Прими тот факт,
Что ты тоже хочешь, ты жаждешь этого
Поверь, ты поймешь о чем я говорю, когда попробуешь на вкус.
В голове возникает вечеринка с Хэллоуина, и у Чарли всё холодеет внутри. Нет, не так, наоборот, теплеет и трепещет. Разливается приятной нугой, будоражит прошлые чувства. Если Чарли и думала, что навсегда расправилась с проблемой под названием “Чонгук”; осмелилась предполагать, что конец прописан, что больше никогда не вернется к этому, то она крепко ошиблась. Не она ставит точку, а Чонгук.Что, черт возьми, ты подразумевала под нами?
Еще скажи, что мы не были просто друзьями.
Но это не имеет особого смысла.
Потому что мне уже не больно, я напряжен
Ведь знаю, что буду в порядке без тебя, милая.
Больше всего пугало, что не только Чарли понимает смысл, не только она может полностью захлебнуться словами, слетающими с уст Чонгука. Кто-то думает о своем, кто-то понимает, что они с Чимином не зря написали нечто подобное. В зале темно, и это радует, никто не может найти глазами Новенькую, никто не может узнать, куда смотрит Чимин, что прячется в глазах Юнги, и как Чарли пытается сдержать в себе чувства. Сердце бешено колотится, ведь остатки напоминают о себе. Она смотрит на Чонгука, как он закрывает глаза, держит микрофон, хмурится и поет, от всей души поет. Улетает в мир искусства, мелодий, музыки, окружает себя нотами, прокладывает дорогу для всех слушающих. Он ищет глазами нуну, но понимает, что это невозможно. Чонгук хочет, чтобы она его слышала.Все твои друзья были здесь слишком долго
Они, должно быть, ждут тебя, чтобы двигаться дальше
Детка, я не согласен с этим, я зашел слишком далеко
Я не готов, глаза тяжелы сейчас
Сердце на твоем рукаве, как будто тебя никогда не любили
Бегая по кругу, теперь посмотри, что ты наделала
Даю тебе слово, как только ты возьмешь и убежишь
Если бы ты позволила мне остаться, я уже готов
Почему Чонгук это написал? Почему он это поет? Хочет, чтобы нуна вспоминала, чтобы она знала, от чего отказалась, чтобы ощутила, как же ему не хотелось её отпускать? Чарли сглатывает и выдыхает. Смешанные чувства, она их не понимает. Знает, что сделала правильный выбор, и Чонгук её отпустил, простил, и сейчас ему необходимо, чтобы она услышала окончательное “прощай”. Так в стиле Чонгука. Чарли позволяет себе ухмыльнуться, когда видит на губах Чонгука улыбку на финальных нотах. Самовлюбленную, в какой-то степени высокомерную и чересчур довольную. Он подмигивает куда-то в зал, и нуна знает, что это всё предназначается именно для неё. Чонгук смог показать, что бывает, если оставить его наедине с чувствами, как он может проводить к выходу чуть ли не по красной дорожке, показывая, от чего Чарли отказалась. И она не против, ей понравился вкус его чувств, его гордости и желания продемонстрировать себя во всей красе, ведь это Чонгук. Им можно наслаждаться, вкушать, с жадностью поглощать. Только вот, он всё еще наркотик, с которого слазишь с превеликим трудом. У Чимина была своя особая магия, которой он затянул не меньшее количество зрителей. Если Чонгук вкладывал свою историю, возможно, лирическую недосказанность, то Чимин хотел утопить всех и вся в собственном очаровании. Несомненно, он занимался музыкой, он говорил, где стоит повысить громкость, где – понизить, он указывал, где использовать всю мощь своего голоса, а где чуть ли не переходить на шепот. Чимин создавал атмосферу, а Чонгук удерживал в ней, не отпускал. Когда песня закончилась и в зале повисла тишина на жалких пару секунд, Чонгук с Чимином поклонились, а изображения на фоне растворились в белизне доски. Звук аплодисментов чуть ли не оглушил. Большинство студентов встали, некоторые свистели, и Чарли сама присоединилась к ним, как и Тэхен. Юнги просто сидел между ними, молчал, не хлопал и не свистел, он смотрел и призрачно улыбался. Первые участники исчезли, студенты вернулись на свои места. Чарли очень хотелось ворваться за кулисы, найти друзей, обнять их и сказать, что они лучшие, и ей все равно на других. Она не хочет слушать остальных, для неё Чонгук и Чимин на первом месте. — Я в уборную, — Юнги всучил Чарли два букета, которые почти придавили её. Старшекурсник тихо покинул зал, и Тэхен воспользовался возможностью оказаться ближе к Чарли. Он помог ей, забрав один из букетов и слабо улыбнулся, замечая, что она всё еще в каком-то трансе, в тихом восторге. — Не выдержал, — зашептал Тэхен прямо в ухо, обдавая жаром. — Юнги не может молча восхищаться двумя вещами: музыкой и Чимином. — И я его понимаю, — ухмыляется Чарли, слегка повернувшись к Тэхену. — Думаю, они точно будут в первой тройке. Юнги не вернулся, когда на сцене появились пятая пара из одиннадцати. Он точно придет, в этом нет сомнения. Видимо, ему и вправду нужно время, чтобы переварить услышанное, увиденное. Чарли его понимает, и может со смелостью пропустить всё сквозь себя, позволить ощущениям унести её. Юнги к такому не привык. Выступления остальных участников не зацепляли Чарли, и, возможно, она просто очень хотела, чтобы Чонгук с Чимином победили. Их песня всё еще крутилась в голове, всё еще напоминала о себе, заставляла напевать тихо под нос. На седьмом дуэте Юнги возвращается, присаживаясь на место Тэхена. Всё еще молчит, забирает букет и лениво опускается в кресле. В глазах ноль интереса к выступающим, хоть он и дает шанс удивить себя. Тэхен с Чарли переглядываются, обмениваясь ухмылками. Конечно, они знают, что у того на уме, но не мешают ему, дают возможность всё обдумать и прощупать. — Хочешь, я тебя заберу от Юнги в воскресенье? — шепчет в ухо Тэхен, возможно, случайно касаясь губами, а, может, и не случайно. — Тебе не будет проблематично? — спрашивает Чарли, чувствуя яркий аромат мускуса и мускатного ореха. — Ты всегда задаешь один и тот же вопрос, — он ухмыляется, вновь касается уха, заставляя руку покрыться мурашками. — Нет, Шарлотка. Как он это делает? Заставляет внутри всё переворачиваться, вытряхивает с головы, как с мусорного бака, ненужный хлам, оставляет лишь себя. Неужели, Чарли всё еще под какой-то неизвестной магией от песни Чонгука и Чимина, и теперь все её чувства выкручены на максимум? Тэхен и раньше шептал ей на ухо, и раньше сидел близко, а сейчас… Скорее всего, это аура Юнги, которая пытается удержать в себе тягу к Чимину, но не может, поэтому распространяет на всех вокруг, как феромоны. Наконец-то, конкурс подошел к концу. Жюри общались между собой, и, к удивлению, Чарли только заметила среди них Су Соён и Джи Вон. С ними сидели еще два преподавателя, которые, скорее всего, преподают пение или же принадлежат к эстрадному факультету. Странное желание подойти к ним, стукнуть по столу и сказать, что они не могут рассматривать никого другого, кроме как Чимина и Чонгука на роль победителей, не давало покоя. Всех участников пригласили выйти на сцену. Чонгук нервничал, но не так, как Чимин. Он сглатывал, потирал руки, сжимал рукава и покусывал губу. Казалось, что он сдерживает победную улыбку, ведь и так знает, что никто, кроме него, не может быть первым. Чонгук – просто дополнение, не больше. Су Соён объявляет третье место, и это не Чонгук с Чимином. Она говорит и второе место, и это тоже не Чонгук с Чимином. — Победителями сегодняшнего конкурса, которые получают месяц бесплатных лекций от лучших преподавателей Академии об искусстве исполнения и разных методах тренировки собственного голоса, становятся, — она поворачивается лицом к Чонгуку с Чимином, с ухмылкой показывая на них ладонью, — дуэт под номером один. — Да, су… э, то есть, супер! — победно прыгает Чимин и хлопает в ладоши. — Ха-ха, мы победили!! Чарли молилась, чтобы он не начал прямо на сцене унижать проигравших. Он же трезвый, не выпивал, как на Хэллоуине. На сцену поднимаются два преподавателя, жмут руку победителям, протягивают им сертификаты и хвалят. Чонгук с Чимином кланяются, и второй куда радостнее первого. Видимо, Чонгуку не нужна была победа, ему просто хотелось спеть, выложить собственную душу и переживания на ноты, показать это, нарисовать в воздухе. Многие студенты подошли к участникам, и Тэхен, Чарли и Юнги тут же направились к победителям. Они остались на сцене, высматривая друзей. Заприметив два огромных букета, они спрыгнули, направляясь сквозь толпу к троице. — Мы победили! Мы победили!!! — Чимин вприпрыжку приблизился к Юнги и, не обращая внимания на букет, напрыгнул на него с объятиями. — Видали-видали?! Как мы их всех уделали, как букашек несчастных, — победно ухмылялся Чимин, отпустив старшекурсника и скрестив руки на груди. — Несчастье. Им так далеко до нас. — Успокойся уже, хен, — Чонгук с усмешкой закатил глаза. — Тебе стоит уважать труд и попытки остальных, — упрекает его Тэхен, как папа сына, но Чимин лишь фыркает. — Мог бы и… — С победой тебя, Чимин, — Юнги протягивает ему цветы, заставляя тут же заткнуться и с удивлением переключиться на старшекурсника. Он что-то замямлил, смутился и потупил взгляд. Понимая, что Чимина усмирили, Чарли с Тэхеном повернулись к Чонгуку, явно не ожидавшему, что ему вручат почти такой же букет. Он, как и старший, неловко улыбается, слабо хмурится и принимает цветы, не зная, что ответить. — Я знала, что вы победите, — нуна обнимает Чонгука, и он всё еще неловко приобнимает её в ответ. — Ты покруче Шарлотки будешь, — ухмыляется Тэхен и тоже обнимает младшего, совершенно не замечая на себе возмущенный взгляд Чарли. — Если серьезно, то ты молодец, Чонгук. — Ох, эм… спасибо, — он немного прочищает горло и осматривает цветы. — Я рад, что вам понравилось, но, и не ожидал, что мы возьмем первое место. — В паре с Чимином тебе и не надо ожидать, ты должен знать, что вы будете победителями, — ухмыляется Чарли. — Вы правда молодцы. Ты сам написал песню? Чонгук понимает, почему нуна у него это спрашивает, когда смотрит в её синие глаза. Пронзительные, знающие заранее, что он ответит. Она не требовала правды, могла принять и вранье, знала, как Чонгуку неловко. Он может быть уверенным на сцене, но как только спускается в зал и встречаться с Чарли – тут же всё теряет. Всё еще волнуется, но умело борется с этим. — Да. Хену далеко до таких гениальных текстов, — он ухмыляется, кидая взгляд на Чимина, который шушукался с Юнги, и уже был красным, как розы в его букете. — Может, даже ты, нуна, еще не доросла до моей оригинальности. Чарли театрально втягивает в себя воздух, пока Тэхен хихикает в кулак. Она ожидала всего, но не шутливой колкости. Его точно заразил Чимин, другого объяснений попросту нет и быть не может. — Может, — она жмет плечами, улыбается, радуясь, что Чонгук вернулся к себе прежнему. Они не заметили, когда Чимин с Юнги исчезли, но не были против. Скорее всего, старшекурсник куда-то его утащил, и если не в кабинет немецкого, то к себе домой. У Юнги из глаз стреляли опасные искры, которые предвещали вполне очевидный исход событий. Чуть позже, на Чонгука налетела толпа младшекурсниц, которые без остановок начали говорить, какой же он умничка. Тэхен с Чарли решили отойти подальше и дать возможность младшему насладиться девичьим вниманием, которого у него не было с тех пор, как он начал встречаться с нуной. Среди студентов также был и сценарист, который словил Тэхена, сказав, что ему нужно сегодня с ним поговорить по поводу выступления. С извинениями, ему пришлось покинуть Чарли, хоть по нему и было видно, что Тэхену чертовски не хотелось уходить. — Чарли! — кроме Чонгука, так её может звать в Академии только один человек. — Не знаешь, где Чонгук? — Только не говори мне, что хочешь закидать его яйцами, — ухмыляется Чарли, замечая непривычный по отношению к младшему восторг в глазах у Боми. — Нет-нет! Наоборот! Я… У меня… м-м… нет слов, — она вздыхает и сканирует студентов. — А, ну, да, через тех девушек мне не пробраться. — Чонгук был так хорош, что ты решила поменять курс на сторону би? — удивилась Новенькая, но тут же встретила на себе хмурый взгляд Боми. — Не дождешься. Нет, просто… так сложно объяснять. Я ощутила нечто похожее с тем, когда слушала твою игру на пианино или твое пение, — тут же затараторила брюнетка, будто бы оправдывалась. — Чонгук так красиво поет, а слова… не знаю… всё как в тумане, и мне было так хорошо на душе. Так… приятно слушать его. Чимин тоже был хорош! — Боми вытянула ладошки, показывая, что она в восторге не только от младшего, но и от своего друга тоже. — Он великолепен, его пение такое… совершенно другое. То есть, — брюнетка тяжело вздыхает и устало потирает виски. — Почему так сложно говорить? Ненавижу это. — Я поняла тебя, успокойся, — Чарли погладила её по руке. — Ты обязана к нему подойти и сказать это. Ему будет приятно. — Мг, — Боми то сжимает, то разжимает ладошку, почему-то нервничает. — Почему на сцене я чувствую себя самой уверенной девушкой в мире, а банально подойти к человеку и сказать, как мне нравится его пение – сравнимо с каторгой? Чарли лишь ухмыльнулась и пожала плечами. Боми просто такой человек, немного зажатый, но если дело касается искренних чувств или друзей – проявляет полный набор позитива. Её часто можно заметить в окружении одногруппниц, с которыми она общается почти так же открыто, как и с Новенькой. Конечно, большую роль играет и ориентация Боми, но её характер и банальная человечность притягивают намного сильнее. Вокруг Чонгука уменьшилось количество девушек, и Боми, сделав глубокий вдох, будто бы она шла признаваться младшему в любви, направилась в его сторону. Обольстительная и яркая улыбка Чонгука сползла, когда он заметил одногруппницу Тэхена. Он знал, что Боми о нем думает, и вряд ли забудет тот взгляд, которым она одарила его у столовой. Пока они общались, Чарли неотрывно за ними следила, думая, как ей жаль, что Боми не любит мальчиков, а предпочитает девочек. Если бы не её ориентация, они бы с Чонгуком были замечательной парой. Кто знает, может, Чимин действительно может влиять на людей со своего окружения?///
— Вышло потрясающе! — Чарли уже раз в третий прослушивает итоговую мелодию, которая получилась в результате. — Потрясно!!! Юнги, это… это… — А что я? Ты сама это написала, — он ухмыляется, поправляя всё у себя в студии после того, как музыканты ушли. — Но… Но ты позвал всех, записал всё, наложил мой же голос поверх, — Чарли снимает тяжелые наушники и смотрит на Юнги с нескрываемым восхищением. — Спасибо большое тебе, ты столько всего сделал. — Да-да, — он махнул свободной рукой, пока второй протирал синтезатор. — Что теперь будешь с этим делать? Чарли растерялась. Пока что, в её душе был нескончаемый восторг, необузданная радость и волнение. Всё смешалось, и ей было немного тяжело дышать. Конечно! Ведь, она не думала, что наркотики помогут ей усовершенствовать ту самую мелодию, сделают её более, чем просто восхитительной. Не ответив, она опять надела наушники, чтобы прослушать еще раз. Чарли закрыла глаза, глубоко вздохнула, нахмурилась, пытаясь сосредоточиться. На что же её натолкнет её же музыка? Неудивительно, но перед глазами возник Тэхен. Нет, вовсе не брюнет, не с синими волосами, и даже не с красными или персиковыми. Рыжий. Ярко рыжий цвет, токсичный, от которого хочется протереть глаза. Двенадцатилетний Тэхен, стоит и улыбается, берет кассету, смотрит на Чарли. Внутри всё переворачивается. От прослушивания отвлекает вибрация телефона, где она видит сообщение. Тэхен Через 10 минут буду у дома Юнги. [08:08 p.m.] Она совершенно об этом забыла. Однако, в голове всё складывается в пазл, и Чарли удивляется, как она не подумала об этом раньше. Всё сходится само собой, невообразимой эйфорией протекает по всему телу. Наверное, что-то такое и почувствовал Ньютон, когда на его голову упало яблоко. — Кассета, — будто бы в бреду говорит Чарли и снимает наушники. — Мне срочно нужно записать это на кассету. Юнги хмыкает, прищуривается, смотрит куда-то в стену. Кивает головой со стороны в сторону, что-то рисует у себя в голове, обдумывает услышанное. Поджимает губы и, ничего не сказав, уходит из студии. Привычное поведение старшекурсника. Чарли смотрит на экран компьютера, где визуально показана дорожка её песни. Понимает, что нужно дать название, но пока что не знает, какое лучше. Когда Чарли покидала Сеул, когда она отдала Тэхену прощальный подарок, когда она смотрела в его глаза и пыталась не зарыдать, – никакое название ей не приходило на ум. Ей не хотелось банальщины. Никаких сопливых слов не должно быть и в помине. Никакой лирики, ничего. Нужно что-то яркое и запоминающееся, то, что раскроет мелодию куда лучше, чем ноты! Но, пока что, в голове пустота. Буквы бегают в толпе, не могут выстроиться в ряд и показать хоть маленький намек на будущее название песни. — Фух, еле откопал, — в студию возвращается Юнги со старым магнитофоном. — Не зря его не выкидывал. Старшекурсник ставит проигрыватель недалеко от компьютера, тяжко вздыхая. Сдувает пыль, чихает, берет тряпочку и проходится ею по корпусу и кнопкам. Не обращает внимание на Чарли, которая садится рядом, с интересом рассматривая ничто иное, как настоящий музыкальный раритет. — Какого года этот старичок? — Чарли пытается найти дату изготовления, но всё давным-давно стерлось. — Внушительный. — Мой папа когда-то купил его, еще в школе или универе, — Юнги открывает отверстие для кассеты, приятно удивившись. — Должен работать. Старшекурсник осматривается, останавливая своё внимание на нижней тумбочке стола. Заглядывает внутрь, копается в шухлядке совсем недолго. Достает парочку пустых кассет, победно вертя ими в руке, и возвращается к магнитофону. — Ты думаешь, он поможет нам записать? — Не думаю, а знаю, — Юнги начинает колдовать с проводами, то выдергивая, то втыкая их. — Мы сейчас запишем твою мелодию на кассету, потом проверим, как хорошо она играет. Если всё отлично – то отдаю её тебе. Возьми это и вставь туда, — он протягивает шнур и указывает на задний вход в процессоре. Чарли послушно выполняет все указания старшекурсника и, затаив дыхание, наблюдает, как щелкает крышка магнитофона с кассетой внутри; как Юнги включает устройство, затем, что-то щелкает в компьютере мышкой и выжидающе смотрит на проигрыватель. Пленка в кассете начинает шумно вертеться, и Чарли ненадолго ощущает себя маленьким ребенком, которому родители включали музыку на похожих магнитофонах. Нахмурившись, Юнги выжидающе смотрит, как заполняется запись. Слышит щелчок и вновь садится напротив устройства. Аккуратно нажимает на крышку, та поддается и демонстрирует кассету, словно высовывает язык. Казалось, что Юнги нервничает еще больше, хоть по нему и не скажешь, но в его слабо трясущихся пальцах можно было распознать дразнящее волнение. — У тебя есть кассетник? Именно, плеер? — Мы можем и тут попробовать, — он хмурится и думает, держа кассету тонкими, бледными пальцами. — Лучше, конечно, кассетник. Юнги встает и вновь уходит, забирая с собой носитель. Чарли не выдерживает и идет за ним по пятам. Ощущение, словно они два сумасшедших ученых, которые создали нечто страшное, но, по сути, они ведь просто записали мелодию на старую кассету, не более. Впервые в жизни, Чарли оказывается в комнате у Юнги. Здесь настолько пусто, что она сначала и не понимает, что это спальня. Огромная кровать и прикроватная тумбочка, из которой он и достает плеер. Всё. Видимо, Юнги использует эту комнату только для сна, большую часть времени проводит в студии. Интересно, стоит ли считать себя полноценным членом его “семьи”, когда Новенькая ступила на территорию личной комнаты старшекурсника? Раньше, когда они беседовали в студии, Чарли чувствовала себя дальным родственником, но теперь – уровень сестры, не меньше. Юнги протягивает один наушник Новенькой, второй вставляет себе в ухо. Осторожно закрывает крышку и нажимает на треугольник. Они стоят, затаив дыхание, пока в ушах не раздается тихое фортепиано и пение Чарли. — Работает, — шепчет Новенькая и с восхищением смотрит на ухмыляющегося Юнги. — Работает! — Почему ему не работать? — Юнги, ты волшебник. Ты гребанный Дамблдор! — взбудораженно говорит Чарли, вызывая у старшекурсника лишь тихое “хм”. — Скорее, шаман, — кивает Юнги, из-за чего Новенькая издает смешок. — Давай дослушаем до конца. Проверим, вся ли дорожка четкая. Кивнув, Чарли скрестила руки, пытаясь унять радостную дрожь. Пульс участился, кровь кипела, это сложно назвать адреналином, но явно что-то схожее. Победный восторг, ведь они только что победили время. — Да, всё чисто, — кивает Юнги и высовывает наушник. — Теперь, это твоё. — Юнги, я… я…, — Чарли берет кассету, зачарованно осматривая её. — Я не знаю, как… — Считай, что это тебе мой подарок на Рождество или Новый год, — он жмет плечами и кидает плеер на кровать. — Похер. Сама реши. — Ну, класс, и что мне тебе подарить? — Чарли последовала за ним обратно в студию, замечая, как его плечи немного затряслись от еле слышимого смеха. — Я люблю ром, — он останавливается посреди коридора и оборачивается. — Чимин всегда мечтал попробовать сигары, кубинские. Фыркнув, Чарли закатила глаза, понимая, что Юнги сразу дает информацию для поиска подарка и партнеру по перекуру. Хочется спросить, что же он подарит Чимину, но Чарли прикусывает язык, пытаясь не улыбаться. Прекрасно она знает, что он ему подарит. В дверь звонят, и Чарли тут же прячет кассету в коробочку, а затем запихивает подальше в рюкзак. Тэхен не должен о ней знать, не сейчас. — А, Тэхен, точно, — Юнги кивает, пропуская друга внутрь. — То Чонгук, то Тэхен… — Может, хватит? — выдыхает Чарли с легким раздражением смотря на довольно улыбающегося Юнги, которому уж очень нравится забавляться над отношениями Новенькой. — Он же шутит, — улыбается Тэхен, привлекая к себе всё внимание. Он очень редко носил банданы, и последний раз, когда Чарли видела его полностью открытое лицо – репетиция, задолго до вечеринки. Тогда, она боялась посмотреть на него, ведь перед глазами мелькали сцены из кабинета немецкого. Тогда, она боролась сама с собой, не знала, что думать, как вести себя, нервничала и боялась, что Тэхен её ненавидит. Сейчас, она с улыбкой смотрит на светящиеся нескрываемой радостью глаза, теплую улыбку, пушистые волосы. Почему-то именно сейчас она поняла, что может свободно любоваться Тэхеном, впитывать его эмоции и пропускать через себя уютную ауру. Неужели, это всё музыка творит с ней чудеса? — Идем? — спрашивает, натягивая курточку и обувь. — Да. Хён, ты будешь завтра на выступлении? — Тэхен останавливается в проходе, чтобы посмотреть на Юнги, который разлегся на диване и махнул рукой. — Там, конечно, Чимина не будет… Чарли смеется, когда слышит, как звучно цыкает Юнги и говорит проваливать. А что? Почему он её дразнит периодически, а она не может кинуть безобидную шутку в ответ? — Как прошла запись? — поинтересовался Тэхен. — Прек… то есть, не очень, — Чарли опечалено вздохнула, вызывая у Тэхена недоумение. — Даже ужасно. Музыканты не смогли прийти. Всё же, у неё тоже есть крохотный талант к актерскому мастерству, который Тэхен всё еще не раскусил. Он, конечно, прищурился с подозрением, окидывая Чарли оценивающим взглядом, будто бы пытался отыскать доказательство, что она нагло врет. — Так… чем вы тогда занимались? — Юнги попросил кое-что еще проработать, — для убедительности, она смотрит Тэхену в глаза. — Наверное, что-то новое придумал. Может, опять для выступления в клубе, — она жмет плечами и выдыхает теплый пар, замечая, что на улице уже давным-давно крепкий минус. Тэхен ничего не ответил. Может, он и догадывается, что Чарли врет, и пусть. Любыми способами она должна скрыть информацию о кассете, о мелодии, обо всём. Она не преподнесет ему это сейчас, нет, слишком рано, не то место и не то время. — Ладно, — протягивает Тэхен, не особо-то и веря. — Волнуешься по поводу завтра? — как хорошо, что он решает поменять тему. — Не знаю, — Чарли жмет плечами. — Вроде и страшно, но, радует, что дядюшка Минхо придет. — Мои родители и родители Чонгука тоже будут, — подмечает Тэхен, периодически выдыхая пар. — Чимин и своих бы притащил, но они в Пусане, — он ухмыляется и решает посмотреть на Чарли. — Не заметила, каким он вчера был счастливым? — Сложно не заметить, — она зеркалит усмешку Тэхена, вспоминая партнера по перекуру, который впервые за все репетиции был добрым и пушистым. — Как кот после сметанки. По-любому у них с Юнги что-то серьезное было после того выступления. — Чимин очень хитрый. Когда ему нужна информация – он от тебя и шагу не сделает, пока не узнает всё. Но, если ты хочешь хоть что-то узнать о нем – молчит или отнекивается, — он тяжело вздыхает и останавливается на красный свет у пешеходного перехода. — Не очень-то и справедливо. — Уж кто бы говорил, — Тэхен игриво смотрит на Чарли, смысл чего она не сразу поняла. — Да, Шарлотка? Она меняется в лице, когда вспоминает дом Юнги, экстази и бесконечный бред, что она несла. За секунду она прогоняет перед собой каждую сцену, каждое слово, каждый звук и взгляд. В груди как-то неприятно, нет, тяжело и некомфортно, почти стыдно. — Н-не понимаю, о чем ты, — она ступает вперед, на зеленый свет, чувствуя, как начинает краснеть. — Как же там, — Тэхен щелкает пальцами, будто бы никак не может вспомнить. — Точно! “Ты сможешь рассказать мне то же самое, когда будешь трезвой, Шарлотка?”. “Конечно, Тэхен!”, — он слишком хорошо пародирует Чарли, и она не знает, что сильнее накрывает её: смущение или смех. — Чимин такой несправедливый, я полностью с тобой согласен. Ужас. Не то, что Чхве Шарлотта. — Ну, хватит, — она разворачивается, замечая на лице у Тэхена непривычное озорство. — Ты… я просто еще не… не готова. — Не готова к чему? — он ухмыляется и обгоняет Чарли, становясь прямо напротив неё, тем самым преграждая дорогу. — К тому, чтобы трезвой признаться мне? От возмущения Чарли чуть ли не давится воздухом. Она хмурится и не верит, что Тэхен напрямую говорит ей это! Издевается, можно сказать, шантажирует, забавляется её реакцией и эмоциями, что тут же появляются на лице. Чарли краснеет еще больше, и лучше бы Тэхен подумал, что это из-за холода. — Отстань, — бурчит и пытается сбежать от собственного стыда, но Тэхен вновь оказывается прямо перед её носом. — Я не знаю, о чем ты, — она отворачивает взгляд, хмурится, ведь не знает, как себя стоит вести и что ему ответить. — Знаешь, не ври, иначе, ты будешь хуже Чимина. Будешь врунишкой, — он улыбается и внезапно обнимает её, прижимая к себе, не позволяя уйти от него. — Ты такая милая, когда злишься. Чарли на секунду застывает, ведь она удивляется словам Тэхена. Смотрит на него расширенными глазами, не понимает, что его так веселит, почему он так умиленно улыбается и смотрит, как на сцене. Привычный запах совсем немного расслабляет, а теплые объятия не позволяют холоду пробраться под куртку. Что на него вообще нашло? Тэхен странный и всё еще непредсказуемый. В нем чувствуется шалость, еле заметная беззаботность, которую он чаще скрывает. Он всё еще слишком откровенный, искренний, и вот его уж точно нельзя назвать врунишкой. — Я… я просто еще не готова, — повторяет, смущенно опускает взгляд, смотрит в шарф Тэхена, пальцами слабо сжимает его куртку на груди. — Уж тем более не сейчас, на улице, когда… — …когда пошел первый снег, — Тэхен смотрит в небо и улыбается, слегка прикрыв глаза. Нахмурившись, Чарли тоже поднимает голову и видит белые, крупные хлопья снега, что спускаются на землю. Звездами сияют на черном небе, покрывают волосы Тэхена, яркими, белыми пятнами остаются на волосах. Так поздно. Конец декабря, а снег только-только начинается. Чарли чувствует праздничное настроение, и это вовсе не из-за приближающегося Рождества, не из-за огней, которые окружают их, а из-за снега. Каждый раз, когда в Сеуле начинался снегопад, они с Чонгуком и Тэхеном бегали под ним, лепили снеговиков, играли в снежки. Тэхен опускает взгляд на Чарли, моргает. На ресницах застряло несколько снежинок, которые он не хотел убирать. Ему не до этого, он завороженно смотрит на Чарли, у которой в волосах такие же белые точки. — Да, даже сейчас, — она сглатывает, понимает, что Тэхен так близко, и что она не может оторвать от него взгляда. — Ты можешь подождать еще дней… м-м… пять? — Ровно пять дней? — он издает смешок, а затем выдыхает. — Хочется сказать “нет”, ведь я и так слишком долго жду, но, если ты сама просишь, — Тэхен утыкается лбом в лоб Чарли, не отрывая своего взгляда от синих глаз. — А… а ты мне вообще ничего не говорил, — она моргает и отводит взгляд в сторону. — Д-даже пьяным. — А ты хочешь что-то услышать? — он дергает бровями, ухмыляется, уже зная ответ, но ему, видимо, нравится дразнить Чарли. — Вообще-то, да, — она немного отклоняется, чтобы уверенно поднять подбородок и посмотреть в глаза Тэхену. — Я слишком много говорю, а ты – почти ничего. Он фыркает, закатывает глаза, но все равно, ему нравится наблюдать за смущенной Чарли. — Я привык выражать свои чувства действиями, — Тэхен проводит холодной ладонью по горячей щеке, из-за чего Чарли вздрагивает. Он смотрит на красноватые губы, немного приоткрывает рот. В его глазах нет и капельки колебаний, он знает, что он хочет сделать, ничего не нужно решать, всё давно решено. Тэхен смотрит в глаза, затем, вновь на губы, немного наклоняется, заставляя Чарли задержать дыхание и застыть. Пульс учащается, и хочется поддаться вперед, почувствовать губы Тэхена, которые она не пробовала с самой вечеринки. Она помнит, какие они сладкие, мягкие, мокрые, как они бродили по её телу, целовали и дурманили. — Ты ничего не получишь, пока я не услышу от тебя признание, — он шепчет, хитро улыбается, находясь в миллиметре от лица Чарли, а затем смеется и отпускает её, увернувшись от очередного хлопка по плечу. Она злится, понимая, что он одурачил её, вытащил истинные желания наружу, вдоволь насмотрелся на них и спрятал обратно. Будто бы он пытался доказать это не себе, а Чарли, что она по-настоящему хочет поцеловать его. Когда он стал таким хитрым? Изворотливый, похуже Чимина и даже Чарли под экстази или алкоголем. Он невероятно рад, что может свободно издеваться над ней, шутить, задирать и дразнить, ведь раньше ему что-то мешало. Тэхен берет Чарли за ручку и ведет по улице, в сторону её дома. Всё еще смеется, иногда смотрит в небо, говорит, какой красивый снег и какая красная Шарлотка. Она улыбается, не может не улыбаться, когда чувствует, что рядом с ней не сдержанный и искусственный Тэхен, а настоящий и какой-то по-детски озорной Тэхен. Прошлый Тэхен.