POV Мидорикава
Жизнь стремительно катится к чертям. Я ужасно устал. Но лучше не становится. С каждым днём всё хуже. По факту не изменилось ничего, кроме нашего с Хирото общения. Казалось бы, отношения испортились лишь с одним человеком, а свет померк повсеместно. Однако худшее — это находиться с ним вместе на встречах. Это невыносимо, и хочется сбежать оттуда. Только вот я просто обязан его сопровождать, такая уж должность. При посторонних, да и при наших сотрудниках он ведёт себя сдержанно, но, обращаясь ко мне, как и раньше, улыбается. Словно испытывает своей улыбкой и редкими касаниями. Однако наедине — чего практически не бывает, ведь мы оба стараемся этого избегать — он холоден и даже не смотрит в мою сторону, отмахивается от меня. Это причиняет неимоверную боль. Я всё чаще задумываюсь, что было бы хорошо, ничего не чувствовать. Вообще ничего. И по вечерам мне это удаётся. Я живу от вечера до вечера. От момента, когда я убираю ванну, до момента, когда я сижу в ванной на табурете с лезвием в руках. И каждый раз я не понимаю, что меня останавливает от того, чтоб не надавить посильнее, чтоб не остановить кровь. Пусть течёт. Пусть! Но каждый раз я останавливаюсь, бинтую руки, отмываю раковину. Это мой каждодневный ритуал, о котором не знает никто: ни Нозоми — всё началось ещё когда мы жили вместе, но тогда это повторялось реже —, ни Хирому — хотя он, думаю, догадывается и хоть и не говорит напрямую, но всё равно словно просит остановиться. И я вечно останавливаюсь на полпути, не давая себе умереть. Лишь выпускаю пропитавшуюся за день болью и страхом кровь. Это просто новая привычка. Такая же как курение. Надо бы хоть одну полезную завести для разнообразия… И каждый день я надеваю что-то с длинными рукавами, просто потому что так проще скрывать последствия ночи. Хотя от кого прятаться? Кто захочет — тот узнает, но всё же. Наверное, по большей части, я прячу шрамы от себя. Просто нет желания лишний раз смотреть на руки. Их вид навевает тоску, лишний раз напоминает обо всём. Хотя, чёрт возьми, я ни на секунду не забываю об этом. Да и как вообще можно забыть о чувствах? И как можно забыть о реакции на своё признание? Как? Я не знаю… Мне не удаётся забыть, хоть я и усердно стараюсь. Но, как и прежде, все попытки рушатся при одном только взгляде или упоминании Хирото. А ещё есть смысл прятать руки от Хирому, потому что, если он узнает — убедится в своих догадках, — мне светят лекции по этому поводу, а их слушать совершенно не хочется. Я всё больше убеждаюсь, что чувства к Хирото разрушают мою жизнь.Конец POV Мидорикава
Проводив с вежливой улыбкой визитёра Киямы, Рюджи закрыл дверь приёмной и шумно выдохнул. Он обернулся, Хирото успел закрыть дверь. Положив на стол бумаги с подписями, Мидорикава снова приблизился к двери начальника и постучал и, не дожидаясь приглашения, вошёл, захлопнув за собой дверь. — Хирото, нам надо поговорить. — Не до тебя, Мидорикава. — Это очень важно. — Что, снова в любви будешь клясться? — издевательски спросил молодой человек, наконец поднимая взгляд на собеседника. Помедлив, он снял очки и, встав из-за стола, подошёл почти вплотную к секретарю. — Н-нет… Я вообще не об этом. — Что ж, выкладывай. — Кияма отступил на шаг, пустым взглядом глядя на побледневшего и осунувшегося Мидорикаву. Тот как-то неуверенно опустил голову и замер. — Ну же, у меня полно работы. — Я знаю, что сейчас у тебя есть немного свободного времени, но не беспокойся, я не задержу тебя надолго. Просто я хочу обсудить очень важный вопрос… После случившегося я чувствую себя здесь лишним и подумываю об увольнении… — Сейчас не время. — Да перестань, никогда не будет подходящего времени. — А что, ты нашёл новое место? Или конкуренты-таки переманили? — А тебе разве есть до этого дело? — грустно улыбнувшись, спросил Рюджи. — Впрочем можешь не отвечать. — Отчего же? Мне есть что сказать. Не тебе же одному высказываться. Мидорикава вздохнул и еле заметно кивнул. Он ждал, но Кияма молчал, словно нагнетая обстановку. Не выдержав тишины, Рюджи вскинул голову и посмотрел на собеседника. — Ну же, чего ты молчишь? — Мне есть что сказать, но я не знаю, как это сделать. — он усмехнулся, однако лицо его тут же снова стало серьёзным. — Блин, Мидорикава, у меня при взгляде на тебе теперь все мысли только о твоём признании. — Ну прости, — молодой человек отвёл взгляд в сторону. — Назад я уже всё равно ничего вернуть не смогу. Я хотел стереть то сообщение, но тебе взбрело остаться ночевать в чёртовом офисе. — Так это я виноват? — Да ты издеваешься надо мной что ли?! Я тебя не обвиняю. Просто говорю, что всё уже сделано. Или я могу по голове тебя стукнуть, чтоб забыл, раз увольнять не хочешь. Устроит так? — Вы чего тут орёте как ненормальные? — на пороге появился Миура с папкой документов. — Весь этаж сейчас сбежится. — Хирому, уйди, пожалуйста. Просто небольшие разногласия. — отмахнулся Мидорикава, даже не повернувшись к другу. — Вышел отсюда. Тебя стучаться не учили? — Извините, что потревожил, но я стучал. Только вы из-за вашего выяснения отношений не слышите ничерта. — Кияма бросил недовольный взгляд на Миуру, но и тот явно был не в духе. Хирому перевёл взгляд на Рюджи, который как-то преувеличенно сосредоточенно разглядывал пол и устало вздохнул. — Я чего зашёл, там Ханда приехал раньше. Куда его деть? Хирото задумчиво свёл брови и помассировал переносицу, а Мидорикава сжался и отступил, уже намереваясь выйти. — Ладно, я позже зайду. — Нет. Хирому, пригласи Ханду в приёмную и побудь там. Мы договорим, и я приглашу войти. Миура лишь кивнул, сочувственно посмотрев на растерявшегося друга, и удалился из кабинета. Дождавшись пока стихнут шаги и захлопнется дверь приёмной, Рюджи снова посмотрел на Кияму. — В общем, пора завязывать с этим. Я так больше не могу. — Я тоже. Мы долгое время дружим, и ты отличный сотрудник, но, вспоминая твоё признание, видя тебя, я… — Я понимаю, и мне ужасно жаль, что я всё испортил, правда. — Жаль? Уж не сомневаюсь! — за дверью послышался приглушённый голос и шаги — нужно говорить тише — и Кияма перешёл на шёпот. — Я вспоминаю это и не могу думать о другом, когда ты рядом. У меня всё из рук валится и из головы вылетает. — Что я, блин, сделаю теперь? Нет, правда, что? Чего ты молчишь? Я и так минимизировал общение с тобой. Что ты ещё хочешь? — так же шёпотом спросил Мидорикава, делая шаг к Хирото и в упор глядя на него. На самом деле хотелось кричать, но их могли услышать, а это разрушит всё. — Да не знаю я! Чтоб ты исчез их моих мыслей! Чтоб перестал меня терзать своим признанием. Чтоб сном всё это оказалось. Чтоб исчез весь этот абсурд! — нервно выпалил мужчина, пристально посмотрев на коллегу. Рюджи поджал губы и опустив голову — запал кончился, всё оборвалось после нескольких небрежно брошенных фраз. Он вздохнул и, развернувшись, подошёл к двери. Взявшись за ручку, молодой человек замер. — Я тебя услышал. Я начал это, я и закончу. Чуть позже я занесу заявление об увольнении. И… Прости, если сможешь. С этими словами он открыл дверь и, натянув улыбку, пригласил войти посетителя, а после обернулся и взглянул на начальника. — Я нужен? — Принеси кофе, будь добр. — Конечно. Дверь захлопнулась, и Мидорикава обхватил себя руками за плечи, опуская голову. На его плечо упала тёплая рука. Рюджи вздрогнул и поспешно потёр глаза, стирая набрякшие слёзы. Ему не хотелось жалости, а беспокойство Миуры сейчас лишь раздражало. От всего этого хотелось сбежать. Как можно дальше. Или как сказал Хирото «исчезнуть». — Я увольняюсь, — словно успокаивая друга, протянул Мидорикава, с широкой улыбкой посмотрев на Хирому, — Перееду в другой город, начну всё с начала. Рюджи знал, что из сказанного правдивое только первое предложение, но ему хотелось приободрить встревоженного друга. Сам он не верил, что может исчезнуть так. Хотелось иначе: раз и навсегда, для всех и, в частности, для самого себя. А это значит, что то, о чём он так много думал — это выход. И тут одно слово, сказанное в сердцах, словно даёт разрешение, словно говорит, что всё правильно. — Ладно, прости, мне нужно работать. — напоследок улыбнувшись и не дав Миуре вставить и слова, Мидорикава выскочил из прёмной, теребя рукав любимого кроваво-красного свитера.***
Мидорикава прижал к груди кошку, лаская её. Он поцеловал животное в макушку, почёсывая его за ухом. Хоши громко мурчала, цепляясь когтями за яркий свитер так и норовя залезть хозяину на плечо. Рюджи вымученно улыбнулся. — Хоши… Ну, перестань, Хоши… Мне очень жаль, правда. Ну не смотри ты на меня так. — молодой человек отстранил от себя кошку и заглянул ей в глаза. Животное извернулось и, царапнув хозяина, пронзительно мяукнуло. Мидорикава рефлекторно бросил кошку на пол и буркнул под нос ругательство. Хоши крутилась в ногах, мешаясь и громко крича. — Да прекрати ты. Что ж ты сердце-то мне рвёшь?.. И так сил больше нет. Голос предательски дрожал. Рюджи закусил губу и через нос втянул воздух. Он перешагнул через кошку и сел на стул, делая глоток уже холодного чая. Чиркнула зажигалка, и Мидорикава жадно втянул дым. В голове отчётливо звенело «исчезни». Молодой человек зажал виски кулаками и зажмурился. — Хватит… Хватит! Это же была шутка, правда, Хирото? С этими словами Рюджи взял телефон и выбрал нужный контакт из телефонной книги, но так и не осмелился нажать кнопку вызова. — О Боже, какой же я трус! — застонал молодой человек, небрежно бросив телефон на стол и сжав голову руками. Он медленно выпрямился и сделал затяжку, оставляя сигарету во рту. А после, словно оправдывая себя — хотя именно это он и делал — прошептал: — Я же обещал беспокоить его только по рабочим вопросам. Рюджи наклонил голову и выпустил дым, и тот, поднимаясь, попал в и без того слезящиеся глаза. Инстинктивно молодой человек зажмурился и потёр глаза пальцами. Но легче не стало — пелена, застилающая глаза, стала только плотнее. Мидорикава поднялся и, споткнувшись о кошку, побрёл в ванную. Он включил тёплую воду и, заткнув сливное отверстие пробкой, опустился на бортик ванной. Рюджи сморгнул слёзы и опустил руку под мощную струю воды — слишком холодная. Добавив горячей, Мидорикава встал и рвано втянул через нос воздух. Он закатал рукава свитера и взглянул на покрытые тонкими шрамами предплечья. Сегодня там появятся последние, которые никогда больше не зарастут. Рюджи посмотрел на кошку, сидевшую на стиральной машинке и с интересом смотрящую на набирающуюся воду. — Хоши, ты прости меня, пожалуйста. Я напишу Хирому, он тебя заберёт к себе. У него тоже кот есть. Так что веди себя хорошо, ладно? — прошептал молодой человек, беря животное на руки и тихо баюкая его. Кошка положила голову на плечо хозяина. Всё-таки не бестолковая скотина, всё понимает и даже утешает. И жаль её оставлять так, а убить рука не поднимется — впрочем о таком и думать не хотелось. На улицу выкинуть — жестоко, кошка ведь совсем домашняя, добрая, ласковая, не выживет она на улице. В приют? Да кому она там сдалась? Там и без Хоши полно животины. Да и как о ней там заботиться будут? Но лучше улицы. Но у Хирому ей всё равно лучше будет. Да, там будет ещё один кот, но Хоши мирная, да и у Миуры не буйный и не драчливый. Но остаётся только одна проблема: она будет ужасно скучать по нему, всё же она выбрала своим человеком именно его, а не Нозоми, которая и принесла домой рыжий комочек. Именно девушка хотела кота, Мидорикава же был сначала против животного в доме, но потом абиссинская кошка стала действительно его любимицей, да и Хоши молодой человек явно нравился больше, чем его девушка. Рюджи почесал кошку за ухом и, поднявшись, вышел из ванной. — Прости, Хоши… Чёрт, это так странно, я чувствую себя таким виноватым перед тобой. Ни перед кем такой вины не чувствую. — Мидорикава с Хоши на руках вернулся на кухню и, опустив кошку под её недовольное мяуканье на стул, взял со стола телефон. — Будь тут. После же молодой человек снова направился в ванную, и Хоши поспешила за ним, но в комнату войти не успела — Рюджи захлопнул перед её мордой дверь. Послышались тихие скребки — кошка пыталась открыть дверь — и громкое мяуканье. — Фу, — в отчаянии прохрипел Мидорикава, снова закуривая. Сигареты не успокаивали. Рюджи скорее просто тянул время, убеждая себя, что уж эта сигарета точно последняя. Но он знал, что врёт. Ни эта, ни следующая не будут последними. Он отчаянно боялся смерти. Наверное, надо было выпить для храбрости. Молодой человек выбросил окурок в раковину и потрогал воду рукой. Та была слишком горячая, потому Рюджи поспешно закрутил вентиль с горячей водой и замер, давая время воде хоть немного остыть. Вытерев руки, он опёрся о стиральную машинку бедром и, взяв телефон, отправил заранее написанные сообщения нескольким адресатам, среди которых были Хирому и Хирото. Он отложил телефон и снова прикурил. Подняв глаза к потолку, Мидорикава медленно выпустил дым. Вот и всё. Очередной шаг, после которого нет возможности избежать задуманного. Он нервно сглотнул, услышав, как, вибрируя, запрыгал лежащий на стиральной машине мобильник, и лениво посмотрел на дисплей. Звонил Кияма. Без задней мысли, Рюджи сбросил вызов и отключил телефон. Теперь его никто не отвлечёт. За дверью снова послышалось жалобное мяуканье. Мидорикава снова отложил телефон и взял лезвие, лениво разглядывая его, словно впервые видит. Вздохнув, он перешагнул через борт ванны и поморщился — вода всё ещё была горячевата. Но всё же перенёс через борт вторую ногу и медленно сел. — Ты делал это десятки раз, Рюджи. Вдох, выдох. Это точно то же самое, что и раньше, только без траты бинтов в последующем. Только глубже. Ну же, соберись. — прошептал Мидорикава, сжимая лезвие в руке и фильтр в зубах. Он глубоко вздохнул и на мгновение прикрыл глаза, облокачиваясь на бортик ванной. Молодой человек выпустил дым и, открыв глаза, снова ровно сел. Рюджи медленно коснулся уголком лезвия руки, словно подыскивая место для очередного пореза. Он сжал челюсти, прокусывая ацетатное волокно и надавливая на лезвие. Оно легко разрезало бледную кожу. На глаза инстинктивно навернулись слёзы. Рука дёрнулась, оставляя лезвием на предплечье кривую линию, тут же выплёвывающую кровь. Мидорикава зажмурился и задержал дыхание, пытаясь подавить рвущийся наружу болезненный всхлип. Окурок выпал из приоткрытых губ, откушенный же кусок фильтра упал на язык. По щекам покатились слёзы, когда молодой человек в очередной раз провёл по руке лезвием. Кровь медленно стекла по руке в воду, Рюджи задумчиво наблюдал за этим, выплюнув кусочек волокна, предназначенного для защиты лёгких, и нервно кусая губы. Очередной порез вслепую. Ещё один и ещё. Мидорикава поднял глаза к потолку, смаргивая слёзы, упрямо текущие по щекам. Он дышал мелко и часто, пытаясь хоть немного успокоить сердцебиение и дрожь в руках. Рюджи переложил лезвие в другую руку и, не глядя, провёл им по ещё нетронутому ранее предплечью. Он зажмурился, наклоняясь вперёд настолько низко, что чуть не уткнулся носом в ещё горячую кровавую воду. Лезвие выпало из дрожащих и влажных от пота и крови пальцев. Молодой человек небрежным движением вытер тыльной стороной ладони щёку, стирая с неё слёзы и оставляя кровавый развод, и нос. Всхлипнув, он медленно и устало откинулся назад и опустил голову на бортик. Левая рука соскользнула в воду, заставляя Мидорикаву морщиться от неприятных ощущений. — Вот и всё… Это не так страшно… Ничуть не страшно. — прошептал молодой человек, закрывая глаза и поудобнее устраиваясь в ещё горячей воде.POV Мидорикава
Вот и всё. Это моё последнее письмо. Я переписывал его много раз, потому что каждый раз после прочтения всё казалось лажей. Мерзкой, неискренней. В этот раз я не буду разглагольствовать и даже не стану перечитывать. Нет на это сил. Да и желания тоже. Поэтому буду краток. Простите за столь внезапный для многих из вас, и столь очевидный для меня, уход из жизни. Многие из вас скажут или хотя бы подумают, что я трус и слабак. Думайте. Когда вы будете это читать, мне будет уже безразлично, кто и что обо мне подумают. Это уже будет неважно, впрочем как и мои переживания, мысли и чувства. Всё потому что уже не будет меня, и некому будет переживать всё это и обдумывать. Да, наверное, я слабак. Всё возможно. Но каждый однажды дойдёт до предела, когда сильным уже быть просто не хочется. Я дошёл уже давно. Мне осточертело улыбаться и притворяться тем, кому всё по плечу. Мне не по силам даже совладать со своими чувствами, что уж про остальное говорит?.. Я давно дошёл до точки, когда хочется всё бросить и исчезнуть, но всегда больше переживал за других: за Отца, с которым уже столько лет не общаюсь, за ребят, заменивших мне семью, за Хирому, мы всё-таки близкие друзья, за знакомых и приятелей — ведь моя смерть отразится на них. А боль кому-то ещё причинять не хотелось. Все они были мне очень важны тогда, да и сейчас тоже. Не будь их, вряд ли бы я так метался. Я переживал за людей, за их чувства. Всё это рвало мне душу. Я рвался между другими и собственными чувствами. И всегда побеждало первое. Оно и сыграло финальную роль. Мне хватило одного «исчезни», чтобы решиться на это. Наверное, я только его и ждал. Ждал этого разрешения, этого толчка в пропасть. Я ведь сам нашёл разрешение в банальной фразе, вырвал слова из контекста, в котором, скорее всего, даже не было такого подтекста. Думаете, просто искал оправдание? Мол не я это решил, за меня сделали выбор. Нет. Это мой выбор. Осознанный. Так что ничьей вины в этом нет. Я всё сделал и решил сам. Прощайте!Мидорикава Рюджи.
Конец POV Мидорикава