Вложить душу

      Не сказать, что Поттер прямо резко переменился в новом учебном году, но кое-какие изменения в нем все же стали отмечать. Гриффиндорец определенно стал поспокойнее и, пожалуй, немного усидчивее. А учитывая, что квиддич отменили и ему не приходилось тратить кучу времени на тренировки, то это сказалось на его успеваемости самым лучшим образом, потому что теперь, вместо того, чтобы умчаться гонять на метле, Гарри садился и не спеша работал над заданными эссе, а не скулил, выпрашивая у Гермионы, чтобы списать. Девушка была в восторге! Теперь зачастую Поттер шел и сидел в библиотеке вместе с ней, готовясь к занятиям. Иногда он спрашивал у нее по темам, если не мог понять что-то сам. И внимательно слушал ее объяснения. Это было мордредовски приятно! Жаль только, что Рон к ним присоединялся крайне редко, вот уж кому не помешало бы немного прилежности, но Уизли для счастья хватало того, что теперь у него было два варианта эссе для списывания.       Но было кое-что еще. Вообще-то, у Гермионы никогда не было проблем с формулированием мыслей и облеканием своих ощущений в слова, но теперь она как-то терялась и не могла сообразить, что же изменилось в Гарри еще. Самоуверенность? Нет, все та же дивная помесь скромности, героических заскоков и глубоких комплексов. Рассудительность? Тоже мимо – сегодня Снейп дежурит? – пойду-ка я пошляюсь ночью по школе в мантии-невидимке. Вальяжность? Тоже не то. Нет, в нем появилось некое спокойствие, меньше раздражительности, он даже на тупые подначки Малфоя стал реагировать как на дурацкие шуточки, а не как на вражеские атаки, но… определенно, было кое-что еще.       Заманить в библиотеку удалось даже Уизли. Теперь все Трио мужественно сражалось с эссе по трансфигурации. С переменным успехом. Гермиона, например, уже заканчивала, Гарри едва-едва перевалил за половину, Рон, испытывая гигантские страдания из-за лени, только начал и теперь, тоскливо вздыхая через каждые тридцать секунд, честно, но довольно безуспешно, пытался заставить себя написать хотя бы еще пару абзацев. Наконец он не выдержал:       - Я… э-э-э… забыл кой-чего в комнате. Пойду… поищу там…       Гарри, подперев ладонью щеку, смотрел, как Уизли запихивает перья и пергаменты в сумку, а потом поинтересовался:       - А вещи зачем с собой забираешь?       У Рона хватило совести смутиться:       - Ну… я лучше потом, вечером, закончу. – он торопливо выскочил из библиотеки.       Гермиона недовольно нахмурилась:       - А вечером он будет ныть, что не успевает и попросит списать!       Гарри промолчал, потому что три года занимался почти тем же самым и только сейчас, по словам подруги, «взялся за ум». Но теперь он мог оценить со стороны, как неприглядно выглядят эти постоянные просьбы списать, и понять, сколько у Герми терпения, что она не настучала им какой-нибудь книгой по голове и не отправила восвояси.       Минут через двадцать Поттер удовлетворенно вздохнул, поставил последнюю точку и с удовлетворением отложил свиток с уже оконченным эссе. Гермиона подняла голову от справочника по зельеварению, который изучала, и поинтересовалась:       - Проверить, Гарри? – она кивнула на свиток.       - О, конечно, спасибо. – он улыбнулся, протягивая пергамент.       Девушка деловито вчиталась в чуть кривоватые буквы и решительно взяла в руку волшебную палочку – она еще на втором курсе выучила замечательное заклинание, которым можно было стирать чернила и передвигать слова на пергаменте – и принялась корректировать написанное.       - Э-э-э, Герми? – недоумевающий голос Поттера заставил ее оторваться от своего занятия. – Ты что делаешь?       - А что? Я проверяю… ты же…       - Ошибки, Гермиона, нужно проверить ошибки или сказать, если я уж совсем какую-то глупость написал, а ты только что поменяла абзацы местами.       - Но… так лучше. Так текст получается стройнее и логичнее… - она запнулась, глядя в глаза Гарри, недоумение в которых медленно сменилось на какое-то другое чувство, которое она так, с ходу, не смогла идентифицировать. Девушка смешалась, не понимая, в чем она провинилась.       - Знаешь, Гермиона, я абсолютно согласен с тем, что ты умнее меня. Ты больше знаешь, умеешь, и я искренне благодарен, что ты со мной возилась столько лет и продолжаешь возиться сейчас. – Поттер неловко потер лоб. – Но мне немного обидно, что ты считаешь себя настолько умнее меня.       Гермиона опустила глаза, уставившись в злосчастный свиток. В груди у нее поселилось непонятное чувство… не обиды даже, скорее, досады. Нет, не на Поттера, он, нужно признать, действовал довольно тактично, намекая ей, что она малость зарвалась в своем стремлении «научить», плавно перейдя к «поучать». Мордред подери, он же не первый раз за всю учебу сам написал эссе! А она же не первый раз взялась его проверять! Но раньше ей и в голову не приходило править текст именно таким образом, даже если она действительно могла улучшить его! Так почему же?       Что ж… уж себе-то девушка могла признаться, что дело именно в том, что она считает себя умнее, как выразился Гарри, именно настолько. А друзья только подпитывали эту ее уверенность своей ленью, нежеланием учиться и регулярными просьбами списать. И вот теперь Поттер взялся за учебу и результаты этого видны уже сейчас. И это заметили профессора. И его хвалят, хотя с первого курса именно Гермиона была лучшей ученицей Гриффиндора. И не то чтобы ей завидно… она даже рада за друга… но… Вот именно. Свою чуть пошатнувшуюся уверенность она подсознательно решила поправить, слегка самоутвердившись за счет Гарри, потыкав его лицом в перекроенное ею по своему вкусу эссе. Мелочь? Мелочь. Но наглядно демонстрирующая другу, что он сам, без ее помощи, ничего толкового написать не в состоянии.       Извиниться? Гермиона подняла голову и посмотрела на Поттера, но парень уже отвел взгляд, уставившись в книгу. Возможно, слишком демонстративно уставившись. Девушка чуть улыбнулась, похоже, в своей гордыне она недооценила не только его мозги, но его деликатность – ему не нужны ее извинения, достаточно того, что она поняла его намеки. Грейнджер хмыкнула:       - Ладно, проверю только ошибки… Но ты всегда можешь ко мне обратиться, если тебе понадобится по-настоящему красивое эссе.       Поттер улыбнулся, но кивнул вполне серьезно:       - Договорились!       А Гермиона, наконец, сформулировала для себя название того изменения в характере друга, которое никак не могла определить ранее – самодостаточность. Поттер больше не напоминал дворняжку, которая ищет одобрения других. Он ценил внимание и помощь друзей, но больше не цеплялся за них, как за самое великое сокровище…       Все три предыдущих года учебы Гарри пропускал время принятия пищи только в редких случаях, когда случалось что-то чрезвычайное. Ел он не то чтобы много, во всяком случае, куда меньше Рона, но порцию съедал обычно целиком, а то и прихватывал чего-нибудь с собой. Вероятно, сказывалось «воспитание» драгоценных опекунов Дурслей. В этом году он своим правилам стал иногда изменять и на ужин не приходить. Более того, к великому неудовольствию друзей, он стал вместо ужина где-то шляться, а где именно - не признавался, отговариваясь шуточками и невнятными «гулял». Да и вообще, Поттер от друзей немного отдалился. Нет, он мог весь вечер дурачиться с Уизли или же, злобно сопя, вчитываться в старые конспекты Грейнджер по зельеварению, поминутно у нее что-нибудь уточняя, но теперь Гарри вполне мог чем-то заняться, своих друзей не привлекая, то обсуждая что-то с другими ребятами, то изучая что-то в библиотеке, а то и вовсе пропадая неизвестно где. Гермиона раздражалась, но молчала, а вот Рон капитально обиделся и даже один раз почти сутки с ним не разговаривал. Потом они помирились, конечно.       С приближением конца октября большая часть разговоров в Хогвартсе плавно выворачивала на ожидаемое в ближайшую пятницу прибытие иностранных гостей. Старшие курсы волновались, прикидывая, стоит ли принимать участие в Турнире или лучше понаблюдать за будущим действом со стороны. Близнецы Уизли ходили с задумчивыми лицами.       Всеобщее волнение нарастало с каждым днем все сильнее и, чем ближе была заветная пятница, тем сложнее было профессорам проводить занятия и удерживать внимание учеников на своих науках, отрывая их от постоянных перешептываний. Все были немного на взводе.       Вечером в четверг Поттер, в кои-то веки, решил сходить на ужин. Кушали под аккомпанемент рассуждений Рона о том, как нужно будет себя вести, чтобы показать гостям, насколько крут факультет Гриффиндор, а в особенности четверокурсники. Впрочем, Поттер таких и подобных разговоров за последнее время наслушался сверх меры, а потому внимал с философским спокойствием, изредка кивая в особо драматичные моменты. Гермиона и вовсе не слушала, читая книгу и стараясь не пронести еду мимо рта.       Они уже закончили и двигались на выход из Большого Зала, когда Уизли, увлеченный своей мыслью, эмоционально взмахнул рукой и нечаянно толкнул так же идущую к двери слизеринку Гринграсс. Девушка покачнулась и зацепила Паркинсон, которая от неожиданности вскрикнула и начала падать. К счастью, ее поймал мгновенно ошалевший от ощущения девичьего тела в своих объятьях Крэбб и Пэнси на пол не рухнула. Слизеринцы потянулись к своим палочкам, а Малфой, мгновенно оказавшийся поблизости, гневно зашипел:       - Смотри куда прешь, идиот! - Он абсолютно по-маггловски с силой пихнул Рона в плечо, из-за чего уже тот пошатнулся и чуть не рухнул, поддержанный проходящим мимо Дином Томасом.       Теперь уже гриффиндорцы потянулись за палочками, и неизвестно, чем бы закончилась стычка, если бы все действо не происходило в дверях Большого Зала на виду у как-то позабытых профессоров и деканов. Всех мгновенно отрезвил ледяной голос подошедшей МакГонагалл:       - Что здесь происходит? – она обвела суровым взглядом столпившихся в дверях учеников. – Уизли, Малфой, Поттер, по десять штрафных баллов с каждого и отработка с мистером Филчем!       Все как-то дружно успокоились. Столпотворение стало ускоренно рассасываться. Эта ситуация в чуть различных вариациях за время учебы повторялась уже не один раз, и по сценарию теперь все должны были разойтись по своим делам, обсудить, какие идиоты учатся на вражеском факультете, а заодно какая МакГонагалл старая кошатина, но в этот раз сценарий немного сломался. Звонкий голос Поттера раздраженно завопил:       - Эй! А меня за что наказали? Я просто шел мимо и в конфликт никоим образом не встревал!       Декан медленно перевела на него ледяной взгляд:       - Вот именно, мистер Поттер! А могли бы попытаться остановить своих однокурсников, а не наблюдать!       Впрочем, на парня это впечатления особого не произвело.       - Ага! Если бы я вмешался, то меня бы все равно наказали, только на сей раз за участие в конфликте! Безвыходная ситуация какая-то. Может, чтобы не получить взыскание на ровном месте, при первых же признаках ссоры любого гриффиндорца с любым слизеринцем поблизости от меня, мне нужно убегать в противоположном направлении? Хотя, нет, это тоже бесполезно! Тогда Снейп… профессор Снейп, - он покосился на подтянувшегося к месту конфликта зельевара, - оштрафовал бы меня за беготню по коридорам! Вот она - безысходность!       Вот теперь декан выглядела действительно разозленной:       - То есть, мистер Поттер-р-р, вы считаете, что получили наказание несправедливо? – Гарри скрестил на груди руки и исподлобья смотрел на нее, всем своим видом выражая упрямство и несогласие. – В таком случае, я его отменяю! Пятьдесят баллов с Гриффиндора и две недели отработки у мистера Филча за неуважение к декану, мистер Поттер! Или в этом вы тоже не виноваты?!       - Отлично! Просто великолепно! – он раздраженно развернулся и пошел к выходу, игнорируя то, что МакГонагалл его еще не отпускала, голос он даже не подумал приглушить. – То есть первый раз меня наказали вообще ни за что только потому, что кто-то утром встал не с той лапки! Чудесно! А потом они еще требуют от меня уважения! А кого тут уважать, если в Хогвартсе из профессоров, которые одновременно и компетентны, и ни разу не пытались меня убить, осталась, наверное, одна профессор Бабблинг! – он чуть притормозил шаг и в уже закрывающуюся дверь донеслось, - А нет, еще профессора Синистра и Вектор!       По залу разлилось шокированное молчание, никто даже и не подумал разъяренного мальчишку остановить. У осчастливленной столь эмоциональным заявлением Бабблинг изо рта вывалилась сосиска, которую до этого профессор жевала.       Негромкий смешок Снейпа нарушил хрупкую тишину:       - Поздравляю, дорогая Минерва, - он язвительно склонил голову перед схватившейся за сердце МакГонагалл, - с почином. И каковы ощущения, когда ваш разлюбезный Поттер бросает вам прилюдные упреки? Гм-м-м… Несправедливые?.. – последнее слово прозвучало скорее вопросительно, чем утвердительно.       Вот теперь все разом загомонили, обсуждая произошедшее. Бабблинг, Синистра и Вектор краснели и мечтали провалиться сквозь землю под скрестившимися на них любопытными взглядами. Зельевар, взмахнув полами своей мантии, двинулся на выход. За ним гуськом потянулись притихшие слизеринцы, а следом и все остальные. МакГонагалл опустила руку и медленно повернулась к Дамблдору, но директор в своей задумчивости не обратил на ее взгляд никакого внимания.       И нет, директор Поттера на беседу не вызвал. Каждый интерпретировал фразу про компетентность и попытки его убийства по-своему или предпочел сделать вид, что вообще ничего не слышал.