Мамаша. Сны о будущем

— Ну что мне с тобой делать? — Нравится? — Очень… Ласточкина закрыла глаза рукой, думая о том, что материнство — это поле боя. И здесь главное: вовремя соорудить укрепления. Или твой сын, из любви к искусству, разнесет весь дом. Методично, хитро и очень-очень быстро. Как, например, сейчас. Ласточкина оставила Саске на каких-то десять минут, наивно полагая, что на ночь больше сюрпризов не будет. А когда вернулась, увидела сына, со счастливым лицом дорисовывающего нечто многоногое на стене. — Это кто? Саске надул щеки и вдруг со всей силы бросил игрушку в рисунок. Воинственный вид мальчика говорил сам за себя. — Орочимару. Я буду его побеждать. — Полностью? — не удержалась Сашка, уже не в состоянии злиться. Огромные глазки Саске блеснули в свете ночника. — Да. — В чем сила, сынок? — полушутя спросила Александра, подходя к кровати Итачи. Мальчик давно приготовился ко сну, и уже лежал, послушно дожидаясь, когда мама пожелает ему спокойной ночи. — Во сне сила. И у того её больше, кто спит крепче, — сонно протянул он, одним глазом уже видя сны, а вторым всё ещё поглядывая на мать. Сашка хихикнула себе в нос: Итачи напомнил укатанного по уши котенка. Она склонилась над ним, ласково погладив по голове, и тепло клюнула в щеку. — Спокойной ночи, куколка моя. Я тебя люблю. Итачи сладенько причмокнул губами. Он стремительно проваливался в мир грез. — Спокойной… мама. Я тебя люблю. Сборы ко сну в этой семье — целый ритуал. Первыми в ванную идут Александра, Саске и Итачи. Пока Итачи чистит зубы, мать пытается обмыть вертящегося во все стороны Саске. Непременно получает мылом в глаз, после чего младший получает губкой по попе. Не больно, но обидно. Саске начинает дуться. И пока маленькое недоразумение выполняет свой план по мотанию нервов матери, Ласточкина успевает потереть Итачи спинку и помочь с волосами. Ритуал муторный и долгий, но необходимый. Потому что сами гениальные Учиха постоянно про что-то забывают: то волосы не промоют, то грязь из-под ногтей не вымоют, то зубы не почистят, потому что не хотят. Дети, что с них взять. Потом в ванную заходил Фугаку. Доподлинно неизвестно, что глава семьи делал наедине с самим собой. Однако, за это время, Александра успевала уложить детей спать, выпить свои солдатские сто грамм огуречной воды и даже сделать растяжку перед сном. Иногда женщина развлекалась, гадая, чем может заниматься муж. Самые очевидные вещи Ласточкина отметала, как неинтересные, а самыми будоражащими воображение были признаны: подкоп в резиденцию Не и тайная страсть к выпиливаю лобзиком. — Когда-нибудь я узнаю, чем ты там занимаешься, — беззлобно хмыкнула женщина, смотря на Фугаку поверх книги. Он только что вышел из ванны. — Ты можешь узнать это в любой момент: я никогда не запираюсь. Сашка громко фыркнула. Она веселилась и совсем не собиралась этого скрывать. Фугаку лег на футон рядом, сонно потер красные от напряжения глаза. Он провел весь день в участке, разбираясь с накопившимися делами, и теперь хотел только одного — спать. Законная жена лежала на расстоянии меньше вытянутой руки. Фугаку обернулся. — Что ты читаешь? — Солнце в меду, — равнодушно ответила она. — Роман про Сенгоку Джидай. — Интересно? — с сомнением, заранее зная ответ. — У Итачи в домашней работе смысла больше, — хмыкнула она и отложила книгу. Сашка повернулась на бок, полностью обернувшись к Фугаку. — Кстати, как он? — Итачи освоил катон, — в голосе мужчины были слышны нотки неподдельной гордости. — Программы академии ему становится мало. Он постоянно просит меня научить его чему-нибудь ещё. — Толку-то, — выдохнула Сашка и огонек в глазах Фугаку потускнел. Заметив это, она поспешно добавила: — Хорошо, что он так горит учебой… — Но? Сашка поджала губы. Она боролось с желанием отпустить какую-нибудь шутку, чтобы перевести тему, и очень сильно не хотела углубляться в этот разговор. Им хватило одной крупной ссоры. Фугаку, видя замешательство жены, протянул к ней руку, раскрывая ладонь. Сашка незамедлительно вложила в неё свою руку, их пальцы соприкоснулись. Это был ещё один странный ритуал их семьи. — Это же Итачи, — выдохнула она, качнув головой. — Он даже сдачи дать не может, без угрызения совести. Он такой… чувствительный. Сашка с жалостью посмотрела на мужа. Фугаку крепко сжал её пальцы в своих. — Он Учиха, — безапелляционно, твердо смотря на жену. — Я верю в Итачи. Вот увидишь, однажды он тебя удивит. — Меня скорее удивит Саске, — женщина усмехнулась и возбужденно привстала на локте. — Он сегодня нарисовал Орочимару на стене. Как монстра. Сражался с ним, выдумывал что-то в своей детской головешке. — И как? — Победил, — весомо покивала она, едва сдерживая смех. — Так и сказал: буду побеждать. Фугаку вскинул брови, на его лице промелькнула улыбка. Он очень устал. Безумно вымотался. А Микото всё рассказывала ему о детях, и Фугаку чувствовал, как наполняется силами для нового дня. Он явственно видел в своей голове, как Саске неловко топает по коридору, хныча и требуя немедленно подать ему брата. Как Итачи мчится на перегонки с ветром, чтобы победить в догонялки. Как возвращается домой и рассказывает матери о том, что видел и слышал, попутно расставляя тарелки на стол. Эти образы возникали в голове, сменяя друг друга, заставляя сердце Фугаку щемится от переполняющего его тихого счастья. Очень скоро Ласточкина замолчала. Фугаку уснул, продолжая сжимать её руку в своей. Женщина дернула пальцами, её саму клонило в сон. Ускользая в ленивые грезы, женщина подумала о том, что сегодня был ещё один хороший день. *** Сашка проснулась от того, что кто-то настойчиво терся о её голову. Она даже подумала, что это Саске так ловко выбрался из своего заточения, и теперь пришел за кровавой расправой в виде ей волос. Только запах её смутил. Улицы. Пыли. Животного. Она немедленно открыла глаза. Подскочила с футона и, в общем-то, озадаченно увидела, что лежит на видавших виды татами. Тяжелый влажный воздух заполнил все пространство. Взгляд женщины упал на толстую серую кошку, которая ещё недавно терлась о её голову. Смутная тревога подступила к горлу Александры, следом за ней быстро подоспела нервная тошнота. Под обветшалым потолком вовсю гулял сквозняк. Это была её спальня. Ласточкина несмело шагнула за порог. Над головой висели тяжелые тучи, птицы летали низко, тревожась собирающегося дождя. Сердце колотилось и, казалось, сейчас просто разорвет грудную клетку, чтобы самостоятельно найти пропавших детей. Остывшая тишина окружила женщину, хватая её за горло. Квартал Учиха был абсолютно пуст. Только обветшавшие от времени домики, с осыпающейся штукатуркой и атакующие их заросли, в которых прятались дикие кошки. Александре стало страшно и ужасно неуютно от того, что она увидела. От впадения в полное отчаяние её спасало только то, что это был не первый раз, когда она открывает глаза в совершенно незнакомом месте. Внезапный выпад. Лезвие блеснуло у лица. Сашка отпрыгнула назад, под ногой хрустнула ветка. Маска Анбу мелькнула прямо у носа. Секунда. Удар ногой в диафрагму. Анбу отлетает на пару метров. Приземляется на ноги. Ошарашенно озирается по сторонам. Сашка несется по крышам, алый горит в глазах. Двое по правую сторону. Подкат по черепице. Удар по ногам. Второй атакует сзади. Проскакивает под ведущей рукой. Вес на руки — удар по почкам обеими ногами. Клон разлетается облачком пара. Ласточкина скатывается с крыши. Ныряет в узкий прогал между домами и растворяется в технике перемещения. *** — Хокаге-сама! Цунаде вскинула бровь. Анбу влетел в её кабинет с таким видом, будто Конохе только что объявили очередную войну. — Что случилось? — Кто-то проник в деревню. Кабан и Ласка ищут её, но пока безрезультатно. Тц. — Есть какие-то предположения? — спросила она. Ответ шиноби заставил её с силой сжать край стола. Шаринган. — Закройте деревню. Никто не войдет и никто не выйдет. Делайте, что хотите, но достаньте мне Учиху. Или кто там это ещё. По спине Ласточкиной пробежала морозь. Женщина поправила на голове косынку, под которой спрятала волосы, подтянула повыше штаны не по размеру. Эти шиноби вообще ничему не учатся. Она маневрировала по оживленным улицам, с прицельной точностью подмечая все перемены в окружающей её обстановке. Это была другая Коноха. Многолюдная и расцветшая, пестрящая лавками и яркими вывесками, под которыми гужевались стайки детей. Над головой у неё вибрировали переплетения проводов, воздух полнился манящими ароматами выпечки и горячего супа. Сашка тонула в море голосов. Она исступленно искала знакомые образы и детали; что угодно, что могло бы дать ей зацепку. Оборачивалась из стороны в сторону, уверенно приближаясь к самому сердцу деревни. С горы Каге, вместо четырех лиц, на неё смотрело пять. Сашка подскочила с места на крышу высокого здания, которого раньше здесь не было. Деревня раскинулась под её опустевшим взглядом. С этой высоты она могла видеть расположение кланов, которое осталось неизменным, смутные очертания Академии, заброшенный квартал Учиха. Страх свернулся комом в её животе и, оборвавшись, скрученный, ухнул вниз живота. Она должна выяснить, где её семья. — Долго бегаете, ребята. Отведите меня к Каге. Сухо приказала Александра, не оборачиваясь. Позади неё стояли анбу.