Доброе утро, Дозор!

К тому времени, как Филипп на такси (своим авто пока не обзавелся, да и город знал плохо) добрался до офиса, там уже творился сущий бардак. Из приёмной, куда почему-то привели задержанного (то есть, задержанную), доносились громкие голоса, крики, а порой и мольбы, спор на несколько голосов. Но стоило Филиппу возникнуть в дверях, голоса мгновенно стихли, и у него оказалось в распоряжении примерно полминуты, чтобы успеть спокойно оценить обстановку. Кресла в этой приёмной, как уже успел заметить Филипп, казалось, жили самостоятельной жизнью. По вечерам, приходящая техничка расставляла их вдоль стены, но уже к полудню они упрямо "разбредались" по всей площади, предпочитая, впрочем, кучковаться у стола секретаря. Сейчас в одном из кресел, посреди приёмной, сидела пухлая, немолодая цыганка, очень, такая, характерная и классическая. В чёрной, растрёпанной косе, выглядывающей из-под сбившегося на бок цветастого платка, немало виднелось седых волос, в ушах пудовые золотые серьги с множеством висюлек. На плечах мохнатая вязаная кофта, да ещё серый пуховый платок. Пышные, яркие юбки, которые не очень-то шли к полной фигуре. Огромный горбатый нос, пухлые губы, карие пульки глаз из-под крашеных чёрным бровей. Ещё в приёмной обнаружились: Лера, очевидно пытавшаяся сердобольно всучить цыганке кружку горячего чаю; что-то яростно доказывавший "задержанной" Фёдор; уже оделённый чаем Артём, сидящий в кресле напротив гостьи. А у окна с трудом обнаружился ещё один дозорный. Стоял, прислонясь к стене плечом и сплетя руки на груди, какой-то нарочито незаметный, будто совсем не при делах, такой усредненной и незапоминающейся внешности, что Филиппу стоило большого труда вспомнить имя. А ведь на собрании он тоже присутствовал. Степан Михайлович Перовский. Четвёртый уровень силы. Но в данном случае это ерунда. Куда серьезнее был имеющийся у него опыт. Филипп узнал (выцарапывая крохи информации о местных, неофициально, через десятых знакомых, и с большим трудом), что этот вот иной работал еще в Питерском Дозоре, когда тот находился в стадии создания. А это значит, что ему... Не меньше трёхсот лет? Ничего больше, ни родственных, ни личных связей. Только то, что работал он по разным Дозорам и под разными именами, так часто их меняя, что и в Московских архивах от этого небольшая путаница возникла. Знает ли подноготную о нём Гесер? - вот вопрос. И ещё вопрос - не нарочно ли Гесером он заслан сюда, чтоб за молодым главой Дозора присматривать? Недолгая тишина оборвалась: - Ай, начальник! Молодой какой, красивый! - цыганка ловко увернувшись от кружки Леры и рук Фёдора, ринулась к Филиппу, - А сильный какой, прямо Светом аж глаза слепит! Прикажи, ласковый, пусть отпустят старую женщину, а? Филипп, не сдержавшись, поморщился. От цыганки слишком яростно несло каким-то дешевым, сладковатым парфюмом. - Ай, строгий какой! - по-своему расценила это цыганка, - Не сердись, бриллиантовый, Алла ничего плохого не делала. - Ага, ничего! - возмутился Фёдор, - Только с десяток людей обокрала в торговом центре, но это ерунда, да? - А ну сядь, тётка! - Артём тоже подскочил с кресла, пытаясь оттянуть цыганку от главы Дозора, - Вот разберёмся, и видно будет, делала или нет. - Ты их не слушай, - не отрывая карих, горящих глаз от Филиппа, тараторила цыганка, - Они молодые, горячие. Совсем молодые, да, что они знают? Зачем Алле красть? Алла погадала, ей ручку позолотили. Что плохого-то? Алла только хорошее говорит, человеку от этого радость и спокойствие... Её речи, уже похожие на горячий шёпот, текли, обволакивали, успокаивали, сливаясь в единый звук. В самом деле, на улице, где только что вынужденно был Филипп, к вечеру сильно, по-осеннему, похолодало. Сейчас следует сесть в кресло в своем тёплом, уютном кабинете, выпить горячего чаю, в тишине и покое. И есть хороший способ поскорее достичь желаемого - отпустить старую, бедную цыганку, она ведь ни в чём не виновата. Да и что плохого она могла в самом деле натворить? Нагреть на пару тысяч развесивших уши балбесов? Экая ерунда! Ей ведь тоже кушать хочется. Оговорили её, оклеветали... Вдобавок, дозорные хором, перебивая друг друга, пытались его в чем-то убедить. Надоедливый гул в голове нарастал, давя на мозг, сознание тонуло, словно в каше. И только светлые глаза, въедливо и зорко, с легкой ехидцей наблюдали за ним от окна. - Тихо! - рявкнул Филипп. И сам себе удивился. Время точно замерло, очищаясь от наваждения. Цыганка мгновенно спрятала глазки, осела, осунулась, будто даже в размере существенно поубавилась. - Вы... уважаемая, - поколебавшись Филипп подобрал приемлемое обращение, - Вполне осознаёте, что сейчас творите? Она попятилась, отходя к креслу. А остальные (ну, кроме Перовского) заморгали с недоумением, им тоже требовалось время прийти в себя. Они совершенно не ожидали, чтобы молодой начальник мог обладать такой грозной, давящей силой, что даже у своих, светлых, волосы на загривке встают. Но уж очень разозлил его обнаруженный в Дозоре беспорядок. А вот Перовский чуть улыбнулся, с одобрением. Филипп сделал паузу, успокаиваясь. Недостойно это главы Дозора - так раздражаться по пустякам. - Это вам уже не в торговом центре народ обувать. - пояснил он, делая пару шагов к дверям своего кабинета, - Соображаете, на кого через сумрак влиять вознамерились? - Не сердись, красивый... - виновато и еле слышно забормотала цыганка, - Не хотела я... Старая совсем, вот и... - Предупреждение. - обрубил Филипп. - Ещё одна такая выходка, и я вас под суд отправлю. Старуха как выцвела, даже яркие цветы на платке поблекли, излишне нарумяненные щеки обвисли, нос заострился, становясь похожим на птичий клюв, глазки запали. Осознала. Филипп удовлетворённо кивнул на это, и велел каждому по очереди: - Лера, будьте добры - кофе. Фёдор - на вахту. Артём, Степан, Задержание вами проведено? Письменные показания с задержанной сняты? Нет? Озаботьтесь. Двадцать минут. Зафиксируйте предупреждение, штрафные санкции, согласно кодексу. Лера, копию - в Дневной. - А... потом... с ней? - недоумённо произнес Артём. - Всё. С ней. - Филипп нетерпеливо обернулся уже от дверей в кабинет. - Пусть убирается восвояси. А у вас ещё рабочее время. - глянул на часы на смартфоне, одновременно поправляя папку подмышкой, - До конца смены, как я понимаю, ещё час. - Ай, алмазный, бриллиантовый... - заново завелась цыганка, осознавая, насколько легко отделалась, но ей хватило одного взгляда Филиппа, чтобы заткнуться. Всё. Теперь бы ещё вызвонить Алексея, сняв его с дежурства, и засесть за бумаги, щедро переданные Дневным Дозором. И тут произошло нечто. Цыганка Алла выдала что-то похожее на полусдавленное "Ааа...", в ужасе глядя в дверной проем. Филипп обернулся. В дверях приемной стоял Андрей. И судя по всему, он, как и все здесь, совершенно не понимал, отчего трясет старуху, отчего она пятится, закрывая рот рукой с не по возрасту ярким маникюром. Степан, вдруг мгновенно переместившись, оказался уже между Андреем и цыганкой, глянул вопросительно на Филиппа, готовый применить магию в любом направлении. Но тот не спешил отдавать указания. Его внимательный взгляд надежно фиксировал в памяти всё происходящее. Испуганная цыганка смотрела не на самого Андрея, а на... что-то сбоку, внизу. Но там ничего не было. А ещё - Фёдор, как раз собиравшийся выполнить приказ начальства и покинуть приемную, когда явился Вдовин. Этот смотрел как раз прямо на Андрея, с недопониманием и недоверием, будто сомневаясь в собственном зрении. - Ай, ай! - цыганка кинулась к Филиппу, пытаясь спрятаться за него. - Ай, пожалей, светлый начальник, старую Аллу! - схватила его бесцеремонно за руку горячей, шершавой ладонью, и заверещала ещё громче, жмурясь и трясясь как в припадке, - Не ходи на реку, начальник! Страшный, одноглазый, всё видит! Он сожжёт тебя! - Кто сожжёт? - спросил Филипп. Странно, но он был сейчас холоден и спокоен, отлично осознавая, что слышит не враньё и не бред, а кое-что посерьёзнее. Цыганка замерла, а потом посмотрела снизу прямо ему в глаза, тоже странно успокаиваясь: - Красноглазой змее с креста всё видно. Она с рук ест. Деток пожалей... Деток... Тёмная затихла, а Филипп оглядел по очереди несколько пар вытаращенных глаз. Приметил попутно, что Андрей, будто невзначай, прижимает ладонью правый карман куртки. - Фёдор, ты ещё здесь? - строго прищурился Филипп. - Твоё место где? В приёмной? Или всё же на вертушке? Пацана мгновенно как ветром сдуло, чуть Вдовина по дороге не смёл. Повернулся к Лере, командуя вновь, как ни в чем не бывало, и будто каждый день вокруг него такое творится: - Вызовите, пожалуй, пару сопровождающих из Дневного для нашей... задержанной. Думаю, им удобнее будет разбираться с её... состоянием. Он был уверен, что Серапин сам сообразит лично поработать с цыганкой, догадавшись без подсказок, что сопровождение для неё не просто так заказано. А вот, что вытрясет из ведьмы, это можно уже завтра узнать. Если, конечно, темный глава будет достаточно откровенен. Лера поставила кружку с так и не тронутым чаем на стол и кинулась к городскому телефону. - Артём, Степан, до приезда темных, как я и сказал прежде, снимите показания с Аллы... - повернулся вопросительно к цыганке. - Романовны. - ответила та, необычайно тихая и покорная. Кажется, она уже сама не понимала и не помнила, что с ней произошло. - С Аллы Романовны, - согласился Филипп, - А так же, меня интересуют её координаты на ближайшее будущее и подписка о не выезде. - и добавил, - Андрей, в мой кабинет, пожалуйста. Опешивший Андрей повиновался, не без опаски пробравшись к кабинету мимо блажной тёмной тётки. Приёмная потихоньку пустела. А вот странности, творящиеся в этом городе всё увеличивались числом и размером. * * * Филипп велел Андрею сесть в кресло для посетителей, а сам принялся названивать Алексею. Гаев ответил не сразу, а когда наконец взял трубку, то слышно его было плохо, с помехами. - Да? - Алексей, ты где сейчас? Что у вас там? - Мы по Зеленой, под мостом, где река. Тут... Щас, погоди. - И что вы там делаете? - Показалось. Уже назад идем. Я потом объясню. - А змеи там нет? - вспомнив вдруг болтовню цыганки Аллы, поинтересовался Филипп. - Кого? - удивился Алексей, - Нет, у нас же змеи не водятся. Вот южнее, где горы... - Алексей, ты мне нужен в Дозоре. - велел Филипп. - Прям щас? - Прям. И чем быстрее, тем лучше. Яков один додежурит? - он наконец уселся в свое кресло. - Да легко. Еду. В дверь постучали, и получив разрешение, вошла Лера, скромненько так сегодня одетая: всего лишь черные брючки и широченная неоново-оранжевая водолазка, схожая раскроем на "летучую мышь", на шее болтался медальон в виде того же самого желтоволосого пацана. Процокав до стола высокими каблуками, она поставила на него подносик с двумя чашками кофе. Одна тут же перекочевала ближе к начальству, а вторая досталась озадаченно хмурящемуся Андрею. Вдовин сидел сгорбившись, сжав сцепленные руки между колен. Как только чашка с кофе оказалась рядом, он с таким же сосредоточенным видом вцепился в неё. Лера ещё раз пытливо глянула на обоих мужчин, пытаясь понять что происходит, и тихо вышла. Кофе оказался неплох. Филипп позволил себе на пару секунд расслабиться, наслаждаясь теплом и любимым напитком. - Ну? - спросил он. Андрей поднял на него тревожный взор. Вроде как, ожидая наказания пока непонятно за что. - Что ну? - тем не менее неуверенно возмутился он, - Я забежал у Леры узнать, куда мне сегодня, и с кем в ночь. - Вы с этой... Аллой Романовной знакомы? - Нет. - Андрей пожал плечами, - В смысле, я знаю, что она уже с неделю в городе промышляет. Наблюдали за ней. На всякий случай. Но я... как бы... Мы даже не разговаривали никогда. Не могу же я всех тёмных в округе знать. - А мне показалось, что она вас узнала. - бросил Филипп на пробу. - Ну... - опять неуверенно протянул Андрей. - Рассказать мне ничего не хотите? - Филипп сканировал дозорного на все лады, но ничего особенного не видел. - Что? Рассказать? - пожал тот плечами. - Что-нибудь необычное с вами в последнее время не происходило? - Да... нет... - после короткой заминки ответил Андрей. - А можете мне рассказать, чем вы занимались сегодня? - Ну... - Андрей сделал паузу, тяжело вздохнув, словно борясь с собой, - В парке гулял. - Один? - Это... - не выдержал Вдовин, - личное дело. Я в свободное от работы время гулял. - Ничего там странного не видели? Опять пауза. - Ничего. В дверь постучали, и тут же вошел Алексей, весь порывистый, легкий, раскрасневшийся, в кожаных брюках и куртке, стягивая на ходу с рук кожаные же перчатки. - Здоров, Андрюх, - он протянул руку для пожатия. Тот ответил, с нескрываемым облегчением. Глянул на "строгого начальника" чуть ли не со страхом: - Я могу на дежурство отправляться? Филипп ещё раз окинул его внимательным взглядом. Что-то он определенно скрывает. Но вот что? Ладно, посмотрим. И разрешил: - Отправляйтесь. Тот тут же подорвался с места и выскочил за дверь, не выпуская из рук чашки с так и не отпитым кофе. Только блюдце сиротливо осталось на столе. Его кресло сразу же занял Алексей, крикнув в приоткрывшуюся дверь: - Лерка, чай есть? - Щас принесу, Лёш! - отозвалась та, - Бутеры будете? - Тащи! - согласился Алексей. - Ты как так быстро добрался? - спросил Филипп. - А я ж на мотоцикле, да недалеко был. - Ясно. - А ты чего Андрюху тряс? Что он аж белый весь? - У нас тут случилось кое-что. - и немного подумав, Филипп попросил вошедшую с чаем и бутербродами секретаршу, - Лера, присядьте пожалуйста. И расскажи Алексею, что тут было, в приемной. С самого начала, когда темную привезли. Я тоже послушаю.