Время для слабости

— Напомни мне, пожалуйста, какого хуя мы согласились на это? Паркурщик неохотно начал признавать тот факт, что им очень часто начала командовать женщина, которую он частично воспринимал как другую, что делало этот факт вдвойне оскорбительным. И это не только из-за ее возраста или моральных принципов, но и потому, что она была "другой" в его понимании. Но он не мог понять, почему его это так волнует. Она была всего лишь женщиной. В любом случае, он должен был признать, что его инстинкты были верны. Женщина была очень сильной и крепкой. Кроме того, у нее было отличное чувство равновесия. Хотя он не привык, чтобы им командовали, он был слишком горд, но не мог сказать брату "нет". — Эйприл сколько еще ехать? — торопился Свифт, нервно куря через открытое окно на переднем сидение. — Недолго, по крайней мере половину пути мы уже проехали. — невозмутимо ответила девушка, попутно тыкая пальцем по кнопкам, закрывая окна, делая толстые намёки, что тот в ответ постоянно их открывал упрямо игнорируя. — Вы всегда были такими долбоебами, парни? — крикнула вглубь фургона, где красовались теперь банда побитых и покалеченных. Для полного счастья им не хватало лишиться панциря, хотя она была уже не уверена, что этого не произойдет. — Почему твой якобы знакомый живет на хуевой горе?? — М.С., шатаясь по фургону, бегая от пациентов к шаферу и обратно, импульсивно стрельнул глазами, сам чуть не падая от усталости. — Потому что закрой рот и сядь на место, иначе будешь бежать рядом с машиной. — почему-то единственным источником власти в этой машине, думала, владела Эйприл и даже ехала навеселе, чем никто не был доволен. — Эйприл, мы сейчас проезжаем через лес, если не прекратишь дерзить, то я тебя в нем и похороню. — глянул на неё Свифт, очередной раз опуская стекло со своей стороны. Привыкший к тишине и покою, он теперь, находясь в обществе, был явно недоволен, даже раздражен и таким образом, как бы говоря, выставлял свое недовольство напоказ. Это выражалось не только в его поведении, но и в его словах. Он говорил резким тоном, громко и даже грубо, что несколько удивляло, что на это у него еще остались силы. Но она не заостряла на этом внимание, а просто слушала. В мощи своего характера девушка предпочитала не вмешиваться в разговор Свифта, так как в силу сложившейся ситуации была в растерянности, когда ее не спрашивали и когда ей больше не доверяли. — Не напугал. У меня тут много знакомых, сведем счеты. — но тем не менее, неугомонно своему кредо, она, закономерно своей натуре, не перестала быть собой. — Блять, ее хоть что-то берет? — взорвался М.С., мечтая уже покончить со всем этим. — Она вообще умеет бояться? Какого хера мы едем в одной машине с этой феминисткой?? Вдруг она везет нас на оргию? — М.С., помолчи. — внезапно заговорил хриплым от молчания голосом Гоуст, немного дергаясь на месте, где сидел. На этот раз оружейник повел себя для своей натуры слегка возмущенно и даже, можно сказать, с натяжкой, суетливо. Казалось, он чувствовал, что от него ждут каких-то особых слов, которые соответствовали бы событию и, возможно, даже в чем-то оправдали бы его перед другими. Но ничего такого он не мог себе представить, кроме того, что в его голове мелькнуло лишь одно слово: «позор». Покрытые ожогами и едва приоткрытые глаза не могли показать это полностью, но даже этого было достаточно, чтобы догадаться. Со стороны это можно было бы даже назвать жалкой картиной, как точно заметила Эйприл, слегка придав себе волюнтаризма, к которому она никогда не привыкала. Но их состояние тоже назвать лучшим язык не поворачивается. По крайней мере, с точки зрения людей, привыкших к комфорту и которым не нужно посвящать дни и ночи тому, чтобы отвоевывать свое право на жизнь. Их внешний вид был таков, что у любого возникло бы желание отойти подальше. В такие моменты, когда они оказывались вместе и в подобной ситуации, они практически ничего не говорили друг другу, а если и говорили, то только шепотом. И в те редкие моменты, когда Эйприл все же позволяла себе роскошь говорить, она старалась не смотреть ни на кого из них, чтобы не натыкаться на их взгляды. И это было еще хуже, потому что она была уверена, что они точно знали, о чем она думала. Изможденные, грязные, в рваной одежде, они были похожи на призраков. А вот этот парень, из-за которого ей теперь тоже сейчас лишний раз лучше не показываться в городе, выглядел лучше всех, хотя и был похож на фарфоровую куклу-медсестру, изредка моргал и все время заботился о панках. Неудивительно, что они держали этого мальчика рядом с собой, не хотелось бы отдавать в другие руки этого хрупкого телосложения и характера фигурку черепахи. На его лице не было ни единой ссадины, а кожа была чистой и мягкой, без единого намека на грязь. И даже более того, он не казался не измученным. Напротив, его бледность и отрешенный взгляд наводили на мысль, что ему пришлось многое пережить. Он сидел рядом с Ребом, который каждый раз с трудом дышал, думая, что это был последний вздох с лихорадкой, что пот тек ручьем, пропитывая всю его одежду, делая кожу липкой, с бьющимся сердцем в горле. Все, что он мог сделать, это дышать изо всех сил, но он ничего не мог поделать с болью, которая пронзала его изнутри. Он чувствовал, как она медленно убивает его, каждую секунду. Его кожа начала гореть, как будто его тело было в огне. Ему было жарко, так жарко, и температура только повышалась. Реб пытался бороться с этим, пытаясь контролировать свое дыхание, но это было бесполезно. Жар медленно поглощал его. И он не мог этого вынести. Ему хотелось рассмеяться от своей беспомощности, но даже про себя у него не хватило сил сделать это. Он передумал, переосмыслив все, что наговорил себе, и понял, что не хотел, чтобы его жизнь оборвалась в мгновение, когда он только нашёл своё место. Все внутри было разорвано на части, как тысячи осколков в груди, в голове. И он все еще не мог поверить в то, что происходило сейчас. Он не мог заснуть, как предписал ему доктор. Да, их врач не советует, а приказывает, иногда выбивая зубы за непослушание, хотя сейчас у самого не было настроения даже пересчитывать их. Все, что ребята могли сейчас сделать, это просто сидеть и ждать, когда приедет машина. Если бы мы могли интерпретировать все, что они когда-либо говорили, мы могли бы создать историю мира. Эта история мира была бы самой короткой, но самой насыщенной. Что бы ни случилось, всегда найдется кто-то, кто будет спорить. Если бы мы истолковали все, что они говорили, мы бы все еще жили в пещерах, и люди не эволюционировали бы. Не было бы никакого прогресса, и время повернулось бы вспять. Они были своеобразными платониками и по-своему интерпретировали Платона. По-панковски с кучей матов и ругательств, но с дословным понятием. С кучей отмазок, споров и гневных комментариев, и разногласий, но никто так четко и конкретно не сможет передать смысл, как никто другой, кроме гневного и отчаянного мутанта. Существует заблуждение, что если между людьми начинаются споры, то это свидетельствует об ухудшении отношений и начале конца дружбы. На самом деле, избегая конфликтов, мы выстраиваем психологическую защиту, избегая откровенного общения друг с другом. Отдавая преференциям недомолвки и закрытости, мы подсознательно стараемся никого не впускать в свой внутренний "кокон". Это позволяет, с одной стороны, сохранить неизменными собственные представления о мире и себе в нем. С другой, порадовать детское желание быть хорошими, то есть соответствовать ожиданиям других, а свои желания, а главное - нежелание и недовольство - скрывать как "плохие" эмоции. А то вдруг окажется, что нам, а не партнеру, нужно менять взгляды на жизнь. А это - процедура болезненная, потому что требует выхода из зоны комфорта. Все устраивать, конечно же, не может. Поэтому подавленное из-за невысказанного негатива раздражение накапливается, пока не происходит грандиозный взрыв, вызванный якобы какой-то "мелочью". Бывает, что понимание друг друга становится испытанием, но почему-то никто не хочет проходить его. Разве никогда не было такого чувства, как будто ты хочешь рассказать кому-то о своем, о чем-то твоем грустном, но тебя отталкивают. Пытаешься кого-то убедить, но тебя не слушают. Безусловно, никто не запрещает быть грустным и одиноким, но никому это не нравится, хотя все так делают. Никто не мешает сказать, что вам грустно и одиноко, но никто не хочет это слушать, хотя все говорят об этом. Но, к сожалению, с каждым годом людей, которые не хотят или не могут говорить правду, становится все больше. Мы привыкли к правде, которая не является нашей правдой, потому что настоящую никто не слушает. Как оказалось, чужим открываться опасно, а своим не хочется. Но, увы, они не были такими наивными. Теперь все искренне надеялись ничего не говорить, потому что они могли только сделать хуже другим. И хотя это было не совсем справедливо, оказалось, что это все же лучше, чем если бы были какие-то слова. В общем, все понимали друг друга. Они много раз были проверены жизнью на прочность. Они доказали себе, что, кроме них самих, они никому не нужны, для этого им нужно было время, но они справились. Брат за брата, они держались друг за друга только тогда, когда вкусили одинокой жизни в тихой глуши города где-то далеко от людей. Сначала было больно, хотелось послушать что-нибудь еще, кроме суеты в доме и дерзкой музыки. Затем они попытались это сделать, но снова потерпели неудачу. Раз за разом они уходили с надеждой и возвращались с поражением. Убедив себя, они решили, что те, кто был рожден для эксплуатации человеческих желаний, обрекли себя вечно пребывать в кругу бичевания и суровости, чтобы понять этот мир. Они уже достаточно натерпелись, разве они не заслужили свой долгожданный отдых? Они, наконец, должны понять, что этот мир всегда будет встречать их морем крови, но они должны выйти из него сухими. Нужно признать, что М.С. был бы отличным изобретателем — его роботы и идеи (в основном, сделанные из ржавого металла, после копания на свалке) в виде насекомых опережают время. Однако, его цели очень странные. Например, он пытался превратить всю пустыню в стекло, так как считает это состояние вещества идеально-ровным, приближающим его мировидение к совершенству формы, в то время как песок грязен и неприятен на ощупь. Также, он хотел испарить океан, чтобы избавить планету от микробов, а потом пытался сравнять с землёй дождевой лес. После провала "блестящих" планов он предпринял несколько атак на белый дом, но жаль, что это было только один раз и в хмельном угаре. Он подражал великим, конечно, только тем, кого ему удавалось заметить по телевизору и прочитать в газетах. Его частые отлучки на несколько дней, а иногда даже на несколько недель ничего ему не давали. За исключением того, что затем Реб запирал его в комнате на неопределенный срок в качестве наказания, что тот снова и снова пропускал его слова о том, чтобы он все реже сверкал своей черепашьей задницей перед людьми. Но он уже давно придумывает все новые и новые планы побега, убегая раз за разом туда, где крутится научная машина, на которую государство тратит, казалось бы, свой безграничный бюджет из налогов граждан. Этот факт поражает в самое сердце, но граждане всегда должны чтить закон. Наблюдая за прямыми трансляциями или прячась за кулисами научных презентаций, крутилась одна мысль, а почему, черт возьми, люди, имеющие доступ ко всему, что они хотят, или даже больше, не используют его в полной мере? Они бы, конечно, давно смогли покорять галактики и без Илона Маска, вылетая друг к другу на личных космических кораблях, но кого это волнует? М.С. проклинал несправедливость, тот, кто упорно ищет, за что бы зацепиться, пускал слюни на тех, кто этим никак не пользуется. По его мнению, в обществе молодом, не успевшем еще основательно переработать всех своих взглядов и мнений, не успевшем, по причине неблагоприятных обстоятельств, развить в себе самоопределяемости к действию, непременно являются два главные разряда членов. Самобичевание и всеобщее разрушение. Спасибо Тимоти Джону Бернес-Ли и одновременно, да пошел ты, урод! М.С. вернувшись к панкам, снова устало, в тысячный раз, проверил их жизнедеятельность, удивляясь, как они все это время оставались в сознании. — М.C., пожалуйста, сядь. — прошептал Микеланджело. — Ты сам неимоверно сильно устал, отдохни. — Я не устал. — отмахнулся он. — Я еще бодр и на многое способен. — сказав это, он поднялся на ноги и на покачивающихся ногах попятился в заднюю часть фургона, слегка потеряв равновесие. — Все нормально. — он глухо стукнулся спиной и медленно сполз вниз. — Все нормально. Микки, оставив дремлющего Реба на месте, уложил М.С. поближе к брату, накрыв его грязным одеялом - единственной вещью, которую девушка смогла найти в своей машине. Младший еще немного сопротивлялся, но все же пошел на уступки и, по уговорам, решил немного отдохнуть. Как только он закрыл глаза, то сразу же заснул. Ниндзя подошел к Свифту, который все время усиленно тер глаза, глядя на дорогу, запоминая каждый поворот, который они проезжали, поглядывая на девушку со злым прищуром. — Тебе тоже надо отдохнуть. — обратился он к панку, нежно кладя руку ему на плечо, тем самым, привлекая на себя внимание. — Милый, я не устал. — поймав его руку, он внимательно посмотрел на него, нежно поцеловал каждый из его пальцев. — Я все равно не смогу уснуть. Микки слегка наклонился, приподнял его голову за подбородок и коснулся его губ своими. Он чувствовал всю дрожь и усталость от всей этой дороги. Майк спустился ниже, поцеловав его в щеку и погладив по шее. Клептоман притянул его руку к себе так, чтобы тот оседлал его и еще глубже прильнул к губам, держа и поглаживая так же нежно, и он почувствовал, как сильно бьется его сердце. Он прижал его к себе, обнял и начал целовать еще более настойчиво, жадно и умело, и он ответил ему тем же. Они сидели на переднем сиденье, где, кроме них, в этом мире, наверное, больше никого не существовало. И в этой машине, которая вся была пронизана солнечным светом, они целовались и целовались, как будто в последний раз. — Ты чего дрожишь? Я ведь не кусаюсь. — оторвался панк от поцелуя, устало посмеиваясь и утыкаясь носом ему в шею. — Иди, я тебя заменю. — прошептал над ним Микки, немного отстраняясь, ласково поглаживая его по щеке, тоскуя по тому же слегка беззаботному и распутному панку, которого заменил усталый и избитый старший брат. — Я очень хорошо запоминаю дорогу. — А у твоего клона хронический дебилизм на ориентацию по местности. Как вы, однако, сильно не похожи. — Свифт терся об его ладонь, понемногу отпуская ситуацию. — Я так скучал. Микеланджело снова поднял голову, пристально вглядываясь в этот усталый и добрый взгляд, который наполнил его сердце кровью, и поцеловал его снова. — Иди, я тебя разбужу. Он встал, потянув клептомана за собой, и уложил его вместе к остальным. Он вернулся на прежнее место Свифта, как только закончил со всеми, и начал изучать дорогу, по которой их везла Эйприл. Все время она смотрела только прямо перед собой, боясь вмешаться или просто не хотела этого делать. Ниндзя бросил последний взгляд на спящих и, наконец, набрался смелости, чтобы дать себе небольшую поблажку в напутственном разговоре. — Эйприл, неужели это правда, что сейчас происходит? — он откинулся на спинку, глотая слезы. — Не хочу в это верить. — Ты о чем? — переспросила девушка. — На моих собственных руках умирают, я был подвержен пыткам и чуть не умер, и твое предательство, в которое хотелось бы не верить. — он говорил умеренно тихо, понемногу начиная дрожать так же прежде, как дрожал перед Эрнстом. — Насчет этого, я тебе объясню позже. — быстро кинула она, не отрываясь от дороги. — Что касается убийств, то мы скоро будем там, и ничего подобного не произойдет. Если хочешь, я скажу ему, чтобы он тоже мог проверить тебя. — Я совсем не об этом волнуюсь… — он сказал это громче, потом испугался, что кого-нибудь разбудит и просто обреченно закрыл лицо руками и тихо заплакал. — Иначе я тебя не понимаю, прости. Эйприл самой было тяжело видеть все это, но иного выбора исправить свои грехи у нее больше не было. В ее душе уже не осталось места для веры в спасение, как и для надежды на прощение. Она была готова принять самое страшное наказание, лишь бы только не мучиться. Но и здесь ей не повезло. — Неужели эти бакланы уснули? — немного рассмеялась она, чтобы отвлечься от внезапно не присущих для нее слез, слегка протерев лицо. Майки немного успокоился и посмотрел в красные глаза девушки, слегка опешив, думая, что напугал ее. Он вытер лицо и ответил: — Спал дома только я, не удивительно, что они вырубились. — Как раз удивительно. — тяжело вздохнула она. — Ты хочешь сказать, что они были всегда неуязвимы? — Ну, я бы так не сказала. — протянула, немного поерзав на сиденье от неловкости. — Просто, когда кто-то пытался их забрать, всегда срабатывал какой-нибудь трюк. И эти ребята никогда не сдавались. Они просто исчезали. Однажды я даже отыскала их машину на стоянке с кучей заложников. Со стороны это выглядело устрашающе, и их смело можно было назвать за это панками. Они идут вразрез с правилами, что мне очень понравилось. Во всяком случае, мне кажется, что это как-то не по-американски что ли. Слишком слащавая комедия получается. — она глянула на истощенного сбоку. — А ты, что ты можешь сказать? — Я могу сказать, что они были в состоянии шока. — Микеланджело немного расслабился, опускаясь на сиденье, когда они наконец проехали через этот лес, где он однажды появился, навевая жуткие мысли, — Не каждому дано такое переварить с первого раза. — отвлекся парень, намеренно стараясь не нагружать себя еще сильнее. — Да, я тоже так думаю. Поэтому и не стала их спрашивать. Но есть еще одна вещь, которую ты должен знать. Если бы ты был на моем месте, то тебе бы было интересно знать, почему они сделали это. Почему-то я не могу найти оправдания именно для них. Никогда не пыталась. Они не могли найти никаких причин для своих поступков. Никто ничего не видел, не слышал, не знает. Все это как-то странно. Мне кажется, они сами задают себе вопросы. — Ничего странного. Это все равно, что спросить, почему Эрнест не убил их на месте и не прикончил меня сразу. — То есть ты знаешь ответ? — вопросительно уставилась девушка. — Может быть… — нехотя на нее смотреть, Микки пялился в свое отражение в стекле пощелкивая кнопками на двери. Эйприл только тяжело вздохнула и вернулась на дорогу. — Может быть, рано или поздно я наконец пойму мутировавших черепах, но, очевидно, это будет не сейчас. — немного поколебавшись с продолжением, она выудила бутылку воды одной рукой, чтобы промочить горло, по-видимому, после несбывшегося долгого разговора. Сделав это, они еще пару минут ехали молча, и она не выдержала. — Я столько раз видела их в деле они работали как пулемет двадцать четыре часа на семь. Ничто не могло их одолеть. Это пронзает ностальгией. И все же я бы не сказала, что они были идеальными солдатами. Да, они могли бы выполнять любую работу. Но они были грубыми и не особенно деликатными. В их работе не было ничего романтического. — Это верно, — согласился он. — Но только до той поры, пока ты тоже не начнешь работать как пулемет. Тогда и увидишь, что все зависит от воли случая и округа перестает иметь значения. Нечто похожее происходит сейчас с тобой, когда ты пытаешься разобраться в своих чувствах. Ты просто не можешь понять, что происходит. Она посмотрела на него и улыбнулась: — Ну, тогда мне, наверное, стоит перестать с ними разговаривать и выйти замуж, потому что я действительно не знаю, что делать. — рассмеялась она немного громче. Он покачал головой: — Нет, не останавливайся. Он на мгновение глянул на нее вновь и отвернулся обратно на дорогу. Девушка только хмыкнула и повторила за ним. — Они еще не безнадежно испорчены, они всего лишь пустые сосуды: с хорошими они не будут плохими, а с плохими они будут негодяями. Я плохо обращалась с ними, а ты был хорошим. Неудивительно, что они млеют перед тобой, как овцы. — Это плохо? — Мягкость в нашем бизнесе будет только обузой. Мы не имеем права показывать это, как они делают сейчас. — Они через столько прошли. Тебе не кажется, что это просто усталость? Им нужно немного отдохнуть. — Я не об этом говорю, Мик! — легонько стукнула она по рулю с нетерпением. — Ты прекрасно меня понимаешь, почему ты ведешь себя как дурак? Была ли это твоя роль среди твоих настоящих братьев? — она немного прибавила газу от нервов, сама того не заметив. — Настоящих братьев? — Ну, да? — немного недоверчиво переспросила его. — Погоди. Неужели, ты со всеми ними переспать успел? Микки ошарашено глянул назад боясь, что их разговор подслушивают, а потом вернулся к ней с более возмущенным выражением, а той на забаву хватило только одной его реакции. — Что? Не… нет! Когда бы я успел? — прошептал ниндзя немного покрываясь румянцем, что вышло довольно громко и хрипло от смущения. — Ничего себе, малой! — присвистнула она. — Даже у меня за раз столько мужиков не было. А как в постели дела? У всех мутантов большой хер? — Эйприл, прекращай! — потряс ее за плечо, пытаясь остановить этот разговор. — Да лааадно тебе, чего ты ломаешься, как малолетняя девственница? — продолжала веселиться. — Это нормально говорить об этом, тем более они спят, ты можешь мне немного посплетничать. Немного затормозив ее, Микки почему-то взглянул на Гоуста, что уснул сидя и помешкав промямлил, думая если не ответит ей, то спровоцирует на другую более интимную тему: — Он, слишком большой и… напористый. — закраснел он от этих слов еще сильнее. — И ты жалуешься? — удивилась та, в голосе словно звучал крик недотраха. — Я бы на твоем месте только так на нем и прыгала. — Это больно… Разве вам женщинам не лучше понять. — В твоём случае если растянуть, войдет словно влитой. — ехидно ухмыльнулась она, размышляя, о ком говорит Микки. — Эйприл, ты всегда такая пошлая? — ниндзя сел в своей удобной позе и был только смущен и зол на нее за то, что она так небрежно заговорила с ним об этом в присутствии всех тех, кому не суждено было услышать этот разговор. Слава Богу, они спали. Так ведь? — У меня нет подруг, а подруги всегда обсуждают жопы мужиков и их размеры. — отрапортовала она, тихонько хихикая. — Это естественно, а в твоем случае еще и полезно. Так что хватит ломать из себя бабочку. — Голые тела людей - это тоже естественно. Так почему же вы не ходите голыми по улице? — Не стыди меня, — выхватив полупустую бутылка, она подкинула ее к нему, что тот с легкостью поймал. — Ни у кого раньше это не получалось и у тебя не получится. А говорить об этом нормально. Тем более ты уже взрослый. Ты должен получить хоть какой-то сексуальный опыт, да даже через разговор. Он отхлебнул пару глотков осушив ее, после бросил под сиденье, что помогло ему немного остыть. — Тебя это никак не смущает? — Милый, я работаю на извращенца, к нам в бар впускают только полоумных додиков. Ты думаешь я мало жести в жизни видела? Для меня это тема для смеха, ничего не вижу пошлого. — Эйприл, зачем ты это сделала? Бунтарка только завертела головой от ужаса перед аурой неопытного девственника, уже побаиваясь диалога с ним. — Да ты успокоишься, нет? Неужели у тебя эрекция? — ее веселье превратилось в легкий гнев. Она не думала, что первый ее интимный разговор с “подружкой” выведет ее на срыв. — Эйприл. — остановил ее резко сменившимся тембром. Он немного теребил пальцы, долго обдумывая их будущий разговор, нервничая услышать от нее слова. — Я не про это. — Послушай. — она немного остыла и сделала голос чуть тише. — Это было не назло никому из вас, ни вам, ни тем более им. Я надеялась получить деньги, чтобы покрыть долги моего отца. Они обещали мне, что ничего тебе не сделают. — И ты поверила? Я раньше считал тебя более догадливой. — Да нет же! — она вновь чуть не сорвалась, но в очередной раз взяла себя в руки, ведь ей придется очень долго оправдываться. — Мик, послушай. После смерти моей матери мой отец полностью слетел с катушек. Он не воспринимал окружающее, превратившись в грязное животное. Он продал все, что угодно, оказалось бы возможным продать себя, он бы так и сделал. Я не знаю, каким чудом я избежала рабства. Потом отец исчез из дома и больше не возвращался. Я молилась, чтобы он просто не вернулся. Тогда я переехала к своему дяде. Он владел небольшим кафе, очень уютным и приятным. Там всегда вкусно пахло, и мне запало это место. Но однажды, Ангелы Ада выкупили здание, в котором находилось заведение и автоматически завладели им. Мы не знали, что делать. Кафе - было нашим единственным местом спасения, ведь мы там и жили, и работали. Мы хотели его вернуть, и они выдвинули нам условие о выкупе. Ты в жизни не видел столько нулей на одной строчке, я тебя уверяю. Мы не могли оплатить его, поэтому просто ушли оттуда. Вскоре дядя тоже умер от рака конъюнктива отказавшись от экзентерации. Он долго время был слепым, хотя я его много раз уговаривала начать лечение. Но видимо, у него уже были другие планы. Такой веселый старичок был, шутил много, но плохо. Я тогда осталась одна. Я не могла платить за аренду съемной квартиры, и меня вышвырнули на улицу. Мне было всего 15-16 лет, когда я стала бродить как бездомная, воровать еду и драться с бомжами за местечко потеплее. Мне казалось, что ничто не может этого изменить. Документы были утеряны, на работу никто не брал, оставалось влачить свое жалкое существование на задворках, которые стали и домом, и ночлегом, и покоем, хотя бы на время. Потом я встретила девушку. Она подобрала меня, как котенка, всю грязную, больную, голодную. Я не знала, как ее отблагодарить, поэтому поклялась делать все, что она мне скажет. Она просто покачала головой и сказала, что ей достаточно просто услышать слова благодарности. Ее отец владел сетью баров по всему городу и за его пределами, и она устроила меня туда на работу, чтобы помочь закрыть кредиты. Платят там неплохо, но вечную мафию и извращенные рожи уже надоело видеть. Я уже оплатила половину, а вторую половину мне предложили эти люди. Честно говоря, даже немного больше. Я выбрала слишком легкий путь для себя, но для кого-то он стал очень трудным. — она была в каком-то лихорадочном состоянии, глаза ее блестели и казались больше, чем всегда; лицо бледное, с синевой, с каким-то новым выражением. Когда она отговорила, для нее это стало облегчением, как если бы перед ней сидел кто-нибудь из близких и слушал ее. Когда Микки дослушал, ему казалось, что это говорит какая-то далекая, очень хорошая и чистая женщина. Придя в себя, она немного откашлялась и хихикнула. — Сейчас она где-то за городом, и я хотела бы увидеть ее снова. Но где? Я думала, что в ближайшем будущем наши пути с ней пересекутся. Если бы я только знала... Я не знаю, куда приведет меня судьба, но я хочу, чтобы она была там. Я хочу знать, где она сейчас. Мне кажется, что это необходимо. Она всегда была со мной. А теперь я чувствую, что ее нет и мне страшно. — Кто-то расчувствовался? — спародировал ее наглости Микки, позволив себе ее подцепить. — Что-то я отвлеклась. — так же суетливо бегала глазами по дороге, цепляясь за каждый знак, чтобы избавиться от нервозности, но ей помогало лишь периферически глянуть на искренне улыбающегося сострадальца. — Более того, я всегда говорила им неправильный адрес, где живут панки, и не полностью описывала вас. Теоретически, они даже не следили за тобой. — Ты думаешь, это должно меня сейчас успокоить? — он стал немного серьезнее, но не грубее в голосе. — Верно. — тяжело вздохнула она. — Мы все думаем, что как-нибудь да обойдется, да, видно, нет, не обойдется, видно, придется платить за старое, за грехи, за темные дела, за побои, за насилие. Я чувствую, что жизнь моя тяжела и ничтожна, я чувствую, что я только червь, ничтожная блоха, которую раздавят и не заметят, если она будет мешать, а что впереди вся эта жизнь, которая еще не началась и которая будет мучительнее всякой смерти. Я отводила от вас взгляды, и не натравляла никого. По чистой случайности, они пришли невовремя, и ты оказался не в том месте. Прости. Я никого не хотела сдавать. Я сама понимаю, что значит быть преданной судьбой, и я не мстительная и не держу зла на свою жизнь. Просто, мне не повезло. — Да. Не повезло, — согласился он. — А я ведь действительно думал, что ты можешь быть врагом, и хотел тебя убить. И это было бы справедливо. Оба замолчали. Микки было тяжело говорить, а она просто не знала, что сказать. — Так ты расскажешь мне, откуда ты узнала, где я нахожусь? — спросил ниндзя, так и не дождавшись ответа. — Ты можешь мне верить, я никому не скажу. — Я не знаю. Догадалась. — почесала она голову. — Все смешалось у меня в голове, но я помню только, что мы с тобой разговаривали, и после разговора с тем парнем на улице я потеряла сознание, и меня уже допрашивали панки. — Панки? — удивился он, выпрямившись. — Не удивляйся так, это было предсказуемо. Она посмотрела в зеркало заднего вида и подмигнула Микки, как только он рефлекторно посмотрел ей вслед. Она, казалось, не была напугана, не была расстроена или рассержена. Она просто приняла как должное то, что произошло, но не забывала об этом. — Так значит мы едем к знакомому той девочки? — предположил он. — Да. Он должен быть недалеко отсюда. Думаю, он сможет нам помочь. Микеланджело печально опустил глаза вниз и отвернулся от нее. Он ее понял. В ней не было ни страха, ни злости, а только досада от того, что она не смогла это предотвратить. — Слишком много об этом думаешь. — толкнула того в плечо кулаком. — Лучше приляг к остальным и отдохни. Мы приедем где-то через час. Гоню на последних парах. — кинула она, махнув рукой в зад автомобиля. Носитель нунчаков встал со своего места, хотел было уйти, но в последний момент остановился рядом с ней. — Эйприл… — обратился к ней. — Спасибо. Девушка обрадовалась, что ее выслушали и также мягко вновь улыбнулась мальчику. — Это тебе спасибо. Оба довольные, они остановились на этом, и Микки ушел вглубь. Он сел рядом со Свифтом, который тоже смог заснуть в сидячем положении, очень осторожно положив голову ему на плечо, дабы не разбудить. Он не собирался спать, чтобы контролировать покой всех панков, поэтому внимательно оглядел всех. Внезапно он встретился с открытыми глазами оружейника, который, не моргая, наблюдал за ниндзя, время от времени прислушиваясь к храпу рядом с собой. Микки подумал, что тот слышал весь разговор все то время, пока не спал. Думая сказать ему, чтобы он ни о чем не беспокоился и продолжал спать, как Гоуст невесомо открыл рот и что-то беззвучно произнес. «В следующий раз я сделаю тебе приятно.» — понял из всего того, что сказали ему. Микки густо покраснел и подумал отвернуться или возразить, но Гоуст успел подмигнуть ему, и, чтобы не смущать еще больше, отвел взгляд и тут же закрыл глаза. Майк еще теснее прижался к клептоману от чувства стыда, почему-то уже представляя себе нежные прикосновения Призрака, еще сильнее уткнувшись в его плечо, что заставило Свифта поднять руку и закинуть ее ему на плечи, прижимаясь немного ближе, утыкаясь носом в его макушку. Микки чувствовал, что становится уязвим вместе с ними и начинает сдавать свои позиции. Все же ему придётся поспать.

***

После короткой поездки они наконец прибыли к месту назначения и вышли из машины. В этом районе почти ничего не было, это было отдаленное место от города и людей, поэтому панки могли не прятаться за банданами. Перед ними стояло здание, больше похожее на то, которое они недавно разрушили, чтобы спасти черепаху. Там тоже было много этажей, и по какой-то причине на горизонте не было видно ни одного человека. Эйприл сама повела их внутрь, осторожно ступая и время от времени оглядываясь по сторонам. Парни держались друг за друга и шли прямо за ней. Она остановилась у входа и немного помедлила, как будто чего-то боялась. Внезапно она достала свой телефон и набрала какой-то номер, включив громкую связь. В трубке послышались гудки, а затем и вовсе грубый мужской голос. Она поговорила с ним, обменялась парой замысловатых слов, и их сразу же впустили внутрь. Какой-то охранник настороженно посмотрел на ее спутников, но все же дал им волю пройти. Панки даже не знали, каким было ее прошлое, и решили вместе громко помалкивать. Проследовав дальше, пройдя мимо главного зала и таких же угрожающих людей в форме, они направились к большому лифту. Это не гребаный отель, но их встретил портье, который стоял в нем. По приказу девушки он нажал кнопку, и лифт поднялся на верхний этаж здания. В точке высадки лифт закрылся, и сотрудник, загородив их между собой железной затворкой, спустился на этаж. Эйприл подошла к самой дальней двери и несколько раз постучала, прежде чем глазная заслонка открылась. — Эйприл О’Нил. — сказала она и ее опять же пропустили. — Они со мной. — тыкнула на парней и зашла во внутрь. В комнате царила жуткая атмосфера, окна были непроницаемы, плюс шторы были наполовину задернуты. Посередине - офисный дорогой письменный стол и множество книжных шкафов повсюду. Это выглядело как необычный кабинет, но с множеством дополнительных коридоров и колоссально пустой обстановкой. Девушка обратилась к службе безопасности, и ей сказали, что какой-то мужчина недавно ушел и скоро должен вернуться, а теперь их попросили подождать. Она досадливо цыкнула и плюхнулась на большой красивый кожаный диван, одновременно тыча панкам, чтобы они тоже сели. — Нифига ты тут большая шишка. — первый заговорил М.С., усаживая Гоуста и Ребела рядом с собой. — А что еще мы о тебе не знаем? Сколько раз ты тут была и сколько на этот раз эти люди тебе заплатили? — воздержался присесть Свифт, хмуро оглядывая комнату. — Они мне не платили. Я же им отсосала, забыл уже? — засмеялась девушка. — Заметь, не я это сказал. Микки сел рядом с Гоустом на подлокотник и осторожно начал прислушиваться к звукам. Ниндзя сидел, откинувшись на локти и глядя куда-то в пустоту. Его лицо было спокойным и умиротворенным. Казалось, ему было наплевать на то, что происходило вокруг него. Но на самом деле он был глубоко погружен в свои мысли. Ему показалось странным, что это место было так защищено, и не было никаких посторонних звуковых вмешательств или даже простых разговоров сотрудников. Как будто по уставу им не полагалось вести диалог даже в обеденное время. Ниндзя немного погрузится в медитацию, чтобы сосредоточиться на своем внутреннем чутье и, вспомнив весь путь, он заметил нечто странное. Эти люди были ему знакомы, точнее, даже их одежда. Он видел ее где-то раньше, даже не один раз, тем более что эта атмосфера слишком сильно напоминала ему о прошлом. М.С. тоже выглядел слишком напряженным, хотя сейчас его больше беспокоило что-то другое. Он приоткрыл глаза и еще раз взглянул на стены. Там было что-то нарисовано на больших тканевых плакатах. Как какой-то герб. В голове тут же промелькнули минувшие разговоры: — Я нашинкую тебя на суп. — Так, так, опять ты? Ты меня уже начинаешь раздражать. — Ты заблудший брат? Почему я тебя раньше с ними не видел? — Знаешь, я не могу воспринимать тебя всерьез, Кейси… Или лучше называть тебя Кейси Джонс? Микки резко подскочил со своего места, вспомнив все, как было. — Давай заключим сделку. Я даю тебе последний шанс, если ты не идиот, ты им воспользуешься. — Мик, что с тобой? — озабоченно обратилась девушка, когда Микки задрожал сильнее. Ниндзя подбежал к стене, чтобы рассмотреть плакат повнимательнее. В голове промелькнули лишь обрывки воспоминаний, но этого было достаточно, чтобы понять, что происходит. Если они сейчас уйдут, думаю, у них еще будет время сбежать. — Уходим отсюда… — сказал Микки все больше пятясь от стенки к остальным. — Микки, что случилось? — Давайте быстро убираться отсюда! — крикнул он, чем всколыхнул всю тревожную атмосферу, превратив ее в панику. Панки тут же встали со своих мест и переглянулись. Они заметили, что в поведении Майка что-то не так, и сразу же начали переглядываться и шептаться, о чем-то споря. — Что-то случилось? — спросила Эйприл и подошла к нему поближе, закидывая руку на плечо. — Да, — кивнул Майк и резко глянул на нее. — Я только что видел... — не договорил он. Один из панков, в свою очередь, тоже заметил, что Майк чем-то озадачен. Он подметил движение на улице, но не обратил на него внимания. Майк указал пальцем на улицу и начал что-то говорить, но слова его потонули в нарастающем шуме и дрожащем голосе. Он резко вспомнил переулок и кровавую драку, порт и заманчивое предложение. — О чем ты, Мик? — переспросила, заглушив шум в его голове своим голосом. — Ты же знаешь, зачем мы сюда пришли. — Я только что узнал об этом, — он с силой откинул ее руку со своего плеча и отошел от нее. — И тебе лучше молится, пока я с тобой что-нибудь не сделал. Эйприл была немного сбита с толку на месте. Недавно они разговаривали в фургоне, даже делились между собой сокровенным, а теперь он вел себя так, как будто раньше ничего не случилось, и она вернулась в то время, когда панки снова мучили ее вопросами о том, куда он делся. Она сделала шаг к нему и тут же остановилась, когда он отступил от нее на два шага. — Уходим. — отвернулся и выдвинулся к выходу, помогая удержаться Ребу, облокотив его на себя. Панки жутко оскалились, когда она попыталась приблизиться к ним, и в то же время Гоуст направил на нее пистолет. Эйприл дернулась в ужасе, она не знала, что сделала не так на этот раз, она просто хотела помочь. Остановившись на месте, больше не решалась следовать за ними. Не дождавшись от нее ничего, они направились прочь, как девушка выкрикнула им вслед, чтобы объяснить все и остановить их: — Ребята! Стойте! Я не понимаю, что происходит. Панки не успели добежать до выхода, как их пронзил свет лампочек из коридора открывшейся двери. Внезапно в нее вошел высокий, статный мужчина, ведя за собой свою банду. Издалека он казался еще выше, выразительно оглядел всех в комнате и нагло ухмыльнулся, когда парни вытащили оружие. Девушка побежала впереди панков, отгородила их собой, спрятав Микки. — Эйприл, дорогая, что привело тебя сюда? — развел руки в стороны для предполагаемого объятия и подошел к ней ближе. — Что ты тут делаешь, Кейси? — крикнула она на него, вставая в боевую стойку. — “Мара Сальватруча”. — процедила, как Кейси встал напротив. Он взглянул на суетящихся парней позади нее и только сверкнул глазами в ее направлении. Когда его людей стало только больше и они заполнили всю комнату. Они, как всегда, держались в стороне, когда их верный хозяин не давал команды перегрызть кому-нибудь глотку. Все стояли настороже, с жадностью ожидая инструкций. — Ты привела сюда черепах? — Кейси нахмурился и быстро щёлкнул пальцами. А эти ребята не мешкаются, когда дело доходит до подчинения. Панки были немедленно окружены бандой, и на этот раз они, не колеблясь, бросились вперед, чтобы атаковать. Теперь им не составляло труда взвалить всех на плечи и скрутить. Майки упрямо защищался, но был оглушен ударом по голове. Он схватился за затылок и был прижат виском к полу. Мужчины связали каждого из них и держали на земле. — Сука, ты привела нас к ним? — закричал Свифт, пытаясь сбросить с себя трех мужчин. — Милая, это в наш договор не входило. Хотя ты даже облегчила мне задачу в разы. — он подошел еще ближе к ней, вставая в притык и легонько приобнял ее за плечи. — Ты такая умница. — Что? — не зная, что сказать, Эйприл стояла неподвижно. Она не умела так хорошо драться, и тем более теперь, когда она была безоружна и беспомощна. — Довольно умно было привести их сюда, говорят, в муравейнике муравьи опаснее всего. – он немного отстранился от нее и поправил ее волосы, упавшие на лицо, нежно заправив их за ухо. — Ты сделала даже больше. — он приподнял ее за подбородок и улыбнулся еще более зловеще. Девушка изо всех сил оттолкнула бандита и никак не могла отдышаться. Она не верила, что они оказались в ловушке в том месте, которое она считала своим домом. — Эйприл, как ты могла? — тихо заскулил Майки, лежа на полу. Его слезы вновь хлынули из глаз, капая на пол. — Микки, послушай! — глянула она на него, боясь подходить ближе. — Черная мамба, ты хороший конспиратор, думаю ты готова вступить в наши ряды. — перегородил ей это зрелище Кейси, вновь встав перед ней. — Да я лучше проглочу свинец, ублюдок! — немного придя в себя, она отодвинулась и, схватив со стола первый попавшийся в руки предмет - шариковую ручку, направила ее на мафию. — Ебанные люди! Какой раз мы повелись на это! — М.С. не прекращал драться, за что получил удары по лицу. Кровь уже текла по нему, но он не обращал на это внимания, когда объекты его ненависти все еще дышали с ним в одной комнате. — Эйприл, запомни, что ты дышишь сейчас в последний раз! — Да нет же! Послушай меня! Я не знаю, о чем он говорит! — пыталась оправдаться передним ними, быстрее обходя стол, как Кейси напористо следовал прямо за ней. — Какого черта ты делаешь? — Браво! — громко захлопал парень. — Браво! Никогда не выходишь из образа, пока враги рядом. Замечательно. Я восхищен. — перестал аплодировать, как наконец поймал и прижал ее к стенке, выхватив ее руку с ручкой. Она выронила предмет и тут же забилась в под ним. — Хватит заигрывать со мной. — другой рукой он провел тыльной стороной ладони по ее щеке, также касаясь ее волос, приближая их к лицу, воздушно целуя. — Заткнись, конченный ублюдок! — она пнула его в живот, когда тот сразу же отпустил ее, вцепившись в него. Она побежала за стол и на этот раз схватила ножницы, распахнув их. — Я пришла не к тебе! Что ты тут делаешь? Кейси, немного отдышавшись, выпрямился, став намного жестче и опаснее, чем раньше, и подошел ближе к дивану, чтобы сесть на него. — А какая разница? Я там, где крутятся деньги и там, где меня не ждут. Я там, где ждет моя расплата над моими врагами. Как видно я пришел вовремя. Достав портсигар, скрестив ноги, он вытащил сигарету и сразу же зажег кончик. Он хлопнул по сиденью рядом с собой, предлагая сесть девушке, когда она упорно делала вид, что вообще его не замечает. Затем он отмахнулся парням, и они схватили за руки буйную, которая с силой брыкалась и кусалась, усадили ее рядом с мафией и встали по обе стороны от них, также напротив и сзади. — Убирайся отсюда, раз тебе здесь больше нечего делать! — она продолжала кричать парню, когда он уже спокойно сидел и наблюдал за довольно интересной сценой на полу. — О чем ты милая? Я же здесь по твоей просьбе. — потушил окурок в пепельнице, и одним движением руки ему тут же подали бокал, наполненный дорогим алкогольным напитком. Он заметил, что за такой сценой лучше всего следить должным образом. — Какой просьбе? — переспросила она, став тише. — Помнишь, ты хотела закрыть свои долги? Помнишь, как умоляла не сдавать себя коллекторам? Ты помнишь, как ты ползала передо мной на коленях за себя и своего дядю, когда твой отец бросил тебя? — сделав глоток, он так пристально посмотрел на Ребела, что не мог пошевелиться и продолжал разговаривать с ней, не глядя на нее. — Тогда я согласился на ваши условия, и вот я здесь. — Не было ничего такого! Почему ты… — остановилась она, когда услышала выстрел. Гоуст хотел воспользоваться пистолетом, но связанные за спиной руки не позволяли ему полностью прицелиться, поэтому он промахнулся, никого не задев. Банда, которая держала его, начала ужасно избивать его ногами. Они били без разбора в живот и по голове, отчего он мгновенно потерял сознание. Микки кричал и умолял их остановиться, но те, кто держал его, тоже замахнулись и пару раз попытались выбить ему зубы. Микки замолчал, но все еще был в сознании. Он посмотрел на Эйприл налитыми кровью глазами, и, словно охваченная оцепенением, она сидела неподвижно и старалась дышать ровно. Эйприл вздрогнула, ей было страшно, но она не могла отвести глаз от Микки. — Да неужели? — Кейси прервал своих людей и полуобернулся, чтобы посмотреть на девушку. Он также спокойно наблюдал за пленными, и, похоже, его появление не было простой случайностью. — Это было достаточно давно. — прошептала она с трепетом от страха. — Теперь я могу справиться и без вас. — Я не такой дружелюбный и податливый, как ты думаешь. Я требую многого взамен, чтобы люди вечно платили мне за услуги. — он насильно повернул ее лицо к себе, заставил посмотреть прямо ему в глаза. Девушка, переполненная слезами, не могла этого сделать, поэтому просто отвела взгляд. — Ты думаешь, что тогда была исключением? — запах дыма и алкоголя защекотал ей нос, от него пахло дорогими духами и дорожной пылью, как она подметила, но не теми духами, что любит она. — Нет, не думаю, — она не любила разговаривать с теми, о ком, по сути, ничего неизвестно. Она знала его по слухам и от слов своего дяди, точнее, она ничего не знала. Он был тенью города, проворачивал свои дела вдали от человеческого взора и всегда оставался незамеченным. Они были для нее людьми с другой планеты, они не были ее близкими. С ними она даже не была знакома. Не считала их друзьями. Она не знала их имен, телефонов, адресов, она ничего о них не знала. Но они ей нравились. За их смелость, за их независимость от стереотипов, за то, что они умели, но сейчас, кажется, она забыла об этом. — Я не помню… — Конечно, сейчас ты ничего не помнишь. Все, что произошло, между нами, все, что ты мне сказала, ты не запомнила. А я очень хорошо помню тот день, тогда ты была вся в слезах, это было так увлекательно. Я помню, что сделал то, что ты хотела. Точнее, то, о чем ты мечтала. — О чем ты? Что я попросила? — она вцепилась в его руки. — Сладкая, почему твой отец не вернулся домой? Он приполз к нам на последнем издыхании, прося о помощи. Разве он не сделал тебя счастливой? Он вроде как упоминал о тебе перед смертью, что-то связанное с тем, чтобы не прикасаться к тебе. Она открыла глаза шире и застыла. Эйприл пробежала глазами по его лицу, словно читая что-то, думая узнать, что было скрыто от нее, когда она оставалась в неведении. Кейси наблюдал за ней каждый день, он заранее знал все слова, которые когда-то были произнесены из ее уст, каждую тысячу раз целясь только в ее голову. Всякий раз, когда с ней что-то случалось, он всегда был в ее тени, предвкушал каждое ее действие. Потом Эйприл тихо зарыдала. А парню это только нравилось. Он прильнул к ее щеке, слизывая соленые дорожки слез, целуя ее крепко и агрессивно, отставляя пустой стакан в сторону. Он опустил руки к ее шее, сжимая ее довольно сильно, так что она захрипела и начала задыхаться. Он, не переставая, продолжал очень грубо целовать ее в губы, в щеки, подбородок, двигаясь к шее. И он целовал и целовал, пока она рыдала в его руках. Она поняла, что натворила, а когда поняла, было уже слишком поздно. В конце концов, она знала, что не должна была этого делать, она должна была сказать, попросить их отпустить его, не позволять ему делать то, что он хочет, но она не сказала, и теперь ничего нельзя было исправить. И вот теперь она отдает себя в руки своего разрушителя, разрушителя своей судьбы, она ничем не могла себе помочь, уводящего ее от жизни, от всего. Не только она умерла от его рук, но и ее отец, мать и дядя, и теперь ее последние лучи надежды угасают. Она сожалела обо всем, ей никогда не было все равно, что сделал ее отец, куда он исчез и почему умер ее дядя. Она наоборот искала ответы на свои вопросы. Кейси просто исследовал руками ее тело, все быстрее и быстрее заводясь от ее всхлипов и стонов, когда она резко остановила его. Ее жутко тошнило, но она с силой выдавила из себя эти слова: — Ты убил его? — пробормотала она, пытаясь вырваться и отбиться от него. В ее голосе чувствовалась дрожь, показывая всю подноготную. — Нет, милая, это ты убила его. — из-за ее сопротивления он повалил ее на диван и повис сверху, спустившись ниже к краю ее майки, поймав ее зубами, начал поднимать кверху. — Нет! Я никогда о таком не попросила бы! — она ударила его коленом в живот, но в ответ он сильно ударил ее ладонью по лицу. Она отвернулась и напряглась сильнее перестав противиться. — Да, дорогая, ты сделала это не нарочно. — продолжил он, запустив руку ей под одежду. — Это не твоя вина. Ты просто хотела никогда больше его не видеть и мечтала прекратить все это. И лучший способ это исправить - избавиться от него. Лучший, потому что единственный. — Нет… Нет… Этого не может быть. — она зажмурилась, отказываясь верить во все то, что он ей скажет. — Ты просто забыла об этом, потому что не хотела признаваться в том, чего хотела. Знаешь, для меня одним препятствием меньше, в конце концов, сотрудничество с твоим врагом полезно только одной стороне. Ангелам Ада пришлось заплатить за то, что они начали эту войну, мы закончим ее, оставив красный след в их жалкой истории их собственной кровью. — Что? — обернулась она. — Что ты имеешь в виду? — Они забрали то, что изначально принадлежало нам. Мы возвращаем. — он добрался одной рукой до пуговиц на ее штанах, потихоньку их расстёгивая. Она опомнилась и вновь попыталась сбежать, когда это ему надоело, и он пригрозил ей ножом, достав его из-за пояса. Мафия провел неострой сторон по ее обнаженному телу и повел его ей между ног, небрежно режа за собой ткань одежды. — Ты не считаешь, что совершила большую оплошность? — слегка ранив ее, он наклонился и слизнул кровь с ее живота. Выпрямившись, он посмотрел на нее сверху вниз и только жадно облизнул губы, положив руку ей на шею и снова начав душить, только сделав это намного сильнее, видя, как она заколебалась в его руке. — Ты повелась на уловку, портовая шлюха. Он быстро разрезал ее топ и оставил лежать в одном лифчике, переходя вниз, разрезая пуговицы на ее брюках ножом. — Сладкая, может быть, ты доставишь мне удовольствие прямо здесь и сейчас. Давайте наконец расскажем, какие у нас с тобой отношения.