Невозможный сосед

Нью-Йорк это всегда красиво. В любое время года. По дому со временем скучается реже, зато самые вкусные круассаны за углом всегда скрашивают хмурое утро. Только одно но — Сяо Чжань боится высоты. Нет, не так — не любит высоту. Но живет на 98 этаже. Варит по утрам себе в термос жасминовый чай перед выходом из дома, бесстрашно поглядывая в окно. Сяо Чжань пишет статьи об искусстве в новомодном журнале, готовит по вечерам блюда из родной кухни и мечтает завести кошку. Он отличный друг и прекрасный собеседник, воспитан, обходителен, вежлив. Положа руку на сердце можно сказать, что в этом мире нет человека, с кем бы Сяо Чжань не смог бы найти общий язык. До недавнего времени так и было, но теперь, так же положа руку на сердце, приходится признать: в мире есть человек, с которым Сяо Чжань не может поладить. Это его невозможный сосед. Он тоже китаец, их квартиры рядом, да черт возьми, двух людей в этом огромном доме разъединяет только невысокая бетонная перегородка их балконов. Сяо Чжань пытался завести с ним милую беседу, но на приветствие его сдержанный сосед отвечает только кивком головы, а на приглашение на соседские посиделки и вовсе резко отказывается.Пытался угостить его пирогом и поговорить о погоде, приглашал на ужин с традиционными блюдами, но на все его ждали холодное молчание и тяжелый взгляд. Даже его имя узнал спустя три месяца от консьержа, о чем тут говорить. В конце концов Чжань смирился и просто перестал докучать соседу. Привет, говорит он с неизменной улыбкой, когда встречает невозмутимого соседа, и возвращается к своим делам. В утро четверга сосед вдруг заговаривает с ним сам: — Мои трусы у тебя? У Ибо волнующий голос, мягкий тембр, низкий, к нему хочется прислушиваться. — Ох, прости, что? Все еще пребывающий в собственных мыслях, Сяо Чжань осоловело смотрит на парня, который сейчас стоит за бетонной перегородкой и, да, ему не показалось, интересуется, где его нижнее белье. В середине недели в прачечной мало народу, поэтому Чжань ходит по средам, чтобы постирать белье и почитать, пока оно лежит в сушилке. О чем он говорит соседу в одну из попыток с ним подружиться. Ибо ходит в прачечную в тот же день, аккурат когда Сяо Чжань закладывает выстиранное в сушилку и садится дочитывать Баха. Сейчас Ибо смотрит на него с непонятным выражением лица, но Сяо Чжаню кажется, сосед про себя смеется над ним. — Почему ты решил, что они у меня? Чжань пытается взять негодование под контроль. — За кого ты меня принимаешь?! — Вчера в прачечной были только мы, — спокойно отвечает Ибо. — Но это не значит, что я… я… посягал на твое белье… — Сяо Чжань давится воздухом. Он почему-то зол и совершенно не хочет этого скрывать. — То есть ты их не брал? — Конечно нет! Я, по-твоему, извращенец? — Сяо Чжань просто кипит, ногти больно вжимаются в ладонь. — Ты очень настойчивый, — Ибо усмехается. Усмехается? Сяо Чжань ошарашенно смотрит на соседа, который за семь месяцев пребывания на соседнем балконе рот открывал-то от силы несколько раз, а тут... Уголок губ пополз вверх, являя совершенно наглую ухмылку. — Ну, знаешь, — хмурится он. И нет, не потому что ему нравится, как изгибаются губы его невозможного соседа; и нет, не потому что сердце вдруг решает поучаствовать в марафоне. — Знаю. Отдай. Ибо подпирает языком щеку, взгляд по-прежнему остается тяжелым. — Мне незачем… я... Сяо Чжань борется с желанием взмахнуть руками. Слишком эмоционально и по-детски. — Я хотел подружиться. Мы же оба китайцы… и соседи. Но уже тебя не достаю ведь, — выпаливает все на одном дыхании и в сердцах кусает губу. — Так бы сразу и сказал, что не брал, — Ибо улыбается и уходит к себе в квартиру. Сяо Чжаня впервые посещают кровожадные мысли. Например, заколоть человека большой сосулькой: он где-то слышал, что это идеальное преступление. Но сейчас конец сентября — сосульки в сентябрях не водятся. Приходится заварить себе чаю покрепче и включить Лучшего пекаря Великобритании, чтобы успокоиться. — Это так вкусно, — мычит Алексис, девушка, сидящая напротив Сяо Чжаня. Алексис пишет о феншуе, модных течениях в нейл-арте, ведет колонку женских советов, и она невероятно благодарный потребитель всех кулинарных экспериментов Сяо Чжаня. Вчера он все никак не мог успокоиться и попробовал повторить лимонное пирожное из выпуска Пекаря. — Спасибо. Настроение все же дергается с отметки минус, а к вечеру оно даже повышается: журнал выделяет Чжаню два билета на новую выставку немецкого художника. Утро субботы приносит шок. Чжань, разбирая вещи на неделю, находит в чистой стопке белья трусы, явно ему не принадлежащие. Большие жирные буквы известного Армани на резинке боксеров совершенно точно убеждают: Чжань себе таких не покупал. Они без этикетки и успешно ношены, это может означать только одно — он забрал трусы своего соседа, а в четверг благополучно на него наорал. Еще и обиделся. Как же стыдно. Приходится сходить в душ, чтобы подумать на свежую голову. Дважды. Сяо Чжаню стыдно, Сяо Чжаню очень стыдно. Поэтому он берет боксеры и идет на балкон. Дверь соседского балкона закрыта, а самого жильца не видно. Недолго думая, Сяо Чжань выходит из квартиры с намерением вернуть чужое и принести свои извинения. Все же он не часто так выходит из себя. Стук в дверь ничего не дает, поэтому Сяо Чжань по инерции дергает за ручку. На самом деле так бывает только в дешевых хоррорах – двери всегда не заперты, потому что за ними ждет маньяк. Сяо Чжань входит в чужую квартиру, окликает хозяина, но вновь не получает никакого ответа. Он делает шаг вперед и останавливается как вкопанный. Сердце включает режим марафона, а щеки вмиг загораются так, что можно жарить оладьи – из гостиной раздается слишком пошлый стон. Ибо наверняка не один, поэтому Сяо Чжань должен покинуть чужую квартиру и вернуться поскорее в свою, но ноги приросли к полу, и вот ему совершенно не хочется никуда уходить. Ему хочется посмотреть. Звучит еще один стон, более приглушенный, словно парень пытается сдержаться, отчего Сяо Чжань начинает чувствовать себя не в своей тарелке. Как во сне двигается вперед и сам еле сдерживается, чтобы не застонать. Его невозможно красивый сосед сидит на диване в собственной гостиной и мастурбирует. Сяо Чжань пытается успокоить бешено заходящуюся грудную клетку, но алгоритм уже запущен: воронка в животе лихо закручивается от открывшейся картины, сердце, усиленно заработавшее, начинает гнать кровь намного южнее. Ибо полулежит на идеально белом диване в расстегнутых брюках, кубики его пресса так четко обрисованы, словно кто-то разрисовал их специально. Однажды, в студенчестве, Сяо Чжань как-то работал на съемке, где рисовал на телах моделей. Но такого тела, как у Ибо, ни у одной не видел. Смуглая кожа Ибо поблескивает от пота, выступают вены на руках. Обычно такое суровое и холодное лицо, сейчас было настолько сладострастным, что Сяо Чжань не удерживает судорожного вздоха. Ибо тут же открывает глаза и устремляет свой тяжелый взгляд на незваного гостя. Сяо Чжань как завороженный смотрит в подернутые похотью глаза и не может шелохнуться. Ибо проводит пальцами по собственному прессу, приковывая взгляд к темным волоскам внизу живота. Сяо Чжань тут же переключает внимание на то, как он другой рукой себе надрачивает. В комнате повисает еще один стон, и уже непонятно, кто его издает, но этого оказывается достаточно, чтобы в голове у Сяо Чжаня щелкнуло. Он откидывает принесенные боксеры в сторону и без страха шагает вперед. Вид Ибо настолько очаровывает и будит внутри чувства, которые Сяо Чжань еще не испытывал. Он присаживается на колени рядом с диваном, не разрывая зрительного контакта, все это время Ибо не перестает ласкать себя, ожидая, что же сделает злополучный сосед. Сбежит и будет избегать? Сяо Чжань кладет свою руку поверх его и крепко сжимает. Ибо удивляет, насколько эти тонкие руки могут быть сильными. Теперь они оба дрочат ему. В какой момент, Сяо Чжань не может сказать, влажная головка члена Ибо упирается и мажет по его губам. Волосы еще влажные после душа, но Ибо держит за них крепко, не давая дернуть головой не туда, проводит по его губам с нажимом, пока тот не соглашается впустить. Первые движения аккуратные, Ибо толкается ему в рот, не скрывая восхищенного вздоха, и придерживает за затылок. Сяо Чжаню приходится упереться руками в его тазобедренные косточки. Это неудобно, непонятно, но крышесносяще. Ибо натягивает рот Сяо Чжаня на свой член, крепко стискивая волосы. Сяо Чжаню кажется, что он умирает под пытками. Горло тут же саднит, глаза заволакивают слезы, но Ибо поглаживает пальцем его щеку, отчего все неприятные ощущения уходят на второй план. Он толкается невероятно глубоко, что Сяо Чжань упирается носом ему в пах, держит так пару секунд и дает выпустить изо рта целиком. — Хороший мальчик, — хрипит Ибо, прежде чем толкнуться в горячий рот снова. Сяо Чжань цепляется за него ногтями, больно впивается, царапает пресс, но ничто не может помешать Ван Ибо трахать его в рот. Сяо Чжань пытается сказать, что хочет, чтобы его отпустили, но все слова превращаются в вибрации, которые Ибо ощущает членом, и он выдает глухой стон, прежде чем кончить. Сяо Чжань в последний момент успевает оттолкнуть его за бедра, поэтому сперма оказывается на половине его лица. Губы, щеки, подбородок, кончик носа — все в свидетельствах страстной натуры его невозможного соседа. Пока Ибо приходит в себя, Сяо Чжань мстительно вытирает лицо его рубашкой, лежащей рядом. А нечего было пачкать. Он хочет начать разговор, как его просто-напросто выталкивают из квартиры. Дверь захлопывается перед самым носом. Сяо Чжань ошарашенно смотрит то на дверь, то на свои подрагивающие руки. Ничего не остается, как вернуться к себе. Следующий раз происходит через неделю. Ничего не предвещает беды, но вечером очередной субботы Сяо Чжань снова стоит на коленях перед Ван Ибо, в его квартире, и дает трахать себя в рот. Если начать разбираться, как это случилось, то во всем виноват Чжочэн. А до него — невозможная работа Сяо Чжаня. В среду он соглашается помочь коллеге, она берет интервью у молодого мотогонщика. Они с утра снимают его для обложки, а после двух дня он отвечает на вопросы. Милая девушка Алексис, которая дает советы неопытным девчонкам, интервьюирует, по ее словам, красивого китайца, и то, что Чжань тоже китаец, очень на руку, вдруг тот заартачится или возникнет языковой барьер. — Знаешь, — говорит Сяо Чжань. — Ты прекрасный интервьюер, и вопросы ведь были оговорены заранее. — Да, — девушка вздыхает. — Но он наотрез отказывается говорить о любви и девушках. Возможно, ты шепнешь ему пару слов на китайском, и он расщедрится. Шон, если он ответит, я получу премию в этом месяце. Алексис хорошая, Сяо Чжань искренне желает ей получить премию. В лобби отеля они сидят в ожидании «звезды», и Сяо Чжань уходит за кофе через дорогу. Когда он возвращается, на узком диванчике сидит его невозможный сосед. Еще немного, и Сяо Чжань прольет напиток себе на ботинки. Он до интервью уже узнает, что Ибо — мотогонщик, восходящая звезда, перекуплен у японского клуба американцами и теперь строит карьеру в Большом яблоке. Он такой же, как и дома: ведет себя отстраненно, отвечает коротко или просто кивает. — Шон! — раздается у Сяо Чжаня над головой так резко, что он подпрыгивает. Фотограф личной студии журнала машет Сяо Чжаню, как умалишенный. — Ты-то мне и нужен. Грузный мужчина буквально выдергивает его из кресла, чтобы стиснуть в крепких объятиях. — Рад тебя видеть, — смеется Сяо Чжань. Ибо прерывается на полуслове, разглядывая странного типа, что прервал его интервью. Алексис ждет, что он закончит фразу, хотя звезда даже не думает. — Я потерял твой номер, а потом уехал в отпуск. Знаешь, как отвратительно готовит моя теща? Я все вспоминал твои пирожки и думал, как было бы здорово их снова поесть. Мужчина хохочет. Ибо меняется в лице. Сяо Чжань виновато улыбается соседу. — Давай поговорим после? — просит он, боясь, что по своей вине испортит интервью коллеге. — А, да нет. Я спешу. Хотел сказать, что хочу познакомить тебя кое с кем. Ты же один сейчас? — Да, — машинально отвечает Чжань. — Один. Подожди, с кем? — О, мой хороший приятель вернулся из Италии. Он преподает в колледже искусств, а теперь хочет организовывать выставки в частных галереях. Думаю, вы найдете о чем поговорить. В груди Сяо Чжаня теплеет. Он искренне улыбается и соглашается, не раздумывая. Это должно быть интересно. Когда фотограф уходит, атмосфера интервью накаляется. Ибо больше не говорит ни слова, а на все вопросы либо отрицательно машет головой, либо неопределенно хмыкает. Спустя получаса тщетных попыток девушки, он уходит. У него съемка для обложки. Алксис плачет в лобби отеля: теперь не только премии не видать, но и работы можно лишиться. Сердобольный Сяо Чжань торжественно обещает помочь ей все исправить. Он забирает список вопросов домой, чтобы поговорить с Ибо и уговорить дать на них хотя бы письменные ответы. Потому что работа другого человека это не шутки. Но ни вечером он его не застает, ни в четверг. Пятница утром приносит промозглый дождь, обещая погоду еще хуже на вечер, поэтому домой Сяо Чжань возвращается пораньше, чтобы не быть раздавленным в час пик или не попасть в пробку. Готовит ужин, открывает бутылку вина и звонит лучшему другу. Плевать на разницу во времени. — У тебя еще светло, а я утопаю во тьме. И валюсь с ног, — зевает с экрана Чжочэн. Сяо Чжань выносит ноут на балкон, где сервирует себе стол для ужина. Наполненный озоном воздух диктует: кощунство ужинать в бетонной коробке, когда ты можешь вздохнуть полной грудью. Хотя дышать в мегаполисе полной грудью — удовольствие сомнительное. — Ты похудел. Опять, — недовольно хмурится Чжочэн. — Булочка, ты стал некрасивым. Сяо Чжань смеется. — Я поправился, — он дергает свои щеки. — Даже на ребрах мясо появилось. — Покажи, —Чжочэн, кажется, тоже что-то жует. Сяо Чжань задирает домашнюю футболку, обнажая узкую талию и плоский живот. — Эй, похудел, — щелкает языком Чжочэн. — А булочки? А ну повернись. Если булочки похудели, ты останешься одиноким до конца дней. Сяо Чжань разворачивается к экрану спиной, все еще задрав футболку. — На месте, — хохочет Чжочэн, запихивая в рот батончик. — Все под контролем. Сяо Чжань улыбается самой искренней из своих улыбок, но стоит повернуть голову, как взгляд встречается с тяжелым взглядом соседа. Он замирает, комкая футболку, а потом резко отпускает ее. — Ибо! Подожди, Ибо! — кричит он. Если бы не боязнь, ок-ок, нелюбовь к высоте, он бы перескочил через балконную перегородку и догнал соседа. А так остается вцепиться в нее и кричать. — Интервью, ты его не закончил. У моей коллеги будут проблемы! — Вернись немедленно и взгляни в лицо ответственности! — злится Сяо Чжань. Кажется, он так громко кричит последнюю фразу, что заинтересовывает соседа. Ибо возвращается на балкон, забирает листки из рук Сяо Чжаня и снова уходит. — Эм… — нарушает тишину одинокого балкона голос Чжочэна прямиком из родного Китая. — Он сбежал после секса, а ты влюбился? — Нет! — Сяо Чжань все еще зол и пытается взять себя в руки. Невозможный сосед вызывает в нем бурю противоречивых эмоций, но одно понятно точно: стукнуть его чем-то тяжелым хочется все сильней. — То есть у тебя есть горячий сосед, и вы еще не..? — Чжочэн откровенно стебется. — Нет! — еще более возмущенно вспыхивает Сяо Чжань. За спиной слышится слишком громкий смешок соседа. В субботу утром Сяо Чжань готовит завтрак, прикидывает, может ли позволить себе сходить в парк, захватив скетчбук. Мысли прерывает скрип балконной двери, и, словно кадр из рекламы, у него на кухне образовывается Ибо, проходит дальше, открывает его, Сяо Чжаня, входную дверь, впуская незнакомую девушку. — Ты переехал? — удивленно спрашивает девушка. Она переминается с ноги на ногу. Ибо неопределенно кивает и делает невообразимую вещь – шагает к Сяо Чжаню, чтобы заключить его в кольцо своих рук. — Я говорил уже, — отвечает Ибо. Его голос звучит раздраженно рядом с ухом Сяо Чжаня. — Но… я думала, ты просто не хочешь меня обидеть. Я… Не хочет обидеть? Чжань кривит губы в усмешке, про Ибо можно многое сказать, но определенно не то, что тот заботится о чувствах других. Сяо Чжань застывает с кулинарной лопаткой в руке, не зная, как ему поступить. От Ибо слишком приятно пахнет, но он ведет себя, как свинья. То выгоняет, то сам вламывается. Чжань пытается оттолкнуть его, но оказывается прижат еще крепче. — Интервью, — шепчет Ибо, прекрасно давая понять, что это шантаж. — Мы встречаемся, — уже громче, для девушки. — Я говорил, что тебе не светит. Сяо Чжань закатывает глаза. Что за подростковый жаргон. Девушка всхлипывает, но твердо стоит на своем. — Я не верю. Сяо Чжань переводит удивленный взгляд с нее на своего соседа. — Это твои проблемы, — тут же отзывается Ибо. Сяо Чжань так увлекается игрой в гляделки, что не сразу замечает вторжение на свою святая святых – Ибо нагло мнет его задницу своей рукой. — Интервью, — повторяет он, так же нагло. Девушка показывает пальцем на Сяо Чжаня и снова твердит свое «не верю». Да что она заладила, ему что, к ней спиной повернуться, чтобы она ясно увидела, что творит Ибо с его задницей? Но, кажется, загвоздка тут не в невнимательности девушки, а скорее во внимательности, но в другую сторону: домашняя у Сяо Чжаня футболка Формулы с Чемпионата мира 2009. Он как раз с друзьями, совершенно случайно, попал на первый этап гран-при в Австралии и купил футболку на память. Теперь она служит домашней, между прочим удобной и самой любимой. — Разные вкусы не означают невозможность отношений, — пожимает плечами Ибо. — Почему я тогда не видела его ни на одной гонке? — не унимается девушка. — Мне надоел этот допрос с пристрастием, — добродушный Сяо Чжань умеет говорить убийственным голосом. Его глаза недружелюбно поблескивают, скорее от того, что задница, кажется, уже онемела от испытуемого насилия, но кто будет разбираться. — Ты ей что-нибудь обещал? — елейным голосом он обращается к Ибо. — Нет, — твердо отвечает тот. Сяо Чжань оборачивается к девушке с выражением лица, мол, что тебе еще надо. Девушке ничего не остается, как уйти ни с чем. — Хорошо вжился в роль. Заходи вечером, отдам твои листки, — Ибо салютует двумя пальцами. — Если ты хоть один вопрос оставишь без ответа, я догоню ее и во всем сознаюсь, — угрожает Сяо Чжань. Вечером он заходит к Ибо забрать ответы, но тот не один. В квартире есть еще несколько парней, которые на удивление приветливы. Они наперебой зовут Ибо, чем вызывают улыбку у Сяо Чжаня. Он решает зайти помыть руки после рукопожатий с парнями, которые ели чипсы. Уже вытирает руки, как свет в ванной гаснет, но не успевает Сяо Чжань громко оповестить о своем присутствии, как получает тычок в грудь из-за открывшейся двери и оказывается прижат к кому-то. Судя по запаху, это опять Ибо. От него пахнет парфюмом и парами алкоголя. Сяо Чжань успевает испытать коктейль эмоций от возмущения до дрожи в коленях. Ибо дышит ему в затылок, а загребущие руки снова мучают его ягодицы. Ибо оттаскивает его в другой угол комнаты и заставляет опереться на стиральную машину. Стоп! Стиральную машину? Она у него есть? Не успевает Сяо Чжань додумать мысль, как захлебывается собственным стоном, потому что его невозможный сосед бьет его по заднице. — Ибо! — возмущению Сяо Чжаня нет предела. От переизбытка эмоций он переходит на фальцет. Ответом ему служит новый шлепок. Сяо Чжань давится воздухом, упирается руками в край машинки в попытках встать, но Ибо ловко разводит его колени своими и продолжает мять его зад. Сяо Чжаню натурально больно, потому что еще с утра там остались синяки от посягательств того же Ибо. Только вопреки здравому смыслу он не пытается уйти от прикосновений, а слишком художественно выгибается, так, что Ибо имеет полный доступ издеваться над его святая святых. В следующий момент времени Сяо Чжань снова оказывается на коленях, а в губы ему утыкается знакомая головка. Ибо водит ей по губам, не давая Сяо Чжаню отвернуться, но он слишком упрям, крепко смыкает губы в отказе принять. — Пусти, — хрипит Ибо. Гладит его по щеке, спускается на горло, худыми пальцами массирует затылок. И Сяо Чжань подчиняется. Головка свободно проскальзывает в теплый рот, тут же заполняя его. Ибо двигает бедрами вперед слишком резко — Сяо Чжань давится, сплевывает слюну прямо на кафель. Нежная ласка пальцев по губам снова открывает доступ члену в рот Сяо Чжаня. Чувство дежавю накатывает наряду с возбуждением. Сяо Чжаня закручивает в похабную воронку, вокруг темнота, поэтому все его существо фокусируется на ощущениях и слухе. Если бы он мог, он бы покраснел от хлюпающих звуков, которые издает сам, но сейчас может думать только о том, как бы не свернуть себе челюсть и не кончить в штаны. Ибо содрогается, Сяо Чжань пытается снова оттолкнуть его от себя, но в этот раз его держат крепко, обеими руками, поэтому сперма заполняет рот в считанные секунды. Ибо крепко зажимает его челюсть, не давая выплюнуть. Это негласное желание, чтобы Сяо Чжань проглотил, приводит в бешенство. Сяо Чжань бьет его по рукам, по бедрам — куда может достать, но Ибо держит мертвой хваткой. Приходится смириться и проглотить. Ибо сдергивает его с колен, впервые Сяо Чжань замечает, что дрожит не только он. Только сам он дрожит от возбуждения, потому что даже воздух в легких накален до предела, а от чего дрожит Ибо, ему непонятно. Он хочет сказать, что Ибо нужно объясниться, но оказывается за дверью. Снова. Наплевав на все воспитание, Сяо Чжань пинает чужую дверь ногой. А в понедельник соглашается на свидание вслепую. Дэниел оказывается лучше всех ожиданий. Они находят общие предпочтения в музыке — Сяо Чжань действительно любит Пьяццолу, сходятся на интересе к Тинторрето, и оба совершенно не любят гаспачо. Дэниел рассказывает об Италии, своих студентах и попытке привнести в свою размеренную жизнь какое-нибудь приключение. Сяо Чжань откровенно завидует, делится желанием снова отдаваться рисованию, а не просто складировать скетчи, и признается в любви к своей работе. Вечер понедельника приносит небывалое чувство теплоты в груди. Во вторник они ходят на выставку, организованную Дэниелом, в среду ужинают в новом мексиканском ресторане. — Я ведь китаец, — смеется Сяо Чжань. — Меня нельзя напугать острым. Дэниел подхватывает его улыбку, а после целует. Мягко, нежно, словно Сяо Чжань драгоценность. Это подкупает. Приносит толику восхищения. Сяо Чжань сравнивает себя с воздушным облаком. В четверг Алексис счастливо сообщает, что Ибо дал новое интервью, она сдаст его до конца недели. Сяо Чжань рад за нее, но не может скрыть раздражения от упоминания своего соседа. Его невозможный сосед — самый наглый, невоспитанный, грубый смутьян. И Сяо Чжань открыто врет себе, когда считает, что злится не из-за того, что тот ведет себя как ни в чем не бывало после всего произошедшего. В пятничный вечер Дэниел провожает его домой, и они долго целуются под деревом у дома. Приятное тепло переполняет Сяо Чжаня, в мягких объятиях Дэниела он чувствует себя необычайно комфортно. Он раздумывает, что можно его пригласить уже подняться к себе, но завтра Дэниел уезжает в командировку. Поэтому они посылают друг другу смущенные улыбки, как подростки, ей-богу, и прощаются. У Сяо Чжаня розовеют скулы, когда он входит в лифт. Нажимая на кнопку своего этажа, он все еще чувствует тепло на губах. Створкам лифта закрыться мешает нога в тяжелом ботинке. Его хмурый сосед становится рядом, но Сяо Чжаню все равно на его настроение. — Привет, — улыбается он. И оказывается прижат к стене лифта. Не успевает ничего сказать, как самым наглым образом оказывается зацелован до звездочек в глазах. Ибо вылизывает его рот, совершенно беспардонно врываясь в него языком. Упирается кончиком в небо, царапает губы зубами. — Ты мне горло проткнешь, — Сяо Чжань находит в себе силы оттолкнуть настырного соседа. И снова оказывается в том же положении. Губы Ибо настойчивые, язык совершенно бесстыдный, но то, что он творит своими пальцами, не поддается разумному восприятию – придерживает Сяо Чжаня за затылок, большими пальцами поглаживая щеки. Сяо Чжань цепляется за лацканы его пальто. Звездочки в голове взрываются и ссыпаются прямо в легкие, иначе как объяснить острую нехватку воздуха? Ибо поддерживает его за талию, продолжая заставлять задыхаться. Сяо Чжань совершенно теряется от ощущений. Хочется позорно просить не отпускать. Лифт издает сигнал прибытия, и Сяо Чжань снова остается один. Ибо скрывается за своей дверью. Сердце, кажется, взрывается вслед за звездочками, только теперь Сяо Чжаню больно. В субботу они с Чжочэном созваниваются снова. Сяо Чжань рассказывает про Дэниела, пока делает зарядку, тактично умолчав про Ибо. Мечтательно говорит, что давно не чувствовал такой привязанности, но вспоминает не поцелуй под деревом, а в лифте. Он не успевает укорить себя за неблагочестие, как звонит телефон и приходится ответить. Ибо тоже выходит на балкон, поэтому Чжань заходит поговорить внутрь. Чжочэну приходится подождать. У Алексис приглашение на заезд мотогонщиков, поэтому она тащит с собой половину редакции. Для Сяо Чжаня все ново вокруг, но он абсолютно равнодушен к экстремальным видам спорта, поэтому все оставшееся время переписывается с Дэниелом. Мы взрослые люди, решает он, и приглашает Дэниела к себе на ужин. Хочется удивить его кулинарными талантами. Пока Сяо Чжань устраивает свою личную жизнь, его рабочая жизнь подкладывает свинью – их приглашают на банкет по поводу победы. Алексис не может отказаться от возможности побывать в закулисье гонки, да еще в обществе молодых спортсменов. Вечер воскресенья не лучший день для банкетов, но кто их спрашивает. Сяо Чжань, подхваченный добрыми коллегами, оказывается вместе со всеми в большом зале, где людей как будто бы больше, чем сегодня на треке. Весь вечер проходит в странном полусне, потому что Ибо давит на него своим тяжелым взглядом. А Сяо Чжань, при взгляде на Ибо, чувствует себя голодным волчонком – тот впервые появляется перед ним в классическом костюме, официально зачесанный и совершенно непотребно красивый. А потом они запойно целуются в такси, где Сяо Чжань чувствует себя трепыхающейся птичкой в цепких лапах большого кота. Чжань портит идеальную укладку Ибо, рвет в нетерпении петли его рубашки. Хочется больше тепла, больше разгоряченной кожи. В квартиру они вваливаются как сумасшедшие. Сяо Чжань никогда бы под страхом смерти не признался, что несколько раз видел пошлые сны со своим соседом в главной роли. В одном из них его раздевали в этой самой гостиной, перекидывали через диван и не давали слова вставить. Видимо, Ибо подсматривал его сны и выбирал себе по вкусу, иначе как объяснить такое идеальное совпадение. Сяо Чжань раздет, перекинут через спинку дивана и совершенно недвусмысленно в нее вдавлен. Ибо приносит из спальни смазку, хотя сам еще одет. Сяо Чжань возмущается такой несправедливости. Он хочет чувствовать больше кожи. Ибо горячий, а Чжань вечно мерзнет. Повернув голову, он видит, как Ибо избавляется от пиджака, рвет остатки рубашки, отшвыривает штаны ногой. Сяо Чжаню смешно, вроде они не пьяные, но ведут себя именно так. Он громко стонет, когда Ибо грубо пропихивает в него два пальца. — Ибо! — возмущается полузадушенно Сяо Чжань. Ему больно, в конце концов. — Ты давно не..? — хрипит тот. — Нет! — огрызается м Чжань. — Пфха… Ибо замедляется. Поддерживает Сяо Чжаня за бедро и проталкивает пальцы медленнее. Чжань хочет, чтобы он снова поцеловал его — Ибо, поцелуй, — просит он, сжимая обивку дивана. — Поцелуй меня. Ибо не нужно просить дважды, он наклоняется вперед, чтобы захватить губы Сяо Чжаня. — Ты что, девственник? — Ибо почти рычит. Сяо Чжаню кажется, что Ибо злит эта мысль. — Нет... хах, — краснеет он. — Я просто… давно… Он выгибается, когда пальцы соседа попадают по заветной точке. Ибо разводит его ягодицы и толкается вперед. Сяо Чжань пытается заглушить собственный крик, но выходит не особо. Ибо целует его в шею у основания роста волос, давая привыкнуть к себе. Сяо Чжань млеет от такой ласки, это совершенно не тот Ибо, которого он знает. Ибо, которого он знает, грубый, напористый, Ибо, которого он знает, целует до острых звездочек, которые сам же потом и разбивает, а этот Ибо целует так, что в груди просыпается неизвестный зверек, щекочет под ребрами и внизу живота, сладко царапает стенки сердца. — Поцелуй, — снова просит Сяо Чжань. Снова хочется почувствовать этот настырный язык, снова ему подчиниться. — Как меня зовут? — требует парень. — Ибо, — стонет Сяо Чжань. У него все плечи в мурашках, все легкие в звездной пыли. Он стонет своим мелодичным голосом имя соседа, просит поцелуи. — С кем ты сейчас? — Ибо все требует и требует называть себя по имени. — С тобой, Ибо. С тобой, — сипит Сяо Чжань. Упирается руками в спинку бедного дивана и выгибается так, словно всю жизнь занимается воздушной акробатикой. Бедра уже болят, потому что Ибо остервенело вбивается в них своими и отвешивает смачные шлепки его ягодицам. Сяо Чжань пытается сказать, чтобы прекратил, но легкие горят огнем, изо рта вырывается только тяжелое дыхание. Ибо тянет его на себя, обнимает рукой поперек груди, и теперь они двигаются одинаково. Сяо Чжань жмурится, цепляется за руки Ибо. Он словно попал в лучший из своих снов. Ибо кончает в него, снова перекинув через спинку дивана, Чжань пытается вернуться хотя бы в позицию «упираюсь руками», но ему не дают. Он уложен так, что его красные от шлепков ягодицы прямо перед соседом. Ибо поглаживает их, размазывает собственную сперму между половинок, водит пальцами по мошонке. — Извращенец, — устало обзывается Чжань. Ему тепло, хорошо и даже не стыдно. Сяо Чжань просыпается на чужом диване. Один. Он укрыт пледом, но больше никого нет. Чтобы удостовериться, ходит по квартире, завернутый в этот самый плед, но так и есть: он один. Сяо Чжань не зол. Сяо Чжаню больно. Он медленно одевается, глядя заторможенным взглядом на собственные вещи, захлопывает чужую дверь, прежде чем вернуться к себе. У него вынужденный выходной, он сначала отмокает в ванне, а потом проводит весь день в кровати. Пьет любимое вино, смотрит старые комедии. До сегодняшнего утра он считал, что им с Ибо нужно поговорить, но именно это утро расставляет все точки над и. Ибо от него нужен только секс. Ибо разговоры не нужны. Но Сяо Чжань не в том возрасте, когда хотят отношений без обязательств, поэтому он крепко обнимает вторую подушку под одеялом. В его жизни Ван Ибо нет места. Они дважды пересекаются в холле за эту неделю, но Сяо Чжань смотрит сквозь соседа. Ему не хочется утруждать себя мыслью о его существовании, не то что здороваться. В пятницу Сяо Чжань покупает себе уютный розовый свитер, темные узкие джинсы и готовится к пикнику-свиданию. Они раскладывают плед прямо в центральном парке, несмотря на свежесть, здесь еще можно сидеть. Есть сэндвичи, запивая горячим чаем. Сяо Чжань обожает заваривать чай и без преувеличения считает, что делает это идеально. Дэниел рассказывает о поездке, об увиденном, рассказывает какую-то легенду, но Сяо Чжань не слушает его: он погружен в свои мысли, хотя не забывает улыбаться. Дождь накрапывает внезапно. Они быстро собираются, и едут домой к Сяо Чжаню. — Кажется, дождь сыграл мне на руку, — смеется Дэниел, когда двери лифта закрываются. Сяо Чжань очень красивый, прическа потрепалась, что добавляет шарма, и даже потерянный взгляд приходится к месту. — Я не помню, есть ли у меня продукты, но в любом случае сэндвичи еще остались, — улыбается он, когда они выходят из лифта. Он ищет ключи, поэтому не замечает вышедшего из своей квартиры Ибо. — Добрый день, — здоровается Дэниел. Ибо привычно молчит, только взглядом буравит фирменным, тяжелым. — Он интроверт. Не трогай его, — машет рукой Сяо Чжань. Собственная квартира встречает атмосферой спокойствия. Мой дом – моя крепость. Они смотрят новый выпуск Пекаря, смеются над рассказами Дэниела о попытках научиться готовить. В начале Сяо Чжань комментирует шоу, но уже к середине прикрывает глаза, уютно прижавшись к плечу Дэниела. Еще до титров он уже спит. Дэниел смотрит на него нежным взглядом, но все же остается джентльменом. Укладывает поудобней, притаскивает одеяло из спальни и уходит, захлопнув за собой дверь. Он салютует Ибо, подпирающему стену на лестничной площадке, прежде чем войти в лифт. Как только двери закрываются, Ибо ломится в квартиру напротив. Он звонит в звонок, стучит в дверь, дергает за ручку. Заспанный, все в том же свитере, в котором пришел, Сяо Чжань открывает дверь. — Ибо? — удивляется он. Тут же его взгляд становится злым, и он пытается захлопнуть дверь. Не выходит, Ибо толкает ее в сторону, а Чжань оказывается перекинутым на его плечо. — Ибо, перестань, — устало ругается он. — Мне не до твоих дурацких выходок. Пора бы уже понять, что его сосед толстокожий. Он притаскивает его в свою квартиру, запирает дверь на замок, а ключи засовывает в карман. Сяо Чжаню хочется рассмеяться от такого детского поступка. — Я устал и хочу спать, — делает Сяо Чжань последнюю попытку. — Спи здесь, — говорит Ибо. — У меня есть своя кровать. — Здесь, — не унимается сосед. Делает шаг вперед, притягивает Сяо Чжаня к себе за талию. Сяо Чжань с подозрением смотрит на него, но пока ничего не предпринимает, ни обнять, ни оттолкнуть. Ибо тянется медленно, словно дает ему время решить. Подхватывает его губы аккуратно, как будто впервые целует. Нет того бешеного напора, как в прошлые разы, нет давления. Ибо легко обнимает, и целует так же легко. Сяо Чжань теряет голову. Ненавидеть грубого Ибо легко, ненавидеть нежного Ибо невозможно. Кажется, Ибо разгадывает этот момент, потому что в следующую секунду отрывается от Сяо Чжаня и смотрит в глаза долгим пронзительным взглядом. Сяо Чжань неумолимо краснеет. Секунда на размышление, прежде чем закидывает руки ему на плечи, и поцелуй начинается по новой. Ибо снимает с него свитер, который Сяо Чжаню невероятно идет. Футболка под ним прилипла к телу, он дергает ее за ворот, раздается треск. Сяо Чжань возмущенно шипит. — Возьмешь мою, — отмахивается Ибо. Целует в шею, в ямочку между ключиц, водит по ним языком. Сяо Чжань стонет и дает себе вольность запустить руку в его волосы. Ибо стаскивает с него джинсы, стаскивает свои, садится на диван и тянет его на себя. Сяо Чжань удивленно смотрит на соседа. Эта поза имеет свои преимущества, но он не уверен, понравится ли им обоим. Ибо решает за двоих, усаживает его к себе на бедра и кивает на смазку на журнальном столике. Она тут так и стоит с прошлого раза? Сяо Чжань не может, да и не хочет, отказывать себе в удовольствии сделать все самому. Он выливает на ладонь прохладный гель, нежно втирает по идеально вставшему стволу. Ибо громко дышит, когда Сяо Чжань ласкает его член. Чжань упирается в диван коленками, приподнимаясь, направляет Ибо обеими руками и аккуратно садится. Оба издают протяжный стон. Сяо Чжань двигается, как сам захочет, целует, когда захочет и сколько захочет. Ибо позволяет ему выбирать. Это окрыляет. Сяо Чжань сильно сжимает его плечо пальцами, а второй рукой упирается в бедро. — Ибо, — стонет он. Тот подбрасывает бедра на встречу, и Сяо Чжаню мерещатся пресловутые облака. Он скрещивает руки за головой Ибо, по-хозяйски целует, словно набрался от своего наглого соседа. Чувствует, как тот сдерживается, чтобы не начать целовать самому, отчего становится тепло. Сяо Чжань целует медленно, пробуя его на вкус — Ибо вкусный, прижимается грудью, хочется в Ибо врасти. — Ради всего святого, двигайся, — скулит Ибо. Этот медленный темп сводит его с ума. — Я хочу медленно, — выдыхает Сяо Чжань. Ему хорошо, он разморен, удовольствие нежно обволакивает. Если Ибо хочет компромисс, ему придется научиться думать не только о себе. Он укладывает его голову в сгибе своего локтя и снова целует. Ибо рвано дышит и держится из последних сил, чтобы не подмять Сяо Чжаня под себя и не начать вбиваться. — Изверг, — сипит он. Сяо Чжань прижимается к его щеке опухшими губами. — Я хочу так, — повторяет он. Ибо приходится смириться. Сяо Чжань водит по его плечам ладонями, спускается ниже, задевает соски. — Сяо Чжань! — почти восхищенно ругается сосед. — Ван Ибо, — стонет Сяо Чжань. Невозможный Ван Ибо. Сяо Чжань плавно опускается, придерживаясь за плечи парня. — Ибо… я… хочу… — Сяо Чжань притягивает его руку и обхватывает пальцы губами. Ибо мычит нечленораздельно. Собственные ощущения затягивают на шее петлю. — Я хочу кончить, — просит Сяо Чжань. Он прижимается членом о твердый живот парня, перестав на нем двигаться. Ибо будто именно этих слов и ждет, рывком переворачивает Чжаня на спину и накидывается на него. Сяо Чжань кричит от неожиданности, но тут же закатывает глаза, потому что Ибо двигается именно так, как нужно. Глубоко, сильно, совершенно не давая сбежать из-под него. Раззодоренный медленным ритмом, он с готовностью принимает сильные толчки Ибо. У Сяо Чжаня такие длинные ноги, что сцепляет их на пояснице Ибо, а потом хватается за свои же стопы. Они ловят губами воздух, хотя на деле выходит, что воруют его друг у друга — так максимально они прижаты. — Ибо, — дышит Сяо Чжань. Хватается за его спину, с усилием тянет вниз, царапая ногтями горячую кожу. Ибо дергается, Ибо больно, но это больно делает хорошо. — Сделай… так… еще, — просит Ибо. Сяо Чжань цепляется за его ягодицы и не без садистского удовольствия царапает. Ибо стонет. Дергается. — Подожди, давай со мной, — говорит Сяо Чжань. Он обхватывает рукой собственный член и начинает быстро надрачивать себе. — Блядь, — ругается Ибо. Вид надрачивающего себе Сяо Чжаня его выдержке сил не добавляет. Он подается вперед, накрывает его руку своей. — Я сейчас, — почти скулит Сяо Чжань. Запрокидывает голову, уже даже не стонет, голос пропал, и только хрипы вырываются из горла. Ибо вгрызается в беззащитное горло за секунду, как обоих накрывает. Терзает его зубами, пока Сяо Чжань держится за волосы у него на затылке. — Блядь, — повторяет он, когда смотрит, как они все разворотили. — Никуда не пойдем. Сяо Чжань просыпается на чужом диване. Опять. Только в этот раз он не может пошевелиться, потому что придавлен чужим горячим телом. Он сдавленно стонет, пытаясь отпихнуть от себя это тело, но оно прижимается крепче, а куда-то в плечо прилетает хриплое «спи». Сяо Чжань голый. И у него недвусмысленно болит все тело. Особенно стратегически важные его части. — Мне нужно в душ, — говорит он спинке белоснежного дивана. — Нет, — снова хрипят ему в плечо. — Я должен одеться, — он пытается оттолкнуться от спинки, чтобы свалить с края прижимающееся сзади тело. — Нет, — говорит оно и припечатывает его собой. — Я хочу есть, — меняет Сяо Чжань тактику. Он ничего не предпринимает, но тон в его словах напоминает обиженный. — Хорошо, — вздыхает Ибо. — Лежи здесь. Он неудобно разворачивает его голову к себе и засасывает в миллионный, со вчера, поцелуй. — Я зубы не чистил, — возмущается Сяо Чжань, но его возгласы тонут в следующем поцелуе. Ибо включает кофеварку, закладывает тосты, достает мармелад и арахисовую пасту. Делает яичницу из последних трех яиц и только тогда зовет Сяо Чжаня. Сяо Чжань красный как рак, потому что из одежды нашел только штаны. Разорванная футболка отправляется в мусорную корзину. Ибо звонят. Он выходит на балкон, долго слушает, курит, а потом хмуро отвечает. Работа. Ему нужно уходить. Сяо Чжань тоже возвращается к себе. Нужно привести мысли в порядок. Руки сами начинают уборку. Хотя он делал ее еще вчера. Так легче думается. Они с Дэниелом договаривались встретиться не позже полудня, а он все никак не может придумать, как начать злосчастный разговор. Еще несколько дней назад он с радостью бы хотел встречаться с Дэниелом, блаженно считая, что на своего соседа можно забить, а сердечные кульбиты от его присутствия не показатель, но сегодня, после вчерашнего секса и утреннего завтрака, Сяо Чжань не может врать сам себе. Стоит Ибо его поманить, он снова сорвется и даст делать с собой все, что тому вздумается. Неправильно держать человека рядом, когда сходишь с ума по другому. Вся верхняя часть его тела в разноцветных отметинах, приходится надеть толстовку, чтобы спрятаться в ней. В полдень он так нервничает, что начинает готовить обед. Излишне аккуратно нарезает овощи, когда раздается звонок в дверь. Дэниел приносит его любимые пирожные и с порога начинает рассказывать о новой выставке, которую Чжань обязательно должен посетить. Они вдвоем должны. Сяо Чжань сжимает кулаки. — Я… я должен поговорить с тобой, — несмело начинает он. Улыбка выходит виноватой. Они оба так сосредоточены, что не слышат, как щелкает входная дверь. Ибо по-хозяйски заходит в чужую квартиру, становится за спиной Сяо Чжаня, вызывая негодующий взгляд у Дэниела. Сяо Чжань не успевает вздохнуть, как оказывается в кольце рук, это входит в дурацкую привычку не только наглого соседа, но и его собственную, потому что Сяо Чжань не вздрагивает от неожиданности действия, словно оно такое... привычное. Ибо дергает его голову к себе и засасывает в миллион второй поцелуй. Сяо Чжань таращит на него глаза, в надежде, что его невозможный сосед испугается и отпустит, но не тут-то было. Ибо холодной рукой забирается ему под толстовку и ощутимо щиплет за живот. Сяо Чжань ахает от мимолетной боли, тем самым дав возможность Ибо протолкнуть свой бессовестный язык к нему в рот. Он дергается в попытке отпрянуть, но Ибо крепко придерживает его за затылок. — Я вернулся, Булочка. Ибо хрипло дышит в его губы, отчего Сяо Чжаню кажется, что весь воздух вокруг них, но никак не может попасть внутрь. — Булочка? По ощущениям его сознание плавает в формалине. Ван Ибо может продавать курс, как сделать человека идиотом за десять секунд, чертов засранец! Он нагло ухмыляется, а его наглая рука чувствуется на ягодице. — Булочка, — удовлетворенно вздыхает. Поворачивается к Дэниелу с дьявольской улыбкой: — Не обращайте на меня внимания, я перед телеком посижу. — Я голодный, — бросает себе за спину, уже выходя из кухни. — Прости, — Сяо Чжань виновато вздыхает. Ему действительно очень стыдно перед Дэниелом. — Я понимаю, — грустно улыбается тот. — Я должен был быть более расторопным. Но боялся спугнуть тебя, будучи настойчивым. Сяо Чжань закусывает губу. Возможно, будь Дэниел более настойчивым, он бы спрятался от него в свою раковину и отшил. Но с Ибо ведь прокатило. Сяо Чжань хмурится. Дэниел и правда был его идеальным типом: умный, образованный, с общими интересами, добрый, обходительный, когда как Ибо был настоящей противоположностью. Не задумываясь, брал то, что хотел, не заботился о приличиях и формальностях. А уж какой он грубиян в сексе — многострадальное тело Сяо Чжаня может сто раз подтвердить, ладно, всего два, но совершенно точно может. Но как все это в новинку, так и нравится Сяо Чжаню. Возможно, дело в самом Ибо. Возможно, от любого другого он бы спрятался в своей раковине, а от Ибо не сбежишь — найдет. — Я есть хочу, — кричит из гостиной Ибо, окончательно разбивая образ безучастного и флегматичного человека, который создал в голове Сяо Чжаня. Оба парня вздыхают. — Я бы пожелал счастья, но буду достаточно мелочным и промолчу, — говорит Дэниел перед тем, как уйти. У Сяо Чжаня глаза наливаются злостью. — А теперь объясни мне, что только что было, — говорит он, грозно нависая над Ибо. — Что было? — совершенно спокойно переспрашивает тот, пока расстегивает свои штаны. — Только что, — с нажимом произносит Сяо Чжань, его глаза не могут оторваться от нехитрых манипуляций парня. — Что ты делаешь? — Раздеваюсь, — так же бесхитростно отвечает Ибо. — Зачем? — Сяо Чжань немного выпадает из реальности, когда перед ним мелькают идеально ровные, ничем не прикрытые ноги Ибо. — А ты не хочешь? — он выгибает бровь. Его трусы, толстовка, даже носки, летят на пол. — Ибо, я серьезно. Нам нужно поговорить, — Сяо Чжань закусывает губу в попытке отрезвить собственное сознание, которое туманит только одна мысль, что его невозможно невозможный сосед сейчас стоит голый в его гостиной. — Кажется, я только и делаю, что дрочу, как с тобой познакомился, — улыбается Ибо. Тянет свои загребущие руки к Сяо Чжаню, притягивает ближе, дышит в самые губы. И целует в миллион какой-то там раз.