минут назад, кое-как пришла в себя. Она тревожно оглядела обстановку, пока Леви, закрывающая баночку с нашатырем, не рассказала, что произошло и почему в их родном «Тенрю-Тейле» так много полиции.       Тревога сменилась ужасом.       Старший следователь, опросивший побледневшую Биску, метнулся взглядом к Нацу и Люси. Драгнил напрягся, медленно осознав, что должно произойти по закону жанра. Он — единственный, кто держался лучше всех после находки — это естественно для того, кто сталкивается с подобным чуть ли не каждый день. Возможно, подобная апатичность и стала решающим фактором для полиции, которой волновала лишь графа имени в протоколе. Нацу переглянулся с Люси с неким сожалением — его взгляд Хартфилия ощутила практически сразу. Стало не по себе. Стало страшно.       Неизведанность пугала. Хотелось вернуться во вчерашний день, когда будущее казалось прекрасным и многообещающим.       Люси не дышала, надеясь, что хоть так время задержится на несколько секунд — ей всем сердцем хотелось отсрочить этот момент, когда неизведанность накроет её с головой. Следователь завел руку за спину. Послышался щелчок, отбившийся эхом. Джувия, сидящая на полу, вздрогнула то ли от осознания ситуации, то ли от незнания, что же делать дальше. Её бросало в противоречие, отчего Локсар не могла ни слова выговорить, ни писка выдавить.       Эксперты аккуратно уложили окоченевшую детскую ручку в мешок — бегунок взлетел к верху с характерным, но чересчур громким шуршанием.       Наручники, обхватившие податливые запястья, щёлкнули. Следователь грубо скрутил чужие руки за спиной.       — Нацу Драгнил, Вам предъявлено подозрение по факту умышленного убийства. Прошу, пройдемте со мной в участок.       Нацу не сопротивлялся — послушно шел вперед, понурив голову. Он, следователь и несколько сотрудников полиции прошли мимо Люси, едва ли не задев её трясущуюся фигурку. Хартфилия ошарашенно наблюдала за этой картиной, не в силах что-либо сделать. Она могла бы опровергнуть смелое заявление полиции, но сил едва ли хватало держаться на ногах.       Эксперты вынесли из палаты окровавленный матрас. Номерной знак на двери покосился и провернулся сверху-вниз. «109» отчетливо отпечаталось в памяти Люси, будто бы высеченное огнем клеймо.

Тогда какова цена за жизнь?