Я поднял голову –
То утро сумраком заволокло.
«Во тьме мое проклятье»,
Подумал я, смотря в окно.
Вдруг солнца светлый ореол
В усталом сердце дрожь завел -
Прекраснее его я ничего не знал.
И осознание пришло:
Я, невзирая ни на что,
Любовь обязан сохранить.
______
Перевод песни Love Alive, Heart
***
Дорогой дневник, Прости, дорогуша, у меня все еще не нашлось для тебя имени. Знаешь, ты мог бы и помочь мне с этим… твое же имя будет. Господи, когда я уже расстанусь с привычкой олицетворять тебя? Да никогда, будем честны. Ты мой самый близкий друг и, вероятнее всего, единственный, потому что я могу быть с тобой честен до подноготной. Так вот, сегодня пернатые разбудили меня около шести утра. Они так галдели, дневник, и я, кстати, сразу узнал в них овсянок: такие пушистые и очаровательные, но такие, сука, громкие. Своим щебетом они пронзают мой мозг, почти как ноктюрны. Они нагло гнездятся в моей голове, и я и думать не могу о сне. Ладно, все равно я спал так себе. Мой сон в целом «так себе» и довольно прерывистый – кошмары и прочие прелести жизни. В этих кошмарах у меня постоянно выпадают зубы, либо же я сам их вырываю, но они становятся только длиннее. Я слышал, что причина такого рода снов – стресс и ощущение отсутствия контроля над собственной жизнью, однако не соглашусь. Моя жизнь под всеобъемлющим контролем, и в этом как раз и проблема. Крэйг звал меня, дневник, но звал во сне. Спит он как убитый, но и сам склонен к кошмарам, о которых мы, кстати, никогда не говорим. Как правило, ночами он держит меня мертвой хваткой, но прошлой ночью мне удалось ускользнуть к тебе. Я сел перед огромными окнами, что в гостиной, и смотрел, как луна плывет в облаках. Это же я делаю и сейчас, хотя луна скрылась в заре, чтобы отдохнуть, и ее место заняло солнце. Мне нравится то, как солнце поджигает облака искрящейся бронзой, жжет их, как рваные красные салфетки… довольно романтично. Полагаю, этим утром меня посетило романтичное настроение, потому что накануне, перед тем как я сел писать, я побывал в нашем саду. Мне все еще больно, кружится голова и колени саднят так, что сложно ходить, но, когда я вышел посмотреть на розы, мне стало лучше. Мне так приятно просто стоять, затерявшись среди кустов, чувствуя, как ветер треплет бархатные лепестки. Розы пахнут так же, как и в моем Саду, в месте, где я пережидаю зверства Крэйга. Ты, наверное, думаешь, что розы и океан – это спорное сочетание, но там оно ощущается идеально. У всех нас есть вымышленное заветное место, не правда ли, дневник? Сколько мы живем здесь, я ухаживал за садом. Сперва я думал, что это будет мне не по силам, но Крэйг хотел собственный сад, дневник; он хотел розы. Я уверял его, что поддерживать жизнь в растениях никогда не входило в список моих умений: однажды я умудрился угробить кактус, который привез из Аризоны. Но он настоял, а когда Крэйг на чем-то настаивает, я сдаюсь. Все началось с пары кустов с западной стороны дома – дамасские и столистные, розовые, такие хрупкие, но внушающие тихий ужас, розы. Они влетели нам в копеечку, поэтому я прекрасно знал, как Крэйг взбесится, если я убью и их. Так что сад стал моей одержимостью. Со временем забота о розах стала для меня больше отдушиной, чем рутиной, поэтому кустов прибавилось: желтые фрезии и чайные розы Ингрид Бергман. Каждое утро я стараюсь вставать как можно раньше, чтобы навестить их, прополоть, где-то подрезать и полить. Именно с утра они кажутся мне красивее всего: сияющие росой, они открываются для первого своего глотка солнечного света, что заставляет их вспыхнуть своим сиянием. Наверное, сейчас я звучу уж больно вычурно, да? Вот что делает со мной жизнь в этом месте, дневник. Это то, во что превратила меня жизнь с Крэйгом. Он кардинально изменился, когда уехал на восточное побережье, оставив за спиной Колорадо ради учебы в университете и, позже, ординатуры. Казалось, что, единожды ощутив вокруг себя изящество, он стал озабочен воссозданием его здесь, в крохотном горном городке. И во мне. Я для него такая же часть интерьера, как и все остальное, и мое предназначение - быть идеальным. И я не выполняю его, дневник. Ты это знаешь, и я тоже, как видишь, в курсе. И Крэйг об этом тоже осведомлен, иначе зачем он пошел на создание подвала? Это место же практически его собственная операционная. Я бы описал ее тебе, но, уверяю, тебя бы вырвало, будь у тебя такая физическая возможность. Так вот, от Крэйга, которого я знал в детстве, сейчас не осталось и следа. Он стал сложным и утонченным, оставив позади свое детское амплуа, как змея, сменившая кожу. Теперь отрыву под Raging Pussies* он предпочитает классическую музыку, а Pabst Blue Ribbon** заменил коньяк. Наверное, его новое окружение, состоящее из других успешных докторов и их богатеньких семей, и то, чем они располагают и чего ему недоставало, подселило голод в его душу. Я не знал об этом, когда подсел к нему на свадьбе Стэна, дневник. По ходу дела вместе с утонченностью в характере пришла и нужда к соответствующим вещам. Крэйг всегда имел склонность к контролю, но сейчас его правила и требования стали просто краеугольным камнем нашей жизни. Сейчас объясню. Начну с красной розы в хрустальной вазе – неотъемлемого атрибута каждого нашего утра. Эта традиция появилась сразу после нашей свадьбы, даже до того как у нас появился сад. Видишь ли, Крэйг сделал мне предложение руки и сердца с такими же красными розами: их я нашел просто прелестными, но в то же время я смутился. Порой и по сей день всплывает его привычка обращаться со мной как с женщиной, но я не считаю, что это плохо, уверяю тебя – я люблю женщин. В смысле, естественно, у меня нет желания спать с ними, но моя маман научила меня уважать их. Но, дневник… я не женщина. Не думаю, что до Крэйга дошло, потому что ему определенно доставляет вести себя со мной как с женщиной. В этом есть хоть какое-то рациональное зерно? Нет? Ну, тогда давай я продвинусь дальше в своем рассказе. Как я и говорил, он сделал мне предложение в летнюю ночь в Балтиморе, после того, как ему предложили работу в Адском Перевале, и мы решили вернуться обратно в Колорадо, к нашим корням. Он пригласил меня на ужин в место под названием Rusty Scupper, с видом на Иннер Харбор – шумное место с кучей магазинов и огромным клипером, покоящимся на глади зеленых (и, я уверен, страшно грязных!) вод. Окруженный золотым сиянием свечей, зачарованный и полный надежд (на город только опустилась ночь – вид был потрясающий, дневник), тут Крэйг становится на колено, тут же материализуется официант с большим букетом красных роз и вручает мне их, а потом, потом… Боже, я еле сдерживаю слезы каждый раз, когда вспоминаю это, дневник. Это было так мило, просто безупречно красиво… как часто нам удается сказать такое о воспоминаниях? Крэйг достал малюсенькую черную коробочку и открыл ее, демонстрируя очаровательное и скромное кольцо (позже я обнаружил, что оно платиновое и, само собой, очень дорогое), и я помню, как тогда огонь свечи блеснул в его глазах: тогда они были такие искренние и чистые, такие… Живые. Надеюсь, ты понимаешь. Я чувствовал, будто самое его сердце было доступно мне через эти глаза, и вот он спросил, выйду ли я за него; спешка еле заметно смяла его слова. Он не утяжелял все это какими-то пафосными речами, нет, но меня все равно это тронуло. Когда, наконец, я перестал плакать – сказал да… Он поднялся и поцеловал меня, вцепившегося в эти красные розы, и теперь каждое утро он хочет видеть эти цветы. Так он воссоздает для себя момент, когда я стал принадлежать ему, когда он… Нет, я не стану очернять эту историю своим цинизмом. Да я и вправду думаю, что это довольно мило. А ты? Видишь, Крэйг может быть хорошим, когда хочет этого. В действительности он далеко не такой, каким я описываю его тебе, дневник, но все же, у меня есть привычка записывать сюда больше негатива, чем чего-то радостного, однако в этом и состоит человеческая природа, не думаешь? О господи. Ты погляди на время… почти семь, а мне еще нужно помыться и приготовить завтрак до того как проснется Крэйг. Сегодня он подвезет меня до работы и это будет***
- Как необычно утром видеть тебя в ванне, - подметил Крэйг, войдя в ванную комнату, где он застал Кайла, ополаскивающего волосы. Доктор, сонно взъерошенный, присел на край и все смотрел на него глазами, с которых еще не ушла тяжесть сна. Еще мгновение – и он проводит пальцем по обнаженному, покрытому пеной, плечу мужа. Все тело Кайла без остатка захватило напряжение, когда его супруг появился в комнате, но, видя его нежность, он позволил себе расслабиться. Причина, по которой он решил принять ванну была вполне прозаичной: долго стоять он не мог. Колени, еще не зажившие и опухшие, не позволяли ему просто принять душ. Само собой, Крэйгу он об этом не сказал, иначе этой причины было бы достаточно, чтобы запретить ему поехать на работу. - Прости, - обронил он, хватая мочалку и начиная тереть ею грудь. – Шум воды тебя разбудил? Нужно было напустить ванну в гостевой… - Не глупи, - прервал его Крэйг, забирая мочалку и начиная мягко потирать его спину. – Наклонись-ка немного вперед. Кайл покорно повиновался: с его губ чуть не сорвался вздох, когда он почувствовал, как теплая вода бережно обволокла его шею и плечи. Сладкий аромат яблок, сдобренный вкраплениями пряностей, воспарил во влажном воздухе. Крэйг предпочитал, чтобы его супруг и пах так, как он хочет, оттого всегда сам выбирал для него гели для душа и прочие средства. Он не любил цветочных запахов, делая выбор в сторону фруктовых, будто готовясь заживо съесть его. - Что-то ты рано, - пробормотал Кайл, коротко содрогаясь, чувствуя, как рука супруга приземлилась на его обнаженную спину; рука, большая и сильная, несущая как благо, так и вред. – Я не хочу, чтобы ты уставал. Можешь поспать еще немного, пока я готовлю завтрак. Крэйг наклонился и оставил на виске Кайла легкий поцелуй, на мгновение задержавшись, чтобы вдохнуть свежий запах чистой кожи. - Предлагаю провести это утро вместе, - нашел он ответ и выжал мочалку. – Ты закончил с ванной? Кайл кивнул и медленно встал, омытый теплой водой. Крэйг преследовал его взглядом, в котором Кайл прочитал голод. Промокающий в утреннем свете, льющемся из застекленной крыши, он желал прикрыться, но не смел, зная, что доктор любил видеть его всего. Его тело было книгой, которая по негласному правилу всегда должна быть открытой, и только Крэйг решал, когда ее закрывать и делать ли это вообще. Обычно он к этому не прибегал. - Что ж, они неплохо заживают, - подметил доктор, призрачным прикосновением скользя по отцветающим кровоподтекам на животе и бедрах Кайла – следам наказания, к которым память уже не могла воззвать. На спине его были шрамы, но, само собой, он не мог увидеть их во всей красе; даже не пытался. Крэйг потянулся к руке супруга и, приподняв ее, оценил ущерб. - Сегодня придется надеть что-нибудь с длинным рукавом. И… - он изучил колени супруга, испещренные множеством крошечных порезов. – Видали и хуже таких. Кайл ответил кивком, наблюдая за тем, как Крэйг взял полотенце с полки и принялся его вытирать, бережно прижимая махровую ткань к мокрой коже. Он бросил взгляд вниз: в поле зрения попали запястья, окольцованные свежими следами от наручников. Красно-розовые, они напоминали ожоги. - Наденешь ту зеленую рубашку, - предрешил доктор, помогая Кайлу выйти из ванны и ведя его в спальню. – С бежевыми брюками. Как тебе? Безмолвно Кайл ответил тем, что сам подошел к шкафу и достал оттуда одежду, описанную Крэйгом. Он встал, держа комбинацию так, чтобы видел супруг. - Да, именно. Надевай. Кайл подчинился приказу, проскальзывая в ткань боксеров, брюк и рубашки, пока Крэйг смотрел на него так, будто сидел в театре. Или на вскрытии. Подойдя, он поправил воротник рубашки и поцеловал супруга в лоб. - Любо-дорого смотреть, когда ты в зеленом, - сказал он, играясь с завитком мокрых волос Кайла, ухмыляясь. – Этот цвет чудно сочетается с твоими волосами. Кайл опустил взгляд на пол, пока пальцы доктора все еще утопали в его волосах. Он знал, что именно так Крэйг показывал свою привязанность, контролируя каждый крошечный паззл из картины жизни своего мужа, и временами это становилось почти невыносимым. Порой Кайл видел, ощущал на себе внимание своего суженного как непрекращающееся удушение, и с каждым днем воздуха оставалось все меньше. - Не оденешь меня? – дразняще усмехнулся Крэйг, но Кайл прекрасно знал, что это не шутка. Немедленно он направился к шкафу, но вдруг остановился, оглядываясь на доктора, не сводящего с него глаз. - У тебя сегодня приемы в твоем кабинете или… - Ты уже должен был выучить мой график, Кайл. Напряжение охватило тело Кайла. Он думал, что знал график мужа, но сейчас расписание было непостоянным; он ни в коем случае не хотел допустить ошибку. - Этим утром у тебя прием, разве нет? – осторожно спросил он, мучительно ожидая, пока Крэйг не раскроет перед ним свои карты. - Обход, - сухо исправил он Кайла. – Тройной. - Точно, обход, - пролепетал Кайл, развернулся обратно к шкафу и взял с полки форму. Он поднес ее Крэйгу, протягивая в руках; дрожь начала беспокоить его плоть. Крэйг выдержал мгновение тишины, вперяя в Кайла свой фирменный холодный методичный взгляд. Внезапно его каменное лицо треснуло грубоватой улыбкой. - Идеально, спасибо. Он взял форму из его рук и через секунду приподнял бровь. - А что насчет халата? Кайл дернулся и засеменил к шкафу снова, снимая с вешалки белый медицинский халат. «Крэйг Такер, доктор медицинских наук» было вышито синим на ткани с пометкой «Кардиология» ниже. - Все отутюжено и готово к новому рабочему дню, отлично, – снизошел до похвалы Крэйг, заставляя тем самым Кайла вспыхнуть. Он ничего не мог с собой поделать, когда муж делал ему комплименты: они, как транквилизатор, разливались по его венам, вселяя успокоение. Кайл опустился на край кровати и стал наблюдать за тем, как одевается его супруг, дивясь, кем стал Крэйг Такер, которого он раньше знал. В старшей школе он вымахал до 6,3 футов – финальной отметки, и пусть тогда он казался неуклюжим в своей угловатой долговязости, впоследствие его вместилище стало тем, что сейчас лицезрел Кайл. Теперь его сухощавое тело, окрепшее от регулярных физических нагрузок, внушало силу, которую Кайл находил поистине привлекательной. Крэйг никогда бы не признался в тщеславной озабоченности собственным видом: гладкие черные волосы, зачесанные назад и оформленные безукоризненной стрижкой, которую он обновлял каждые шесть недель - короткие на висках и чуть длиннее к верху. Он всегда отращивал небольшую щетину, и Кайлу она была по вкусу: она давала его мужу сходство с черной пантерой, делала его вид более суровым, но изысканным. Его взгляд задержался на бицепсе доктора с татуированной «К» на нем, пока тот надевал брюки. Тату появилось на его руке вскоре после их свадьбы. Кайл опустил глаза на тату «C», что темнела клеймом на его лодыжке – место, выбранное Крэйгом, ибо он посчитал, что это будет мило. Кайл же посчитал, что это было бы немного женственно, но не стал спорить. Он никогда не спорил, если мог подавить в себе это желание. - Ну, как я выгляжу? – спросил доктор, поведя плечами, чтобы поправить халат, ожидая от супруга одобрения. Кайл мягко улыбнулся, очарованный строгим видом мужа и его успехом, которого он добился собственными силами. Он любил его, даже несмотря на неспособность понять что сделало его таким. - Чудесно, - честно ответил он. Невозможно было отрицать, что он всегда находил Крэйга привлекательным. Действия доктора лишь на время заставляли это ощущение затаиться. Временами было трудно разделять две его сущности, особенно, когда его открытый взгляд купался в свете нового утра. Как будто подвала никогда не существовало, и Кайл поспорил бы с тем, что он вообще мог бы существовать в его жизни. - Ты сегодня еще не говорил, что любишь меня, - сделал шутливое замечание Крэйг: улыбка причудливым образом тронула уголок его губ. – Это не есть хорошо. - Приношу свои извинения, - засмеялся в ответ Кайл, приближаясь к доктору и обвивая его талию руками. - Люблю тебя, Крэйг. __________ Примечания Дамасская роза - https://image.freepik.com/free-photo/beautiful-bulgarian-damask-roses-in-the-valley-of-roses-in-bulgaria_102290-645.jpg Столистная роза (сентифолия) - https://www.y-r.by/assets/ufiles/gerbarii/CENTIFOLIA-MUSCOSA.JPG Роза флорибунда Фрезия - https://dachnik0ff.ru/assets/images/products/2016/12/roza-floribunda-freziya.jpg И... роковая Ингрид Бергман - https://alleyann.ru/assets/images/products/RosaXHybridaIngrid/RosaXHybridaIngrid_04.jpg Raging Pussies - вымышленная музыкальная группа, является отсылкой к эпизоду Южного Парка “История о мерзком приставании” (416). Pabst Blue Ribbon - известный в Америке пивас. </i>