"Межрасовая Академия" нечисти

      — Интересно, каким все-таки будет наказание. — Атсуму развалился на парте и с тоской покосился на доску за спиной преподавателя. Испещренная рунами поверхность его интересовала мало. В отличие от того же брата.       — Лишь бы не чистить бассейн русалов, — содрогнулся Бокуто.       Акааши только вздохнул, глядя, как он, высунув от усердия язык, старательно конспектирует руны, которые они, вообще-то, прошли еще лет пять назад и должны были знать наизусть.       — Бокуто-сан, нет ничего страшного в том, чтобы чистить бассейн русалов.       — Ага, — тут же кивнул Бокуто. — Кроме самих русалов, там обитающих. Конечно, нет ничего страшного. Ты же правильный, Акааши. — Он ткнул карандашом в плечо соседа. — Тебя никогда не наказывали, тебе неоткуда знать, насколько мерзким бывает характер Ойкавы.       — Давайте не будем об Ойкаве, — взмолился Атсуму, тоже не раз попадавший за компанию с Бокуто в бассейн русалов.       — Да что там такого ужасного? — искренне удивился Осаму.       — А может, нас поставят на раздачу в столовую, — мечтательно протянул Бокуто.       — Никто в здравом уме не оставит тебя наедине с едой, Бокуто-сан.       — Акааши!       — Молодые люди, — привлек внимание разговорившихся ребят стук указки о доску. — Понимаю, история рун не такой увлекательный предмет, как практические занятия по боевой магии. Но прошу вас, уделите мне немного внимания. Зачетов по моему предмету еще никто не отменял.       Студенты пристыженно втянули головы в плечи. Серьезно огорчать Такеда-сенсея никто не хотел.       — Спасибо.       — Ты опять влип в неприятности.       Куроо повернул голову в сторону материализовавшегося на второй койке соседа.       — Ты так уверен?       Кенма безразлично пожал плечами и полез в сумку за учебником.       — Ты прогулял занятия. Причем половину из них — без всяких на то причин. Догадаться было несложно.       — Ушлый ты, — ухмыльнулся Куроо джинну. — Ушлый и хитрый. Так интересно, во что я ввязался на этот раз?       — Не особо.       Кенма не соврал. Он безучастно раскрыл книгу на закладке и принялся читать. Куроо хмыкнул. Конечно, он мог и не спрашивать — Кенме действительно было без разницы, что творилось вокруг. Лишь бы ему не мешали.       Куроо закинул руки за голову и уставился в потолок, на губах у него играла легкая улыбка. Даже полностью погруженный в текст Кенма заметил. И это было намного любопытнее всех тех неприятностей, которые мог собрать на свою огненную задницу неугомонный ифрит.       Такую почти идиллическую картину и застал Кейшин, без стука ввалившийся в комнату джинна с ифритом в поисках последнего.       — Не следовало тебе прогуливать занятия, — привалившись плечом к косяку, прокомментировал он.       — Какая разница, если нас исключат?       — О, и не надейся. Об исключении и речи нет, — кровожадно улыбнулся на это Укай. Куроо, не сдержав порыва, подскочил на кровати. — Представь, что будет, если мы выставим из Академии четверых магов и одного ифрита с почти восьмилетним обучением за спиной. Миру тогда точно придет конец.       — Вы преувеличиваете. — Куроо спустил ноги с постели, обул мягкие сапожки с родины Кенмы. Соседство с джинном имеет свои плюсы, пусть ты и сам недалеко от него ушел.       — Ты еще не знаешь, что творили Некомата и мой старик по молодости. Преподаватели их и по окончании обучения боялись выпускать из школы, — усмехнулся Укай. — Так что схема укрощения строптивых магов у них, благодаря бурному прошлому, отработана на славу.       — Магов, — повторил за ним Куроо и подошел к преподавателю вплотную.       — Думаешь, мы на ифрита управу не найдем? Отдам на перевоспитание Сугаваре — и дело с концом.       Куроо сделал вид, что подобная угроза ничуть его не напугала. Но Кенма, знавший ифрита лучше, чем кто-либо другой, заметил, как напряглись его плечи и почти неуловимо изменилась поза, словно он почувствовал опасность.       Что примечательно, Укай тоже заметил перемены, но довольную улыбку решил приберечь на потом.       — Идем, обрадуем остальных оболтусов.       Провинившихся магов Укай с Куроо перехватили в галерее, между учебным корпусом и общежитием.       — Ну что они там решили, Укай-сенсей? — первым не выдержал молчания своего куратора Бокуто.       Укай обвел испытующим взглядом замерших ребят, в один ряд с которыми встал ифрит, и вдруг широко клыкасто улыбнулся.       — О нет, — тут же застонал Атсуму. — Все-таки русалы. Неужели мы так сильно накосячили?!       Акааши и Осаму недоуменно переглянулись за спинами друзей.       — Решайте сами, если вас наказали до конца выпуска каждые выходные мыть бассейн русалов.       — Но мы же не убивали никого из королевской семьи. — Жестокости наказания подивился даже Куроо. — И даже ни одной лаборатории не взорвали, как Бокуто с Атсуму в прошлом году.       — Поверьте, отмазать вас от религиозных фанатиков, если те пронюхают, что вы натворили, будет дорого стоить. Так что по мне — совет Академии еще чересчур мягко с вами обошелся. — Укай жестко пресек попытку Атсуму высказаться. — Вы до сих пор не поняли, что сделали? Нет, серьезно? Знаете, к мытью бассейнов я добавлю наказание от себя, может, тогда вас проймет.       — И что же это будет? — насторожились ребята.       — Неумение осознать последствия собственных поступков — это тоже своего рода психологическое отклонение. Так что ближайший месяц у вас будет очень загруженным. Каждый должен будет посетить группу психологической помощи Энношиты. А по истечении срока на последнее собрание я приду с вами, чтоб посмотреть, хорошо ли вы усвоили урок. Ребята замерли, пришибленные подобной новостью.       Группа Энношиты не пользовалась особой популярностью. Так что в головы некоторых из провинившихся закралась мыслишка, что таким образом Укай пытается поднять престиж психологического кружка бывшего ученика. Нет, ну правда, что они там будут делать?       — «Привет, я Куроо Тетсуро и я создал голема», так что ли? — озвучил вслух мысли ребят ифрит.       Укай недобро усмехнулся.       — Скорее, правильным будет: «Привет, я Куроо Тетсуро и я ифрит с комплексом бога».       Куроо нахмурился.       — Скажешь не так? — Куратор перевел взгляд на своих студентов: — А вы?       — Хорошо, мы согласны посещать собрания Энношиты, — сжав плечо дернувшегося Бокуто, произнес Акааши.       — Отлично, там и познакомитесь поближе с человеком, которого сунули в голема, — хлопнул в ладоши Укай. — А теперь самое приятное. — Он не сдержал предвкушающей улыбки. — Для тех, кто заработал подобное наказание впервые, покажу вам фронт работ.       Крытый бассейн русалов находился у дальней границы территории Академии. Удивительным было то, что, несмотря на название, ноги в бассейне мог мочить кто угодно из студентов и преподавателей, не только те, кому не чужда водная стихия.       Так проштрафившиеся студенты и обнаружили на мраморном бортике одного из представителей факультета элементалей. Марид — морской джинн — сидел в полном парадном облачении: расшитый серебряной нитью халат, белоснежная тяжелая накидка сверху, тюрбан, опутанный несколькими метрами тончайшей золотой цепочки, тяжелые серьги из цельного сапфира и блестящие полупрозрачной бирюзой камни на кольцах, унизывающих почти все пальцы. Босые ноги с десятком звенящих браслетов на лодыжках марид опустил в воду и беззаботно ими болтал, грызя яблоко. Карие глаза с хитринкой следили за выражением лиц провинившихся.       — Сугавара, — поздоровался с ним Укай.       Марид махнул ему ладонью, наполнив воздух мелодичным перезвоном цепочек на запястье.       — Сенсей, какими судьбами в наши водные края?       — Привел к вам дешевую рабочую силу, — не счел нужным скрывать куратор.       — Бесплатную, точнее, — фыркнул в сторону Куроо и вновь с интересом повернулся к мариду. В парадной одежде Сугавару Коуши ему еще видеть не приходилось, несмотря на почти восемь лет совместного обучения.       Сугавара поймал его взгляд и улыбнулся вроде бы по-доброму, но по спине Куроо прошел холодок. Чутье, редко его подводившее, просто кричало о том, что для равновесия всего мира будет полезно, если никто не станет злить одного конкретного представителя морских джиннов.       — Прекрасно. — Сугавара вытащил из воды ноги и выпрямился на бортике во весь рост. Каждое его движение сопровождалось мягким звоном, а золотые и серебряные нити-цепочки-браслеты пускали в глаза студентов солнечных зайчиков. Он прицельно забросил огрызок в неприметную урну у одной из колонн и, быстро перебирая босыми ногами, приблизился к компании. Краем глаза Куроо отметил, что мокрых следов на мраморе после его короткого марш-броска не осталось.       — Ойкавы пока нет, — доверительно шепнул марид ребятам и ободряюще подмигнул. — Советую быстренько со всем ознакомиться и возвращаться в общежитие. Он сегодня страсть как не в духе.       Крытый бассейн русалов только условно назывался крытым. Представлял он собой огромное помещение с частоколом высоких колонн вместо стен и открытым верхом. Вокруг, образуя защиту от посторонних глаз, администрация Академии вырастила высокие, выше самих колонн, деревья. Бассейны разнились как по величине, так и по глубине и температуре, а еще составом воды, консистенцией и магическими свойствами. Разделяли их друг от друга высокие мраморные бортики, а специально для русалов были устроены переходы из одного бассейна в другой прямо под водой, причем вода из разных бассейнов не смешивалась. Выглядело это так, будто между ними натянули радужную пленку, которая и создавала переход.       Чуть дальше общедоступных бассейнов находилось небольшое общежитие русалов, где те предпочитали коротать свободное от занятий время.       В общем-то, ничего нового им Укай не показал. Бокуто и Куроо, в силу своего неуемного характера и притягательности задниц для всякого рода приключений, не по одному разу отбывали тут наказания. Иногда компанию им составлял младший Мия. А вот Осаму и Акааши, чудесным образом избегавшие этой участи семь с половиной лет, впервые оказались в святая святых русалов не для приятного времяпрепровождения.       Русалы, как всякая нечисть, недолюбливали магов, особенно когда те называли их нечистью. И не особо жаловали на своей территории. Но не зря нынешнее поколение преподавателей считалось в Академии и предшествующей ей школе магии самым жестоким: они, закрыв глаза на многовековые распри, гоняли студентов на отработку наказаний друг к другу и, кажется, получали от этого истинное наслаждение.       Не сказать, что фронт работ устрашал. Для пятерых человек отмыть бассейн за выходные было вполне посильной задачей. Другое дело, что маги за столько лет так отвыкли делать что-то руками, что на сарайчик с инвентарем смотрели с ужасом. Укай только тихо посмеивался, глядя на их реакцию.       — А я говорю, что ну ее нафиг эту формулу, когда решить можно проще! — раздался вопль со стороны дорожки, по которой недавно пришли сами студенты.       — Засунь свое домашнее образование себе в задницу, Ойкава, и занимайся по программе. Экзамен ты не матери будешь сдавать.       — Ивайзуми, как всегда, сама доброжелательность, — прозвучал голос третьего, вызвавшего смех у всех, кроме самого Ивайзуми.       Студенты переглянулись и настороженно уставились на просвет между деревьями. Обладатели голосов долго ждать себя не заставили, и буквально через минуту перед бассейном повисла напряженная тишина. Замерли друг напротив друга четыре мага и четыре русала. Куроо, Сугавара и Укай тактично отошли в сторонку.       — Свежее мясо, — растянул губы в предвкушающей улыбке Ханамаки. С Атсуму у него были личные счеты.       — Давно заговором от нечисти в лицо не получал? — тут же окрысился Атсуму.       Осаму положил на плечо брата ладонь и предостерегающе сжал. Выяснять отношения на глазах у куратора все же не стоило. За такие вот конфликты их вполне могли выставить из Академии и за полгода до выпуска, несмотря на озвученные Укаем опасения.       Хмурый Ойкава вышел из-за спин друзей и смерил ребят недовольным взглядом.       — Дешевая рабочая сила? — сам того не ведая, повторил он слова Укая.       Маги под этим взглядом напряглись. Воздух потяжелел и едва слышно начал потрескивать от сгустившейся вокруг ребят магии. Запахло озоном. Ханамаки и Матсукава отставили правые руки в сторону, чтоб без промедления призвать оружие, если вдруг придется драться. Ойкава поднял ладони, угрожающе согнув пальцы.       Известно, чем бы закончилась эта конфронтация, но в дело вмешался молчавший до этого Ивайзуми. Он шагнул к группке русалов и что было силы отвесил каждому по подзатыльнику.       — Ива-чан! — обиженно взвыл Ойкава и повернулся к другу детства.       — Хватит страдать херней. У нас домашки полно.       — Ну прямо глас разума, — потер затылок Ханамаки. Рука у Ивайзуми была тяжелая.       — И совести, — добавил Матсукава.       Ивайзуми цыкнул на их слова и, бросив магам короткое «до встречи», первым направился к русалочьему общежитию, уверенный, что воинственные друзья пойдут следом.       Так и случилось. Каждый из русалов смерил магов многообещающим взглядом и последовал за Ивайзуми.       — Сделаю вид, что этого не видел, — произнес в пустоту Укай, провожая русалов взглядом.       Куроо хмыкнул:       — Непонятно, то ли вы пытаетесь их помирить, то ли перебить друг другом окончательно и избавиться от двух головных болей разом.       — Согласен с Куроо. — Акааши внимательно посмотрел на куратора.       Под таким двойным прессингом Укай сдался быстро. Поднял руки в примирительном жесте и улыбнулся:       — Ну что, возвращаемся?       Ребята переглянулись и дружно направились в сторону галереи. Денек выдался тот еще. А стоило вспомнить, что ночь они не спали, сразу навалилась адская усталость.       — А вы не перепутали направление? — Укай остановился посреди галереи и с многообещающей улыбкой посмотрел на замерших подопечных.       Свернувшие было в сторону общежития ребята неверяще посмотрели на куратора.       — Что, прямо сейчас к Энношите?       — А смысл тянуть? — безжалостно спросил Укай и первым двинулся по направлению к учебному корпусу.       Ребята переглянулись и покорно последовали за ним.       — Хочешь раньше времени к отцу отправиться? — зло прошипел в лицо Ойкавы Ивайзуми, когда они, наконец, остались одни.       Ойкава крупно вздрогнул и отпрянул от друга.       — Что ты такое говоришь, Ива-чан?       — Тогда какого черта ты лезешь на рожон с упорством неудачника-самоубийцы?       — Сравнения у тебя, — попытался соскочить с темы Ойкава, лицо у него перекосило страдальческой гримасой, как и всегда, когда речь заходила об отце.       — Не переводи тему. Чего тебе неймется опять, я не пойму? — Ивайзуми схватил друга за предплечье и не позволил сбежать.       Ойкава застыл, опустил голову, спрятав глаза за челкой, мелкая дрожь передалась от него к Ивайзуми. Тот провел большим пальцем по внутренней стороне предплечья и сжал сильнее. Ойкава вскинул голову, глядя на него блестящими расширившимися глазами.       — Полгода осталось, Ива-чан. Всего полгода. Я не готов, я не смогу. Я не хочу возвращаться туда.       — Думаешь, исключение из Академии тебе поможет? — Ивайзуми ослабил хватку, провел ладонью вверх по руке до самой шеи, обхватил Ойкаву и резко притянул к себе, прижимая бедовую голову к своему плечу. — Ты идиот, Ойкава, ты знаешь это?       — Даже если я забуду, Ива-чан обязательно об этом мне напомнит, — глухо ответил тот и что было силы сцепил руки у Ивайзуми за спиной.       — Нужно сходить на озеро, — задумчиво поглаживая Ойкаву между лопаток, произнес Ивайзуми. Спина под ладонью напряглась. — Нужно, Ойкава. Бассейны — давно пройденный этап. Тебе нужно хотя бы попытаться нырнуть в озеро. Ну что ты за русал, если боишься открытых…       — Ни за что! — даже не дослушав, категорично заявил Ойкава, вырвался из объятий и отошел к рабочему столу выгружать сумку.       — Хорошо, — покладисто согласился Ивайзуми.       Ойкава недоверчиво обернулся:       — Хорошо?       — Хорошо. Мне это надоело. Завтра я записываю тебя в группу Энношиты и умываю руки. Разбирайся со своими закидонами сам! — Под конец короткой тирады с виду вроде бы спокойный Ивайзуми сорвался на рычание, развернулся и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.       — Ива-чан?       — Укай-сан? — Энношита подскочил с места, в секунду оказываясь у двери, и ошарашенно уставился на компанию магов с ифритом, которых куратор, чуть ли не подталкивая в спины, привел в его кабинет. — Как это понимать?       — Я нашел тебе работы на месяц, — ухмыльнулся Укай, глядя, как студенты нехотя рассаживаются по подушкам на полу.       Голем настороженно замер в своем углу под подоконником и не сводил пристального взгляда со своих создателей. Те отвечали ему тем же.       — Издеваетесь? Мне бы с делами Шимады-сана разобраться!       — Ну, ты же хотел, чтоб твой кружок психологической помощи стал популярным, а тут целых пять студентов с комплексом бога.       — Укай-сенсей! — взвыла бедовая троица в лице Бокуто, Куроо и Атсуму.       — Вы преувеличиваете, — поддержал их Акааши.       — И наговариваете, — добавил Осаму.       — Ничего подобного, — осадил их Укай и, не слушая дальнейших возражений, снова обратился к Энношите: — В общем, сдается мне, эти орлы не до конца понимают, что они натворили. Возьми на себя труд разъяснить им, что к чему. И какие могут быть последствия от таких вот игр в богов.       Энношита с тяжелым вздохом кивнул.       — Тем более с твоим опытом…       — Укай-сан, — резко перебил Энношита. — Я понял, оставьте нас, пожалуйста.       — Да-да, как скажешь. — Укай, кажется, и сам был не рад, что затронул последнюю тему. — Развлекайтесь. — И вышел, оставив за собой напряженную тишину и любопытные мордашки студентов.       — А можно поподробнее про опыт? — первым подал голос Атсуму.       И то, что даже Осаму не стал осаждать брата, ясно говорило о том, насколько всем интересно послушать о предполагаемом опыте ассистента Шимады.       Энношита обвел всех заинтересованных взглядом, снова вздохнул и, намеренно их игнорируя, направился к стоящему в углу шкафу. Студенты студентами, но о предыдущем поручении тоже забывать не стоило. Он вынул несколько тяжелых фотоальбомов, смел в стопку расползшиеся по полке фотокарточки и со всем этим добром присел к голему.       — Смотри, Ушиджима, знакомься с ребятами. Здесь все нынешние восемь курсов студентов. На некоторых фотографиях может даже встретиться мое лицо. — Он разложил альбомы на соседних подушках. — Ты пока посиди тут, я быстро закончу с нашей бедовой компанией и присоединюсь к тебе, хорошо?       Ушиджима взял в руки накренившуюся стопку фотографий, поднял на Энношиту равнодушные глаза и механически кивнул. Энношите пришлось призвать все свое самообладание, чтоб не вздрогнуть: даже если в теле голема гостит настоящее живое сознание, Ушиджиме Вакатоши еще очень долго придется избавляться от типично големных механических движений.       — Так что там с опытом? — спросил Куроо, которому надоело наблюдение за возней с големом.       Энношита пересел от Ушиджимы к устроившимся кружком ребятам, оглядел их строгим взглядом и уклончиво произнес:       — Про опыт как-нибудь потом. Пока займемся вами. — Ребята разочарованно вздохнули. Но Энношита твердо продолжил: — Вы же знаете, что Мизогучи-сенсей пришел преподавать в Академию совсем недавно.       — Пару лет назад.       — Да, — кивнул на уточнение Акааши Энношита и продолжил: — До его прихода предмет «морально-этические нормы поведения», или — как нынешние студенты любят его сокращать — морэтику, преподавать было некому. До основания Академии в ходу был предмет — этика, но и тот был представлен в виде не особо популярного факультатива. А ведь в нашем деле очень важно привить студентам правильные моральные ценности, тем более теперь, когда существует учебное заведение, принимающее в студенты всех разумных существ.       — Не понимаю, к чему вы клоните. — Бокуто склонил набок голову, прищурившись.       — Я клоню к тому, что у разных рас свое воспитание, своя система ценностей и нормы поведения. Что хорошо для джинна, плохо для фейри, что приемлемо для русалов — неприемлемо для вампиров. Что в порядке нормы для инкубов, — Энношита бросил взгляд на братьев, — то совершенно противоестественно для людей.       — Приведи пример, — тут же вскинулся Атсуму, горя желанием доказать, что с системой ценностей и моралью у инкубов все в порядке.       — За примером далеко ходить не нужно. — Энношита бросил взгляд на голема. — У некоторых народов это норма — оживлять големов, привязывая к ним чужое сознание. Поэтому ты единственный не выглядел удивленным, я прав, Куроо?       Ифрит нахмурился. В кабинете стояла напряженная тишина, прерываемая легким шорохом переворачиваемых страниц альбомов с фотографиями.       — Обычно мы привязываем к големам сознание уже умерших.       — Чтобы не было возни с телом бывшего владельца, — понимающе кивнул Энношита.       — Нет, — отмахнулся Куроо, досадливо поморщившись. — Это просто ритуал, возвращающий на время тех, кого мы потеряли. У ифритов, как и у других джиннов, будь то сильфы или мариды, не остаются тела после смерти. Если уж на то пошло, мы и умираем довольно редко и чаще насильственной смертью, — криво усмехнулся он.       — Какие бы ни были причины, — мягко возразил Энношита, — в обществе людей неприемлемо возвращение к жизни умерших, оживление неодушевленных предметов и использование своих сил для проведения подобного рода экспериментов. Нужно посоветовать председателю перенести лекции о морали и этике на первый курс и продлить еще на два семестра. Иначе к пятому курсу, когда начинаются лекции, сложно привить студентам нормы поведения в нынешнем обществе.       — То есть ведите себя хорошо, как должны вести себя люди, и тогда никому за это не будет плохо? — ядовито прошипел Атсуму, брат в этот раз останавливать его не стал, таким же неприязненным взглядом сверля ассистента.       Энношита с честью выдержал агрессивные взгляды двух инкубов.       — Нет. Этот курс призван не для того, чтобы воспитывать в вас ханжеское поведение некоторых чистоплюйных людей. А предполагается, что он должен помочь разным существам понять моральные нормы каждой из рас и уметь считаться с ними. Куроо не стал считаться с нашей системой моральных ценностей, которая говорит, что оживлять големов — против правил самой природы.       — Если бы это было против правил самой природы, она бы просто не позволила этому случиться, так? — веско произнес Куроо. — И не забывайте, что мы не люди.       — Никто и не забывал, что вы не люди, — возразил Энношита. — Я лишь хочу сказать, что пока вы находитесь на территории человеческих владений, нужно считаться с их правилами. — Он посмотрел на близнецов: — Вы же полукровки, воспитанные матерью, разве она не объясняла вам это?       — На каникулах мы гостим у отца, — вызывающе ухмыльнулся Атсуму.       — То, что мы полукровки, не значит, что всецело должны придерживаться людской точки зрения на мораль, — пояснил Осаму реплику брата. — К тому же почему мы должны поступаться своими принципами и взглядами, чтоб потакать человеческим прихотям?       — Я не говорю о потакании, я говорю о человечности, которая должна быть присуща каждому существу!       — Напомнить тебе, что именно люди придумали способ порабощения наших братьев? И что все Подчиняющие тоже состоят сплошь из людей! — Куроо ушел в глухую оборону и слышать ничего не хотел.       Бокуто и Акааши молча переводили взгляды с Энношиты на друзей и обратно. Конфликт разрастался слишком быстро, чтобы успеть вовремя среагировать. Но они все же попробовали: Бокуто подсел ближе к лучшему другу и непривычно осторожно уложил ладонь на его плечо.       — Остынь, дружище, ты слишком разгорячился.       Куроо с досадой фыркнул, но притушил разгоревшиеся на лице красные огненные отметины.       Акааши переключил все свое внимание на замкнувшееся, отчужденное лицо Энношиты, который тоже выглядел так, словно слышать не хотел ничьего другого мнения.       — Энношита-сан, — позвал он негромко, но все тут же прислушались к его успокаивающему голосу. — Мне кажется, вы слишком близко к сердцу воспринимаете сложившуюся ситуацию. То, что сказал Укай-сенсей… вы попадали в подобную ситуацию, и она разрешилась не очень хорошо?       Энношита вздрогнул от упоминания оговорки Укая и невесело усмехнулся, разом привлекая внимание абсолютно всех в кабинете. Даже голем вскинул на него голову, оторвавшись от разглядывания фотографий.       — Я некромант-самородок, — просто произнес он. — Дома меня меньше всех вас вместе взятых считают человеком. Так что не нужно обвинять меня в предвзятости. Я просто хочу помочь прояснить ситуацию и выполнить поручение Укай-сенсея.       — Что разумных големов делать плохо, а не делать големов хорошо? — не проникнулся короткой отповедью Атсуму.       — Переливая из пустого в порожнее? — подхватил Куроо.       — Что оживление кого бы то ни было никогда не приводит ни к чему хорошему. Никогда.       — Но ведь хорошо получилось, — осторожно подал голос Осаму.       Энношита с ним не согласился.       — Где-то сейчас лежит бессознательное тело Ушиджимы Вакатоши. Не факт, что его нашли и уложили в постель до лучших времен. Возможно, в момент оживления он был в пути и сейчас лежит в каком-нибудь овраге, борясь за свою жизнь. Возможно, его вот-вот убьют какие-нибудь разбойники, дикие звери. Его могут захватить Подчиняющие: слабость Ушиджимы к ментальному вмешательству говорит о том, что он как минимум полукровка, а как максимум — не человек. Но даже если он сейчас в окружении родственников, не факт, что его не похоронят заживо.       — Ну и фантазия у вас, Энношита-сан, — вздрогнул Бокуто, представив описанное.       Атсуму тоже выглядел подавленным. Осаму бросил на него взгляд и сказал за них двоих:       — Об этом мы не подумали.       — Знаю, — просто ответил Энношита. — Вы благоразумные ребята, в какие бы передряги ни попадали до этого. Если бы вы были в курсе, чем чревато перемещение сознания живого человека, уверен, вы бы никогда не стали совершать подобное.       — И что нам теперь делать? — Метки с лица Куроо исчезли окончательно. Он выглядел серьезным и собранным.       Дети, думал Энношита, пусть и ненамного младше его самого, в отличие от ифрита, который был старше их всех вместе взятых, но какие же они еще дети.       — Я так понимаю, у тебя на родине тоже подобное не практиковалось? — осторожно спросил он.       Куроо покачал головой.       — Тогда нам остается только ждать. Либо того дня, когда голем исполнит возложенную на него функцию по защите. Либо когда совет председателей обнаружит настоящего Ушиджиму Вакатоши.       Ребята переглянулись, но сказать ничего не успели — в дверь робко постучали. Энношита поднялся с места, оглядел притихших студентов:       — Подумайте над тем, что я вам сказал. И на сегодня пока закончим. В следующий раз соберемся через неделю, так будет лучше, выходные у меня, скорее всего, будут заняты.       — А кружок-то набирает популярность, — съехидничал Атсуму, поднимаясь вслед за друзьями. Те негромко рассмеялись, даже Энношита не стал скрывать улыбку.       — Действительно, — ответил он, распахивая дверь студентам.       Там, занеся руку для очередного стука, замер Ямагучи — единственный студент с даром целительства на все восемь курсов Академии.       — Вы заняты?       — Уже нет, — выпроваживая застрявших в дверях ребят, ответил Энношита. — Давайте, не толпитесь.       — До свидания, — попрощался за всех Акааши и первым покинул кабинет. Остальные потянулись следом.       — Что-то случилось, Ямагучи?       Они делили обязанности Шимады на двоих. Энношита преподавательские, а Ямагучи — лекарские, в виду отсутствия какого бы то ни было квалифицированного лекаря в их Академии. Поэтому первое, о чем подумал Энношита, это то, что, возможно, что-то случилось в рабочей сфере.       Ямагучи прикрыл за собой дверь и мельком оглядел комнату, приметив продолжавшего перебирать фотокарточки голема. Слухи по Академии разносились со скоростью эпидемии, так что в общих чертах он был в курсе происходящего. Но волновало его сейчас совсем не это.       — Да, можно и так сказать, — уклончиво ответил он и вскинул на Энношиту заблестевшие глаза. — Могу я прийти как-нибудь на сеанс?       — Конечно, в любое время.       — Только… — Ямагучи снова замялся. Позади Энношиты раздался шорох. — Ничего, если я приду не один?       — А кого ты хочешь привести? — На плечо Энношиты упала тяжелая рука, а под нос сунули фотографию с Тендо и Тсукишимой. — Тендо?