Дорогой

— Мы найдём тебе применение, — с улыбкой заявил мужчина в тёмном костюме и с зализанными на бок светлыми волосами. И вновь отвернулся к женщине — управляющей приютом. Её короткие чёрные волосы при каждом движении вздрагивали и колыхались подобно змеям — таков был её квирк, она взглядом могла заставить замереть любого, но эффект пропадал, когда женщина моргала. Изуку восхищался этой способностью и периодически просил показывать её в действии, чему Йоко не могла отказать, потому что души не чаяла в вечно улыбающемся мальчишке, и таким образом пыталась хоть немного облегчить его ношу. У него не было квирка, поэтому он часто становился объектом для нападок среди других детей. Йоко не могла находиться рядом с ним на постоянной основе, но в свободное время от бумаг — что было крайне редко — приходила и уводила его во двор; на новенькие железные качели, которые Изуку обожал просто до потери дара речи. Его маленькое тельце взмывало вверх, в груди перехватывало дыхание — а из горла доносилось восторженное заглушенное пищание. Порой он отрывал руку от цепи качели и, довольно щурясь, пытался схватить ладошкой солнце. Йоко кричала ему быть осторожным, но Изуку только смеялся и показывал на веснушки на лице, говоря, когда-нибудь он добавит его к своей коллекции. Всего в приюте было восемь детей: он был рассчитан на омег; в связи с депопуляцией в Японии после войны многое изменилось в законодательстве, начиная с того, что омег лишили всех их прав, за которые они когда-то выходили на улицы и устраивали демонстрации. По новому уставу новорождённых, не являющихся альфами и бетами, забирали у родителей и отдавали в специализированные места, где по документу, подписанному Японским правительством в 21** году, они жили до шестнадцати лет, а дальше всё зависело от генетики. Омег с потенциально сильными квирками отдавали в семьи героев, где они до последнего дыхания рожали детей; многие не доживали и до сорока лет. Тех, кто не был способен забеременеть, отправляли на медицинские опыты по испытаниям различных препаратов — такие умирали очень быстро. У Изуку же особый случай: у него нет квирка, но он вполне способен на производство потомства — хоть и бесполезное. Поэтому представитель департамента по делам омег сам приехал поговорить с руководительницей приюта. У него в руках была стопка бумаг и громкий голос; его руки постоянно беспокойно били по воздуху, а на лице была налеплена склизкая улыбочка. Йоко, поджав губы, изредка кивала; её взгляд выражал сильнейший дискомфорт. Изуку не понимал почти ни слова, но стоял и внимательно слушал, широко растягивая уголки губ и сияющими глазами смотря на разговаривающих взрослых. Мысль о том, что он может принести пользу, будоражила его; сжатые в руку кулачки чуть подрагивали, а плечи были выпрямлены.  — Как раз через десять лет, к его совершеннолетию, мы начнём притворять эту идею в жизнь, пока это только наброски, но, — мужчина бодро говорил, — нам выделили приличную сумму, и опыт Европейских стран показывает, что это снизит уровень стресса среди учеников. Он вновь повернулся к Изуку и, присев на корточки, продолжил:  — Ты ведь любишь героев, да? Мальчишка закивал изо всех сил и, вцепившись ему в штанину, чуть ли не прокричал: — Я и сам мечтаю стать им в будущем! Говорят, что омеги не могут, но я покажу всем, на что я способен! В его голосе не было отчаяния, только стальная решимость и готовность.  — Значит, нам нечего волноваться, ведь ты станешь тем, кто будет помогать героем. Звучит прекрасно, не правда ли?