Невозможный сосед

Сяо Чжань раскладывает тарелки, пока разговаривает с Чжочэном. — Ты своему Отелло сказал, что уезжаешь? — спрашивает друг, снова что-то жуя. — Еще нет. Сегодня скажу, билеты подтвердили. Сяо Чжань вздыхает. Ибо не обрадуется, но что поделать. Входная дверь хлопает, как раз когда он отключает вызов. — Ебучая погода, — ругается Ибо, пока скидывает одежду по дороге к балкону. Половина его квартиры точно переехала к Сяо Чжаню и теперь лежит, точнее валяется, вперемешку с его вещами. — Ибо, я же просил вешать куртку на место. — Потом, — отмахивается тот, сгребая Сяо Чжаня в охапку. — Ибо. Ужин. — Сяо Чжань упирается руками в плечи своего парня. — Потом, — снова отмахивается тот, подхватывая губами аккуратную мочку Сяо Чжаня. — Нам нужно поговорить, — не сдается Сяо Чжань, хотя в голове уже красным горит заманчивая мысль отложить все на завтра, а сейчас отдаться во власть своего невозможного уже не просто соседа. — Потом, — повторяет Ибо. Сяо Чжань стонет от того, как чувствительно он прикусывает кожу на шее. Стоп, когда успел перебраться? — Я еду на два дня в Милан от редакции. Пока еще мозг может складывать сознательные предложения, Сяо Чжань выпаливает на одном дыхании. — Нет, — ничуть не задумываясь, отвечает Ибо. Пульсирующая жилка на шее Сяо Чжаня — единственное, что сейчас его по-настоящему волнует. — Я не спрашиваю у тебя разрешения, я говорю, что еду, — сердится Сяо Чжань, но тут же оттаивает, когда Ибо выцеловывает под ключицами какой-то сложный узор. — Я поеду с тобой. Кажется, у Ибо есть ответ на любую реплику. — Нельзя. Я должен посетить выставку, званный ужин и вернуться быстро, а с тобой быстро не выйдет: выйдет впопыхах. Ибо поднимает голову и укоризненно смотрит своим тяжелым взглядом. — И не звони мне каждые полчаса. Сяо Чжань добивает не то словами, не то улыбкой. — Ладно, — шумно дышит Ибо. Ему совершенно не нравится быть вдалеке от своего охуенного Сяо Чжаня, но он и вправду не может поехать с ним, его просто не отпустят. — Я отвезу тебя в аэропорт, — говорит он, и выражение его лица ясно дает понять: он тоже не спрашивает разрешения. Ибо такой. Взрывной, заводной, властный, ревнивый. Иногда Сяо Чжаню кажется, что Ибо везде — в его голове, на коже, в легких. Он младше на добрых шесть лет, много матерится, а иногда и вовсе выражается, как тинейджер, но Сяо Чжань смотрит на него и понимает, то, что у него сейчас с Ибо, — серьезнее всех прошлых отношений вместе взятых. Во всех своих прошлых отношениях Сяо Чжань следовал одному и тому же сценарию: ему нравились милые и добродушные, нравилось покупать разные мелочи для дома, устраивать пикники и ходить на романтические фильмы. — Что это за ебанина? — вопрошает Ибо, когда они в первый раз приходят в кино. На афише постер экранизации мелодраматической книги. Ибо тащит его в какой-то потрепанный кинотеатр с креслами, в которые проваливаешься, на старый китайский фильм про боевые искусства. Сяо Чжаню хочется закатить глаза, но Ибо скидывает свои кеды, закидывает ноги на спинку сидения впереди и перетаскивает Сяо Чжаня на себя. Ибо рассказывает, как висел на тросах и пытался выделывать разные трюки, как в кино. Полет — это чистый кайф, говорит Ибо. И Сяо Чжань верит. В зале никого, кроме них. Ибо шумный. Иногда его просто не заткнуть. Это такое удивительное открытие, что Сяо Чжань не может свыкнуться пару дней. Его мрачный сосед, который за семь месяцев с ним ни разу парой слов не обмолвился, оказался болтуном покруче лучшего друга. Ты просто меня раздражал, отмахивается болтун. — Гэ, мои носки, — кричит Ибо из спальни. — Не нашел. Возьму твои. — Я хочу твою порцию, — говорит, когда они вечером перед телевизором едят пасту. Сяо Чжань готовит, как на целый прайд, но Ибо все равно ест из его тарелки. Ибо — правдоруб. Он говорит, что думает, абсолютно не имея цели задеть или получить выгоду. У его мозговых извилин просто прямая связь с языком. Он комментирует все, что ему не нравится, и Чжань готов уже купить беруши. — Ресторан раскрученный, а повар так себе. Ты вкуснее готовишь, — говорит Ибо. Так, словно встретился со старым знакомым, а реплика пришлась к слову. И Сяо Чжаню кажется, что в животе у него бабочки устраивают шабаш. — Ты чертов вампир, — ругается Ибо. — Ты должен выглядеть, как наждачная бумага, а твоя кожа не должна быть такой гладкой! — Тебе не нравится, что я хорошо выгляжу? — удивляется Сяо Чжань. Под ребрами странно колет. — Ты мой любым, а если продавец не перестанет пялиться на тебя, сам станет похож на наждачную бумагу, — продолжает негодовать Ибо. Сяо Чжаню кажется, что он забывает, как дышать. Ибо ревнивый. До жути, до чертиков. Сяо Чжаня раньше никогда так не ревновали, и он гордился этим. Считал, ему всецело доверяют и он не вызывает сомнений, тем более все эти «мой-твой» его раздражают, и ничьей собственностью он быть не собирается. Ибо ставит все его восприятие с ног на голову с первых дней знакомства. Звонит ему в середине дня и спрашивает, когда он будет дома, и говорит, если задержится сам. — Не улыбайся там всем подряд, — предостерегает Ибо, и Сяо Чжань закатывает глаза. — Я работаю здесь четыре года, и никто еще не позарился, — сурово произносит он. — Ты красивый. И занят. Не разбивай никому сердце. Я поехал за новым шлемом. Увидимся дома. Они не покупают безделушки для интерьера, а вместо романтических фильмов смотрят записи с заездов и слушают комментарии. Ибо комментирует — Сяо Чжань слушает. — Я жду у входа, — говорит Ибо в трубку. — Ты промок? Там же дождь, — спохватывается Сяо Чжань. Его зонт слишком мал для двоих, да и одной рукой держаться за Ибо на мотоцикле он не сможет, пока будет держать над ними обоими зонт, а свою детку тот вряд ли согласится оставить на парковке. Он выскакивает с работы пулей. Ибо сидит в такси, открыв дверь. — Там дождь, — повторяет его слова он, показывая на улицу. — Мы попадем в пробку, — неодобрительно вздыхает Сяо Чжань, но послушно забирается в машину. — Я купил маленькие ребрышки и рисовые клецки, — говорит Ибо и в подтверждение его слов в салоне витает запах пряностей. Сяо Чжань не знает, что сказать. Он закусывает губу и смотрит на своего парня внимательным взглядом. — Когда влажный, ты слишком соблазнительный, облапают в метро, — сердится Ибо, захватывая его руку в свою. Определенно, пряные ребрышки в такси на мокрой мостовой — это то, о чем он мечтал, когда задерживался на работе. Ибо сам лапает не хуже извращенцев, терпеливее охранника в аэропорту, словно все детство мечтал работать на таможенном контроле. Сяо Чжань постоянно в кольце его рук, всегда в поле его зрения. Иногда ему кажется, что Ибо услышит, скажи он что-нибудь шепотом на рок-концерте. Ибо сует свой нос во все его дела, слушает все его объяснения, даже будучи далеким от искусства. — Выиграю кубок и куплю тебе ту картину, хоть она и странная, — обещает Ибо. И Сяо Чжань растворяется в этом. Он становится чьей-то вселенной, чьим-то центром всего важного. Он слишком быстро привыкает, пока в один прекрасный момент не понимает, если они расстанутся, он не переживёт. — Я еще на трассе. Можешь приехать, если закончил. Мы хотим сделать один дружеский круг, — говорит Ибо, когда Сяо Чжань звонит спросить, где он. — Хорошо, — соглашается Чжань и едет на трек. Он приезжает на самое начало, когда парни стоят на старте и пока весело переговариваются. Машет Ибо, мол, вот он я. Ибо машет в ответ. — Давай, — кричит он, надевая шлем. Кажется, все ждали Сяо Чжаня. Они резво стартуют, и этот звук резко отдается в ушах. Сяо Чжань, забыв обо всем на свете, следит за Ибо. Все его рыцарское обмундирование на нем — это успокаивает. Проезжая мимо, Ибо встает на заднее колесо, и Сяо Чжань чувствует, что весь его мир встает на дыбы, а неоновый зеленый теперь цвет его внутренней вселенной. Когда гонщики скрываются из виду, Сяо Чжань срывается к финишной прямой. Ибо приходит первым, что и следовало ожидать, но слезать не спешит. — Давай со мной, — предлагает он, снимая шлем. — Я осторожно. Остальные проносятся мимо. Сяо Чжань кивает с улыбкой. Он идет по трассе пешком, когда Ибо нарезает круги возле него. Они доходят таким образом до ближайшего питлейна, где уже ждут смеющиеся механики. — Иди уже, — говорит Ибо старший из них. — Дальше мы сами. Даже шлем забирают. — Давай всегда так идти, — серьезно произносит Ибо. И Сяо Чжань понимает: в этой жизни или другой, Ван Ибо всегда будет кружить только вокруг него. — Ты устанешь, — качает головой Сяо Чжань. Его руку крепко сжимают. — Если устану, ты меня подождешь. Не ходи без меня. Сяо Чжаню кажется, что его вселенная разбивается вдребезги, ее острые осколки покрывают гоночную трассу, и он даже задается вопросом, кто же завтра будет их убирать, чтобы не мешали. — Не хочу без тебя. Не могу, — признается он. — Не хочу никого, кроме тебя. Ибо притягивает его к себе, плевать на внеплановых зрителей, и целует. Целует, как мосты между ними строит. — Это мой свитер на одном из механиков? — спрашивает Сяо Чжань. Ибо делает вид, что не понимает о чем речь. — Я куплю тебе новый, — нехотя сознается. И правда покупает, только толстовку, через несколько дней. Она зеленая, с числом 85 на спине и вышивкой «Yibo» под капюшоном у самой шеи. — Тут не мое имя, — удивляется Сяо Чжань. — И она немного не в моем стиле. — Носи мое. Наденешь свой пафосный тренч и будешь очень модным. Может сфотографируют для стрит-фэшн блога, — говорит, прежде чем начинает примерять толстовку к спине своего парня. Сяо Чжань так и делает: надевает ее под свой пафосный тренч на узкие джинсы. Покупает по такому случаю модные Gucci Rhyton. Ибо должен оценить. — Я на медосмотр еду мимо вашего офиса, давай пообедаем, — звонит Ибо. Сяо Чжань впопыхах выскакивает на улицу, забыв снять офисные очки. Ибо смотрит на своего парня взглядом дракона-людоеда. ТСяо Чжань в этом тренчкоте на пресловутую толстовку выглядит совсем юным, что от студента не отличишь. А эти очки — аккуратные, овальные, в тонкой оправе — делают взрослого мужчину совершенно очаровательным. — Убью любого, кто будет смотреть на тебя дольше двух секунд, — рычит Ибо. — Лучше сам на меня смотри дольше двух секунд. Сяо Чжань обнимает его за шею. Огонь в глазах его невозможного парня лучше любого комплимента. — Надо было на груди написать «Собственность Ван Ибо», — все еще сердится гонщик. Они сидят в кофейне, и он недоволен, сколько внимания привлекает его парень. Ибо теперь понимает всех этих девушек, которые заставляют носить своих парней тупые футболки со стрелками «мой парень» и «моя девушка». — Я и без надписей могу показать, кто тут мой парень, — отзывается Сяо Чжань, тянется со своего диванчика к Ибо и прихватывает его губы своими. Ибо тут же пересаживается к нему, прижимает крепко к себе и ворует второй поцелуй. — Гэ, поехали домой, — шепчет он ему на ухо. — Я должен вернуться на работу, — Сяо Чжань качает головой. — Я хочу тебя сейчас. — Я тебя тоже, — Сяо Чжань прикрывает глаза. — Потерпи до вечера. И Ибо терпит, когда нужно. Ибо всегда терпит, чтобы потом сполна получить свое. Ибо кажется, что он спит наяву. Можно прийти домой к охуенному Сяо Чжаню и остаться там. Можно открыть шкаф и увидеть рядом с его одеждой свою. Чжань даже выделил полку для его шлема. У входной двери теперь красуется новая вешалка, потому что десяток кожаных курток Ибо на старой не помещались. Ибо кажется, что он выиграл в лотерею — он каждый вечер ест еду, которую готовит Сяо Чжань, из тарелки Сяо Чжаня, обнимает его самого на диване, пока они смотрят записи его, Ибо, заездов. Он мог о таком мечтать? Нет. У Ван Ибо не такая богатая фантазия. Он целует охуенного Сяо Чжаня, и получает ответ. Сяо Чжань вносит в его жизнь то самое чувство реальности. На четвертой неделе совместного проживания Ибо понимает, что полностью дышит лишь рядом с ним. Звучит, как несмешная шутка: он мотогонщик, имеет экстремальные увлечения, никогда не сидит на месте, а самое реальное в его жизни — Сяо Чжань, очень уютный и размеренный. Он ощущает потребность занимать все внимание Сяо Чжаня, поэтому болтает без умолку. Иногда откровенную чушь, но тот все равно слушает и не обращает внимания больше ни на кого. Ибо — собственник, иногда это проявляется слишком по-детски. — Не носи эти джинсы, — хмурится он. Эти ебучие джинсы обхватывают ноги его Сяо Чжаня, как медицинская перчатка. В них он порнозвезда без признания. — А свитер выбрось, — тут уже требует. Розовый, свободного кроя, он так идет Сяо Чжаню, но... — Ты его для него купил, выбрось. — Я для себя купил, — возражает Сяо Чжань. Ибо ничего не остается, как надеть его самому и забыть в боксах. Сяо Чжань взрослый, более опытный, в его жизни все размеренно, все на своих местах. Ибо кажется, что он сам слишком неуемный для него, и ему страшно. — Я универ закончил, — повторяет он, скорее сам себе, чтобы напомнить: он не маленький, просто младше. — Я помню, — кивает Сяо Чжань, пока пишет статью. Ибо хочется быть нужным, быть важным, он хочет стать таким же необходимым для Сяо Чжаня, каким является для него сам Сяо Чжань. Тот готовит ему обеды и раскладывает по контейнерам, стоит показать какое-нибудь блюдо на картинке, и он его приготовит. Сяо Чжаню можно рассказать абсолютно всё, он никогда не перебивает, слушает внимательно, может дать совет или утешить. Ибо ловит себя на мысли, что хочет спрятать Сяо Чжаня, чтобы никто никогда не догадался, какое сокровище ходит по улицам Нью-Йорка. В тот день на трассе он находится в самом важном месте своей жизни, обнимает самого важного человека. Ибо понимает, это — его нулевой меридиан. Удача благоволит наглецам. Никто из них не говорит три пресловутых слова, но каждый полагает, что это и не нужно. Они дают друг другу это в ощущениях — слова не так важны. Ибо везет его в аэропорт, и они долго целуются в машине. Сяо Чжань не разрешает провожать дальше. — Там я не смогу тебя поцеловать, — успокаивает он обиженного Ибо. Ибо проталкивает ему в рот свой настырный язык. Сяо Чжаню уже звонят, поэтому он должен поторопиться. — Напиши, как приземлишься, — произносит Ибо, прежде чем его парень выйдет. Сяо Чжань задерживается. У них накладываются мероприятия, и он вынужден остаться еще на несколько дней. Ибо не находит себе места, квартира кажется слишком пустой. — Когда ты вернешься? — третий раз спрашивает он, пока они говорят по видеосвязи. — Через пару дней. Не дуйся, я привезу тебе сувенир. — Себя привези, — недовольно говорит Ибо — Покажись весь, — просит немного погодя и сам устраивается поудобнее на кровати. — А? — похоже, Сяо Чжань не совсем понимает. — Давай, покажись. Сними футболку, я соскучился, — не отстает Ибо. Сам он в одних пижамных штанах. — Ты хочешь секс по телефону? — догадывается Сяо Чжань. — Гэ, я сто лет на тебя не дрочил. Хочешь, чтоб я сдох? — Ибо уходит от прямого ответа. — М, сейчас. Сяо Чжань ставит ноут на стол и регулирует крышку, чтобы камера захватила нужный угол. На нем такие же пижамные штаны, что и на Ибо, и белая футболка. Он двигается плавно, танцует без музыки. Движения настолько волшебные, что Ибо давится слюной. — Да блядь! — скулит Ибо. Ебучая командировка, ебучая редакция. Сколько раз ему говорил, брось ты свой журнал, открой ресторан домашней еды, и не надо никуда ездить. Сяо Чжань приподнимает края своей футболки, давая заметить резинку трусов. — Это мои? — тут же спрашивает Ибо. — Да, — с придыханием отвечает Сяо Чжань. — Говорил же, извращенец, — смеется Ибо. — В тот раз я не трогал твои! — возмущается Сяо Чжань. — Знаю. Я сам их положил в твою стопку белья, — слышится ответ. Сяо Чжань замирает, так и не выпустив края футболки из рук. — Сам? — Я не знал, как к тебе подойти. Не мог же я прийти и в лоб просить быть со мной. Чжань-гэ, подожди, не уходи! Ибо носом в экран пытается залезть, чтобы оказаться сейчас рядом с любимым. — Говори, что ты еще сделал! — требует Сяо Чжань. Голос его тверд, зато тело возобновляет движения. — Попросил привести тебя на первое интервью, — нехотя сознается Ибо. Скулы красит румянцем, непонятно — от развратной картинки перед глазами или от неловкости за свои поступки. — Ты знал, что приду я? — Сяо Чжань ошарашено замирает. — Да. Ты единственный китаец в вашей редакции. Можешь подать на них за дискриминацию. — Что еще? — снова требует Сяо Чжань. Его неописуемые бедра делают плавную восьмерку, но футболка все еще на нем. — Пригласил вашу девочку на заезд. Да сними ты ебучую футболку, наконец! Ибо сжимает себя через штаны. Но Сяо Чжань все еще выписывает бедрами круги, а футболка все так же остается сбитой в области груди. — Я дал ей приглашения на банкет, — говорит Ибо, понимая, что сегодня ему не отвертеться. Сяо Чжань скидывает злосчастную футболку в сторону, подтягивает столик к кровати и с невиданной ранее для него грацией опускается на мягкое одеяло. — Ты был таким красивым на банкете, — говорит он. Штаны тоже летят на пол. — А? — мозг Ибо отключается, начиная перегрузку системы. — Хочу так на свидание, — говорит Сяо Чжань. Он лежит поперек кровати, согнув ногу в колене, и, в точности как Ибо, поглаживает себя через белье. — В моих трусах? — мозг Ибо все еще в отключке. — С тобой в костюме, — тихо смеется Сяо Чжань. — Такси ты тоже спланировал? Рука пробирается под резинку фирменного лейбла. — Да, — хрипит Ибо. Его собственная одежда валяется бесформенной кучей, а сам он облизывает ладонь, перед тем как начать поглаживать член по всей длине. — Я был зол. Ты весь вечер ходил со своим телефоном в обнимку, как школьница перед потерей девственности. — Я собирался позвать Дэниела к себе, — не отпирается Сяо Чжань. — Знаю, — рычит Ибо. Он сильно сжимает свой член, что в комнате повисает невольный вздох. Сяо Чжань припускает свои боксеры на бедра и смотрит требующим взглядом. — Чжочэн, — выстанывает Ибо. У Сяо Чжаня в груди все сжимается. То есть вся цепочка злосчастных событий, которая преследовала его, это не просто судьба, карма, шутка мироздания и прочее? Это все Ибо? Ибо всегда был поблизости, кружил вокруг него, форсировал события, как дурак, но оставался рядом? Эта мысль простреливает в голове резкой вспышкой. Он все время был в центре внимания Ибо? Сяо Чжань стонет от этой мыси, прикусывает собственные пальцы. Он так возбужден, что сердце заходится. — Гэ, повернись, мне не видно, — требует Ибо. И Сяо Чжань послушно укладывается на бок, все также согнув ногу. Теперь Ибо прекрасно видит, как он ласкает себя. Ибо громко и смачно матерится от увиденного. — Хочу тебя сейчас, — рвано дышит Сяо Чжань. Таким его парень просто сносит все мыслимые заслонки. — А я, блядь, стирать собрался, — у Ибо еле хватает сил на сарказм, пока его бедра заходятся в быстром ритме. — Прачечная, — вспоминает Сяо Чжань. Его собственная рука надрачивает в более спокойном темпе, его гэ любит растягивать удовольствие, когда как Ибо хочет всегда всего и сразу. — Да ебать, — в сердцах ругается Ибо. Если он завтра не отрежет себе язык, то как минимум проколет, чтобы сначала думать, а потом говорить. — У тебя по средам стиральная машинка ломалась? — томно спрашивает Сяо Чжань. Он весь покрыт испариной, размазывает капельки по груди, водит пальцем по животу. — Нет… Да… То есть, — Ибо неотрывно смотрит за нехитрыми манипуляциями своего парня. Его мозг встает в позицию «сам заварил, сам и расхлебывай». — Я стирал чистые вещи, — признается он. От этого признания у Сяо Чжаня выстреливает в пояснице. Он откидывается на спину, выгибается дугой и, больше не в силах сдерживаться, подстраивается под темп Ибо. Разводит колени пошире, пятками упирается в кровать. Двигает бедрами вперед, навстречу руке, а второй зажимает себе рот, чтобы приглушить стоны. Ибо слишком явственно помнит, как под ним он стонет так же, а потом просит целовать и не дает оторваться. Ибо кажется, что все это было в далекой прошлой жизни, а сейчас их разделило по разным сторонам света. Хотя отчасти так и есть. — Когда ты уже вернешься? — задает надоевший, но такой важный вопрос, пока вытирается испачканной простыней. — Через два дня, — терпеливо повторяет Чжань и глубоко дышит, встав с полотенцем в руках. — У меня яйца посинели, так и знай. Ибо сдергивает постельное белье с кровати. — Ты только что кончил. Ибо, имей терпение, — улыбается Сяо Чжань. Он сдерживает замечание не размахивать так одеялом, чтобы ничего не сбить. — Нет, — хмурится Ибо. — Хочу в тебя. Сяо Чжань издает полустон-полувздох. Чжочэн не устает подкалывать их физическую зависимость друг от друга. Как кролики, никак не натрахаетесь, а ты уже не студент, стебет лучший друг. И он прав, они еще не. И Сяо Чжань хочет, чтобы никогда не натрахались. Сяо Чжань возвращается, как и обещал, через два дня. Затаскивает чемодан в квартиру, да так и замирает на пороге. Вокруг идеальная чистота и порядок. Он проходит по гостиной на кухню, заглядывает на балкон и в спальню. Словно Ибо тут вылизывал все весь день и всю ночь перед его приездом. Сяо Чжань закусывает губу, он-то ожидал погрома, даже прикидывал взять выходной, чтобы выйти на работу, приведя квартиру в порядок. Он затаскивает чемодан в спальню, затем идет на кухню, ведь нужно придумать ужин. Он не сообщал, что вернулся. Хотел устроить сюрприз, а получил сюрприз сам. Холодильник забит под завязку. Сяо Чжань начинает подозревать неладное, но все раскрывается быстро — на холодильнике находится магнит-визитка бытовой компании. Они предоставляют услуги клининга, закупки продуктов, химчистки и даже пошив одежды на дому. Сяо Чжань на всякий случай проверяет, не появилось ли у него в шкафу нового костюма. Не появилось, и на том спасибо. Ибо, как всегда, впереди на два шага. Сяо Чжань раскладывает продукты на столешницу и пишет Ибо. «Я дома». Всего два слова, и меньше чем через час хлопает входная дверь. Ибо взмыленный, запыхавшийся, идет, отшвыривая кроссовки по пути. Куртка летит ему за спину. Сяо Чжань смотрит недовольно, но сказать ничего не успевает, как оказывается в любимом кольце рук и зацелован до удушья. Ибо цепляется зубами за губы, втягивает их к себе в рот, торопливо облизывает, не отрывая взгляда от Сяо Чжаня. — Ибо, — протестует тот. Нужно поздороваться, обняться, а не набрасываться как пещерный человек. — М-м, — мычит Ибо. — Ибо, подожди, — Сяо Чжань сжимает его плечи. — Неделю жду, — фыркает, чем невероятно смешит. Ибо подтаскивает его к дивану. Он ниже на несколько сантиметров, и это — идеальная разница, потому что Сяо Чжань обожает закидывать руки ему на шею, скрестив их так, что переплетает собственные пальцы. Сяо Чжань плавится — всем нутром плавится — от ощущения собственной важности для Ибо. Стоит ему открыть глаза, как он встречается с тяжелым взглядом своего невозможного парня, и не надо гадать, что этот взгляд сулит. Ибо торопливо расстегивает на Чжане штаны, сразу пропихивая руки под резинку трусов на заднице. Мнет с удовольствием садиста, когда Сяо Чжань вскрикивает. — Пойдем в кровать, — успевает вставить между поцелуями Сяо Чжань, но Ибо отрицательно качает головой. — Давай тут. — Хочу новый диван, — постанывает Сяо Чжань, когда его шея становится следующей целью зубов Ибо. Ибо сцеловывает все слова прямиком из горла, даром, что снаружи. Любовно гладит бедра, прижатые к своим. Сяо Чжань снова дома, и легкие Ибо наконец могут работать в полной мере. Можно снова насытиться его запахом, забить всю память его стонами, которые эта неделя одиночества нещадно стерла. Сяо Чжань протяжно стонет своим охуенным голосом, и Ван Ибо кажется, что он вернулся в свой рай, из которого выпадал на 168 часов. Сяо Чжань сам ловко раздевается, скидывает все на пол, нетерпеливо дергает Ибо на себя. Он всегда такой — сначала требует медленной прелюдии, а потом сгорает от нетерпения. Про смазку Ибо вспоминает вовремя, она лежит там же, где и всегда, но «там, где всегда» — это спальня, а спальня — это оторваться от Сяо Чжаня. — Я сейчас, — мрачно говорит Ибо Зубами откручивает крышку тюбика еще в спальне, та тоже летит на пол. Сяо Чжань притягивает к себе нетерпеливо, целует, куда дотягивается. Ибо взвинчен, сходу давит тюбик в руке, вылив половину содержимого себе на руку. — Гэ, — Ибо ругается и просит одновременно. Его охуенный парень понимает все без объяснений. Сяо Чжань укладывается грудью на спинку дивана, широко разводит бедра и раздвигает руками собственные ягодицы. Ибо ругается чистым матом. Размазывает всю смазку между любимых половинок, тоже пачкая их. Сяо Чжань выгибается в попытке прижаться ближе и вскрикивает, когда Ибо входит. Похоже, у Ибо пунктик, потому что каждый раз, когда они на этом диване, Сяо Чжань перекинут через спинку и оттрахан без прелюдий. Его невозможный парень крепко держит за пояс, пока в буквальном смысле вколачивается в него. Сяо Чжаню кажется, что в такой позе он стонет сам себе в лицо. Жарко, неудобно, но также невероятно — Ибо прекрасно знает, как сделать им обоим хорошо. Сяо Чжань стучит рукой, все силы уходят, чтобы балансировать в этой чертовой позе. Завтра он обязательно скажет, что больше на диване ни-ни, если опять не забудет. Ибо излюбленно обхватывает его под грудью и притягивает к себе. Теперь они двигаются вместе. — Я… Я сейчас… — хрипит Сяо Чжань. Он больше не может сдерживаться. Ибо тоже умеет понимать без объяснений. Второй рукой обхватывает его член и двигает быстрее, чем их общий темп. Сяо Чжань почти скулит, сам не зная, какому ритму подчиниться. И кончает, когда Ибо больно кусает в плечо. Сяо Чжаню хорошо, он полностью растворяется в даримых Ибо ощущениях. Тот успевает подставить руку, чтобы он кончил в нее. — Гэ, я хочу, — с придыханием говорит он. Сяо Чжань улыбается. Конечно, он знает, что хочет его невозможный Ибо. — В рот? — таким же тоном спрашивает. Закидывает руки назад, обнимая своего парня за шею. Тот судорожно кивает. Без колебаний Сяо Чжань опускается перед Ибо на колени и принимает его в рот целиком. Ибо кончает за пару движений, Сяо жань балует — вылизывает все до капли и встает с улыбкой. Настроение поднимается, он хочет предложить все же продвинуться в спальню, а Ибо уходит в ванну, ничего не говоря. Видимо, руки помыть. Сяо Чжань ждет его возвращения, но из открытой двери слышен шум воды в душе. Он так стоит немного, совсем не понимая, в чем же дело, зачем принимать душ, если они еще не закончили. Сяо Чжань в негодовании. Он открывает рот, чтобы сказать, что вообще-то тоже неделю ждал. Обычно он зацелован, заласкан, залюблен и только тогда удовлетворен, но сейчас Ибо наспех сушит волосы, натягивает его джинсы и спешит покинуть квартиру. Это даже сексом назвать нельзя — банальный перепихон! — Я сказал, что сейчас вернусь. У нас важный брифинг, — объясняется Ибо, пока натягивает кроссовки. Целует мелкими поцелуями с десяток раз, прежде чем схватить ключи с крючка. Сяо Чжань хочет предложить позвонить и сказать, что Ибо подвернул ногу, но тот быстро выскакивает за дверь. Сяо Чжань хочет что-нибудь пнуть. Он раскапывает в чемодане бутылку вина и откупоривает. Со злостью смотрит на кепку, которую купил для Ибо, тяжело вздыхает. — Я же соскучился, — дуется Сяо Чжань. Накатывает такая усталость. Чжочэн не берет трубку, по телевизору какая-то чушь. Он забирается на диван с ногами и наливает себе вино в бокал. Просыпается Сяо Чжань от того, что его тормошат. — Пойдем, принцесса, в твоем возрасте спать на диване чревато, — смеется Ибо. — Я на минутку глаза прикрыл, — отмахивается Сяо Чжань. Ибо без лишних слов заводит его в спальню и укладывает на кровать. Достает из шкафа его пижамные штаны, надевает сам. — Хватит таскать мои вещи, — зевает Сяо Чжань. — Ты тоже можешь мои носить, — пожимает плечами Ибо. — Я такое в студенчестве носил, — Сяо Чжань укладывается на живот, подперев щеку рукой. — Прикидываешься стариком, а сам тащишься по хип-хоп стайлу, — ржет Ибо. Вертит в руках новую кепку, мол, я все про тебя знаю. — Я тебе ее купил, — говорит Сяо Чжань. Глаза Ибо округляются. Он внимательно осматривает ее, но лейбл незнакомый, а на затылке аккуратным миттелем вышито «you are what you drive». Ибо затягивает в жернова, дышать становится не к месту. Тишина повисает такая плотная, что можно хватать руками, рвать в клочья и подбрасывать в воздух. Смотри, это снова я натворил, потому что все мои слова закончились, я могу только неистовствовать. — Я думал, тебе понравится, — Сяо Чжань пытается прочесть эмоции на застывшем лице. — Чжань-гэ, — говорит Ибо. А дальше сказать нечего. — Я… Мне нравится, — наконец связывает слова. — Я рад, — Сяо Чжань действительно улыбается. Той улыбкой, от которой ребра обдает кипятком. Ибо хватает принесенную из гостиной бутылку и делает внушительный глоток прямо из горла. — Ибо?! — Сяо Чжань взволнованно вглядывается ему в глаза. Но больше сказать ничего не успевает, потому что оказывается под своим невозможным парнем-соседом. А дальше — Сяо Чжань зацелован, заласкан, залюблен. Лучше всего в этой жизни Ван Ибо умеет именно это. Сяо Чжань просыпается первым, накрывает одеялом распластанного звездочкой Ибо и всматривается в безмятежное лицо. — Я люблю тебя, — говорит донельзя залюбленный Сяо Чжань. — Да, я тебя тоже, — отвечает Ибо и закидывает на него ногу. Ибо собирает все силы в кулак, чтобы сказать правильно, твердо, а когда слышит собственный голос, понимает, какой же он дурак. Мог тысячу раз уже сказать и услышать в ответ. Слова оказываются очень важны.