Per aspera ad astra

      Поспешные, широкие шаги отдавались от каменных стен коридора, привлекая к идущему ненужное внимание. Служанки, что шли с утренней стирки с корзинами влажного белья, низко кланялись, замечая яркие богатые одежды человека и заинтересованно перешёптываясь. Молодая девушка, спешащая за своими взрослыми покровительницами, не заметила выскользнувшего из огромной корзины, что была ровно в половину её небольшого роста, уголок белья. Он коварно подкрался под ноги и, обвившись об лодыжку, заставил девушку споткнуться и выронить корзину, рассыпав всё постиранное бельё под ноги господину. Он остановился, проследив за прокатившейся плетёной корзиной, а потом перевёл слегка удивлённый тёмный взгляд на служанку. — Простите, Господин! Я сейчас всё уберу! — лицо девушки, обветренное и серое, покрылось пунцовым румянцем, она не раздумывая бросилась на колени, собирая всё бельё в кучу. Мужчина, слегка улыбнувшись, подошёл к корзине и, аккуратно поддев её пальцами, поставил около девушки. Служанка даже не обратила внимания, что-то шепча себе под нос и руки её тряслись, словно бельё было горячее, как раскалённые угли. — Не переживай, со всеми бывает, — господин коснулся тремя пальцами её макушки, призывая обратить на себя внимание. Она резко вскинула голову с расширенными бледно-серыми глазами, слегка отшатываясь от близости. Её чёрные собранные волосы растрепались и неровные прядки обрамляли треугольное лицо. Рядом, наблюдая за всем действом, стояли остальные служанки, разинув рты. Более расторопные уже вовсю шептались, словно позабыв, где и перед кем находились. — Если вы ещё больше покажете своё неуважение и хамство, я сделаю так, что вас будут гнать до границы королевства собаками босиком по острым камням, — лицо мужчины изменилось, когда он бросил взгляд на шептавшихся, — Помогите собрать тряпки и пошли вон отсюда. — женщины тут же бросились на подмогу, не смея поднять голов на господина. Молодая девушка, остолбенев от страха, продолжала смотреть в красивое лицо мужчины, но тот лишь подмигнул ей и, перешагивая через широкие простыни, пошёл дальше по коридору.       Коридор заливал яркий солнечный свет, что попадал в помещение через резные огромные окна. В них не было витражей, лишь сверху, под самым окном, был собран в рулон огромный тяжёлый ковёр. Такие висели и между окнами, на них были вышиты прекрасные львы, мантикоры, драконы, слоны и рыцари, что храбро побеждали каждое существо, с которыми их решили столкнуть ткачие мастера. Господин думал, что в замке должно быть холодно, когда окна закрывали коврами, но вспоминая местную тёплую зиму и холодное лето, радовался, что несколько недель он проведёт в этом месте. В замке он был уже третий день, но всё никак ему не удавалось рассмотреть местные красоты и насладиться беседами с господами. За окнами отцветал огромный сад с множеством деревьев, кустарников, между ними петляли небольшие дорожки, по которым прогуливались дамы в сопровождении своих кавалеров. По центру стояла огромная скульптура с жеребцом, окутанного невесомой тканью, которую придерживали парящие рядом ангелы в виде младенцев. Камень красиво переливался в утреннем свете, но кое-где была заметна зелень от влажности и недобросовестного ухода за мрамором. Хотя, выглядело, словно скульптура уже срослась с природой и органично вписывалась в сад. Рядом со статуей стояли три молодых дамы, обмахиваясь веерами и посматривая в сторону господ, что играли в мяч и усердно пытались забить его в лунку деревянными расписными клюшками. Мужчина остановился у окна, наблюдая за забавой, как один из герцогов промахивается по мечу и запускает в воздух клочок земли. Дамы засмеялись, усерднее замахав веерами и прячась за них, когда молодые люди обратили на них внимание. Господин же, с улыбкой на лице, продолжил свой путь.       Он остановился у массивных тёмных дверей, изрезанных на манер священных писаний. Стража попросила его подождать, а господин начал рассматривать искусную работу мастера, который, как и многие другие, оставались неизвестными. Люди и животные, словно слившись в один клочок энергии и буйства, пытались донести великие заповеди до грешных людей, но мужчина лишь усмехнулся про себя, отмечая, что кое-где мастер решил внести больше вольности и добавил странного зайца в углу одной из сцен. Он грозно показывал пальцем на ягодицы одного из святых и, казалось, всем своим видом осуждал то, что происходило. Как церковь допустила такую несуразность? Но мужчина оценил, видимо, если двери не сменили, то мало кто на них засматривался из более знатных людей, а простолюдинам простительно не замечать таких очевидных вещей. — Прошу, входите, — один из стражников отворил дверь и пропустил господина внутрь. На нём был золотой плащ, расшитый голубыми, синими и красными нитями, а серебряные начищенные доспехи искрились различными окружающими цветами. Мужчина прошёл внутрь, слегка кланяясь сидящим за столом господам. Зал был большой и просторный, слева и справа от входа подпирали высокие потолки круглые колонны, что как каменные стражники стояли вдоль всего зала и устремлялись к центральной стене. На ней огромным цветным витражом красовалось окно, пуская по стенам и полу интересные цветные блики. Круглое, по центру, окно напоминало какой-то цветок, сложенный из красных и фиолетовых стёклышек, а два других окна были выполнены в более приглушённых, голубых и белых оттенках. На них была изображена Мадонна и Иосиф, показывающие сцену рождения Христа. Масштабность и какое-то божественное благоговение окутало душу, хотелось рассматривать каждое стёклышко окна, но мужчина решил сосредоточиться на более земном — людях, что пристально поглядывали на вошедшего. Их было пятеро, по центру сидел приближенный короля в роскошных одеждах, который ранее уже встречал его по приезду в этот замок. Белые волосы были собраны в подобие пучка, лоб украшала странная лента, не характерная для людей этих земель. «Кошачий» разрез глаз делал его похожим на хитрую лисицу, которая высматривала и выслушивала себе жертву на обед. По левую руку сидел молодой парень, чуть более скромно одетый в белые одежды, но не уступающие в своём богатстве. Расшиты были каким-то интересным бежевым и саржевым узором, контрастным к подолам и тускнеющим к вороту. На поясе, еле видном из-под стола, были заметны какие-то травы и бутылочки. Знахарь?       По правую руку сидел высокий рыцарь, облачённый в серебряные доспехи с золотой окантовкой. Было видно, что это не боевые доспехи, а скорее роскошное одеяния для вот таких случаев, когда нужно было показать свою принадлежность, но не приходить же в совещательные залы в потрепанных доспехах? Шлем сиял рядом на столе, отполированный настолько, что в него можно было смотреться. Рыцарь смотрел на вошедшего с интересом и каким-то вызовом, его глаза, карие от рождения, сейчас отливали какой-то искусственной моросью и казалось, что если продолжить дальше смотреть в них, можно заледенеть. Его выученная стать резко контрастировала с теми людьми, которые сидели рядом и было видно, что большинству некомфортно рядом с ним.       Остальные два человека казались какими-то серыми советниками или писателями, что выражали благоговейный страх и не поднимали взгляда на сидящих за столом, а только изредка поглядывали на вошедшего господина. — Приятно Вас снова видеть, Ваша светлость. Как Вам ваши покои? — мужчина в центре слегка откинулся на стул, поднимая руки на стол. — Меня всё устраивает, Ваше Высочество, — господин ещё раз слегка поклонился, откидывая назад свой короткий плащ. — Зовите меня Мин Юнги, я не привык к таким обращениям. — Тогда и Вы зовите меня по имени. — Хорошо, Ким Сокджин. Извините меня за столь долгую задержку в три дня, нужно было улаживать дела королевские в небывало короткие сроки. Вы прибыли сюда, чтобы проведать Вашего дядюшку? — Я Вам уже всё рассказал в письме. Как его состояние? Могу ли я его увидеть? — Джин подошёл ближе к столу, дожидаясь одобрительного кивка Юнги и присаживаясь за стол зеркально Мину. — Ваш дядя, после пережитого горя, мало с кем контактирует, — начал тот, кто сидел по левую руку, — Он часто впадает в истерию и много бранится, требует привести его семью. Иногда молчит долго, ни на что не реагирует. — А Вы кто? — Простите за грубость, я Пак Чимин, лечащий врач при короле, — он склонил голову в приветственном жесте, отчего русые волосы прикрыли хитрые глаза, — Я могу залечить телесные раны, но головные — нет. Я опасаюсь, что увидя Вас, он может ещё больше лишиться рассудка. — Но он отправил письмо, что хочет видеть меня, разве нет? — герцог вопросительно перевёл взгляд на восседающего в середине стола мужчину. — Фактически, отправил не он, а я. Король был не в состоянии что-то внятно изложить, а Ваша матушка писала ему письма и просила отправить Вас сюда. — Мне нужно его увидеть, чтобы написать письмо матушке. Она волнуется за своего двоюродного брата, — Джин напрягся, сжимая губы в тонкую полоску. Он вспоминает слёзное лицо матери, которая просила его поскорее доложить ей о состоянии своего, хоть и далёкого, но всё же брата. Они не были близки по крови, но всё же много времени проводили вместе и иногда казалось, что родные братья не были ей так любимы, как король. — Хорошо, я устрою Вам встречу, только придётся немного подождать, — Юнги кивнул двум людям, до этого что-то записывающим на пергаментах и жестом попросил их удалиться. Они закопошились, как тараканы, которым резко включи свет и поспешили скрыться, — А теперь, хочу с Вами переговорить на счёт трагедии, которая погрузило наше королевство в печальные дни. Мы расследуем это дело, но пока никаких зацепок. — Вы хотите, чтобы я помог вам? — Не совсем, но Вы, как новоприбывший, более внимательны к различным странностям. Попрошу Вас быть начеку, если увидите что-то подозрительное — можете сообщать мне или сэру Намджуну, — названный рыцарь встал из-за стола и поклонился, выказывая уважение к более высокому рангу. Юнги на это лишь приподнял уголки губ. — Вы можете найти меня на тренировочном поле у казарм или в моих покоях. Я пришлю к Вашим покоям своего оруженосца, который покажет Вам замок в целом и путь до наших покоев, — тут, казалось, вся напуская холодность рыцаря испарилась и на дне его тёмных глаз заплескалась какая-то озорная песчинка. — Когда Вам удобно? — После обеда, — Намджун лишь кивнул, присаживаясь на место, — Кто правит, если Его Высочеству нездоровится? — Поскольку у короля не осталось прямых наследников, это место занимаю я, — Юнги вздохнул, — Его Высочество дорожил мной и принцем, желал, чтобы я потом взял себе в супруги принцессу, а принцу стал законным братом. Церковь не сильно одобрила такой добродушный знак со стороны короля, но связала нас с принцем родственной печатью, хоть принцессе я и не был родственником, — на это Намджун незаметно закатил глаза и отвёл их в сторону. Джин обратил внимание, но ничего не сказал. — С Арин у нас должна состояться свадьба на этой неделе, но у смерти были другие планы. — Вы не выглядите, как человек, который сильно хотел играть свадьбу, — герцог скептически осмотрел сидевшего перед ним мужчину. — Я не любил её, но дорожил, как младшей сестрой. Оспорить решение короля я не мог, мне не хотелось предаваться узами брака, но и сказать слово против было не в моих силах, — Чимин, до этого сидевший рядом тише воды, ниже травы, аккуратно наклонился к уху Мина и что-то прошептал, не слышимое для Джина. Мужчину это оскорбило, где это видано, чтобы врач шептался за столами господ? — Извините, полагаю, продолжить нужно будет в следующий раз, — Юнги встал, склонил голову в прощальном жесте и поспешил удалиться через боковую дверь, что находилась у центральной стены. За ним последовал Чимин, поклонившийся Джину более низко и почтительно. Его руки судорожно забегали на поясе, доставая травы и что-то говоря себе под нос.       Сэр Намджун остался сидеть за столом, поглядывая то на Джина, то на огромный витраж. Его профиль казался герцогу немного скомканным, приплюснутая кость носа, пухлые губы, выпирающие надбровные дуги и интересный разрез глаз, который в профиль становился совсем неописуемым. Джину он напоминал какую-то сторожевую собачку с коротким носом, но, с другой стороны, что-то заставляло неотрывно смотреть на его лицо и сердце, как самый подлый предатель, пропустило удар и сжалось, отчего Сокджин аж поперхнулся. Намджун перевёл взгляд на герцога. — С Вами всё в порядке, Ваша светлость? — Да. Господи, не зови меня «Ваша светлость», я уже сказал, чтобы меня называли по имени и фамилии. — Вы это сказали Юнги, — рыцарь прищурился, а Джина поразило то, что Намджун не использовал никакого уважительного, к, по сути, королю. Что у них за отношения? — Почему ты не идёшь за Мин Юнги? — Уже на «ты»? — рыцарь усмехнулся, вставая из-за стола и тем самым вынуждая встать Сокджина. Его доспехи отражали розовое свечение с витража и герцог невольно залюбовался на пурпурный ореол, окутавший тёмные волосы, — Моя помощь там не требуется, Чимин хороший доктор, а я принесу там больше неудобств, — он ещё раз поклонился, скрывая этим жестом улыбку, — Прошу меня извинить, но мне нужно идти. До встречи, Ким Сокджин. — До встречи, сэр Намджун, — он тоже поклонился, проследив за уходящим через главную дверь рыцарем. Тот держал свой светящийся шлем рукой, прислонив к талии, отчего металл слегка позвякивал.       Джин остался стоять, прикасаясь двумя пальцами к гладкой столешнице дерева и смотря на витраж, что так и притягивал внимание. Солнце всё так же ласкало маленькие цветные кусочки смальты, но теперь, изменив своё положение в небе, зал окутывал лёгкий розовый свет. Казалось, теперь стены и колонны сделаны из мрамора, и господин находился в каком-то небесном дворце, окутанным закатными облаками. Из транса Джина вывел стражник, что зашёл в зал, бренча своими доспехами при поклоне. — Извините меня, Ваша светлость, Вам требуется помощь? Проводить Вас до Ваших покоев? — Нет, не стоит, я сам дойду, — Сокджин прошёл мимо мужчины, даже не смотря ему в лицо. Странное раздражение окутало его из-за прерванных раздумий, но он постарался сдержать злость и напустил на лицо маску спокойствия. В коридоре разносился гомон слуг и господ, что прохаживали по коридорам. Заметив вышедшего Джина, проходившие кланялись и затихали, но как отходили на два шага, продолжали свои диалоги. Герцог почувствовал себя неуютно и немного одиноко, ведь здесь он никого особо не знал и общаться ему было не с кем.       Добравшись до своих покоев, даже ни разу не заблудившись в одинаковых коридорах, Джин решил, что стоит написать письмо матушке.