"Межрасовая Академия" нечисти

      — Вот, полюбуйтесь! Ваши студенты снова отличились.       Укай Кейшин, куратор старшей группы факультета магии, встрепенулся и уставился на упершийся ему в нос палец декана факультета магических существ.       — Вашиджо-сенсей. — Укай с трудом удержался от соблазна клацнуть зубами у явно лишней конечности декана. — Мои студенты, — начал он, глотая повисшее в воздухе «в отличие от ваших», — хоть на что-то годны. И проблески ума у них, хоть и редко, но случаются. Так что этот инцидент я, при всем моем к вам уважении, назову скорее положительным, чем отрицательным.       Никакого заявленного уважения в голосе конечно же не было.       Вашиджо открыл было рот, собираясь выплеснуть на подчиненного новый поток оскорблений, но покашливание одного из представителей совета, конкретно Некоматы, заставило его остановиться.       — Вы хотите сказать, что дети намеренно сотворили… — Некомата замялся на секунду, пытаясь дать определение виновнику инцидента, но не справился. — Сотворили вот это?       «Это» стояло посреди комнаты, заключенное в малый меловой круг ограничения, и безразлично пялилось в стену позади стола обсуждения.       — Намеренно, ненамеренно, не суть. Главное, смотрите, что у них получилось! Это же почти человек. Функционирующий человек. Нужно провести несколько тестов, исследовать мозговую активность, способность к человеческой речи и размножению, и я скажу вам конкретно — чудо сотворили мои оболтусы или провалились.       Укай Иккей, являющийся все семь с половиной лет председателем совета Академии, а также деканом факультета магии, удрученно покачал головой. Страсть внука к экспериментам и в детстве-то доставляла много хлопот, а теперь, когда в распоряжении Кейшина оказалась целая группа почти взрослых, слушающих его раскрыв рот магов, он как с цепи сорвался. Иккей переглянулся с Некоматой, и они синхронно уставились на «это».       Вообще-то, у «этого» было название. Оставленные без присмотра, почти неконтролируемые молодые маги устроили такое, что Академии будет сниться еще долго.       Они создали голема.       Кейшин не знал, кто именно из ребят отличился, хотя кое-какие подозрения у него имелись. Но за учеников собирался стоять горой. Это потом, за пределами кабинета совета, он мог вволю поездить по ушам любимых деток, а пока нужно было сделать все от него зависящее, чтобы ребят не выставили из Академии.       — Я так понимаю, если бы это был простой голем, никакого шума никто бы не поднимал, так? — подал голос Ирихата. Члены совета дружно покивали головами. — Ну так и что с этим големом не так?       — Кейшин, объясни, — велел Укай-старший.       — Моя группа не просто создала голема. Студенты каким-то образом умудрились оживить его настолько, что от настоящего человека его пока отличает только глиняная начинка, и мы понятия не имеем, что творится у него в голове.       — С настоящими людьми, по сути, та же проблема, — пробормотал Мизогучи.       — Я имею в виду мозговую активность.       Мизогучи хмыкнул, но в полемику вступать не стал, решив отойти к окну, пока не закончится обсуждение дальнейшей судьбы голема.       — Ты хочешь его изучить, — задумчиво произнес Укай-старший. Голем стоял все так же неподвижно, незаинтересованно пялясь в точку над правым плечом Ирихаты. — Наой, а позови-ка к нам сатори.       — Тендо?       — Думаешь, мальчишка сможет определить, на каком уровне интеллект голема? — догадался Некомата.       — Я не могу позволить разгуливать по Академии ожившей кукле. Кейшин прав, мы понятия не имеем, что творится у него в голове.       Наой отрывисто кивнул и выскочил из кабинета, чудом не сбив дверью одного из провинившихся студентов.       — А ты, — Укай-старший посмотрел на внука, — зови сюда свою бедовую компанию.       Кейшин придержал дверь за Наоем и пригласил в кабинет пятерых студентов: четверых магов и невесть как затесавшегося в их ряды огненного элементаля.       — И почему я не удивлен? — задал риторический вопрос Ирихата, заметив среди магов своего подопечного.       Куроо Тетсуро — ифрит, студент старшей группы Академии, обучающийся на факультете Ирихаты, частенько влипал в истории именно в компании этих магов. Среди которых почти неотличимые друг от друга близнецы Мия, полукровки: судя по личным делам, на одну вторую инкубы. Бокуто Котаро — весьма одаренный и, при наличии хорошего направляющего, очень умелый маг, почти гений. И сам направляющий — Акааши Кейджи: посредственный, но с хорошей интуицией и пониманием происходящего вокруг. Плохо, что даже понимая, что Бокуто влипает в очередную неприятность, он продолжает преданно следовать за ним, оберегая, помогая, направляя.       — Есть что сказать? — оглядел Укай-старший своих подопечных.       — Ну… — протянул Атсуму, младший из близнецов, — так получилось?       За что тут же получил тычок в бок от старшего брата.       — Создание голема предусмотрено программой обучения, — тихо произнес Акааши.       — Обычного голема. Способного выполнять одну возложенную на него задачу. После чего он должен был самоуничтожиться, — строго выговорил председатель Укай. — кто позволил вам играть в богов и вдыхать жизнь в глиняную куклу?       — Мы не играли в богов! — возмутился Бокуто. Оглянулся на прячущего глаза Куроо и, пылая негодованием, уставился на декана: — Мы правда не специально его оживили!       — В вашу наивность, Бокуто, я, может, и поверю. Но вот в то, что близнецы Мия и Куроо не знали о возможностях способностей ифрита в подобных ритуалах, — нет уж, увольте.       Куроо и озвученные братья действительно замялись. Бокуто округлившимися глазами посмотрел на лучшего друга.       — Я потом тебе все объясню, — шепнул ему Куроо.       Если Укай и хотел как-то прокомментировать эту реплику, то не успел. Дверь в кабинет распахнулась, и в нее с воплем «Вы все-таки сделали это!» ввалился сатори — в ученической ливрее, высокий, нескладный, с заплетенными в сложную прическу волосами, кончик косы которой весело хлестал его по спине в такт шагам. За ним следовал Наой, недовольно потирая висок, сполна испытавший на себе силу способности своего студента.       Дух с факультета нечисти обошел стоявшего истуканом голема и даже в зубы ему заглянул, не получив на это никакой реакции.       — Хорошая работа, я вам скажу. Качественная. Кто лепил? — Он покосился на стоявших рядком магов и ифрита, взгляд замер на Акааши. Тот кивнул, подтверждая догадку. — Хорошо поработал. В мозги к нему не лазили еще?       — Тендо, — вздохнул Укай-старший. — Мы пригласили тебя только для того, чтоб ты нам точно ответил, кем теперь этот голем является.       Сатори поморщился, хотелось развлечься подольше. Но намеренно выставленные напоказ мысли декана магов о том, что если Тендо не станет серьезнее, то наверняка отправится чистить бассейны русалов, мигом его отрезвили.       — Ладно-ладно, сейчас узнаем, — сдаваясь, произнес Тендо и вновь подступил к голему, перешагнул через меловой круг, заглянул в болотно-зеленые глаза. — Где ж тебя такого красивого откопали? — шепотом спросил он.       Взгляд голема переполз со стенки на выбившиеся из прически ярко-алые прядки, после чего скрестился с красными глазами духа. Тендо пошатнулся, но на ногах устоять смог. Правда, только благодаря самому голему, схватившему его за плечо. Это заставило всех присутствующих напрячься.       — Не двигаться! — шикнул он на всполошившихся преподавателей. — Хэй, приятель, как тебя зовут?       Голем продолжал разглядывать его все с тем же пугающим бесстрастным лицом. Рука на плече сжалась сильнее, вызывая дискомфорт. Возможно, будь Тендо человеком, ему бы даже стало больно.       — Его зовут Ушиджима Вакатоши, — не отрывая взгляда, отстраненно произнес Тендо. Считывать медленные вязкие мысли голема было тяжелее, чем читать людей. Он растер капли пота на висках и улыбнулся: — Красивое имя, Вакатоши-кун. Как тебя занесло в это тело?       Голем отпустил стиснутое плечо и с силой провел ладонью по лицу.       — Понятно, не нужно себя мучить. — В голосе сатори прорезалось так редко в нем звучавшее ненаигранное участие. — Здесь никто тебя не обидит. Мы хорошие. Ну же, оглянись. Тут все сплошь и рядом добрые волшебники и белые и пушистые монстрики.       Голем механически повел головой, словно подчиняясь приказу оглядеться. Тендо незаметно скривил губы.       — В общем, так. — Он потер ладонью правое плечо. — Ваши бестолочи вытянули откуда-то сознание Вакатоши и поместили в этот готовый сосуд. Есть крошечная вероятность, что настоящий Ушиджима Вакатоши уже давно мертв, и эти умельцы вытащили его с того света. Но я склоняюсь к более реалистичному варианту, в котором прямо сейчас где-то лежит без сознания его настоящее тело. В то время как разум влип в этот голем. И, судя по тому, как легко его примагнитило, обладатель разума очень неустойчив к ментальным атакам. Таких созданий много, но навскидку могу предположить, что в его роду отметились либо болотные наяды, либо дриады. Вселённый разум изменил его тело под привычный сосуд. Он ведь изменился после ритуала, да? Вряд ли ты, Кейджи-сан, лепил именно такую заготовку.       — Верно, после ритуала тело голема изменилось.       — Итак, твой вердикт, сатори?       — Взрослый мужчина, по возрасту и развитию ближе к кураторам, чем к деканам. Он ничего не помнит из своей настоящей жизни, кроме имени. Речи и всяким бытовым мелочам придется обучать почти с нуля. Хотя сила привычки может взять свое, и хотя бы ходить в туалет и умываться он будет самостоятельно.       — Ясно. А что, если тело уничтожить?       Тендо схватил голема за дернувшуюся ладонь и что-то успокаивающе прошептал. После чего обернулся на совет и твердо произнес:       — Не советую. Так вы уничтожите и сознание Вакатоши.       — Тем более что руна жизни с него исчезла вместе с изменением самого голема, — тихо произнес Осаму.       — Обязательное условие? — подал голос от окна Мизогучи.       — Мы не ставили конкретного условия, — убито признался Бокуто, постепенно осознавая, что они с ребятами натворили. — Големов создают, чтоб они защищали. Так что и его мы делали с этой мыслью.       — Тендо? — обратился к сатори Укай-старший.       — Выполнение обязательного условия может помочь. Но это тоже не панацея. Тем более если эти бестолочи конкретной задачи не ставили, спасением может оказаться что угодно — от сражения с Подчиняющими, до помощи на экзаменах.       Укай покивал, ничуть не удивленный этими словами.       — Кейшин, уведи своих студентов, заодно и Куроо прихвати. Определимся с наказанием для них позже. Взамен приведи к нам Энношиту. Сатори, ты тоже свободен.       Тендо досадливо поморщился, но спорить с деканом не стал. Только сжавшаяся на запястье рука не позволила ему покинуть круг.       — Ну что ты, Вакатоши-кун? — тихо спросил он, покосившись на внимательно наблюдающий совет. Укай-младший успел увести студентов. Голем молчал, пристально вглядываясь в красные глаза духа. — Тебе здесь нечего бояться. Ведь нечего?       Деканы сдержанно пообещали, что не станут причинять голему вреда. Хотя никто из них пока не знал, что задумал председатель.       — Мы еще увидимся. — Тендо кривовато, но искренне улыбнулся. Той улыбкой, которую редко кому удавалось увидеть у язвительного духа. — Обещаю. Веришь?       Голем сжал его запястье в последний раз, после чего безвольно опустил руку вдоль тела и снова, как в самом начале, уставился в стену.       — Хороший мальчик, — шутливо похлопал его Тендо по макушке и выскочил из кабинета.       В коридоре он наткнулся на неуверенно мнущегося у двери Энношиту Чикару: бывшего студента факультета магов и полтора года как ассистента Шимады.       — Нет, никто тебя увольнять не собирается, — весело выпалил Тендо роящиеся в голове Энношиты мысли. — Даже если ты снова завалишь переаттестацию. — Энношита поморщился. — А вот если ты меня прибьешь, тогда за твою работу в Академии я не ручаюсь.       Это Тендо прокричал уже с другого конца коридора, показал замершему парню язык и скрылся.       — Чертов сатори, — нахмурился Энношита, но медлить дольше не стал, хотя Кейшин, покинувший с учениками кабинет чуть раньше Тендо, ничего не объяснил — сказал, сам не в курсе, что дед задумал.       В кабинете все еще находились четыре декана факультетов Академии и два куратора.       — День добрый, — поздоровался с ними Энношита.       — Энношита. — Укай-старший уставился на молодого ассистента серьезным взглядом. — Я знаю, у тебя сейчас и своих проблем хватает, тем более в твоем нынешнем положении. — Энношита сжал зубы, чтобы не ляпнуть ничего резкого. — Но нам требуется твоя помощь.       — Что нужно сделать? — справившись с собой, спросил он.       — Старшая группа магов умудрилась вселить в голема настоящее сознание. Чужое сознание достаточно взрослого человека. Нам нужна твоя помощь в адаптации Ушиджимы Вакатоши в стенах нашей Академии, пока мы не найдем способ вернуть его обратно.       Энношита покосился на стоящее истуканом существо.       — Что конкретно от меня требуется?       — Обучить его. Научить говорить, читать, писать. Думаю, это будет несложно. Может, так ему удастся вспомнить, кто он и откуда. Попробуй переговорить с сатори и заручиться его помощью. Поселишь голема в общежитии в соседней со своей комнате — там же никто не живет, так? — и займетесь его обучением.       Кивком подтвердив слова Укая, Энношита снова оглядел голема.       — Ушиджима Вакатоши, так?       Голем никак не отреагировал. Энношита под любопытными взглядами преподавателей подошел ближе, остановился на границе круга и снова позвал, на этот раз тише, мягче, и протянул руку.       Голем медленно опустил взгляд на новое действующее лицо и принялся долго и обстоятельно в него вглядываться. В кабинете повисла напряженная тишина. Энношита замер под испытующим взглядом, не двигаясь и не отводя глаз. Как с диким животным — казалось, дай он сейчас слабину, и хищник либо вцепится в горло, либо никогда не проникнется к нему уважением.       Растянувшееся, словно патока, время ускорило бег и кинулось вскачь, как только лицо голема неуловимо изменилось и он медленно вложил руку в протянутую ладонь.       — Идем, я покажу тебе твою комнату. — Стерев носком ботинка мел, Энношита потянул голема за собой, и тот неуверенно последовал за ним, не оглядываясь на облегченно выдохнувший совет и преподавателей.       Занятия в Академии были самом разгаре. Энношита провел голема по пустым коридорам учебного корпуса, через открытую галерею, соединяющую общежитие с основным зданием, по первому этажу, мимо запертых, пустующих в это время суток, комнат студентов. Пока не замер перед одной из десятка одинаковых, отличающихся только цифрой, дверей.       — Тут ты будешь жить, Ушиджима-сан. — Энношита запрокинул голову, отслеживая реакцию на свои слова. Но ничего не добился. — Идем, я тебе все покажу.       Он толкнул незапертую дверь и потянул голема за собой. Ушиджима последовал за ним, безучастно глядя перед собой. Убранство помещения, в котором он будет жить черт-те сколько времени, его явно не интересовало.       Комнатка была небольшой, как и все стандартные спальни общежития Академии. Зато одноместной. Шкаф для вещей, рабочий стол, два кресла и широкая кровать: даже голему с его ростом будет где разместиться с удобством.       — Здесь, — Энношита приоткрыл неприметную дверку возле шкафа, — туалет и раковина. Душ дальше по коридору, на другом конце этажа. На улице возле хозяйственных построек есть баня.       Он подвел голема к кровати и усадил на мягкую поверхность, а сам присел перед ним на корточки. Ушиджима опустил взгляд.       — Знаешь, я понимаю, — тихо начал Энношита, не выпуская из рук неподвижную ладонь, — тебе неуютно и страшно, и непонятно, что вообще происходит вокруг. Я понимаю тебя. Приходилось проходить через нечто подобное. Я помогу тебе, мне можно доверять.       Голем склонил голову набок, продолжая внимательно разглядывать навязанного провожатого.       — Ладно, — вздохнул Энношита, поднялся на ноги, расцепляя их руки, и пошел на выход, — ты отдохни, осмотрись тут, а я зайду к тебе попозже. Ты ведь, — замер у двери, сомневаясь, можно ли оставлять голема одного, — не натворишь тут глупостей, пока меня не будет?       Голем в ответ лег на бок и вытянулся на кровати, прикрыв глаза.       — Хорошо, — посчитав это за ответ, улыбнулся Энношита, — я пошел. До вечера.       Провинившихся студентов в компании Укая Кейшина он нашел в пустой аудитории призыва на втором этаже учебного корпуса. Ребята в первый момент даже не заметили его появления, продолжая спорить о произошедшем.       — А я говорю, что не надо было примешивать сюда ифритову магию, — выплюнул как ругательство младший Мия.       — Но только благодаря огню Куроо мы смогли оживить голема, разве нет? — резонно возразил Акааши. — Одного начерченного на лбу заклинания было бы мало, чтобы из глиняной статуи сделать человека.       — Но мы ведь и не ставили целью слепить человека. Только голема. А теперь у нас крупные неприятности. Даже возможно исключение. — Осаму забарабанил пальцами по парте, в то время как его братишка, забравшийся на эту парту с ногами, вертелся рядом, задевая его локтями и коленями, пытаясь окинуть взглядом всю разношерстную шайку-лейку.       Что примечательно, ни Куроо, ни Бокуто в споре не участвовали, тихо между собой что-то обсуждая. А сам Укай молчал, сосредоточенно что-то обдумывая. Он-то первым и заметил замершего в дверях Энношиту.       Вообще-то, Энношита был всего лишь человеком, да и магом он был посредственным. Но получилось так, что, окончив обучение экстерном намного раньше своих сверстников, он после полугода практики по личным причинам вернулся обратно в Академию уже в качестве ассистента преподавателя. И с тех пор ему частенько поручали такие вот мелкие задания. Хотя адаптировать ожившего голема к обычной жизни — такое с ним случилось впервые.       — Ну что там? — спросил Кейшин.       Энношита обвел взглядом притихших студентов. Те смотрели на него с нетерпеливым ожиданием и едва прикрытой нервозностью.       — Отдали вашего голема мне на попечение. Кто-нибудь объяснит вообще, как такое произошло? — Бокуто открыл было рот, но Энношита прервал его взмахом руки. — От начала до конца и в мельчайших подробностях, пожалуйста.       Рот Бокуто тут же захлопнул, нахохлился и, недовольно сверкнув взглядом из-под бровей, обхватил руками колени. Сидел он при этом с ногами на парте, а рядом, подперев поясницей столешницу, стоял Куроо. Он тоже брать слово не спешил.       — У нас действительно было задание сделать голема, Укай-сенсей подтвердит, — начал Осаму, поняв, что никто ничего говорить не торопится. — Мы собрались группой, перечитали материал прошедшего полугодия. Но создавать обычного глиняного истукана посчитали слишком легким заданием. — Укай хмыкнул, но прерывать не стал. — Тсуму вычитал в какой-то книге, что огонь ифритов имеет то ли живительную, то ли оживляющую силу. Подробностей там не было, только расплывчатые намеки. И мы решили спросить об этом напрямую у Куроо.       — Я подтвердил, — перехватил эстафету Куроо, невзначай взлохматив волосы прислонившегося к нему Бокуто, который все еще обиженно поглядывал на Энношиту. — Наш огонь сильно отличается от обычного древесного. Мы существа магические, как драконы, хоть нам и не в пример легче оставаться многие годы в человеческом облике. Но сейчас не об этом. Ребята показали мне свои выкладки по оживлению голема, и я решил поучаствовать. Только ради науки. — Голос его при этом прозвучал так хитро, что не поверил ему даже лучший друг. Куроо закатил глаза на раздраженное фырканье и продолжил: — В общем-то, мы сделали все по учебнику. Ребята намешали глины, Акааши слепил фигуру, Бокуто начертил на лбу голема заклинание. Просто к обычному ритуалу я добавил обжиг фигуры своим огнем.       — И в какой момент все пошло не так? — Кейшин сердито нахмурился. Он, может, и гордился их достижениями, но подобная выходка могла серьезно повредить не только им самим и престижу и так бывшей у всех на слуху Академии, но и повлечь за собой более серьезные последствия.       — До того, как мы собрались озвучить вслух задание для голема, — продолжил за Куроо Акааши. — После обжига пламенем ифрита он принял совсем другой облик, и мы тут же поняли, что что-то не так. Голем ожил до ритуальной фразы. Выглядел при этом и чувствовался совсем как человек. При том что его начинка все еще оставалась глиняной. Мы провели несколько тестов: он теплый, слышится сердцебиение, хотя сердца и внутренностей как таковых в нем нет. Есть дыхание. Он полностью человек и при этом до сих пор состоит из глины.       — Иллюзия?       — Иллюзия или личина. — Атсуму устало потер шею. Ритуал они проводили ночью, дело близилось к вечеру, а они еще не ложились. — Или что-то из разряда того, чего мы еще не знаем. Разве это возможно? — вскинулся он, негодующе уставившись на преподавателя.       — Значит, вы заподозрили неладное и позвали Укай-сенсея? — уточнил Энношита.       — Да, — буркнул Бокуто.       — И уже вы забили тревогу?       Кейшин поднял руку, признаваясь.       — Получается, — потерев висок, подвел итог Энношита, — вселение произошло где-то между обжигом и произнесением ритуальной фразы.       — Которую мы так и не произнесли, — поддакнул Куроо.       Энношита посмотрел на Укая:       — Кажется, вам все же следует присоединиться к обсуждению совета. Они всерьез озабочены поиском настоящего тела Ушиджимы Вакатоши.       — При условии, что он жив, — вклинился Атсуму.       — Я тоже думаю, что он жив, — одернул его Укай. — Иначе голем не стал бы подавать такие явные признаки жизни, как сердцебиение и дыхание. Если бы сознание принадлежало мертвому человеку, то голем больше походил бы на зомби, чем на человека. Что там с наказанием?       Энношита пожал плечами.       — Думаю, о наказании вам скажут лично. Через меня ничего не передавали.       — А как ты собираешься адаптировать его к жизни в Академии? — спросил Осаму, переводя тему с неприятного разговора о наказании в другое русло.       — Придется заручиться поддержкой факультета нечисти, — кисло произнес Энношита.       — Сатори?       — Сатори.       — Звали? — Тендо просунул голову в проем неплотно прикрытого входа.       Укай привстал и хлопнул ладонями по столешнице, привлекая к себе внимание студентов.       — Значит так, — оглядел он строгим взглядом собравшихся, — все расходимся по занятиям, а вечером — по комнатам, и чтоб носа в коридор не высовывали без разрешения. Вы наказаны. Энношита, берешь Тендо и к голему. А я пошел к руководству вымаливать прощение за этих оболтусов и думать, что делать дальше.       — А чего это вы так мной распоряжаетесь? — заартачился из вредности дух.       — Я могу запретить тебе приближаться к голему. Тогда точно буду уверен, что ты нарушишь запрет. Просто хотел договориться с тобой помочь Энношите мирным путем.       Тендо покрутил физиономией для проформы, но высказываться против больше не стал. Энношита только глаза закатил, понимая, что покоя ему в ближайшее время не видать. А вот Куроо и маги без разговоров поднялись с насиженных мест и отправились по кабинетам на занятия.       — Уже запасся букварями? — невинно поинтересовался Тендо, когда аудитория призыва опустела.       — А разве не ты у нас за букварь? — огрызнулся Энношита устало.       — Хэй-хэй-хэй, Чикара-сенсей, и почему это мы корчим такие недовольные рожи?       Они направились обратно к жилому корпусу.       — Как будто ты еще не прочел.       — Прочел, но для разнообразия хотелось бы услышать это от самого недовольного, — фыркнул Тендо.       Энношита заинтересованно на него покосился, услышав в голосе что-то еще, кроме веселья.       — И не надо так на меня коситься, нет у меня никаких застарелых, горячо лелеемых комплексов, — вызверился сатори и прибавил шагу, оказываясь перед комнатой голема на добрую минуту раньше.       Так что к моменту, когда Энношита оказался в спальне, Тендо, присев рядышком, уже вовсю мурлыкал что-то на ухо все еще лежавшему Ушиджиме. Слов было не разобрать, но сами интонации были такими необычными, такими несвойственными сатори, что Энношита сбился с шага и замер посреди комнаты, не смея нарушить идиллию.       Идиллию нарушил сам Тендо, до которого явно донеслись обрывки чужих размышлений. Он выпрямился на постели, сверкнул в сторону Энношиты недовольным взглядом и с независимым видом отошел к окну.       Голем сел, взгляда при этом не сводя со спины духа. И Энношите пришлось принять волевое решение.       — Тендо, — позвал он сатори. Тот заинтересованно оглянулся. Естественно. Он же слышал все, что проносилось в данную секунду в голове у Энношиты. Но озвучивать, вопреки своей дурной привычке, ничего не спешил. — Предлагаю временное перемирие. Ты помогаешь мне с големом.       — И что мне за это будет? — живо спросил Тендо, поворачиваясь всем корпусом.       Энношита перевел взгляд с духа на озадаченно прислушивающегося голема. Потом снова посмотрел на Тендо:       — Взамен можешь влезть и в мою голову тоже. — И, проследив за тем, как вытягивается лицо сатори, веско добавил: — Без обнародования.       — Какой тогда в этом смысл, — пробубнил обиженно дух. Но по голосу было слышно, что предоставленный карт-бланш ему по душе, даже если не получится растрезвонить мыслишки ассистента всей Академии.       — Договорились? — пропустил мимо ушей последнюю реплику Энношита.       Тендо смерил его подозрительным взглядом, подошел к Ушиджиме, вплел без предупреждения пальцы ему в волосы и склонился к уху, заговорщицки зашептав:       — Ну что, Вакатоши-кун, как думаешь, нам стоит согласиться на такое условие?       Голем внешне никак не проявил заинтересованности, но сатори, явно услышавший ответ, ехидно ухмыльнулся.       — Вакатоши-кун говорит, если ему не придется слушать твои грязные секретики, он готов принять нашу помощь.       Все бы ничего, Энношита бы привычно огрызнулся, а дух — обидно рассмеялся… Если бы Тендо не пошатнулся, хватаясь руками за воздух.       Голем среагировал мгновенно, да так быстро, что его движения смазались. Когда Энношита проморгался, Тендо уже лежал на руках голема, бледный от слабости, и утирал выступившую испарину.       — Кажется, я поспешил с просьбой о помощи. — Энношита подошел к парочке и под цепким взглядом голема приложил ладонь к холодному лбу.       — Что, Лекарь Мертвых, так не терпится поработать по специальности? — огрызнулся Тендо, пытаясь увернуться от прикосновения.       Энношита вздрогнул от давно позабытого прозвища, но руку не отдернул.       — Не шевелись, сатори, иначе изжарю твои сверхъестественные мозги, — не иначе как от нервов раздраженно выпалил он. Голем обеспокоенно зашевелился. — И ты замри, если хочешь, чтобы я ему помог.       Оба — и Тендо и Ушиджима — застыли, пока вокруг ладони Энношиты клубился красноватый дым. Пахнуло мятой и свежестью. Лицо Тендо начало понемногу приобретать нормальный цвет, а глаза стали закрываться. Дух погрузился в короткий оздоровительный сон.       Энношита Чикара и вправду был посредственным магом.       Но вот некромантом он был первоклассным.