***
В аэропорту его встретил Тсунаеши-доно. — Базиль-кун, давай я тебе помогу, — предложил парень. — Что вы, Савада-доно, не стоит, — замялся голубоглазый. От такой, даже самой элементарной, помощи становилось почему-то неловко. Он отвел глаза от мягко улыбающегося лица напротив и схватил за ручку чемодан. Он уже готов был взять сумку, но чужие руки уже подхватили её. С каким-то смятением Базиль наблюдал за этим: Тсуна изменился и, кажется, стал более решительным, растеряв свою прошлую неловкость и больше не смущаясь всего подряд. Стало… стыдно. Вот он — человек, пересиливший себя, победивший Скайрини. И вот Базиль, который когда-то был в разы сильнее Тсуны… Однозначно, Базилю стоит больше стараться. Благополучно они вместе доехали до дома Савады, где, по идее, уже должно было быть приготовлено место для Базиля. На этом настаивал Иемицу, говоря о том, что для дорогого ученика места не должно быть жалко. И «В прошлый раз же все поместились». — У нас много людей в доме живет, ты знаешь… Бьянки, Ламбо, И-Пин, Фута, Реборн, я, мама… Недавно к нам переехала Хром. В заброшенном кинотеатре, кажется, все плохо: не выдерживает здание тренировок и побоищ, что устраивают Кен и Чикуса. Помогать со всем Хром и присматривать за детьми вызвалась Хару-чан, и теперь она еще чаще появляется у нас, так что… — пока Тсунаеши говорил это, глаза Базиля с каждым названным жителем расширялись. — В общем, — Савада схватил его за рукав и серьезно посмотрел в голубые глаза, — Пока ты в Японии, будешь жить со мной, в моей комнате. Все нормально, не смей возражать, — предотвратил он извинения Базиля, — Со мной и так жил Реборн, так что я привык. — А где тогда будет Реборн-сан? — Базилю было очень неловко из-за всей этой ситуации, и он уже порывался идти селиться на это время в гостиницу. — С Бьянки… — невозмутимо ответил Савада, в то время как щеки светловолосого немного покраснели. Ну… это же Реборн… Зайдя в дом и радушно поприветствовав всех, Базиль и Тсуна поднялись на второй этаж и зашли в комнату Савады. Базиль видел её лишь однажды, и то мельком, но все равно мог с уверенностью сказать, что что-то в ней поменялось. Не цвет обоев или покрытие пола, а сама обстановка. Будто все стало… чище, прилежнее. Каждая вещь стояла четко на своем месте. Никакого творческого беспорядка. Возникало ощущение, что она — комната, в которой предстояло Базилю жить — отражала внутреннее состояние владельца. В отличие от прически. Невольно парень посмотрел на всю такую же растрепанную шевелюру шатена. Выглядела она хаотично и… мягко. Базиль сравнил с причёской мастера, но та выглядела жесткой, в отличие от этой… пушистости. Было ощущение, что если намочить волосы Тсунаеши, то длиной они станут доходить до его лопаток. Но Базиль наблюдал за его тренировками у водопада, и они не поддавались воде… Эффект от Пламени? Единственное объяснение этой аномалии. Пока Базиль рассуждал о всяких глупостях по типу того, что идеальными японцами можно считать лишь Хибари да Ямамото, Тсуна сгрузил сумку на пол, показал, куда ставить чемодан и стал рассказывать, что изменилось с последнего визита Базиля. Тот внимательно слушал, хватаясь за каждое слово, стараясь все идеально запомнить. — Ты спишь на кровати. Я — на футоне. — Н-но. Вы хозяин и я… — И ты спишь на кровати именно потому, что я хозяин, а ты — гость. Верно,— серьезно кивнул Тсуна. Базиль поджал губы. Немножко, но он уже жалел о том, что в одиночку полетел сюда. — Ну ты чего, все нормально, мне не сложно, — солнечно улыбнулся Десятый. Он сел на кровать и похлопал по месту рядом с собой, приглашая Базиля. И итальянец подсел рядом, включаясь в разговор. — Занятия у нас заканчиваются примерно к трем-четырем часам. Но когда тренироваться, вы с Такеши решите сами. Настоятельно не рекомендую идти к прошлому месту наших тренировок у скалы: пару дней назад с нее скинулся какой-то странный парень, и сейчас там можно встретить полицию и просто странных людей. Будет замечательно, если Тсуеши-сан разрешит заниматься вам в додзе или же старший брат освободит один из залов, — задумался Тсунаеши. Немного пришибленный Базиль сидел и думал, что своим появлением он принес как-то уж очень много проблем. Но ведь нельзя забывать про изначальную цель… Он приехал сюда не просто так! А для того, чтобы стать сильнее! Чтобы не быть обузой и слабаком! — Спасибо вам за всё, Савада-доно! — он резко подорвался, встал с кровати и, будто делал это всю жизнь, идеально выверенно поклонился. — А кто скинулся и из-за чего? — заинтересованно спросил Базиль. Хотелось как-то поддержать разговор, а еще ему правда стало очень интересно. Учитель не рассказывал о подобном, но Базиль читал, что чаще всего у японцев суицид происходит из-за работы. — Какой-то парень молодой. Проблемы в семье? Или что-то вроде этого. Намимори — небольшой город, тут все только это и обсуждают, — рассказывал кареглазый. Они еще немного поговорили о том, где и как будут проходить занятия Базиля. Тсунаеши даже предложил им еще раз сразиться, как только шумиха вокруг скалы поутихнет или они найдут подходящее место. С энтузиазмом голубоглазый согласился. Вдруг Тсуна посмотрел на часы, которые только сейчас заметил Базиль, и весело воскликнул: — Время ужинать! Потом он заметил взгляд голубоглазого, который рассматривал аксессуар, и похвастал: — Кстати, это мы с Хаято и Ямамото на конкурсе получили, — он помахал рукой, на которой были надеты часы, — прекрасная вещь! Теперь-то Реборн меня не обманет с тем, что надо раньше вставать, — последнюю фразу он как-то злорадно пробурчал себе под нос. А потом встал и потянул с собой Базиля, которого схватил за руку. Все же в большой семье… ужин могут и спереть.***
С решимостью и запалом Базиль отвечал на выпады Такеши. За ними, контролируя тренировку и оценивая прогресс, наблюдал Ямамото-старший. Вспотевшие и уставшие, мальчишки дрались будто в последний раз. Такеши, как и Базиль, уже успел приобрести несколько болезненных порезов, но все же он продолжал теснить оппонента и давить его с помощью своего стиля. Светловолосый не так сильно уступал по одной простой причине: приемы Шигуре Соен Рю он уже видел. Но как бы Базиль ни старался, в итоге все закончилось победой брюнета. Было… обидно. Уже неделю они тренируются. Из-за того, что они владели одним видом пламени, эти тренировки и правда можно было назвать продуктивными, тем более что иногда к ним подключался Сасагава-сенпай и Савада-доно. Тсуеши же, как и Реборн, давал дельные советы, которые помогали. Но Базилю чего-то не хватало. Например, мастера, который стал для него как отец. Который всегда поддерживал его и который был сейчас так далеко. Единственной отдушиной были новые друзья, с которыми в прошлый раз из-за Конфликта Колец он не смог нормально даже познакомиться. И Савада-доно, который чем-то напоминал ему мастера. Свернувшись клубком на чужой кровати, Базиль грустил. Настроение было где-то между «пойти что ли полетать со скалы» и «я не оправдываю надежд мастера». Было тяжело признавать свою слабость. И, Дева Мария, он — парень, он не должен пачкать чужую подушку своими слезами. В комнату ввалился усталый Тсунаеши, который просто хотел лечь и***
Сидя в отдалении, Савада внимательно рассматривал уже когда-то увиденную им картину. Базиль стирал вещи. Вручную. Его вещи. Зрелище было странным, а еще почему-то умиротворяющим и милым. Руки друга стирали, выжимали, стряхивали, вешали, и при этом вид Базиль имел такой увлеченный, что Тсуне и самому захотелось попробовать. А еще хотелось взять эти руки в свои. Это неожиданное желание он обдумывал минут десять, пытаясь понять, что это только что было. За это время Базиль уже успел развесить все белье. И, боже. Он постирал не просто свои и Тсунины вещи, он еще и трусы его постирал… То, как невозмутимо это сделал Базиль, радовало. — Знаешь, мне иногда кажется, что ты больший японец, чем кто-либо из нас, — задумчиво подметил Тсуна. — А? Н-но… — Не в плане внешности, а характером. Такой спокойный, трудолюбивый, адекватный, знающий традиции… Базиль зарделся. Тсуна, когда понял, что именно он сказал, тоже. Но это ведь было правдой. Как и то, что он очень хочет взять этого парня за руки. Как и то, что Базиль очень милый. Боже, похоже, он влип. Потому что Базиль был таким настоящим, своим. В то время как Киоко-чан была скорее символом, мечтой, чем-то недосягаемым и далеким. И Тсуна все реже вспоминал о девочке-идоле, и все больше его мысли занимали красивые голубые глаза и тонкие, но знающие работу руки.***
Базиль еще никогда не чувствовал такое смятение и смущение. Его держали за руку. Казалось бы, простое действие. Но то, Как именно его держали за руку и Кто это делал. Это было странно. Просто в один день Тсунаеши пришел из школы и попросил дать руки. Базиль сначала не понял, растерялся, но руки протянул. К нему подсели, его руки схватили и начали изучать. Рассматривать. Трогать. Иногда Тсуна подносил их так близко к своему лицу, что кожей можно было ощутить его дыхание. От этих действий, от того, как чужие руки трогают его кисть, что-то зудело в груди, в животе. Было хорошо и приятно. Руки отпустили, огладив напоследок косточки на запястьях. Базилю и самому захотелось рассмотреть их и понять, что же там такого увидел Савада. Но тут Тсуна вплотную придвинулся и стал рассматривать Базиля так, будто видит в первый раз в жизни. — Ты милый, — вздохнув, вынес вердикт Савада, — тебя хочется обнять. Базиль завис. Когда до него дошел весь смысл сказанного, его щеки покраснели, а сам он отвел взгляд. Казалось бы, пара слов, а сколь многое они значат. Раньше бы Тсуна так не сказал: не смог бы. А сейчас… сейчас он заставляет Базиля смущаться и делает это с таким невозмутимым видом, будто профессионально занимался этим всю свою жизнь. Он и не подозревал, как сейчас внутренне Тсунаеши бьется в конвульсиях и думает: «Что я только что сказал? Милый?! Он же такой же парень, как и я! Это, наверно, прозвучало очень странно!». Обнять, да? Звучит как предложение. Базиль потянулся вперед, обхватывая Тсуну. Мол, на — обнимай. И чужие руки стиснули его в объятиях. Кажется, столько поддержки и ласки Базиль получал лишь от мастера… Но то было другое. Отношения, как у родителя и ребенка. И поддержка такая же. Сейчас же, прижатый к Тсуне, Базиль был счастлив. Потому что, кажется, Тсунаеши-доно ему нравился и, возможно, это было взаимным. Иначе зачем Тсуне называть его милым?***
Базиль хотел остаться рядом с Тсунаеши-доно навсегда. Чтобы видеть эту улыбку, красивые карие глаза, чувствовать его поддержку. Когда он впервые победил в спарринге, то понял, что мысли его были не о победе, не о том, что он должен стать сильнее и оправдать чьи-то надежды, а о том, что его обнимет и похвалит Тсуна-доно. Так ярко Пламя Базиля еще не горело, кажется, никогда.***
Подростковый период — это гормоны. Первая влюбленность и неопытность. Базиль, как и Тсуна, совершенно не умел целоваться, но хотел научиться этому. Вместе, закрывшись в комнате, они постигали это искусство. Пока еще не было никаких признаний или заявлений. Им просто было комфортно находиться вместе. Обниматься. Ходить за руку. Целоваться. Правда, в первый раз вышло не очень, но потом им так понравилось, что растащить их друг от друга было невозможно. С интересом, а некоторые со скепсисом, все смотрели на эти меняющиеся отношения между друзьями. Гокудера кричал, потому что теперь Джудайме уделяет ему меньше времени. Ямамото смеялся и пихал в бок орущего Хаято. Сасагава вовсе ничего не замечал. Реборн, кажется, даже поддерживал их нетрадиционную связь, говоря о том, что партнер должен быть сильным, умным и из мафии. В общем, клонил к тому, что Тсуна все сделал правильно. А Тсуна целовал Базиля, проводил руками по обнаженной спине. Голубоглазый же зарылся руками в мягкие волосы шатена и притягивал его для очередного поцелуя: Базилю очень нравилось целоваться. Тесно прижавшись к друг другу, они пытались поделиться теми чувствами, что испытывали. Передать весь тот восторг, симпатию, любовь. Подростки — они довольно быстро возбудились от глубоких поцелуев и поглаживаний. Обычно они на этом месте прерывались, расходились каждый по своим углам и втихаря дрочили, вспоминая недавние ласки, но сейчас продолжили. Это было неловко, но так желанно. Так хорошо. Рука Тсуны обхватила два вставших члена, прижала их друг к другу и задвигалась. В глазах появлялись концентрические круги, вспышки. Они все так же целовались, постанывая друг другу в поцелуй. Напряженные стволы терлись друг о друга, поцелуи становились все развязнее и горячее. Они сгорали. В этой страсти, в этой первой взаимной любви. Рука Базиля сползла вниз, обхватила члены, соприкасаясь с другой рукой, присоединяясь, начиная помогать и ласкать. Долго это не могло продлиться. Совсем скоро они кончили, испачкав руки друг друга, вжимаясь в тело партнера изо всех сил. Ослепительно, оглушительно, восхитительно.***
После рассказов Базиля Тсуна немного поменял свое отношение к отцу. Но сейчас он был готов собственноручно его убить. И закопать в лесочке. Потому что Базиль уезжал. Месяцы тренировок закончились, пора было возвращаться в штаб. Работать, показывать чему научился. Отец даже не предполагает, что за это время Базиль не только научился новым приемам. А еще и целоваться. Очень хорошо и долго целоваться с Тсуной. И от этой мысли становилось так хорошо и умиротворенно. — Буду ждать тебя в Италии, — Базиль порывисто его обнял, поцеловал в щеку. — Напишешь, как долетишь, хорошо? — Конечно, — немного грустно улыбнулся Базиль. — Удачи. И до встречи, — напоследок поцеловал парня Савада. Грустным взглядом он провожал улетающий самолет. На плечо запрыгнул Реборн. — Ну что, Никчемный Тсуна, через неделю едем в Италию, чтобы улучшить твой итальянский, устроить тренировки с Варией и познакомиться со всеми подчиненными Вонголы! Тсуна улыбнулся. Впервые в жизни он радовался новым приключениям, что подкинул на его несчастную голову Реборн.