Под покровом ночи

— Идиотка. Глаза резко распахнулись. Перевернувшись в постели, девушка уткнулась носом в подушку и гневно зарычала. Гермиона ненавидела сны. По большей части потому, что не могла управлять ими. Потеря контроля означала уязвимость, которую она не хотела себе позволять. И вопреки своим желаниям, вторую ночь подряд ей доводится лицезреть историю о сомнительном зарождении противоестественного общения между ней и Малфоем. Если бы она могла использовать Обливиэйт на самой себе, то это произошло бы незамедлительно. Одна его фамилия вызывала в ней бурю раздражения. Произносить эти два слога, пусть и не вслух, было почти непосильным испытанием. Лицо кривилось так, словно она залпом выпила стакан лимонного сока. Даже если кому-то необходимо, чтобы она видела сны с собой в главной роли без возможности их контролировать, то пусть хотя бы в них не будет появляться он. Ей не хочется думать, что даже подсознательно она может уделять своё драгоценное внимание этой слизеринской надменной заднице. Разбирать значение каждой детали сновидений, как это делает её соседка по комнате со снами о своём Бон-Боне, не в стиле Гермионы. Она отказывается верить в любую иррациональную пророческую ерунду. У неё есть своё объяснение происходящему — её реальность переполнена презрением к Малфою настолько, что необходимо выплескивать это чувство во всех возможных вселенных. Простое и весьма убедительное толкование. Для неё. Ещё немного поворчав, Гермиона сделала над собой усилие и поднялась с постели, решая оставить свой скверный настрой под балдахином кровати. *** Большой зал встретил её приятным запахом свежей выпечки и цитрусов. Дети за каждым из столов бурно обсуждали предстоящий после завтрака поход в Хогсмид. Те ребята, которым не посчастливилось получить разрешение от родителей, будут вынуждены остаться в замке под присмотром старост своих факультетов. Гермионе было тяжело смотреть в детские глаза, переполненные обидой и собирающимися в уголках слезами. Когда-то и Гарри был на месте этих ребят. Сердце больно защемило от несправедливости. Перспектива весь день быть окруженной детской печалью совершенно не привлекала. Если бы у неё была возможность убедить профессора Макгонагалл позволить им хотя бы на пару часов пойти со всеми. Она пообещает взять всю тягость переговоров с родителями на себя. — Категорически нет, мисс Грейнджер. Правила есть правила, и кому как не вам знать, что созданы они не для того, чтобы их нарушали. — Да, профессор. — мрачный взгляд в пол. Альбус Дамблдор, сидевший за профессорским столом неподалёку от Минервы, заговорил раньше, чем декан Гриффиндора успела ответить: — Необязательно покидать стены школы, чтобы сблизиться с товарищами по несчастью, мисс Грейнджер. Уверен, у вас уже есть идея, как не позволить детям впасть в отчаяние. Только не забудьте про согревающие чары. — директор озорно ей подмигнул и съел лимонную дольку. Понимание озарило лицо Гермионы, когда она столкнулась с кривой улыбкой Минервы. — Да, профессор! — она с воодушевлением рванулась оповестить своих коллег об их планах на этот вечер. Облегчение охватило девушку, когда все старосты поддержали затею. Захария Смит, староста Пуффендуя, предложил повеселиться в снегу не только детям, но и оставшимся в замке старшекурсникам. — Детей немало, лишние глаза не помешают. Каково было удивление Гермионы, когда даже Паркинсон молча выразила согласие с его словами. Староста Слизерина отличалась надменной отстраненностью, поэтому видеть её проявление одобрения было отличным знаком. Вечер обещает быть замечательным. *** К пяти часам, когда зимний день переходит в лапы тьмы, старосты старших курсов трёх факультетов со своими группами стояли у главного входа. Гермиона вносила имена всех присутствующих в список, уже, казалось, в сотый раз пересчитав детей и столько же раз проклянув слизеринскую нерасторопность. Ждали только зелёный факультет. — Не суетись, Грейнджер, — произнесла Пэнси, появившись в поле зрения, — твоя гиперответственность чуется за километр. Она вела за собой восьмерых ребят. Их перешёптывающаяся колонна выглядела как самая настоящая змея. А в качестве второго глаза шёл... — Малфой, вот так неожиданность! — Энтони, староста Когтеврана, поприветствовал парня. — Здравствуй, Голдстейн. Пэнси попросила о помощи, не смог отказать. Гермиона закатила глаза. Он не может иметь ничего общего со словом “помогать”. Слизеринец, заметив реакцию, окинул Грейнджер равнодушным взглядом снизу вверх, словно оценивая потрепанный внешний вид, и позволил себе проигнорировать её присутствие. Поразительное безмолвие. Девушка вновь пересчитала детей, бросила в них согревающие чары и важно двинулась к дверям замка. На этот раз глаза закатил он. *** Снег искрился от магии, так же искрились и глаза детей. Вспышки заклинаний освещали тёмную улицу. Свет луны отражался от земли. Старшие учили младших бросать снежки с помощью магии, в качестве мишеней используя своих однокурсников. Захария и Полумна помогали когтевранцам лепить снеговиков, в качестве носов втыкая свои палочки. Пэнси со слизеринцами валялась с раскинутыми руками и ногами на снегу, создавая снежных ангелов. И только один человек не принимал участие в играх, вальяжно расположившись на скамье неподалеку и без интереса наблюдая за развернувшейся картиной. Гермиона раздраженно потопала к слизеринцу, готовая разразиться гневной тирадой. — Зачем ты явился, если тебе всё это чуждо? Только портишь настроение. — она остановилась прямо перед Малфоем, уперев руки в бока. — И тебе здравствуй, Грейнджер. Мне казалось, вам нужны дополнительные глаза, а не клоуны. Я не нанимался развлекать чьих-то отпрысков. И да, будь ты повнимательнее, заметила бы пропажу трёх мелких гриффиндорцев, ищущих приключения на свои задницы. Кого-то они мне напомнили. — Что?! И ты всё это время молчал?! — Гермиона развернулась, чтобы осмотреться и окликнуть остальных старост, когда Малфой продолжил: — Всегда интереснее наблюдать за развитием событий со стороны. Полагаю, в гостях у лохматого лесника они в безопасности. Если только их не сожрёт один из его питомцев. Гермиона сделала медленный выдох и обернулась. Несмотря на то, что она смотрела на него сверху, контроль положения был явно не в её руках. Его поза излучала непоколебимую уверенность. Это неимоверно раздражало. Хотелось стереть победное выражение с его бледного, как зима, лица. Она резко загребла снег у своих ног и со всей силы бросила огромный шар в Малфоя. Просто, без магии, что должно быть для его чистокровного величества ещё большим унижением. Точное попадание прямо в нос. Снова. Слизеринец с ругательствами резко вскочил на ноги, бурей надвигаясь на Грейнджер. Его руки грубо схватили воротник её пальто, притягивая ближе, что со стороны наверняка выглядело угрожающе. Его резкий от столкновения выдох окутал лицо Гермионы клубком ментолового пара, который она тут же неосознанно вдохнула полной грудью. И возненавидела себя за это. — Я бы отлично справлялась с квоффлом. — Играешь с огнём, Грейнджер! — злобно прошипел Малфой. Её взгляд перешёл от его раздувающихся ноздрей к глазам и зацепился за снежинки на ресницах, которые не спешили таять, словно были не на живом человеке. — Ты не огонь, а бесчувственный кусок льда, Малфой. Некоторое время они не мигая смотрели друг на друга. Глаза слизеринца изучали раскрасневшееся от мороза и злости лицо Грейнджер. Её синие губы тряслись от холода. Тупица наложила согревающие чары на всех, кроме себя. Что за идиотизм? Малфой с силой оттолкнул гриффиндорку так, что она, не удержавшись на ногах, повалилась в сугроб. Сам он двинулся в сторону замка. Ни черта она о нём не знает. Гермиона, захлёбываясь от возмущения, не сразу заметила обволакивающее её тело тепло согревающих чар.