Исповедь героя

Солнце как обычно стояло на месте. Оно не желало сдвигаться с этой точки, продолжая белым диском висеть на фоне лазурного неба, прорезанного кое-где облаками. Оно палило во всю мощь, явно чувствуя своё превосходство над существами, что находились под его тепловой атакой. Небо в этот день выглядело, точно чей-то холст, неудачный эксперимент по рисованию масляными красками. Белые нити, не совсем ровные, словно потекшая вниз краска, незаметно передвигались за сухим летним ветерком. Так и мчалась толпа мобианцев, все кто куда, даже не замечая дуновение этого ветерка, ярость этого солнца, яркость этого бесскрайне красивого неба. Однако синий ёж, который уже битый час лежал на крыше своего дома, только и мог довольствоваться тем, что наблюдать за течением облаков, чувствовать жгучие лучи на своём лице, открывать глаза под лёгкие потоки ветра. Только здесь он мог отдохнуть, ощутить душевное спокойствие и равновесие. Хотя жизнь ежа сплошная гонка с нередко попадающимися препятствиями, он находит время, чтобы многое обдумать и понять. Уже который год он лежит на этой крыше, думая о том, зачем он нужен этому миру, и не зря ли природа наградила его такой сверхспособностью? Ведь если бы он был обычным мобианцем, который никогда не чувствовал на себе азарт боя, рискованность на каждом шагу, возможно, ему жилось бы куда легче? Он был бы обычным подростком, посещающим школу и наблюдающим со стороны за всем, что просходит в мире. Всё же у жизни героя, есть и минусы и определённо один из них, это… Приглушённый взрыв раздался где-то вдали в перемешку со встревоженными криками, и ёж, резко открыв глаза, увидел вдали горящую крышу одного из зданий. Соломенная крыша исчезала на глазах, послышался хруст балок, и всё большие крики. Не смея думать, ёж уже рассекал одну из тропинок на пути к цели, прислушиваясь к прирывистому «на помощь». А думать и не надо было, парень знал, чьих рук дело горящие крыши домов и крики жителей, просящих о помощи. Время перетекает в месяца, месяца в годы, а Эггман всё так же продолжает терроризировать мирных жителей, тем самым выводя Соника и его друзей из себя. Последнее его нападение унесло за собой большую разруху прямо в центре городка, а так же поколечило несколько горожан, не ожидавших такой сильной атаки. С каждым нашествием Эггман задействует всё более изощрённые технологии, и это начинает пугать не только граждан и друзей Соника, но и его самого. Кажется, с возрастом у доктора всё больше едет крыша, и с этим ему уже никто не в силах помочь. — Ох, Соник, ты как раз во время! — кричала из укрытия в виде коробок с фруктами пожилая крольчиха. Эггман с присущим ему злобным смехом то и дело нажимал на одну и ту же красную кнопку на своих часах, заставляя кучу реактивных ракет вылетать из убежища и разносить всё на своём пути. Ещё один дом был раснесён в щепки, синий ёж резко отскочил в сторону, обнаружив летящую прямо в него ракету. Та с масштабным взрывом врезалась в дерево, от которого в скоре остался лишь обугленный пенёк. — Охохохо, кто же явился в столь ранний час? — Эггман закатился в приступе злобного смеха, попутно настраивая прицел на синего ежа — Это же Соник! Решил снова помешать моему грандиозному плану, синяя заноза? Ярко зелёный лазер уже был готов пройти сквозь горячую плоть парня, однако Соник ловко ускользнул от атаки, направляясь прямо к злодею. — И я это сделаю, яйцеголовый! — подпрыгнув, готовясь к своему фирменному приёму, задорно воскликнул Соник. Новая порция лазеров не осталась не замеченной, бамбуковые хижины и деревянные лавки с ярко-жёлтыми соломенными крышами разлетались в разные стороны. Соник прыгнул сверху прямиком на борт левитируещего корабля, однако Эггман снова пустил в бой ракеты, от которых Сонику пришлось отбиваться. — Прошу, помогите моей крохе! — вопила сквозь слёзы волчица средних лет, указывая на развалины дома — Моя крошка осталась там! Незамедлительно среагировав на крик женщины, Соник ринулся к горящим ярким пламенем обломкам здания, пытаясь унять слишком ярое биение сердца. Руками он принялся разгребать горящие доски, шипя от боли, которую приносили появляющиеся на теле ожоги. Наконец он проник внутрь и смог бегло оценить ситуацию. Малышка лежала около вот-вот развалившейся лестницы, придавленная горящим книжным шкафом. Ёж, издав тихий рык, толкнул яростно шкаф. Тот полетел в сторону, освобождая ребёнка из плена, однако девочка не спешила вставать, оказалось, она была без сознания. Секунда, и она уже на руках Соника, который на пути к выходу. Кое-как протиснувшись вместе с малышкой между обломками, он положил её себе на колени, пытаясь привести в чувство. Скрученные обугленные волосы падали ей на лицо, а слегка почерневшая мордочка не показывала никаких признаков жизни. Одежда, превратившаяся в тряпки, была будто для условности. Белое винтажное платьице сходило больше на обрывки сожжённой бумаги. Ноги малышки неестественно выгнулись, показывая сожённые колени и угрюмо торчащую костенную чашечку. Волчица села напротив Соника, ошарашенными глазами смотря то на ежа, то на Эггмана, то на дочурку, смахивая при этом застывшие слезинки. Около минуты парень пытался здраво оценить ситуацию, уже не замечая позади взрывов и голос Эггмана, зовущий его сквозь смех. Вскоре ёж приложил к груди девочки ухо, чтобы послушать звуки её сердца, но, к сожалению, он их не услышал. Зрачки ежа сузились, глаза застелила влажная пелена и он рваными движениями начал выискивать пульс то на её руке, то на шее, то снова прислушиваясь к груди. Но как ни крути его не было, и обмякнув, словно тряпка, Соник с застывшими на глазах слезами посмотрел на небо, прижав девочку к себе. Мама волчица, воскликнув имя девочки, посмотрев, казалось бы сквозь неё, залилась рыданиями. — Лилит! Лилит, малышка! Очнись, девочка моя! — кричала она, гладя обгорелое личико, но не одна мышца не дрогнула на нём. Женщина поспешила отобрать из рук Соника тельце и прижать его в себе, нашёптывая имя всё той же крохи и заливаясь слезами. Бой шёл уже где-то в лесу, об этом говорили вспышки и грохот, доносящиеся оттуда, но ёж совсем забыл про Эггмана, забыл про друзей, забыл про то, что находится посреди полуразрушенной улицы. Он будто очутился в пустоте, где был только он лицом к лицу с девочкой, которая приветливо махала ему обгоревшей ладошкой и постепенно растворялась в приближающихся звуках боя. Из состояния полного оцепенения парня вывел крик волчицы, окликивающий его по имени: — Это всё из-за тебя, Соник! Из-за тебя! — кричала она, махая руками перед ним, по видимому пытаясь задеть его лицо. Внутри Соника всё сжалось, в животе появился тяжёлый узел. Сердце пропустило пару ударов, а затем принялось отбивать чечётку. «Но я же пытался помочь…» — тихо пронеслось в его голове, пока Соник пытался оторвать взгляд от тельца девочки, которой уже, к сожалению, ничем не помочь. — Я… Я не понимаю, о чём вы. — дрожащим голосом сказал ёж, посмотрев непонимающим взглядом, полным безумия и негодования. Та лишь крепче к себе прижала малышку, будто убаюкивая её и истеричным голосом, полностью проигнорировав слова ежа, продолжила: — Почему Эггман нападает не на тебя, а на нас всех! Моя девочка мертва! По твоей милости! Последние слова зеленоглазый парень слышал сквозь пелену мыслей и необдуманных вопросов. Его глаза будто бы ещё были в том доме, слезились от дыма и от сочувствия. Сквозь слёзы он осознал, что это первая смерть на его совести, которая будет терзать его всю жизнь, будет переступать его сверхзвуковой путь всю жизнь, и будет припоминаться ему всю жизнь. Перед глазами встали эти маленькие посиневшие веки, мирно прикрытые колыбелью смерти, подгоревшие ресницы, которые совсем недавно наивно хлопали, пархая, как крылья бабочек… о том, как милы и невинны дети можно рассуждать всю жизнь, но что делать, если перед глазами встаёт обгорелое тельце, облачённое в белое винтажное платье? Подскочив, Соник побежал прочь, на ходу вытирая щеки и оставляя за собой рваный поток воздуха. Синей полоской сверхзвуковой скорости он пронёсся по всем закоулкам, ища более подходящее место, чтобы его никто не видел, не слышал, не вспоминал. В голове проносилось дробью «это всё из-за тебя!», чёрно-белыми картинками мелькали обугленные коленки и блестящие, торчащие из них кости. «Это всё из-за тебя, Соник!» Действительно, а что если это всё сон? Что если это всё просто иллюзия, появившаяся при неясности разума? Остановившись, Соник тряхнул головой, пытаясь прогнать прочь терзающие душу мысли и картинки, но вместо этого они пришли к нему с новой силой, играя с ним, как подброшенные в воздух конфетти. Откуда-то донёслись неразборчивые голоса его друзей, которые он мог узнать, будь тысячу раз глух. Пальба ракетами, по видимому, прекратилась, но сердце Соника продолжало усердную борьбу. «Эта женщина права. Если бы не я, Эггман бы не нападал на горожан и не уничтожал их поселения. Какой из меня герой, если я не могу спасти всех, а несу только смерть. Зачем я вообще до сих пор нахожусь здесь, если я приношу лишь разрушение и боль?..» Очередное действие головой не принесло никакого толку, но зато направило на правильный и сбалансированный ход мыслей, которые чуть бодрили и приближали к сути. — Соник! — где-то в далеке расплывчато прозвучал писклявый девичий голос, который заставил Соника ринуться с места, не обдумывая данное решение. Он пронёсся далеко вдаль, минуя гниющие стволы деревьев, поваленные на землю, цепкие лианы и могучие непробиваемые солнцем кроны. Путь, который был выбран «методом тыка», привёл парня к поросшему горными травами обрыву, внизу которого были только макушки елей, которые пытался спрятать синеватый туман. Ёж присел на одно колено, загребая в ладонь стебельки трав и пропуская их между пальцами. Трава оказалась очень мягкой и послушной, словно шелковистые волосы извивалась на ветру. Ёж не мог не ухмыльнуться этой приятности, но потом его лицо помрачнело и он стремительно посмотрел вниз. Ноги сами подвели его к краю, и он решил насладиться видом в более рискованной обстановке. И всё же этот туман завораживал и был похож на медленно перетекающий дым сигарет, благо Соник не курил, но мог легко сравнить эти вещи. «И снова Эми застала меня в самый неподходящий момент. Ей наверно будет очень тяжело, если она узнает, что меня больше не будет, но сколько раз я рушил её надежды?» — появлялись мысли, навеянные ветром, которые вскоре продолжили свой ход — «Хотя я не могу подделать свои чувства. Последнее дело, врать человеку о своих чувствах и давать пыльные надежды. Скоро всего этого не будет, она найдёт себе более достойного парня, ведь меня больше не будет рядом с ней и друзьями. Я, к сожалению, не могу принять её наивный и вспыльчивый характер, такой уж я эгоист». Ветер снова прочистил голову, оставляя после себя только пустоту внутри, но с новыми потоками он начал приносить всё новые рассуждения: «Тейлз, Наклз, Крим, Руж, Блейз, Сильвер… Друзья, как мне будет вас не хватать. Возможно я делаю опрометчивое решение, но вскоре вы поймёте, что без меня вам станет легче.» Небо, всё так же прорезанное белыми нитями облаков, накрыло всех своим лазурным покрывалом. Ярко-белый диск сияет где-то на горизонте, наблюдая со стороны за всеми на этой планете, подталкивая их, направляя. Небесный лазурит, отражающийся в глазах, стремительно падает вниз, словно перевернутое зеркало. Синие колючки колышатся в прыжке, гонимые желанием разогнать туман. Блики освещают салатовые глаза, которые последний раз с надеждой смотрят на небо, запечатывая его картинку, как последнее воспоминание в себе. — Соник! — кричит чей-то голос, вцепившись в его руку мёртвой хваткой, — Стой! Ещё мгновение, и Соник, повиснув над макушками елей, пытается прийти в себя и поднимая голову, видит знакомые глаза, смотрящие на него. — Соник! Ты… Ты дурак! — на глазах ежихи, держащей его из последних сил наворачиваются слёзы, которые скапливаются на щеках, не решаясь упасть. — Зачем ты это делаешь?! — снова доносятся до него слова, но потом ежиха сбиваясь, продолжает уже пару секунд спустя, — Нет, не так… Я не знаю, зачем ты это делаешь, но послушай меня! — она отчаянно потянула его руку на себя, упираясь ногами в камень, — Без тебя этот мир сойдёт с ума! Ты то, без чего Мобиус — это не Мобиус, а серая, забытая всеми планета. Если тебя не станет, кому от этого станет легче?! Нет, просто подумай и скажи мне сейчас, кому станет легче?! — выделяя каждое слово, твердила она, мотая головой и тем самым пытаясь смахнуть слезинки. Соник второй оставшейся рукой накрыл руку девушки, и отведя взгляд, тихо сказал: — Вам всем будет без меня лучше… От тяжести на лице ежихи проступили капельки пота, но она не сдаваясь продолжила тянуть его на себя, во время этого продолжая свою речь: — Не правда! Мы все любим тебя! Если бы ты был нами не любим, мы бы не вели дружбы с тобой! Мы бы не желали тебя знать! Но тем не менее мы все преданы тебе, каждый день не перестаём восхищаться тобой, и этим ты решил нам отплатить?! Без тебя все мы потеряем смысл… Я… Потеряю смысл жизни без тебя… Если ты не щадишь свою жизнь, пощади наши! — на несколько минут она замолчала, сменяя слова звуками усердия, но потом продолжила уже более спокойно и чуть ослабив хватку, — Но кто я такая, чтобы за тебя выбирать? Выбирай ты, Соник. Если ты всё же намерен бросить нас всех и просто уклониться от проблем таким способом, как трус, то пожалуйста, я отпущу тебя. Но если ты готов взглянуть всему плохому в лицо с ухмылкой, как сделал бы настоящий Соник, то я вытащу тебя отсюда, чего бы мне это не стоило! В душе всё снова замерло, будто какой-то волшебник остановил время и теперь есть только он, и его сердце, шумно бьющееся от нахлынувших разом противоречивых эмоций. Ветер колыхал в разные стороны то розовые, то синие колючки, а трава, всё так же переливаясь на солнце, летела вслед за ним. Туман всё более развеявался, приобретая уже беловатый оттенок, а ёж, рассеивающий его своими ногами, никак не мог прийти к душевному равновесию. «Эми права, я не слабак! Я не опущусь до того, чтобы бросить всё так, как оставил после себя, я всё исправлю!» — еле как удержавшись, чтобы не воскликнуть это вслух, пришёл к мысли парень, после чего крепче ухватил ладонью руки розовой ежихи. — Ты права, Эми. Я должен быть с вами, а не там, внизу. — решительно отчеканил Соник, посмотрев более задорно на неё. Она искренне улыбнулась, освещённая яркими лучами летнего солнца, и ни на секунду не теряя улыбки, заливаясь смехом, пролепетала: — Тогда помоги мне тебя вытащить! Ёж чуть поднапрягся, и собрав силы, резко оттолкнулся, повиснув на животе на самом краю, но в этом положении он пробыл не долго, его поттянула к себе Эми. Соник не сразу понял, что произошло, и лишь десятки секунд раздумий и успокаивающие движения ладоней по глади травы дали ему понять, что он только что чуть не отошёл в мир иной. В полной мере осознав это, Соник чуть вытаращил глаза и взглянул на ежиху, которая до сих пор не могла отдышаться, при этом отряхивая платье. — Эми, спасибо. — положив руку сверху руки подруги, тихо сказал ёж. На его лице не было и тени улыбки, ведь стыд и осознание своей чрезмерной глупости давали о себе знать. Роуз чуть улыбнулась и блеснув радостно глазками, прошептала, будто бы не желаяя, чтобы Соник услышал: — Не делай так больше, прошу. Парень опять задумался, смотря куда-то вдаль и пытаясь зацепиться за что-то взглядом. Так пара просидела около десяти минут, смотря каждый в свою точку и думая о своём, хотя понятно, какие события разделяли их мысли. Но наконец Соник прервал это долгое молчание, начав с неоднозначной реплики: — Знаешь, Эми… Сегодня, когда к нам опять вторгся Эггман, погибла девочка. Маленькая… — дрогнув голосом на последнем слове и уловив заинтересованный взгляд подруги, ёж продолжил, — Я не смог её спасти. Я не могу думать ни о чём другом, перед моими глазами только она. Её обожённые ручки, вывернутые ножки… Сгоревшие ресницы, — позволив себе слабость, Соник стёр подступившую слезу с щёк, — И я… Но ежа перебила Эми, которая ровным голосом спросила: — А тебе жаль маму эту девочки? Соник тяжело вздохнул и виновато опустив глаза, выдохнул: — Конечно жаль. Эми слегка усмехнулась, вытирая также подступившую слезу, происхождение которой для Соника так и осталось загадкой. — А нас тебе не жаль? Эта мать потеряла близкую душу, своего ребёнка, и далеко не по твоей вине. И так же по твоей глупости мы могли потерять тебя… — её голос дрожал и было видно, что ей тяжело позволять себе такой тон при разговоре с ежом. — Прости, Эми. Я вбил себе, что приношу только беды и причиняю только вред. Эта женщина… Она сказала мне, что это всё из-за меня… — слова давались с трудом, и даже когда они приходили на ум, озвучивать их было очень тяжело, ведь Соник не привык ни с кем говорить на такие темы, полностью открывая себя с другой стороны. С новой силой подул ветер, сорвав с головы Эми красную атласную ленту, которая легко развиваясь, полетела ввысь. Проводив её глазами, девушка вздохнула и возразила: — Она сказала это наверняка в состоянии шока. Не каждый человек сохранит хоть грамму рассудка, когда теряет любимое существо. Соник замотал головой, явно понимая, что окончательно виноват в первую очередь перед ней: — Эми, прости. Я не думал, что ты... И вы все можете испытать тоже самое. Роуз снова лучезарно улыбнулась, щурясь от солнца и чуть придерживая разлетающиеся колючки, тихо произнесла: — Надеюсь теперь мы будем лучше понимать друг друга. «Что я чувствую сейчас? Неужели что-то новое? Неужели что-то, что я до этого не испытывал?» — застилали всё перед ежом мысли, которые не давали ему что-то ответить, поэтому он просто сидел, смотря вдаль, в небо, и думая о том, как изменится его жизнь после этого дня.