***
Поднявшись на свежий воздух, Джин почувствовал ощущение свободы и лёгкости, хоть адреналин всё ещё играл в его жилах от охватившего осознания, что он смог вспомнить сон. Он не знал, насколько он был пророческим, насколько можно было верить в бред сознания, но это было чуть ли не единственной надеждой. Хотелось верить, что они смогут отыскать Намджуна. Хосок старался быть рядом, внимательно следил за состоянием мужчины, хоть Джин и видел, что сам рыцарь был не в лучшем состоянии. Он устал, явно был ранен, хромал на одну из ног, но как только их взгляды встречались, отмахивался и старался улыбаться. Ким был благодарен за поддержку. Голову вскружил пьянящий свежий ветер, отголоски холода щекотнул лёгкие, не давая забыть о приближающейся зиме. Рыцарь и милорд поёжились, кутаясь в тёплые плащи. На улицах была суматоха, везде сновали лекари и уцелевшие рыцари, многие кланялись при виде Чона, но сразу же скрывались по своим делам из поля зрения. Кто-то стонал по углам, громко ругался и возмущался, в некоторых местах булыжник улиц был заляпан пятнами крови. Ким старался не смотреть, но взгляд всё время падал на красные всполохи и цеплялся за бессознательные тела. Сердце сдавило, что аж дыхание сбилось и пришлось пару раз сделать глубокие вздохи, чтобы успокоиться. Сокджин никогда не видел последствия битв, в его королевстве не проходило таких масштабных войн, отец старался решить всё мирным путём. У выхода из королевства, у массивных ворот и каменных смотровых башен толпился народ, удерживая лошадей, что привязывали к специальным брусьям. Кони гоготали и перенимали настрой людей, волновались и толкались крупными крупами. Одному из конюхов даже пришлось пару раз вскинуть кнут в воздух, чтобы немного разогнать толпившихся крестьян и припугнуть звуком разгоряченных животных. Среди лошадей Джин заметил свою рыжую кобылу, что была привязана с самого бока и выглядела она вполне спокойной. — Что здесь происходит? — Ким подошёл к измазанному копотью тучному мужчине, что стягивал седло со спины седого жеребца. Мужчина бросил мимолетный озлобленный взгляд в сторону господина, но возобновил свою деятельность. — Освобождаем конюшню для раненых и собираем сбежавших коней. Что-то конкретное хотели? — лицо его покраснело от натуги, ведь два животных зажали его меж своих вспененных боков, — А ну разошлись, скотины! — Мы возьмём двух лошадей, — Джин обернулся на Хосока, тот лишь согласно кивнул и без слов подошёл к одной из засёдланных лошадей. Отвязал возбуждённое животное и еле как сел, стараясь не опираться на больную ногу. — Берите, кого хотите, мне меньше с ними мороки, — конюх хлопнул одну из лошадей по крупу, из-за чего та в ответ чуть не лягнула, — Ты шваль, я сам тебя пну! Сокджин закатил глаза на невоспитанного мужчину, борясь с желанием ткнуть того носом в его поведение, но любая секунда сейчас была на вес золота, поэтому мужчина подошёл к своей кобыле, ласково потрепав её за ушами и прыгая в седло. Кобыла приятно понесла Джина мягкой рысью за лошадью Хосока, выезжая за ворота. В нос сразу же ударил запах металла, гари и жаренного мяса. Ким изначально не понял, в чём дело, но стоило только перевести взгляд дальше по полю, сердце пропустило удар и тело парализовало от увиденного. Над полем вился пламенем огромный костёр, пуская в небо чёрный дым и копоть хлопьями оседала по всему полю. Взгляд зацепился за один костёр, вот только вдоль всего поля их было не сосчитать. Словно всё поле сейчас горело, дышало адским пламенем, извергая из недр своих красные языки. Они сжигают трупы. Их столько, что невозможно все захоронить. Намджун может быть в одном из этих костров. Джин не заметил, как Чон поравнялся с ним и крепко схватил за плечо, немного встряхивая. Хосок выглядел таким же взволнованным, вот только он видел такое и не раз, а Ким окунался в этот ад сейчас впервые. — Мы найдём его. Он живой. Ты говорил, что чувствуешь, где он. Соберитесь, Сокджин, — он смотрел в округлившиеся от страха глаза Джина и пытался хоть как-то привести его в чувства. По оживившемуся взгляду Хосок понял, что у него это получилось. — Ты прав, — голос дрожал, но он сжал руками поводья, как бы образно собирая себя в целое, — Так. Нам нужно два дерева. Они растут рядом друг с другом. Где-то на поляне. — Тут всё поляна, — рыцарь осмотрелся, пытаясь заметить эти два дерева, — Можно начать вот оттуда, туда взвод Намджуна скакал. Там как раз разводят костёр. Кима укололо что-то очень острое и болезненное прямо в сердце. Душу окутал липкий страх, распуская тревожность по венам. Он проследил взглядом за рукой Хосока, которой он показывал в центральный дальний «коридор» поляны и спину щекотали холодные мурашки.Скачи. Это твой последний шанс. Не опоздай.
Он резко выслал лошадь в галоп, помчавшись меж рыцарей и лежавших тел к загоревшемуся костру. Джин не мог понять, это он сам себе навязал эту странную мысль или чей-то услужливый голос помогал не упустить шанс, помогал не разрушать то, что начало только зарождаться. Мир сжался до рыцарей, что уже закидывали трупы своих товарищей без доспехов в пожирающий огонь, как сотни искр фейерверком взлетали в небо, как жар опалял лицо, хотя милорд был ещё достаточно далеко, чтобы чувствовать это наяву. Взгляд зацепился за два небольших деревца, что склонились под тяжестью мёртвой лошади. Вокруг не было тел, лишь бездыханные изувеченные животные. Сокджин спрыгнул с кобылы, что сразу же остановилась и принюхалась к запахам, пугаясь смерти, что витала над этим полем. Господин же, не обращая внимания на жуткий запах и мёртвых животных, начал осматривать место. Вот только никаких признаков не было, что под этой лошадью кто-то лежит, хотя след похожий на то, что из-под неё что-то вытащили, был отчетливый. Ким напрягся, сейчас он больше напоминал зверя, что в бешенстве искал потерянного детёныша. Всё его тело было пружиной, что готова была в любое время выскочить из защелки, в разуме горела лишь одно имя — Намджун. Что-то заставило Джина перевести взгляд на костер, что был от него метрах в тридцати. Двое рыцарей перетаскивали из кучи трупов людей, скидывая их в костер. Вот только одна фигура, что они сейчас подняли на руки, была до сбитого дыхания и остановившегося сердца знакомой. — Нет! — завопил не своим голосом Сокджин, бросившись к костру. Пружина выстрелила, — Нет, остановитесь! Вот только рыцари словно не слышали его воплей, произнеся краткую молитву, они бросили тело в огонь, когда Джину оставалось буквально пара метров. Не зная себя, милорд бросился в обжигающее пламя, руками раздвигая головёшки и вытаскивая Намджуна за одежду. Огонь не успел даже обжечь кожу рыцаря, лишь подпалила волосы и закрутила их на затылке. Сокджина обожгло только на секунду, его трясло, он упал с тяжёлым телом на землю, укладывая его к себе на колени и пребывая в каком-то бешенном стрессе. Только сейчас, когда он видел безмятежное измазанное лицо Джуна, когда он мог касаться обожженными до красноты и волдырей руками его холодных щёк, когда смог обнять того за плечи и обессиленно соприкоснуться лбами, он смог отпустить тот комок напряжения, что вился под рёбрами. Рыцари в непонимании стояли рядом, наблюдая за этой сценой. Им почему-то стало стыдно за то, что сэра Намджуна они хотели сжечь в общем костре со всеми рыцарями. В душе они сейчас благодарили неизвестного мужчину, что вытащил труп из костра. В чувства их привел Хосок, что спрыгнул с лошади, скривившись, и на пару секунд потеряв зрение от боли в ноге, но всё же подбежал к Джину, замирая у ног Намджуна. Он видел эту сцену, вот только поверить в то, что Джун действительно мёртв, было для Чона невыносимой мыслью. — Джин?.. — рыцарь опустился на колени рядом, не зная, куда себя деть. Он видел побледневшее лицо сэра Кима, его полностью окровавленное тело, обожженные руки Джина, что сжимали чужие плечи и слёзы, что текли из закрытых глаз. — Он не умер. Его нужно к лекарям, срочно, — голос был твёрд и холоден, а взгляд, что тот поднял, не выражал ничего. Лишь пустота, чернеющая на дне зрачков. Хосок понял, что если сейчас Намджун не окажется чудом живым, в этот миг умрут уже двое. Он поднялся, замечая рядом с собой телегу, что везла израненных рыцарей в замок. Громко окрикнув возничего, он помог Киму и двум рыцарям положить тело в повозку и усадил Джина рядом, понимая, что того съедает столько эмоций, что сейчас он был не в состоянии что-то делать сам.***
Покои Намджуна и Чонгука сейчас выглядели какими-то безжизненными, пустыми. Холод окутал их своей ледяной корочкой, делая всё враждебным и больным. Пару часов назад здесь было оживлённо, туда-сюда сновали монахи и лекари, какие-то слуги помогали оттереть с тела рыцаря кровь и грязь. Пришлось сменить три ванны, чтобы сделать это качественно. В воздухе стоял запах приторных трав, кореньев и высушек из различных частей тела земноводных. Тэмин, которого Юнги отослал от себя весьма грубыми выражениями, следил за процессом с холодной рассудительностью. Он еле как смог нащупать у Намджуна пульс, который был настолько слаб, что напоминал касание цветочного лепестка в ветреный день. Из-за множественных переломов грудной клетки процесс обтирания и купания занял достаточное количество времени, чтобы все успели друг на друге сорваться. Хоть Сокджин и старался держать себя в руках, в какой-то момент накала эмоций ему пришлось насильно дать успокаивающий настой и усадить на постель слуги. Главный лекарь видел состояние господина, его механические движения и полностью опустошённые глаза, на которых не пропускалась ни одна эмоция. Изначально, Тэмин был против присутствия посторонних, но в какой-то момент понял по глазам милорда, что если тот не сможет хотя бы следить за действиями, то последствия будут не самыми приятными. Лекарь не знал, сможет ли выбраться Намджун. Его состояние близко к смертельному, хотя он старается дышать переломанной грудью и сердце всё ещё качает кровь по венам. Ли опасался за заражение и внутреннее кровотечение, но ничего сделать с этим не мог, даже если бы знал и был вполне способен провести какую-то операцию. Сейчас рыцарь был очень слаб, чтобы с ним хоть что-то делать, но вот вправить сломанную кость на руке и зафиксировать её Тэмин всё-таки смог. Так же обработка множественных ран, которые открылись на спине и ещё свежие на руках и лице. Как только Кима переложили на кровать, Джин моментально присел с одной из сторон, внимательно вглядываясь в спокойное лицо. — Ким Сокджин, состояния сэра Намджуна очень шаткое. Я сделал всё, что было в моих силах, но сейчас ему поможет только покой и чудо, я полагаю, — Тэмин стоял рядом, дожидаясь хоть какой-то реакции, но мужчина перед ним не отрываясь смотрел на рыцаря, поглаживая его здоровую руку, — Вам я посоветую тоже отдохнуть и поесть, мне не хотелось бы Вас откачивать. Джин кивнул, но Ли не был уверен, что тот услышал или хоть как-то прислушается к его словам. Поэтому ещё раз проверив состояние сэра, он вышел из покоев и направился снова к Его Величеству, желая доказать, что покой нужен и ему. Милорд же пересел поближе к рыцарю, находясь сейчас в каком-то коматозном состоянии. Он не воспринимал реальность правильно, звуки доходили словно из-под слоя какой-то вязкой субстанции, цвета были смазанными, а забинтованные и обработанные руки кололо и жгло. Только эта боль отвлекала от душевных метаний, от сжимающегося в бессилии сердца. Сейчас было главное, что Намджун всё-таки цеплялся за жизнь, боролся. Он хотел жить и Джин был готов отдать всего себя целиком, лишь бы снова услышать голос, почувствовать ответное касание, увидеть в медовых глазах круговорот эмоций. Сейчас же он мог только сидеть рядом, охранять его покой и молиться. — Намджун, ты сильный. Я знаю, я видел, — начал тихо Ким, на мгновение отворачиваясь к окну и переводя дыхание, — Ты справишься. Мы справимся. Ты нужен здесь всем, ты нужен здесь мне. Я не знаю, как буду без тебя. Как я справлюсь. Ты подарил мне способность дышать, подарил способность чувствовать что-то новое, что я никогда раньше не чувствовал, — из уголков глаз скатились редкие слезы, но Джин зажмурился и сжал зубами губы, чтобы голос не дрожал так сильно, — Не смей сдаваться, слышишь? Только попробуй, я достану тебя из-под земли и заставлю твоё сердце биться. Не смей быть эгоистом. Он аккуратно лег рядом, стараясь не касаться лишний раз рыцаря, всматриваясь влажными глазами в умиротворённый профиль. Казалось, словно Ким просто спит и с минуты на минуту откроет свои глаза, повернёт голову и скажет, что всё будет в порядке. Что сожмёт нежно руку в ответ и поселит в душе уверенность в следующем дне. Вот только уверенность стремилась к нулю всякий раз, когда Сокджин моргал и на секунду казалось, что Джун больше не дышит.***
Три дня прошли, как в ярком калейдоскопе. Дни сменяли себя один за другим, словно кто-то прощёлкивал кнопкой с бешеной скоростью нетерпеливого ребёнка. Первым в себя пришёл Тэхен, очнувшись ближе к вечеру первого дня окончания битвы и сразу же желая видеть Чимина. Голова хоть и болела несчастно, но никак не останавливала ослабевшего оруженосца пересечь треть замка и остаться в покоях Пака, в которых почти ночевал Чонгук. Он чувствовал себя виноватым за всё произошедшее, но героически молчал и старался никому не рассказывать о своих душевных терзаниях. Теперь же, если слуга следил только за одним больным, ему приходилось смотреть и за Кимом, что бесстыдно улёгся рядом с лекарем и внимательно осматривал его на предмет каких-то ран. Парниша усмехнулся, ведь оруженосец был полным нулем в определении ранений. — Он же живой, правда? — Тэхен взволнованно переводил взгляд то на Чимина, то на развалившегося устало на стуле Чонгука. — Живой. Он просто спит, его по голове сильно ударили, — слуга удобнее устроился на своём месте, чувствуя подступающую слабость и зевок. Последний он не смог скрыть, зевая широко, что аж глаза заслезились и челюсти свело. — Иди отдохни. Я посмотрю за ним, — оруженосец заметил неосознанное прикосновение слуги к своим замотанным рукам, но решил не спрашивать. — За Вами бы кто посмотрел, — Чонгук смерил парня напротив серьёзным взглядом, — Я же вижу, что Вам ещё плохо. Зачем вы сбежали от лекарей? — он дёрнулся, ведь слуга звучал так, словно знал обо всем, что происходило в замке. — Откуда ты знаешь? — Я Вас знаю, Тэхен, — парниша устало вздохнул, — Как мне сказали лекари, у него может частично пропасть память, но это не самое страшное последствие, которые может быть после такой травмы. — Он может что-то забыть? — удивлённо переспросил брюнет, касаясь пальцами раскрытого рта, — Или кого-то? — Не знаю, никто этого не знает, — Гук вяло встаёт с насиженного места, потягиваясь в плечах и хрустя позвонками, — Я пойду, проведаю милорда. Если что-то случится, зовите стражу, они сообщат лекарям. — Хорошо, иди, — Тэхён улегся удобнее, подложив под голову руку и касаясь нежной кожи Пака, даже не оборачиваясь на застывшего в дверях слугу. С его сердца словно свалился кусочек каменной глыбы, когда он заметил эти трогательные прикосновения и взгляд оруженосца, что был полностью сконцентрирован на одном конкретном человеке. Решив, что не стоит ещё больше напрягать уставшего Кима, Чонгук покинул покои и теперь не знал, куда ему действительно стоило идти. Во всём замке переполох, Юнги готовится к коронации и переписывает законы, сжигает фальшивые документы и решает судьбу шарлатана вместе с советом и судом. Хоть там и было всё ясно, как божий день, в замке и среди приближённых ещё оставались предатели, которых нужно было найти и наказать так же, как и их подстрекателя. Хосок отдыхал вместе с Арымом, которого Чонгук сам притащил рыцарю. Получилось это у него тогда спонтанно, поскольку уставший слуга после практически двух часов уговоров замучался с ревущим ребёнком настолько, что попросил Чона присмотреть за мальчиком хотя бы пару часов, пока он не найдёт ему места. Хосок тогда не отказал, взял ребёнка к себе в покои и когда Чонгуку нужно было забрать мальчика, в комнате царила идиллия. Арым играл с рыцарем, не боялся и не плакал, а хохотал в полную силу. Сэр тогда сам предложил, чтобы мальчик остался с ним на некоторое время, пока слуга не найдёт ему лучшую семью или хотя бы куратора. Так и повелось, что Чонгук делает вид, что ищет семью мальчику, а Хосок вид, что ему совсем не будет обидно с ним расставаться. — Милорд? К Вам можно? — но в ответ лишь звенящая тишина. Слуга в раздумьях добрёл до своих покоев, теперь ощущая себя не в своей тарелке. Словно покои, в которых он прожил почти всю свою жизнь, резко стали ему чужими. Джин сидел у кровати, словно ангел-хранитель. Склонив свою голову и уложив ладони на колени, он, не моргая, смотрел на бледного Намджуна. Тот выглядел очень плохо, кожа по тону не сильно отличалась от накрахмаленных простыней, грудь незаметно вздымалась. На вошедшего господин не обратил внимание, лишь дёрнулся, будто выходя из какого-то транса. — Как Вы себя чувствуете? — Чонгук, не зная куда себя деть, сел на пол у ног Сокджина, в немой поддержке прикасаясь к его ноге. — Нормально, — голос его был слабым, измученным. Только сейчас слуга заметил залегшие тени под глазами, бледные сухие губы, опухшие красные глаза и посеревшие пустые зрачки, словно сама душа покидала милорда. — Не я Вам советчик, но Вам стоит отдохнуть. Вы ничем не поможете Джуну, если ляжете с ним на соседнюю кровать при смерти, — Гук серьёзно смотрел в мраморное лицо мужчины, на котором не дрогнул и мускул, — Я сейчас с Вами максимально серьёзен. — Я понимаю, Гук-и, — Джин впервые оторвался от больного, обращая своё внимание на парнишу, — Я не могу уснуть, потому что мне кажется, что как только я закрываю глаза — его больше нет. Мне снятся кошмары. — Давайте я буду охранять Вас и Джуна? Если что-то случиться, я сразу разбужу Вас. Прошу Вас, у меня сердце разрывается от вас двоих, — он сделал щенячьи глаза, пытаясь хоть как-нибудь уговорить упрямого милорда отправиться отдохнуть, — Я буду держать Вас за руку во сне. — Хорошо, — с неохотой проговорил Ким, но его губ коснулась тень вымученной улыбки. Он вернул своё внимание к Намджуну, приподнимаясь со стула и нежно касаясь дрожащими забинтованными пальцами его щеки. От этого жеста у Чонгука защемило в груди, этот жест напоминал прощание.