Вложить душу

      Все случилось через два дня после начала очередного учебного года.       Преподаватели пока еще, в кои-то веки, не успели назадавать горы заданий, но на улице была отвратительная промозгло-сырая погода, живо выстудившая школьные коридоры, и потому большая часть студентов факультета Гриффиндор просто лениво околачивалась в жарко натопленной гостиной. Рон с Симусом играли в колдошахматы, Гермиона с сосредоточенным видом листала очередной угрожающего вида толстенный талмуд «для легкого чтения», несколько старшекурсников обсуждали новость о предстоящем проведении Турнира Трех волшебников, возмущаясь параллельно отменой квиддичных матчей, а Гарри, сидя на диванчике, абсолютно бездумно таращился на горящее в камине пламя, то начиная слегка дремать, то вскидываясь и прислушиваясь к гомону только-только перезнакомившихся перво- и второкурсников. Поттер, видимо, задремал, когда звонкий голос вырвал его из-под сладкого крылышка начинающегося сна. Он вскинулся, чуть недовольно сморщил нос и покосился в поисках того, кто же там такой шумный, уже заранее предполагая, кого увидит. Как он и подозревал, это был новоявленный первокурсник-гриффиндорец Джонатан Киги. Малыш Джонни обратил на себя внимание всего факультета сразу после распределения, едва усевшись за стол. Во-первых, он был совершенно рыжий, разве что не золотисто-медного оттенка, как все Уизли, а скорее рыжевато-каштанового, но все равно это выглядело впечатляюще. Во-вторых, он крутился и болтал не переставая, еще во время ужина познакомился с братьями Криви, а потом и с братьями Уизли, за что заслужил удивленно-опасливые взгляды со своего факультета и из-за соседних столов. В-третьих, он никак не страдал скромностью, вертелся, смеялся и совсем не стеснялся девочек, как и не стеснялся отвешивать им своим звонким голосом разнообразные комплименты… В общем, он представлял собой все то, что Гарри никогда не смог бы добиться – настоящая душа компании. Не то чтобы Поттер мальчишке завидовал, но все же…       В общем, пока Киги не докапывался до него, как Криви, или не пытался по-дурацки разыграть, как Уизли, Гарри обращать особого внимания на первокурсника не собирался, хоть его голос-колокольчик изрядно раздражал. И еще Киги отчаянно хвастался. Сегодня он уже продемонстрировал широкой общественности свою новенькую метлу, которую таки протащил в школу вопреки запрету на метлы для первокурсников, потом учебники, о Мерлин!, в эксклюзивной коллекционной обложке и теперь показывал свою волшебную палочку… -… мой дед, а до того дед моего деда! Она подходит мне идеально! – мальчик взмахнул светлой палочкой. – Белый ясень, а внутри… редчайший компонент – чешуя василиска! – тихое общее потрясенное «О-о-о!» на время утолило его амбиции и заставило Джонни удовлетворенно вздохнуть. Поттер тихо фыркнул под нос и опять прикрыл глаза – подумаешь, чешуя василиска, было бы желание, он бы этой чешуи хоть мешок наковырял! И тут его накрыло. Гарри вскинулся и судорожно вздохнул, глупо вылупив глаза. Гермиона обеспокоено на него уставилась, кое-кто стал удивленно оборачиваться. Поттер усилием воли заставил себя успокоиться, постарался несколько раз вдохнуть-выдохнуть и только потом успокаивающе мигнул подруге: - Все нормально, Герми, просто задремал и кошмар привиделся. – Гарри медленно встал, стараясь не показать, что его колени немного подрагивают. – Пойду, наверное, уже в постель, что-то меня совсем разморило. Девушка проводила его недоуменным взглядом, а потом вновь уткнулась в книгу. Рон, в очередной раз разгромивший оборону Финнигана, покосился на настольные часы, которые показывали только половину девятого вечера, но спрашивать ничего не стал, а отвлекся на пылающего жаждой реванша Симуса. Поттер медленно, стараясь ни о чем не думать, добрел до своей кровати, переоделся в любимую, потрепанную временем пижаму, заполз под одеяло, задвинул полог, наложил на него заглушающие чары и только потом позволил себе погрузиться в мысли и воспоминания. Что это было? Что. Это. Было? Он опять мысленно повторил цепочку воспоминаний, которая несколькими минутами ранее чуть не довела его до раннего сердечного приступа: «Палочка Киги с сердцевиной из чешуи василиска – чешуя василиска – василиск из Тайной Комнаты – сражение с василиском». Гарри опять чуть не задохнулся от мгновенно накатившего ужаса. О Мордред! Какой же этот василиск страшный! Как он мог сражаться с этим монстром?! Как он мог его победить?! Поттера буквально трясло от застарелого ужаса, перед глазами вновь и вновь мелькали картины того, что Дамблдор позже назвал «сражением», а на деле это были панические дерганья двенадцатилетнего мальчишки, который понял, куда вляпался, только когда уже было слишком поздно. Гарри буквально чувствовал этот пряный мускусный запах, который источало змеиное тело, слышал резкий шорох чешуи, негромкое вкрадчивое шипение, ощущал ту силу уверенного в себе хищника, которую тот буквально излучал… Как он мог тогда победить? И выжить после этого! Поттер свернулся клубочком, накрывшись с головой. Уж кого-кого, а его не нужно было учить, как купировать панические приступы и прерывать всякие кошмары – он старательно расслаблял мышцу за мышцей в звенящем от паники теле и старался медленно и глубоко дышать. Минут через пятнадцать его уже можно было назвать почти спокойным. Но однако! Поттер нервно сглотнул и съежился под одеялом еще сильнее. Сильно его накрыло с этим василиском! Оставалось прояснить только один вопрос – почему его накрыло только сейчас? Следующие пару дней Гарри передвигался по школе как зомби, вызывая законное неудовольствие преподавателей и нарываясь на отработки за «лень и невнимательность». А еще нарываясь на раздражение Гермионы, которое она не стеснялась громогласно выражать. Рон только ухмылялся и просил оставить их в покое хотя бы в первую учебную неделю. Ну, а Поттер все никак не мог избавиться от воспоминаний и мыслей. Почему он все забыл? Нет, «забыл» - это не совсем точное выражение. Он всегда помнил, что победил на втором курсе василиска и спас Джинни, но его это… как бы поточнее выразиться… не особо беспокоило. Да, было дело, да, победил и Мордред с ним. Кошмары на эту тему ему снились всего пару раз в начале лета, когда прокушенная, но не долеченная рука еще ныла, а потом окончательно зажила, и как отрезало. Нет, он все еще доводил Дурслей до белого каления своими ночными воплями (заглушку-то летом не поставишь), но снилось ему все, что угодно, выбор кошмаров у Гарри был просто неисчерпаем, но вот василиск там как-то присутствовать перестал. Но почему? Ему подтерли память? Приглушили каким-то образом? Но почему тогда не приглушили воспоминания о Квирреле? Сны о том, как под его прикосновениями профессор начинает гореть заживо и распадаться, ничуть не приятнее. А нападение оборотня? А постоянно прорывающиеся во снах воспоминания о прикосновениях склизких холодных рук дементоров и приближающийся к его лицу темный провал безгубого рта? Величайший выбор кошмаров – спи – не хочу! Но теперь каким-то образом ему все вспомнилось. Кошмары про василиска, вот уж по ним Поттер не скучал, возобновились с новой силой. И даже более того, эти воспоминания стали преследовать его еще и наяву, прорываясь в мысли самым непредсказуемым образом. Гарри и пожаловаться никому не мог. А что он может сказать? Я не могу избавиться от воспоминаний про василиска? И как тогда объяснить, что эти воспоминания его больше года не беспокоили, а теперь, внезапно, начали? Можно представить, что ему тогда скажут – а не спятил ли ты, Поттер? И, вероятнее всего, будут правы, похоже, что он действительно спятил. Еще через пару дней у Гарри окончательно сдали нервы и он, каждый раз закрывая глаза, видел приближающуюся к нему гигантскую тварь. И тогда парень решил – раз уж он не может выкинуть проклятого змея из головы, то надо наоборот оживить эти воспоминания, пережить их заново, убедиться, что василиск мертв и больше никогда никого не побеспокоит! Поттер с трудом дождался вечера, отделался от друзей, сказав, что у него болит голова и на ужин он придет после того, как сходит в Больничное Крыло за зельем, и что, нет, идти с ним не нужно. Гермиона проводила его чуть подозрительным взглядом, но Рон уже целеустремленно рванул в Большой Зал и девушка последовала за ним.       Гарри зашел за угол, накинул мантию-невидимку, выглянул, убедившись, что друзья действительно ушли, подождал в нише, пока схлынет основной поток спешащих на ужин учащихся, и направился к туалету Плаксы Миртл.       Слава Мерлину, надоедливого призрака на месте не было, так что Поттер проскользнул внутрь, бросил на всякий случай на дверь запирающие чары и по старой памяти прошипел на парселтанге: «Откройся», понаблюдав, как медленно отодвигается часть стены и открывается тайный проход. Сигать и скатываться вниз по трубе не пришлось, он вовремя вспомнил, что Риддл из дневника показывал в своих воспоминаниях, как на парселтанге вызывал появление ступеней. Так что Гарри помялся на входе, ежась от накатывающих с новой силой воспоминаний, но потом, решившись, стал спускаться вниз.       Воспоминания причудливо смешивались с реальностью. Парень, сам того не замечая, все ускорял и ускорял шаги, почти переходя на бег, пока не уперся в завал, сотворенный Локхартом и про который он совершенно забыл. Надо признать, что с этой стороны завал выглядел совсем не так устрашающе, как с противоположной, из щелей отчетливо тянуло сквознячком. Поттер несколько раз воспользовался заклинанием левитации, оттаскивая в сторону камни из левого верхнего угла, а потом маленький камнепад расчистил у потолка вполне проходимый лаз. Пришлось даже на всякий случай укрепить его заклинанием склеивания, чтобы завал не начал «ползти» дальше, увлекая за собой другие камни вместе с карабкающимся по ним Гарри. До двери в Тайную Комнату он уже откровенно бежал, а потому не сразу сумел выдавить сквозь одышку очередное змееустовое «Откройся».       Наконец, дверь распахнулась и Поттер ступил внутрь. Сердце зашлось от ужаса и… восторга? Василиск действительно был здесь. Мертвый. Просто лежал на боку, приоткрыв пасть, из которой все еще торчало оружие, ставшее причиной его смерти. Гриффиндорец действительно в двенадцать лет умудрился убить гигантского, почти неуязвимого змея. Мечом и навеянным безысходностью энтузиазмом.       Очень странно, но в комнате совсем не пахло разложением, витающий мускусный запах крупной рептилии за почти полтора года абсолютно не изменился. Гарри сглотнул скопившуюся во рту слюну и подошел ближе. Он протянул руку и дотронулся до тускло поблескивающей чешуи, потом погладил ее – крупные, как монетки, чешуйки на боку были приятно гладкими и немного цеплялись за пальцы. Он слегка надавил ладонью на плотную шкуру. Мордред задери, но он просто не мог поверить своим глазам – василиск не разложился, не высох, не… что там еще бывает с мертвыми телами? В общем, если бы не засохшее до бурого цвета пятно крови под тушей змея, то можно было бы подумать, что сражение произошло всего несколько минут назад! Пресветлый Мерлин, да даже на прорезанной мечом в пасти василиска ране виднелись влажноватые, абсолютно не подсохшие края!       Резкий скребущий звук заставил Поттера дернуться и судорожно оглядеться. И только потом до него дошло, что это звук исходит от его же ногтей, которыми он, сам того не замечая, стал царапать чешую василиска. Зачем? Он опять сглотнул слюну, посмотрел на влажные края раны в пасти василиска и понял, что хочет посмотреть выглядит ли змей таким же нетронутым тленом внутри, как и снаружи. Очередной прилив слюны показал, что он, возможно, хочет не только посмотреть…       Гарри подхватил с пола каменный осколок стены, выбитый хвостом василиска в том достопамятном сражении, и с третьей попытки трансфигурировал его в широкий, но достаточно острый нож и попытался расковырять-разрезать чешую. Безуспешно. Что ж, можно было догадаться, что обычный нож, даже очень острый, добраться до нутра змея ему никак не поможет. Впрочем… можно ведь и не ковырять бочину. Есть ведь на теле василиска места и не прикрытые чешуей!       Взгляд парня вернулся к пасти змея и торчащему из нее мечу Гриффиндора. Пальцы Поттера невольно дрогнули, вспоминая тяжесть оружия в своей ладони, но сейчас браться за него как-то не хотелось, собственно, это и не нужно было.       Гарри осторожно, чтобы не поцарапаться об ядовитые зубы, протянул руки внутрь пасти и с усилием отсек дюймов двадцать языка, чуть выше раздвоенного кончика.       Как он и ожидал, место среза сразу заблестело остатками крови и сукровицы. Парень снова сглотнул проклятую постоянно выделяющуюся слюну и поднес язык к лицу, внимательно его рассматривая. Что ж, выглядело вполне аппетитно. Да и пахло так же. Он прикрыл глаза и представил, каким будет это мясо на вкус.       И все же что-то Поттера беспокоило. Казалось бы вот она, твоя законная добыча, честно завоеванная в неравной, почти невозможной битве. Хватай! Кусай! Но какая-то мысль словно пыталась просочиться сквозь лихорадочные ощущения триумфа и голода. Он нахмурился, силясь сообразить, что происходит и… резко отдернул руку с зажатым в ней языком от своего лица – он почти лизнул место среза, почти вцепился зубами в ароматное мясо. Гарри судорожно вздохнул, он, оказывается, задержал дыхание и сам этого не заметил, лихорадочно отбросил язык в сторону и попытался оттереть ладонь о мантию.       Когда Поттер немного успокоился, то понял, что все то, что не давало ему покоя, все мысли, воспоминания, эмоции, которые словно подталкивали вернуться в Тайную Комнату, заставляли, как психопата, скрестись сквозь чешую василиска, в попытке добраться до его нутра, все это отступило. Он стоял некоторое время, бездумно рассматривая змеиную тушу, потом поднял брошенный язык, покачал его в руке, с удовольствием отмечая, что той тяги отведать его больше нет, но с некоторым недоумением понимая, что тот, Мордред задери, все еще казался ему весьма аппетитным, всмотрелся в медленно подсыхающий срез, подумал и… откусил кусочек.       В тот день Поттер вернулся поздно вечером, спокойный и даже расслабленный. Поджидающие в гостиной друзья встретили его весьма недовольными взглядами. Даже Рон стал волноваться, когда Гарри сперва не появился на ужине, а потом еще и прошлялся неизвестно где почти до самого отбоя. Разумеется, Гермиона догадалась, что Поттер просто отделался от них, наврав про головную боль, и явно что-то затеял… И ей было обидно, что он не поделился с ними. К тому же ее раздражал его придурковато-благостный вид! Она даже заподозрила бы, что он закрылся в каком-то заброшенном классе с близнецами и накачался алкоголем, если бы эти самые близнецы, в кои-то веки, не вернулись сразу после ужина и не засели за какие-то свои книги. Впрочем, Гарри ведь мог напиться и самостоятельно. Девушка еще раз окинула взглядом Поттера, дернула за рукав только собравшегося возмущаться Рона и, подумав, что чем бы ни занимался друг в свое отсутствие, это пошло ему на пользу, потому что последние дни он выглядел почти невменяемым, а тут – явно расслабился. Так что ей оставалась только вздохнуть и сказать:       - Гарри, иди спать.       Поттер улыбнулся чуть виноватой улыбкой и кивнул, направившись в спальню.