Мой милый "визави": Позволь мне любить тебя

— Мистер Манн, — среди класса поднялась одинокая рука. Мужчина обратил взор к ученице, отрываясь от лекции. — Да, Джессика? — У меня есть вопрос. Как понять, что объект, явление или пейзаж, который ты заснял через камеру, будет интересен публике?       Ричард задумался, подбирая слова. — На самом деле, я скажу вам как фотограф: не делайте из своей творческой деятельности способ постоянного заработка. — Но разве Вы не делаете именно так? — с усмешкой поинтересовался парень с задних парт. — Молодой человек, не думайте, что знаете меня в совершенстве, — студент лишь закатил глаза на лёгкую улыбку преподавателя и скрестил руки на груди, отворачиваясь к окну, — творчество — дело нестабильное, и даже не потому, что люди, которые этим занимаются могут в один миг взять и разрушить всё, что они создали сами, но и потому, что не всегда ваше желание быть уникальными будет совпадать с потребностями вашего заказчика. — Но разве не нужно отдавать всего себя тому, чем ты занимаешься? — Манн удивился активности мальчишки, ведь обычно он сидит тише воды ниже травы, что-то вырисовывая в своей тетради, или же поглядывая в окно. Однако бывают дни, когда даже Ричарду становится неловко от постоянных взглядов Оливера в его сторону. Пристальные, влюбленные глазки выбивают из мужчины всю речь, и ему остаётся только тихо млеть, коротко выдыхать и вновь сосредотачиваться на теме его занятия. Сейчас же юноша с интересом наблюдал за ним, слушая его лекцию и даже что-то записывая в тетради, поэтому Манн нежно улыбнулся и произнёс: — Хороший вопрос, Оливер, но всегда нужно иметь подушку безопасности. Как сказал один мой близкий человек, — он вновь глянул на парня, — «Ричард, невозможно предугадать всё на свете». — А в отношениях? — внезапно спросила Эмили. — Разве в отношениях жить человеком, которого любишь — это не самое главное?       Ричард вновь задумался и облокотился на учительский стол, оперевшись на него руками. — На самом деле, я с тобой согласен, Эмили. Но не стоит путать любовь и профессиональную деятельность, хотя для кого-то это, конечно, может быть одно и то же, однако я всё же считаю, что здесь разные приоритеты и принципы действия. Если кто-то не согласен, я готов выслушать ваше мнение.       В классе зашушукались в обсуждении. — Что бы Вы ответили, если бы тот, кого Вы любите сказал, что в отношениях тоже нельзя быть уверенным в будущем? — Ричард тихо рассмеялся. — Я влюблён в этого человека, — ответил он с улыбкой, и в кабинете вновь поднялся небольшой шум. Оливер зарделся, но пытался это скрыть, облокотив голову на руку, закрывая ладонью алую щеку, — в этих словах нет ничего страшного, если человек, которого вы любите говорит это искренне, ведь лучше он пока что будет не до конца уверен в ваших отношениях, и у вас будет шанс доказать свою любовь и серьёзные намерения, чем уже через три дня слёзно клясться вам в вечной любви, а через пару месяцев вы останетесь у разбитого корыта. — И Вы верите ему? — Даже больше, чем себе. — Как насчёт того, что Вас просто используют? — донеслось вновь с задних парт. Дэниел, не удовлетворенный тем, что не смог задеть преподавателя, снова пытался его тронуть. — С чего такие мысли, Дэниел? — Ричард скептически приподнял одну бровь и скрестил руки на груди. Всё внимание класса было приковано к ним. — С того, что Ваше представление о любви и отношениях слишком…как бы выразиться правильно, — тёмноволосый задумчиво пощёлкал пальцами в воздухе, — детское и наивное. — Наоборот, в наших отношениях в приоритетах уважение друг друга, поэтому никто никого не торопит, если один не уверен, второму нужно лишь немного подождать, продолжать показывать серьёзность своих действий, но без лишнего давления. — Где Вы вообще нашли такую женщину, которая не уверена в том, хочет она быть с Вами или нет, — фыркнул Дэниел. — Не все девушки хотят выйти замуж за первого встречного, Дэни, — язвительно ответила его одноклассница, показывая язык, — особенно за тебя. — Я лишь сказал, что считаю мысли мистера Манна сомнительными! Женщины любят решительных, уверенных в себе мужчин, а не хлюпиков, которые будут под каблуком ждать указания того, когда можно действовать. — Женщины любят тех, кто искренне к ним относится, — подключилась ещё одна студентка. Оливер мельком глянул на Ричарда и встретился с ним взглядом. «Он всё это время смотрел на меня?» — подумал он, не зная куда деть глаза, и снова опустил их куда-то в парту. — Ладно, хватит вам. Каждый из вас прав. Дэниел говорит верные вещи о том, что девушек привлекают те, кто уверен в своих действиях, готов без колебаний принять решение, но и Оливия, и Амелия тоже правы: ни одна девушка не будет рада тому, что с её мнением не считаются, и вряд ли она будет в восторге от того, что вы закинете её на спину и понесёте в пещеру, грубо говоря. Всё субъективно, и если что-то лучше для одного, это не значит, что тоже самое будет лучше для другого. Ричард негромко хлопнул в ладоши. — Мы сильно отошли от темы, но, к сожалению, наше занятие уже подошло к концу, так что продолжим на следующем. Всем спасибо.       Класс дружно поблагодарил обожаемого преподавателя и начал шумно собираться. Оливер медленно поднялся с места и убрал одну лишь свою тетрадь и ручку в сумку, перекинув её через плечо, утягивая ремешок. Подождав, пока все разойдутся, он неспешно подошёл к мужчине, который тоже собирал свой материал в сумку-портфель. Мужчина, заметив его, улыбнулся и поднял взгляд. — Сегодня было…необычное занятие, — заметил младший, опираясь на стол. — Да, но мне понравилось то, как твои одноклассники обсуждали эту тему. Каждый готов отстаивать своё мнение, и это по-настоящему ценно, — Манн закрыл сумку, задвинул стул и снял пальто с вешалки, накинув его на себя, — я видел, как ты смутился от одного лишь упоминания тебя в моей речи, — произнёс он тише, чуть наклоняясь к парню. Тот так удивился от прямолинейности мужчины, что даже воздухом подавился, пытаясь сдержать возмущение. Ричард рассмеялся такой реакции и скользнул по парте ладонью к пальцам юноши. — Просто это было неожиданно, не более, — хмыкнул он, отворачиваясь, но руку не убрал, наоборот, придвинулся чуть ближе, пытаясь наощупь коснуться возлюбленного. — Всего лишь неожиданно? — мужчина улыбнулся уголком губ, и посмотрел вниз. Он осторожно коснулся пальцев юноши, переплетаясь со своими, чувствуя, как тот напрягся. — Я на весь класс заявил о том, что влюблён в тебя, а ты только удивился? Ни за что не поверю. Шея и лицо Оливера покрылись лёгким румянцем и он повернулся к мужчине, поджав губы. — Вообще-то ты не говорил лично про меня, а во-вторых, — он посмотрел ему в глаза, придвинувшись ближе так, что расстояние в сорок сантиметров между ними лишь больше разгорало огонь в их глазах, — это было до ужаса приятно. — Так и знал, — самодовольная улыбка Ричарда заставила Оли продрогнуть всем телом, он наслаждался красотой изгибов его губ, выражением лица в этот момент, и тем, как в глазах мечутся озорные искры, призывая поиграть с ними.       Льюис младший чуть закусил губу и сжал ладонь мужчины сильнее, побуждая к действиям, на что Ричард потянулся к его щеке, дабы коснуться мягкой кожи, как внезапно за дверью послышался стук. Оба моментально отстранились друг от друга, и дверь в кабинет распахнул Тони. — Оли, я думал, ты уже у выхода, — он прошёл вглубь класса, разглядывая друга. — Я просто кое-что спрашивал у мистера Манна по поводу сегодняшнего занятия, — пожал плечами он, поглядывая на преподавателя. — Ох, Тони, не мог бы ты подать мне с того шкафа синюю папку? — Ричард указал на шкаф, что стоял возле доски, махнув в ту сторону рукой. Тони кивнул, развернулся, вновь направляясь в сторону двери, и пока искал нужные документы, Манн подошёл к Оливеру, коснулся его плеча и тихо прошептал на ушко: — Напиши мне, когда доберёшься до дома, — горячее дыхание заставило парня напрячься, и он только лишь сдержанно кивнул, пытаясь уловить руку преподавателя, который начал от него отходить. — Да, эту, спасибо большое, Тони, — произнёс Ричард с доброжелательной улыбкой, и убрал в сумку папку с его же материалами, — увидимся, Оливер. Мужчина вышел из кабинета, оставив чуть смущённого Оливера и такого же недоуменного Тони одних в кабинете. — Что ж, — друг развернулся к Оли, — можем идти? Мы сегодня собирались заняться общей психологией вместе. Младший кивнул и они покинули здание школы, направляясь к дому Льюисов.

***

      В тишине комнаты, освещённой лучами заката, послышался протяжный стон отчаяния. — Я не понимаю! — Тони уткнулся лицом в учебник. — Какая разница, в чём отличие Я-концепции от самооценки? Мне это даже не понадобится! — Никогда не знаешь, что тебе может пригодиться, так что читай дальше, — спокойно ответил Оливер, перелистывая уже не первый десяток страниц учебника по общей психологии. И, честно говоря, он тоже раза три пытался не уснуть, вчитываясь в новые термины и строки, которые уже плыли у него перед глазами. — Не думаю, что в реальной жизни я когда-нибудь задумаюсь о том, правильно ли я понимаю эти два термина или нет. К чёрту! — он отбросил учебник на кровать, на которой лежал Оли. Тот тоже перевернулся на спину, свесив голову с края кровати.- Сил моих уже нет. — Может, поедим? Мама приготовила овощное рагу. — Овощи, — скривился товарищ, словно это слово раздражало все его вкусовые рецепторы, — нет уж. Что это вообще за музыка играет у тебя в проигрывателе? — Оливер наблюдал за тем, как друг берёт его телефон, в попытках подобрать что-то более подходящее для его вкусов. — Мистер Манн меня с ней познакомил. — Ты бы хоть соврал, — усмехнулся Грейс, что-то нажимая в проигрывателе, — неудивительно, эта песня такая же скучная, как и он сам. — Она спокойная и размеренная, и мистер Манн вовсе не скучный. — Да? — Тони поднял одну бровь, поворачиваясь к другу. — Ладно, — пожал он плечами. Тони подошёл к другу и сел на кровать рядом с его телом, что всё ещё находилось в перевернутом состоянии, — так и…вы всё ещё общаетесь? — Должно быть иначе? — Оливер вернулся в прежнее положение, и оставил в учебнике закладку на нужной странице, закрыв его. — Ну, знаешь, ты долго о нём ничего не рассказывал, вот я и подумал, что вы больше не контактируете. — Ошибаешься, мы всё ещё видимся. — Это я уже понял. — Ты против? — Ты уже знаешь моё отношение ко всему этому, Оливер. Хорошо, вы хоть не зажимаетесь по углам. Но, знаешь, вы ведь не встречаетесь, так что я не особо волнуюсь. — Вообще-то… — произнёс Оливер тихо, — кое-что произошло месяц назад. Оливер даже не заметил, как прошёл целый месяц, а за это время он ни разу даже не подумал о том, чтобы всё рассказать Тони. И сейчас он понял, что очень зря, ведь друг до сих пор думал, что, вероятно, Ричард потерял интерес к младшему, да и общаются они гораздо реже, однако какого же было его удивление и разочарование, когда его горячо любимый товарищ поведал историю, которая случилась более четырёх недель назад. — Оливер Харди-идиот-Льюис, — речь Тони звучала пугающе спокойно, от чего Оливеру хотелось спрятаться куда-нибудь под кровать или, к примеру, в прудик к таким прелестный уточкам, которых они сегодня видели в парке. «Лучше бы я сейчас, как они поедал крупу и хлеб, а не выслушивал нотации». Грейс глубоко вдохнул, набираясь терпения, а затем внезапно закрыл лицо руками, тяжело выдыхая, — ну почему, — глухо произнёс он в ладони, — почему именно он. — Тони! Что в нём плохого? — То, что ему двадцать шесть! — Пять. Ему двадцать пять. — Да какая разница?! Оли, чёрт тебя дери, Льюис, зачем ты в него влюбился? Парень возмущённо ахнул и поднялся с кровати. — Ну, знаешь! Я достаточно выслушивал от тебя оскорбления в адрес Ричарда, и больше этого терпеть не намерен! Я никому не позволю так говорить про него, даже тебе, — последнюю фразу он произнёс, притянув друга к себе за плечо и глядя ему прямо в глаза. Тони никогда не видел его таким. Возбужденым на волейболе — да, сонным утром — да, переживающим на самостоятельной работе — да, беззаботную радость и искренний смех — тоже да, но он никогда не видел парня, защищающего свою любовь. И его определённо раздражал факт того, что Оли впервые не слушает Тони. — Вы даже чем-то похожи с ним, — вновь разгорячился тот, — Ричард тоже постоянно твердил про возраст, только вот это всё полный бред. — Ты слишком сильно теряешь голову, находясь рядом с ним. — Это разве плохо? — Неужели ты не помнишь, о чём мы говорили в тот раз? — В какой «тот», Тони? Каждый раз, когда тема касается Ричарда, ты яростно заявляешь мне оставить затею быть с ним. Так что напомни, в какой именно раз ты вновь оскорблял его?       Тони опустил взгляд, стиснув зубы, и пытался не терять самообладание. Как же его бесил тот факт, что этот чёртов Оливер говорит абсолютную правду, и у него были все основания злиться на друга сейчас. Но он чувствовал себя таким покинутым, словно что-то очень важное оторвали от его сердца, оставляя его бесстыже — голым. Что-то очень — очень важное. И это сейчас стояло перед Тони, оперев руки в бока, со злым выражением лица защищая своего партнёра. Не найдя слов, он лишь притянул друга к себе, крепко сжимая в своих объятиях, будто они с ним больше никогда не увидятся. — Тони Грейс, тебе действительно настолько одиноко? — в ответ тот лишь сильнее прижал к себе парня. Оливер грустно улыбнулся и погладил его по спине, ощущая кончиками пальцев, как сильно дрожит тело под ними. — Тони, почему ты так дрожишь? — Я потерял тебя, — прошептал он, утыкаясь в ямочку над ключицей. — Что? — Оливер склонился к другу ближе, чтобы получше расслышать, но тот лишь отрицательно покачал головой, отстраняясь. — Мне очень неловко, что ты так переживаешь по поводу меня, Тони. На это нет причин. — Есть, поверь мне. Оливер, я знаю как ответственно ты относишься к любому делу. Я ни разу не видел тебя, влюблённым в кого-то, но знаю, что в отношениях ты будешь отдаваться целиком и полностью. И я прошу тебя, я очень сильно прошу тебя, Оливер, не позволяй ему делать тебе больно. Хоть раз подумай о себе. — Он не станет, — Оливер недоуменно помахал головой, нахмурившись. — Я на это надеюсь, — прошептал Грейс, притянув парня к себе ближе и невесомо коснувшись губами его лба. — Тони, — голос Оливера сник, и он зажмурил глаза в попытке сдержать слёзы, — ты вновь ведёшь себя так, как когда твоя бабушка покинула нас. Если тебе настолько больно, я хочу помочь. — Единственная моя просьба — это оставить всё, как было раньше. — Тони, я… — Я не говорю сейчас о нём. Я просто хочу, чтобы ты вновь был мне тем самым лучшим другом, которого я знал раньше, — его голос заметно задрожал. — Но, Тони, ничего ведь не изменилось. Мы и как раньше можем зависать вместе, готовиться к экзаменам и играть в волейбол! — Пожалуйста, Оливер, стань вновь моим лучшим другом, я не хочу терпеть это, — Тони прижался ко рту ладонью, в попытке сдержать стон отчаяния, опускаясь на колени, скрывая бесконечный поток слёз. — Тони! Что с тобой? — Оливер присел рядом с ним, обеспокоенно его оглядывая и держа за плечи. — Оливер, — проскулил он, сжимая собственные плечи, и вновь крупные солёные капли обрамляли его лицо, когда Оли заключил его в свои объятия, утыкаясь щекой в макушку. Так прошло чуть больше часа. Через полчаса после глухой истерики, Тони начал постепенно приходить в себя в успокаивающих и родных руках. Слыша, как Оливер шепчет ему на ухо что-то тёплое его сердцу, он почти не дышал, пытаясь уловить каждый звук, произнесенный им.       После того дня они не говорили об этом. После того дня вообще много, что изменилось между ними. Тони больше не приходил к другу, они не занимались вместе, не ходили поиграть в волейбол после занятий, и редко пересекались в коридорах школы. Грейс всё больше проводил времени со своими друзьями, которые уж очень сильно не нравились Оливеру, но сказать он ничего не мог, лишь грустно кивал на слова о том, что его другу вновь нужно идти, ведь его «ждут». Они вовсе перестали общаться в социальных сетях, и Тони даже не скрывал того, что избегает Оливера, постоянно находя отмазку, по причине которой он не может прогуляться с другом до дома, или хотя бы до школьных ворот. Они стали друг другу чужими, и с каждым днём это осознание «чужого» ощущалось на Оливер всё острее: он плохо ел, плохо спал, плохо себя чувствовал, да и вообще плохо справлялся со всем, что ему поручали. Он всё ещё не мог поверить в то, что тот день был их последним днём, проведённым вместе, и от мыслей об этом в уголках глаз скапливались слёзы. Ричард первые дни отчаянно пытался разузнать, что же так печалит его драгоценного, однако в ответ получал лишь мотание головой. Но его терпению пришёл конец, когда тот ни с того ни с сего заплакал прямо посреди его занятий, за что был освобождён от учёбы на следующий день. Родителям по просьбе Оливера не сказал ни слова, как и директору, понимая, что скорее всего ему за это прилетит, если всё же слухи до него дойдут. И сейчас они находились в гостиной Манна, где уже час Ричард пытался успокоить возлюбленного. — Оливер, прошла уже неделя, ты сильно вредишь своему здоровью, находясь в таком состоянии. — Я не понимаю, Ричард, — шмыгнул он, — почему он так поступил? Почему бросил меня? — Он не бросал тебя, Оли, — мужчина успокаивающе водил по спине юноши, — он лишь пошёл своей дорогой, но это не значит, что он оставил тебя одного. Я замечаю, как он изредка поглядывает на тебя, печально наблюдая за тем, как ты смотришь куда-то в пустоту. — Это я виноват. Зачем я тогда рассказал ему о нас, — отчаянно простонал парень, утыкаясь лицом в коленки, обхватив их руками. — Он должен был узнать, ты не смог бы скрывать это вечно. Ему просто нужно дать время. Совсем немного времени, Оливер, и вы вновь сможете это обсудить. — Думаешь? — Льюис поднял заплаканные глаза на мужчину, глядя на него с лёгкой надеждой. Тот улыбнулся и нежно произнёс: — Конечно. Я принёс тебе чай с ромашкой, выпей, тебе полегчает, а потом ложись, поспи до шести хотя бы, и к семи я доставлю тебя домой.       Оливер кивнул и подвинулся к мужчине, благодарно прижимаясь щекой к его шее. Оливер никогда не видел, чтобы Тони, сам Тони Грейс взахлёб рыдал у него на груди, отчаянно произнося его имя. Такая реакция его напугала, и он вовсе не понимал, чем она была вызвана. Он знал, что тот терпеть не может их с Ричардом отношения, но разве это причина так убиваться? Явно нет, тут дело в чём-то другом. И на это «что-то» ему уже активно намекнула Луна — подруга Тони, которую из всей их банды он видел с другом больше всех. Девушка через пару дней после того их разговора подлетела к Оли в туалете, пока тот мыл руки и с размаху дала ему пощёчину со словами «Идиот, неужели ты ещё ничего не понял?! Больше не приближайся к Тони, иначе будешь иметь дело со мной». В голове после этого как на повторе вертелась одна лишь мысль: «Он…был в меня влюблен?», но почему-то эта идея казалось ему более чем нереальной, ведь Тони никогда не был замечен за какими-то двусмысленными поступками или чем-то таким, да и девушек у него всегда было достаточно. Подойти и спросить прямо тоже не удавалось, ведь, как известно, его товарищ постоянно сбегал с придуманными причинами, оставляя Оливера одного. Льюис решил, что, вероятно, Тони действительно нужно ещё время, чтобы принять происходящее, однако он боялся, что это «какое-то время» затянется на несколько месяцев или даже лет.

***

      В ночь с 27 на 28 декабря пошёл первый в этом году снег, и улицы Клойда покрылись пушистым белым покрывалом. Однако это явление Оливера совсем не радовало, напоминая ему о том, что зимние каникулы совсем не за горами, и вскоре им с Ричардом придётся расстаться на две недели. Декабрь приносит ему слишком много неприятностей, и он всё ждал, когда же белая полоса попадётся ему вновь. Весь город носился в предновогодней суете, красивые разноцветные гирлянды, украшающие дома и магазины, огромные ёлочки со множеством разных игрушек на ней и много-много рождественских песен и Санты-Клауса, которые почти у каждого заведения встречали посетителей с тёплой улыбкой и их привычным «хо-хо-хо!».       Оливер уже в пятый раз набирает номер, который в тайне от Ричарда попросил у Лиама, когда они в очередной раз встретились в кафе, где работает Оли. Собственно, это и был номер телефона Лиама. Льюис кружит по комнате, в очередной раз тяжко выдыхая на уже противный голос автоответчика. «Чем же ты занят, Лиам?». — Дерек, — послышалось прерывисто. — Мм? — мужчина скользнул кончиком носа по шее парня. — У меня телефон разрывается от звонков, наверное, что-то срочное. — А у меня сердце разрывается от того, что ты рядом со мной и что? Я ведь держусь, и телефон никуда не денется, так что удели мне ещё немного времени, мы ведь не виделись целую неделю. Дерек провёл по спине Лиама, сжимая его талию широкими ладонями, срывая с его губ рваный выдох. — Нет, я всё же должен перезвонить, — слегка оттолкнув мужчину, промямлил он, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. — Ладно-ладно, — улыбнулся Дэвидсон, отстраняясь от парня и отсев от него на метр для больше убедительности. Тот сглотнул и потянулся к телефону, нажимая на известный ему номер для вызова. Трубку взяли почти сразу. — Оливка? Ты звонил мне? — Звонил, Лиам, и не раз. Извини, что отвлекаю, но мне очень срочно нужна твоя помощь. — Надеюсь, ничего серьёзного? У тебя голос подрагивает. — Всё в порядке, но… — он вздохнул, — скажи, что подарить Ричарду на Рождество? — Рождество? Но ведь оно уже прошло. — Знаю, просто из-за некоторых событий я совсем забыл о том, что у нас на носу Новый год, и, не поверишь, я всё ещё не могу вспомнить наш праздничный стол с семьёй. Мне так стыдно, Лиам. — Оли, не переживай, Ричард, могу поспорить, тоже прошляпил это торжество, он не очень любит праздники. — В том-то и дело, что его подарок стоит у меня сейчас на столе, но я не могу вспомнить даже малейшей детали, ни его слов, ни поздравления — ничего, перед глазами только лишь слезная пелена. — Оливер, если случилось что-то плохое, скажи мне, может, я смогу как-то помочь? — Лиам нахмурил брови и почувствовал, как тёплая ладонь сочувствующе погладила его по ноге. — Не скажу, что всё в порядке, но здесь ты не сможешь помочь, но спасибо, я ценю твою заботу. Так что насчёт подарка? — Знаешь, Ричард никогда не любил пафоса, для него гораздо важнее внимание и время, уделённое ему. Так что попробуй найти что-то, что будет близко его душе, уверен, это что-то связано с тобой. — Спасибо, Лиам, я подумаю. Ах, точно, у тебя случайно нет номера или почты Мартина? — Мартина? Есть, но, думаешь, он не проболтается Ричарду о вашем разговоре? — Надеюсь, что нет, — младший потёр переносицу и лёг на кровать спиной. — Записывай.       Лиам дал Оливеру номер лучшего друга Ричарда, и перед тем, как позвонить, у него дрожали руки так, словно он собирается звонить самому президенту. — Оливка? — недоуменно поинтересовался Дерек после того, как Ли убрал телефон на кофейный столик. — Оливер — с латинского «оливковый». — Понятно, — улыбнулся мужчина, вновь двигаясь к любовнику.       Тем временем в трубке уже третий раз отвечал автоответчик, и Оливер проклинал себя за то, что позабыл про такой долгожданный праздник, но самое важное — забыл поздравить с этим праздником самого главного человека в его жизни. «…для него гораздо важнее внимание и время, уделённое ему» — вспомнил юноша слова Лиама, думая о том, что в тот день он не дал Ричарду ни того, ни другого. — Да? — послышался грубоватый голос на другом конце, и сердце Оливера ушло в пятки от волнения. — Привет, Мартин. Я…это Оливер. — Оливер? — даже через телефон было слышно, насколько сильное удивление настигло мужчину, и он продолжил, — зачем звонишь? — Я хотел спросить кое о чём. — У Ричарда была всего одна девушка, если ты об этом, он что, тебе всё ещё не рассказывал об этом? — Нет-нет! Меня не это интересует. Подскажите, пожалуйста, что подарить ему на Рождество? — Рождество? Дорогой юноша, ты проспал на пару дней. — Я знаю, — почти проскулил он, закрывая глаза, — но в тот день я был не в состоянии даже слово вымолвить, не говоря уже о праздновании. — Я думал, что вы поздравили друг друга, когда Ричард заезжал к тебе. — Ты знаешь? — Конечно, мы на моей машине приехали, после чего отправились в заведение одного нашего друга и праздновали там. Ну как, мы с Генри отмечали, а Ричард сидел поникший весь день, и хотя он пытался улыбаться, строить из себя весёлого, однако я его знаю как себя, и поверь, в тот день он был абсолютно подавлен. Полагаю, это твоя вина, ведь стал он таким после того, как навестил ваш дом. — Это из-за меня, ты прав, но я хочу исправить ситуацию, поэтому и позвонил. — И что ты хочешь от меня услышать? Сколько знаю Ричарда, он никогда не любил подарки, так что предлагаю тебе просто устроить ему романтический вечер. — Я всё ещё не могу резервировать столики в ресторане, — пробубнил юноша. — А я тут при чём? Надо было думать, прежде чем строить глазки взрослому мужчине. Ты не думаешь, что не его уровень?       Оливер затих. У него никогда не возникала мысль о том, что об их отношениях могут подумать в таком ключе, и отчасти тоже был согласен с Мартином.       Послышался тяжёлый вздох. — Ладно, прости, я погорячился. На самом деле спасибо за то, что находишься рядом с Ричардом и всё такое, он это очень ценит, а если это важно для него, то важно и для меня. — Спасибо, — тихо ответил Оливер, — и за совет тоже, я что-нибудь придумаю. — Бывай.       Послышались короткие гудки. Для того, чтобы устроить Ричарду романтический вечер, необходимо было: первое — найти место, в котором они могут отпраздновать торжество, и второе — подобрать подходящий подарок, и Оливер уже решил, что это точно будет что-то из одежды. Если со вторым всё было довольно просто, то над первым необходимо было поразмышлять. Даже если у него хватало средств, заказать столик он сможет максимум в каком-то небольшом кафе из-за ещё не достигшего возраста совершеннолетия. Порой Оли проклинал свой штат, ведь будь он жителем Вайоминга, то уже мог бы считаться совершеннолетним, а если Кентукки — вообще праздновал бы свой второй год будучи «взрослым»!       После долгого мозгового штурма с перерывами на небольшой перекус, Оливер решил попросить номер телефона ещё и у Генри, о котором говорил Мартин. «Кажется, он упоминал, что у того есть своё заведение. Быть может он мне не откажет». После долгих пяти гудков на другом конце провода, наконец, послышалось низкое: — Да? — Генри? Добрый вечер! — Здравствуйте, — произнесли неуверенно. — Мне нужна Ваша помощь, и да, я понимаю, что Рождество уже прошло, но… — Подождите, подождите! — перебил его мужчина. — Вы кто? — Простите, я не представился. Меня зовут Оливер, Оливер Льюис. Оба замолчали. — Оливер? —  переспросил Генри. — Простите, но я не совсем понимаю, о ком идёт речь. — Я…я близкий друг Ричарда, и… — Оливер сильно распереживался и чувствовал, как ладошки сильно вспотели, а сердце вновь пропустило удар, — я хотел бы спросить по поводу вашего кафе, могу ли я заказать там столик? — Конечно, только обычно резервируют через мой рабочий номер, клиентам я личные данные не говорю, откуда Вы узнали мой номер? — Лиам дал мне его, сэр. — Так, значит, Вы действительно друг Ричарда? Конечно, я могу выделить Вам столик, на какой день и время? — по ту сторону послышалось шуршание бумагой, кажется, он что-то записывал. — Завтра на семь вечера, если позволите. — Нет проблем, будет какой-то предзаказ или выберете всё на месте? — На месте, разве что есть одна просьба. Не могли бы вы…поставить свечи? — Свечи? Оливер, а…ладно, — мужчина внезапно остановился, — завтра я с Вами свяжусь в шесть. — Спасибо Вам, до свидания. — До связи, — на этот раз Оли сбросил первым. Глубоко вздохнув, он отбросил телефон на кровать и сам плюхнулся на неё лицом вниз. Этот день выдался действительно тяжёлым, но завтрашний обещал быть интересным, по крайней мере Оливер на это очень сильно надеялся.