***
В 7:50 Юми пришла в Особняк Роз. Это штаб-квартира школьного совета, расположенная вдалеке от основных зданий. — Извините за опоздание. Юми открыла дверь и вошла внутрь. До школьного фестиваля первый этаж, на котором она сейчас находилась, использовался для хранения реквизитов, которые были нужны для постановки «Золушки» по версии Ямаюрикай. Великолепные лица уважаемых членов школьного совета одновременно повернулись к Юми. (И-ик…) Роза Хинэнсис, Роза Фетида, бутон Розы Фетиды — Хасэкура Рэй-сама, бутон Розы Гигантеи — Тодо Симако-сан, и … — Ты попала в пробку? По утрам Сатико-сама должна была чувствовать слабость из-за низкого кровяного давления. Но сейчас это не мешало ей грозно смотреть на Юми и говорить своим обычным ледяным голосом. — Н… нет. — Тогда что же с тобой случилось? Волосы цвета вороного крыла (отличительная черта Сатико-сама), струящиеся по плечам и ниспадающие на грудь, приподнятые брови, холодный взгляд красивых глаз… Сатико-сама выглядела прекрасно и жутко одновременно. Юми даже почувствовала, как у неё по спине пробежал холодок. Но в такой момент нельзя было поддаваться благоговейному трепету. Хотя Сатико-сама спрашивала её по-доброму, к этому нужно было относиться не как к наивному любопытству, а как к самому настоящему перекрёстному допросу. И это в лучшем случае. — Эй, Сатико. Рэй-сама дотронулась до плеча Сатико-сама, но та быстро заставила её замолчать, сказав: «Пожалуйста, ни слова больше». Затем она снова повернулась к Юми. — Просто назови мне причину, по которой ты опоздала. — … Сатико-сама так сильно давила на Юми, что та не смогла даже просто сказать «я проспала». Для неё это было мучительной пыткой. — Ну, и как ты думаешь, сколько сейчас времени? — 7:52 … — ответила Юми, посмотрев на свои наручные часы. Роза Хинэнсис, стоявшая позади Сатико-сама, начала смеяться. После фестиваля, во вторник, девушки должны были быстро навести чистоту и порядок во всей школе. Именно поэтому в понедельник был организован этот короткий выходной. Члены Ямаюрикай договорились встретиться в восемь часов утра в Особняке Роз. Технически Юми пришла раньше назначенного времени, поэтому на самом деле она никуда не опоздала. Но в воскресенье Сатико-сама строго сказала ей: «Ты первокурсница, поэтому должна уже быть на месте как минимум за 15 минут до назначенного времени, чтобы встретить старших». — По какой же такой причине ты позволила себе прийти позже третьекурсниц? Юми не знала, что ей ответить на это. Когда речь заходила о подобных вещах, Сатико-сама становилась очень строгой и требовательной. Прямо как президент клуба лёгкой атлетики… — А ты у нас теперь важная персона, да, Сатико? Юми услышала голос позади себя. Но прежде, чем она успела обернуться, какая-то невидимая цепь обвила её шею. Поэтому единственное, что смогла сделать Юми, — это проскрежетать что-то невнятное. — Доброго дня всем. — Роза Гигантея! Когда Роза Гигантея приходила куда-то, в её появлении всегда прослеживался определённый стиль, который очень точно отражал её личностные качества. Да, это была она, глава Ямаюрикай, одна из трёх Роз в школе для девочек Святой Лиллианы. Роза Гигантея сладко зевнула, не прикрывая рта. Её рука все ещё обвивала шею Юми. Но если бы она не открыла свой рот, они вполне могли бы сойти за пару манекенов. Как жаль. — Простите-простите. Совсем забыла, поэтому пришла, как обычно. Но ведь мы же договаривались встретиться в восемь. Так что всё хорошо, разве нет, Сатико? Роза Гигантея шагнула вперёд и потянула Юми за собой. Она была похожа на вооружённого грабителя, который взял кого-то в заложники. Или скорее на чревовещателя, держащего в руках куклу. — Д-да… Но Юми… — Хватит, — на этот раз вмешалась Роза Фетида. — Нам всем просто нужно было собраться к восьми часам утра. — Но я хотела, чтобы Юми стала более сознательной! — И это говорит человек, который несколько дней тому назад заставил старших ждать себя в течение 25 минут. Звучит не очень убедительно, Сатико. Роза Хинэнсис покатилась со смеху. Юми вздрогнула и сжалась ещё сильнее, потому что вспомнила, что в тот день она тоже опоздала на подготовку к пьесе. Сатико-сама оказалась застигнута врасплох. Лицо её стало тёмно-красным, она начала отчаянно сопротивляться. — Сестра, ты слишком мягка с Юми! Но она пыталась спорить с людьми, которые могли бы с лёгкостью заставить её плясать под свою дудку. Роза Хинэнсис скрестила руки на груди и гордо ответила: — Конечно! Для нас, третьекурсниц, второкурсницы кажутся детьми, а первокурсницы воспринимаются как внучки. Всё воспитание ложится, в основном, на плечи родителей. А нам, бабушкам, не нужно брать на себя такую ответственность. Поэтому мы просто считаем первокурсниц милыми и обращаемся с ними соответствующе. Роза Хинэнсис говорила о себе так, будто она и впрямь чья-то бабушка. Юми обменялась многозначительными взглядами с Симако-сан, которая тоже была первокурсницей, после чего мечтательно закатила глаза вверх. Вот это да! Розы, похожие на бабушек… — Сатико, когда ты была на первом курсе, моя старшая сестра была довольна добра к тебе. Ты так не считаешь? (Имеется в виду старшая сестра нынешней Розы Хинэнсис, которая в то время заканчивала школу). — Э, это… Сатико-сама ничего не смогла возразить на это. Похоже, её «бабушка» действительно очень хорошо относилась к Сатико-сама, когда та была на первом курсе. — Такова жизнь. Просто смирись с этим. — … Сатико-сама была окончательно побеждена. Но при этом никто ничего не выигрывал. «Интересно, не может ли быть такого, что Розы склонны к садизму, — подумала Юми. — Или, может быть, Сатико-сама склонна к мазохизму». Каждый подобный разговор заканчивался тем, что Сатико-сама оказывалась безжалостно поверженной в словесном поединке с Розами. И хотя ей восхищалась вся школа, и сама она была настоящей принцессой из благородной семьи, Розы относились к ней совсем не так, как это делали бы простые крестьяне, преисполненные любви к такой знатной особе. Но почему Сатико-сама так сильно менялась, когда рядом с ней находились Розы? Обычно она была прекрасной принцессой, но только не в такие моменты. — Ой, Юми-тян, что это у тебя там такое? — рука Розы Гигантеи полезла за воротничок Юми. Вплоть до этого момента Роза Гигантея была похожа на загадочного призрака, бесшумно преследующего человека. Теперь же своим поведением она напоминала сексуально озабоченного мужчину, пристающего к юной девушке. — Кья! — вскрикнула Юми, когда холодная рука дотронулась до её ключицы. — Извини, — хихикнула Роза Гигантея и вытащила наружу чётки, которые Юми попыталась спрятать под одеждой после замечания Цутако-сан. — Ха-ха, вот оно что. Теперь понятно, почему Сатико так нервничает. — Ого, ничего себе. — Она всегда доводит дело до конца, если это что-то важное. Розы разговаривали между собой и при этом поглядывали то на чётки, то на Сатико-сама. Юми чувствовала себя пандой в зоопарке. — Сестра, пора начинать уборку. Это были слова Сатико-сама. Выражение лица у неё было крайне недовольное. Видимо, ей не нравилось, когда к ней проявляли такое внимание. Сатико-сама не была похожа на человека, который пытается скрыть своё смущение. Но, возможно, на самом деле она старалась сделать именно это. — Эй, ну же, окажи нам услугу. Рассказывай, где и когда вы успели обменяться клятвами? — У… услугу? Наконец, Сатико-сама начала выходить из себя. Розы специально поддразнивали её. «Похоже, эти девушки могут быть довольно злыми», — подумала Юми. — И с какой стати я должна оказывать такую услугу своей старшей сестре? — Ох, ну раз ты так говоришь, тогда мы спросим у Юми-тян. Юми-тян обязательно всё расскажет нам, потому что она честная девушка. Разве я не права? — Эм… Вот это дилемма[2]. Сатико-сама выглядела так, словно в любую секунду была готова закричать: «Я никогда не прощу тебя, если ты расскажешь им». Но наживать себе врагов в лице трёх сильнейших учениц школы Святой Лиллианы — тоже не лучшая идея. «Что же мне делать?» — подумала Юми и нервно сглотнула. И тут она почувствовала какое-то движение у себя в животе. (Э… Это…) Последовала вторая волна. Это было невозможно остановить. Вскоре должно было произойти что-то ужасное. (Что мне делать?) Многих вещей можно избежать, будучи человеком с огромной силой воли. Но в некоторых ситуациях даже это качество оказывается бесполезным. Юми как раз оказалась в одной из таких ситуаций и теперь пыталась придумать, как ей избежать позора. (Первый вариант — предупредить их о том, что вот-вот должно произойти, и просто принять удар на себя. Второй вариант — повысить голос и попытаться сбить всех с толку. Третий вариант — бежать.) Юми выбрала последнее. — Ах, подождите! Она уже была готова выскочить из Особняка Роз, но Роза Гигантея перехватила её у самой двери и затащила обратно в комнату. — Что? Не можешь говорить? Настолько сказочные воспоминания, что даже не хочешь поделиться с нами? Юми покачала головой. Нет. Она убегала не потому, что хотела оставить в тайне всё то, что произошло перед ритуалом передачи чёток. (Ах, но… слишком поздно.) Ей следовало бы позавтракать прежде, чем приходить сюда… Тело Юми отозвалось урчанием. Этот звук был похож на кваканье лягушки. И — что самое невероятное — урчание продолжалось в течение десяти секунд! Наверное, это был самый долгий звук, который она когда-либо издавала в своей жизни. В комнате стояла мёртвая тишина, поэтому можно было даже услышать небольшое эхо. (Ах, всё кончено…) Она заставила этих прекрасных девушек слушать кваканье лягушки. Если бы рядом была какая-нибудь дыра… Нет, Юми хотела сама вырыть яму, чтобы спрятаться в ней на десять лет. — … Кхм. Первой решила нарушить молчание Роза Гигантея. Причём сделала она это в своей особой манере. Вместо того чтобы просто усмехнуться или слегка похихикать, она разразилась громким смехом: «Ха-ха-ха». Другие члены школьного совета последовали её примеру. Хотя нет, на самом деле они пытались удержать это в себе, но из-за Розы Гигантеи все старания пошли насмарку. В общем, все, кроме Сатико-сама и Юми, начали хохотать во весь голос. — Молодчина, Юми-тян! Ты лучшая! — Мне было очень интересно, как ты выкрутишься из этой ситуации, чтобы не подвести свою старшую сестру. И я была приятно удивлена. Какой великолепный ход, какое изящное решение! — Нам следует отдать дань уважения Юми-тян, нашему прирождённому комедийному актёру, и оставить этих двоих в покое. Юми не знала, почему всё обернулось именно так. В любом случае, Розы улыбались и выглядели более чем довольными. На быструю уборку действительно потребовалось очень мало времени. Рэй-сама и Симако-сан, которые пришли в Особняк первыми, уже закончили свою часть работы. Поэтому все присутствующие перестали смеяться и начали подниматься по лестнице. Второй этаж формально считался местом проведения всех собраний школьного совета. Но на самом деле это был не конференц-зал, а, скорее, гостиная. Несмотря на своё величественное название, Особняк Роз был очень маленьким зданием. Всего лишь две комнаты: одна на первом этаже, другая — на втором. Но от этого он не становился невзрачным или отталкивающим. Особняк был таким восхитительным, что называть его «маленьким домиком» или «пристройкой» было бы крайне неуважительно. Деревянный Особняк находился на окраине школьной территории. Для всех, кто проходил мимо, было совершенно очевидно, что он старее всех остальных школьных зданий. Треугольная крыша, витражные окна, плющ, оплетающий стены снаружи, деревянные эркеры. Такое ожидаешь увидеть скорее на старинных фотографиях. Оказавшись внутри, вы также начинаете вспоминать о солидном возрасте этого здания, потому что видите этот затёртый паркет и слышите скрип ступеней практически на каждом шаге. Но, несмотря на это, члены школьного совета, которых за все эти годы сменилось немало, с максимальной осторожностью относятся ко всему, что касается Особняка Роз. Вот почему здесь царит чистота и спокойствие. Прекрасные старшекурсницы поднимались по лестнице, издавая при этом тихие скрипящие звуки. И хотя Юми следовало пойти первой и приготовить комнату, она не смогла сделать этого, потому что лестница была довольно узкой, а бежать наверх, расталкивая людей — не лучшая идея для юной леди. Поэтому она просто смирилась и последовала за остальными. Юми подумала о том, что, раз она учится в одной группе с Симако-сан, стоит воспользоваться этим преимуществом и расспросить её о том, как раньше работал в Ямаюрикай. Начиная с сегодняшнего дня, Юми будет сестрой Сатико-сама. Ну, точнее, она стала ей два дня назад, в тот момент, когда решила принять чётки. В свою очередь, Сатико-сама была сестрой Розы Хинэнсис, которая является одной из трёх Роз, возглавляющих совет старшей школы Святой Лиллианы. Следовательно, следующей Розой Хинэнсис должна была стать именно Сатико-сама. Конечно, Юми до сих пор не могла себе представить, что и ей в недалёком будущем суждено стать Розой Хинэнсис. Но уже сейчас, будучи сестрой бутона Розы Хинэнсис, она должна была помогать школьному совету во всём, что было связано с Особняком Роз. На самом деле, больше всего на свете Юми хотела быть хоть чем-то полезной именно для Сатико-сама, чтобы доказать ей, что она достойна быть её младшей сестрой. Вот почему сегодняшний день был таким особенным. Это был её первый день в качестве младшей сестры Сатико-сама. Но… (Похоже, она уже разочаровалась во мне.) Юми испытывала лёгкую грусть, глядя прямо перед собой на прямые чёрные волосы Сатико-сама, которые так восхитительно покачивались при каждом её шаге. Эта девушка — воплощение гордости, и она ненавидела всё то, что называли «непристойным, неподобающим». Что она думала в тот момент о своей младшей сестре? Перед собранием Юми делала что-то не так почти на каждом этапе, но при этом была уверена в том, что Сатико-сама не ожидала от неё слишком многого. Но теперь ей казалось, что в этот раз она совершила слишком большую ошибку. (Надеюсь, она не попросит меня вернуть ей чётки.) Скрип-скрип. Тяжело шагая, она добралась до второго этажа. «Никогда не знаешь наверняка», — подумала Юми. Сатико-сама слишком непредсказуема. (Все хохотали до слёз из-за этого лягушачьего кваканья…) Там было всего около двадцати ступенек, но для Юми этот подъём по лестнице казался невыносимо длинным. Было бы гораздо легче, если бы она сказала хоть что-нибудь. Но Сатико-сама продолжала молчать, из-за чего мысли Юми становились всё более и более мрачными. Если в тот момент она думала о том, что нужно положить конец их сестринским отношениям, Юми предпочла бы, чтобы в неё тут же ударил сильный разряд молнии. Как только она представила себе эту мгновенную смерть, Сатико-сама закончила подниматься по лестнице и обернулась к ней. Прищуренные глаза по-прежнему строго смотрели на Юми. Но в то же время приподнятые брови подчёркивали красоту её лица. Юми заворожённо смотрела на Сатико-сама, хотя для этого было не самое подходящее время. Похоже, она была очарована ей и теперь находилась в каком-то состоянии, похожем на транс. Юми не нравилось думать о том, что их сестринские отношения основаны на привлекательной внешности Сатико-сама. Но именно красота этой девушки в своё время послужила «спусковым механизмом», из-за которого Юми начала восхищаться Сатико-сама. — Вытяни руки вперёд, ладонями вверх. Юми послушно выполнила приказ. Вряд ли Сатико-сама попросила сделать это, чтобы погадать по её ладоням. Скорее всего, она хотела таким способом обратить внимание на внешний вид Юми. По крайней мере, так предположила сама Юми. (Это…) Ужасно похоже на то, о чём она подумала. Да, точно. Словно частный учитель собирается наказать маленького мальчика. Когда-то давно Юми увидела в одной книге такую картинку. На ней был изображён мальчик с вытянутыми вперёд руками и учитель, который бил мальчика по ладоням своей указкой. Хотя Юми совершенно забыла, о чём была эта книга и для чего она её читала. (Неужели Сатико-сама собирается…) Юми чувствовала себя так, будто душа вот-вот покинет её тело. Раньше она хотела, чтобы в неё ударил сильный разряд молнии. Теперь же, когда дело дошло до такого, у неё была только одна мысль: «Мне не нравится боль». Юми зажмурилась. Рэй-сама, которая шла перед Сатико-сама, уже прошла через дверь, похожую на печенье, поэтому в коридоре девушки остались лишь вдвоём. Однако Юми не почувствовала никакой боли в ладонях. Она постояла ещё немного с зажмуренными глазами. Нет, никакой боли. Вместо этого она услышала какой-то шелест. Видимо, это Сатико-сама доставала что-то из своего кармана. «А?» — подумала Юми и тут же почувствовала, как что-то лёгкое положили ей на ладони. — Это… Юми открыла глаза. В руках у неё было две пастилки от кашля. — Что ж, это лучше, чем ничего. По крайней мере, я надеюсь на это. — Э?.. — Ты так торопилась, что у тебя даже не было возможности позавтракать. И я это понимаю. С этими словами Сатико-сама развернулась и пошла прочь. — Но больше не ставь меня в неловкое положение. — Сатико-сама… Юми взбежала на последнюю ступеньку и последовала за своей старшей сестрой. Её предположения оказались такими глупыми. Но даже в самых смелых мечтах Юми не могла себе представить, что Сатико-сама когда-нибудь даст ей пастилки от кашля. Сатико-сама остановилась у двери, словно вспомнив что-то. Она отпустила дверную ручку и повернулась к Юми. — И ещё кое-что. Прошу, перестань называть меня «Сатико-сама». — Э? — Ты моя сестра, поэтому привыкай звать меня «сестра», пожалуйста, — сказала Сатико-сама и поправила узел на воротничке Юми. — И каков будет твой ответ? — … Да. Юми просто кивнула, все ещё пытаясь понять, чего от неё хотят. Но этого уже оказалось достаточно, потому что Сатико-сама довольно улыбнулась и скрылась за дверью, похожей на печенье. — Сестра… — прошептала Юми, пытаясь привыкнуть. Это слово показалось ей настолько необычным, что она почувствовала, как начинает краснеть. Сестра. Оно действовало на неё как щекотка и заставляло сердце биться быстрее. Юми прикоснулась к чёткам, висевшим поверх её школьной формы. Кому-то это могло показаться глупым, но она сделала это только для того, чтобы убедиться в реальности происходящего. Чётки все ещё висели на шее. И это был тот самый розарий, который Сатико-сама отдала ей два дня тому назад. Итак, во всей школе только один человек имел право называть Сатико-сама «сестрой». И этим уникальным человеком оказалась Юми. От одной мысли об этом исключительном праве Юми переполняли такие сильные эмоции, что она даже неосознанно сжала руки в кулаки. — Хватит бездельничать, заходи, — позвала Сатико-сама из комнаты. — Д-да, — быстро ответила Юми. После этого она сразу же засунула себе в рот пастилки от кашля. Снять с них обёртку оказалось не так-то просто, потому что они сильно нагрелись в руках.***
— О, а где Ёсино-сан? После того, как постоянные члены школьного совета расселись по своим местам, Юми наконец заметила, что с ними нет сестры Рэй-сама, Симадзу Ёсино-сан. Симако-сан уже начала готовить чай. Обычно это дело поручали именно первокурсницам, поэтому Юми быстро подошла к ней и стала помогать. — У неё со вчерашнего дня высокая температура, — ответила Рэй-сама так, как если бы разговаривала сама с собой. — Думаю, причина в том, что она переволновалась из-за школьного фестиваля. Видимо, её тело всегда подводило её после каких-то событий. Похоже, что все, кроме Юми, уже учитывали это, поэтому собрание просто возобновилось без дальнейших комментариев. «Наверное, у Ёсино-сан слабое здоровье», — думала Юми, ходя с подносом вокруг стола и разнося чай, который приготовила Симако-сан. Действительно, ведь она никогда не видела, чтобы Ёсино-сан принимала участие в спортивных мероприятиях. Хотя Симадзу Ёсино-сан тоже посещала академию Святой Лиллианы, начиная с детского сада, она никогда не оказывалась в одной группе с Юми. Они смогли познакомиться только совсем недавно из-за школьного фестиваля. Но до сих пор они ещё ни разу не садились вместе, чтобы по-настоящему сблизиться. Если говорить о Ёсино-сан, то она производила впечатление милой девочки, у которой слабое здоровье и особый характер. Улыбалась она довольно слабо, но улыбка почти всегда была у неё на лице. Она была похожа на одинокую лилию, растущую в долине роз. Юми поставила чайную чашку перед Розой Фетидой и вдруг услышала какой-то очень тихий дребезжащий звук, источник которого находился где-то между ней и Рэй-сама. — Кстати, девушки из клуба журналистов сказали, что сегодня они хотели бы взять интервью у Рэй и Ёсино-тян. — Клуб журналистов? Ёсино и я? Рэй-сама склонила голову на бок, как бы спрашивая этим: «Зачем?» Юми сделала то же самое. Строгая Рэй-сама и трудолюбивая Ёсино-сан не были похожи на людей, которые могли бы вызвать такой интерес у клуба журналистов. — Ох, Юми-тян, не двигайся, а то разольёшь! Роза Гигантея сняла чашку с подноса. Похоже, она хотела отругать Юми за её неосторожность. — Извините, — сказала Юми, все ещё продолжая думать о сёстрах Розы Фетиды. — Знаете, клуб журналистов занимается не только тем, что печатает скандальные истории. Ну, я не виню вас за то, что вы поддерживаете подобные предрассудки. Особенно после того, как эти двое наделали столько шума, когда стали сёстрами. С этими словами Роза Гигантея посмотрела на Сатико-сама и Юми. — Понятно… Юми очень смутно осознавала то, что на самом деле в школьной газете не было многочисленных скандальных историй, как можно было изначально подумать. В основном там печатались обычные статьи и заметки о школьных мероприятиях или итоги спортивных состязаний. Да и большая часть последнего выпуска была посвящена прошедшему школьному фестивалю. — Это связано с выборами лучших сестёр школы. Видимо, вы с Ёсино-тян набрали больше всего голосов. Клуб журналистов официально попросил нас об интервью, так что я не вижу причин, по которым вам следовало бы отказаться… Роза Фетида говорила это таким деловым тоном, словно речь шла о математических формулах. — Что ты об этом думаешь? — обратилась она к Рэй-сама. — Но я не знаю, когда Ёсино сможет прийти в школу… — Конечно, — Роза Фетида обхватила чашку руками, чтобы немного согреть пальцы. — Я понимаю. Роза Фетида выглядела так, будто ей очень скучно. Впрочем, она всегда так выглядела. Но ни у кого не складывалось впечатление, что это вызвано отсутствием интереса к окружающему миру. Ведь она идеально справлялась с любым делом, за которое бралась, и никогда не пропускала занятия в школе. И именно из-за того, что она делала всё идеально, многим казалось, что в её жизни не было места для настоящего веселья. Это довольно загадочно. Роза Фетида и Рэй-сама состояли в сестринских отношениях. Конечно, они были не такими «волнующими», как в случае с Юми и Сатико-сама. Но и такого взаимопонимания, как между Розой Гигантеей и Симако-сан, у них тоже не было. В общем, эти отношения было сложно описать или отнести к какому-то типу. Почему Роза Фетида сделала Рэй-сама своей сестрой? И как отреагировала Рэй-сама? Возможно, интерес Юми к историям других людей был связан с тем, что теперь и у неё появилась старшая сестра. — У всех есть чашки? Если да, предлагаю тост, — сказала Роза Хинэнсис и поднялась со своего места. Сегодняшнюю встречу она называла итоговым собранием, но, похоже, что ей просто хотелось в последний раз поблагодарить всех за хорошую работу. После этого Особняк Роз должен был вернуться к своей обычной жизни. Когда пьеса закончилась, Розы сразу же отправились выполнять работу исполнительного комитета. Но даже после всего этого они так и не смогли собраться вместе с младшими сёстрами, потому что их позвали на ночной праздник. — Первый тост — за успех школьного фестиваля. Они пили настоящий Дарджилинг[3]. В отличие от чая Сатико-сама, чай Симако-сан был вкусным и не очень крепким. Когда Юми налила себе вторую чашку и стала с нетерпением ждать следующего тоста, Роза Хинэнсис снова встала со своего места и сказала: — Второй тост — за тот счастливый миг, когда Сатико-сама сделала Юми своей. — Пф… Юми ослабила бдительность, из-за чего чай чуть не вылетел у неё изо рта мощной струёй. С большим трудом она всё же смогла удержать жидкость в себе. — Ой, кажется, кое-кто смущается. — Ро… Роза Хинэнсис! — Ох, каково же это — быть молодым, — пробормотали третьекурсницы так, словно они сами были пожилыми женщинами. Они совсем задразнили её, хотя расстраиваться из-за этого уж точно не стоило. Но фраза «сделала Юми своей» — это уже чересчур. Юми ничего не стала отвечать. Она просто сжалась и начала открывать и закрывать рот, как это обычно делают золотые рыбки в аквариуме. — Закрой рот и вытри лицо. Это неприлично. Сатико-сама протянула ей свой роскошный белый платок. Юми смогла удержать чай во рту лишь в самый последний момент, из-за чего её губы были влажными. — О, а сама ты ей не вытрешь? Роза Гигантея приподняла брови, пытаясь изобразить искреннее удивление. — Роза Гигантея, вы имеете право вытирать лицо Симако, когда вам только вздумается. — Я не хочу делать это с Симако, но вот личико Юми я бы с удовольствием вытерла. — Я хочу воспользоваться этой возможностью, чтобы всё прояснить. Пожалуйста, не портьте мою младшую сестру. В этот раз Сатико-сама вела себя довольно спокойно и рассудительно. Возможно, это из-за того, что теперь никто не нападал прямо на неё. Юми до сих пор не смогла понять, какая причина заставляла Сатико-сама превращаться из элегантной леди в истеричную особу. Несмотря на то, что они уже стали сёстрами, Сатико-сама всё ещё была для неё загадкой. Когда пришло время утренней молитвы, все закончили пить чай и встали со своих мест. — В мире так много видов сестёр, самых разных и неповторимых, — сказала Симако-сан, убирая чашки. Струя воды теперь казалась ещё более холодной, чем раньше. Часть II — Ёсино, ты не спишь? Не дождавшись ответа, она открыла дверь и зашла внутрь. Ёсино лежала лицом вверх на деревянной кровати. Она лишь слегка пошевелилась, чтобы рассмотреть человека, вошедшего в комнату. — … В чём дело? Рэй не ждала от больного человека какого-то особого приветствия, вроде «Добро пожаловать!». Но когда она пододвигала стул к кровати, то думала о том, что вопрос «в чём дело?» — это немного жестоко, даже для неё. «Какая роскошная комната…» Рэй думала об этом каждый раз, когда приходила сюда. Раньше дядя Ёсино использовал её в качестве своего рабочего кабинета, и всё здесь, кроме стен, было тёмно-коричневого цвета — пол, потолок, подоконники, полочки. Стены имели цвет слоновой кости, но это несильно влияло на общее впечатление. Вот почему Рэй всё время хотела здесь что-то изменить. Она считала, что занавески в цветочек — самое малое, что можно сделать. — Температура уже спала? Рэй положила на голову Ёсино платок с узором в виде цыплят. Этот необычный платок она использовала каждый раз, когда у Ёсино была лихорадка, потому что без него жар не утихал. Узор с цыплятами уже почти полностью выцвел, но Рэй и не думала избавляться от него. Она лишь терпеливо зашивала порванные края. — Тебе по-прежнему нехорошо? Видимо, Ёсино чувствовала себя ужасно, потому что она ничего не ответила, даже не открыла рта. Но Рэй, уже привыкшая к такому, продолжила: — Сегодня Рэй-сан работает почтальоном, так что ей придётся уйти после вручения посылки. Она достала из своей сумки папку, вытащила из неё какие-то бумаги и разместила их аккуратной стопкой на столе. — Текст по английскому — это домашнее задание на следующую неделю. Твой доклад по античной литературе проверили, поэтому я тоже принесла его. И… — А как же твой клуб? — внезапно сказала Ёсино. Когда они были в школе, то разговаривали друг с другом очень вежливо, используя самые официальные обращения. Но во всех остальных местах они общались непринуждённо, не соблюдая каких-то особых правил. Ёсино всегда очень ловко переходила от «онээ-сама»[4] к «Рэй-тян» и наоборот, в зависимости от ситуации. — Клуб? — переспросила Рэй и застегнула свою сумку. — Совсем скоро будут межшкольные соревнования, поэтому ты сказала, что хочешь пойти на дополнительную тренировку. — Да, я так и сказала… А в чём проблема? — Ты что, пропустила её из-за меня? — строго спросила Ёсино, демонстративно убирая платок с головы. Она любила читать «крутые детективы» и потому всегда и во всём пыталась докопаться до истины, глядя на мир своими проницательными глазами. Вот почему Рэй приходилось сдерживать себя, чтобы не начинать покорно кивать на каждое слово Ёсино. Но за долгие годы совместной жизни Рэй так же поняла, что, если она будет отвечать на подобные вопросы утвердительно, Ёсино очень сильно разозлится, а это может плохо сказаться на её слабом сердце. Поэтому она просто улыбнулась и покачала головой. — Нет, это не так. Я хотела потренироваться с папой, поэтому решила прийти домой пораньше. — Правда? — Правда. Рэй в совершенстве овладела искусством лжи, но только по отношению к Ёсино. В свою очередь, Ёсино научилась смотреть сквозь эту ложь и видеть истинный смысл её слов. Она не стала возражать, тем самым показывая, что она удовлетворена таким объяснением. Но было непонятно, насколько Ёсино поверила в то, что сказала Рэй. «Но в моих словах есть и доля правды», — мысленно успокоила себя Рэй. Она действительно договорилась потренироваться с отцом, но на более позднее время. К тому же, она пришла домой пораньше не только ради Ёсино, но и ради себя самой. Рэй знала, что если бы она задержалась в школе, то каждую минуту она бы беспокоилась только о здоровье Ёсино. А в таком виде спорта, как кендо, самое главное — это умение сконцентрироваться. Вот почему ей нужно было избегать подобных волнений во время тренировок. Рэй совсем не хотела, чтобы другие члены клуба, особенно первокурсницы, увидели её в таком рассеянном состоянии. Поэтому она сказала, что у неё есть неотложные дела, и сразу же после уроков отправилась домой. Отец Рэй всегда говорил, что у неё превосходная техника, однако она не умеет удерживать меч в неподвижном положении, когда ставит перед собой крепкий блок. «Девушки почти всегда находятся во власти эмоций, вот почему ты так размахиваешь мечом», — говорил он. Эти слова в своё время очень сильно задели Рэй, потому что она всегда считала, что «путь меча» не должен зависеть от пола бойца. Впрочем, она честно признавала свои недостатки. — Покажи мне распечатки. Ёсино переложила свой мокрый платок на подушку, села на кровати и принялась тщательно изучать свою «почту». Возможно, она выглядела такой замученной, потому что её «фирменные» косички в тот день были распущены и волосы лежали беспорядочно. Или же это из-за высокой температуры и слабости… — Что? — спросила Ёсино, повернувшись к Рэй, пристально разглядывавшей её. — Ничего, — Рэй слегка улыбнулась и покачала головой. За все эти годы Ёсино совсем не изменилась. Она была близка с Рэй задолго до того, как они обменялись «сестринскими клятвами». И это неудивительно, ведь Рэй и Ёсино — двоюродные сёстры, да ещё и живущие в соседних домах. Рэй была готова пойти на многое ради Ёсино, даже на ложь. Учение Девы Марии всегда призывало девушек к честности, но это не останавливало Рэй. Она поступала так, чтобы не заставлять Ёсино волноваться, чтобы защищать её спокойные дни от угроз из внешнего мира. Всю свою жизнь Рэй была для неё неким рыцарем. — Рэй-тян, что это? — спросила Ёсино, показывая на коричневый конверт, выделявшийся на фоне обычных печатных листов. — Ах, точно. Я и забыла. Это анкета от клуба журналистов. — Анкета? — Ага. Рэй кратко рассказала о том, что они победили на выборах лучших сестёр школы и клуб журналистов захотел взять у них интервью, но она отказала им. — Номинация «Лучшая сестра»… — пробормотала Ёсино, озадаченно разглядывая анкету. — И из-за того, что провести интервью оказалось невозможно, они пришли и начали жалобно просить, чтобы мы хотя бы заполнили эту анкету. Они сказали, что напишут об этом статью. — А, вот как. Тогда, Рэй-тян, напиши мою часть за меня. — Конечно. Рэй забрала у неё анкету, положила её рядом со своей и начала заполнять поля для ответов. Анкета состояла из двух листов. На первом требовалось указать личные данные: полное имя, дату рождения, знак зодиака, группу крови, курс и группу обучения, участие в деятельности различных клубов и так далее. Она могла заполнить это сама, не спрашивая ни о чём Ёсино. На втором листе нужно было написать свои любимые цитаты, имена любимых актёров, названия любимых книг и тому подобные вещи. Рэй по очереди задавала эти вопросы Ёсино и записывала в точности то, что слышала в ответ. — Рэй-тян, а какие ещё номинации там были? — Эм… Рэй соединила скрепкой свои листы, потом отдельно листы Ёсино и убрала всё это обратно в конверт. Внезапно на её лице появилось страдальческое выражение, словно она в этот момент вспомнила о чём-то болезненном. Очевидно, «Лучшая сестра» — это не единственная общешкольная номинация, в которой Рэй оказалась победителем. Поскольку обработка результатов голосования потребовала очень много времени, она только сегодня с интересом узнала, что стала победителем в номинации «Мистер Лиллиан». — М… Мистер? Ёсино широко открыла глаза от удивления и засмеялась. — Готова поспорить, это из-за того, что некоторые первокурсницы по ошибке называют меня «онии-сама»[5]. — Рэй-тян, почему ты не отращиваешь волосы? С этими словами Ёсино протянула руку вперёд и погладила Рэй по голове. Её волосы действительно были очень короткими. — Длинные волосы мне не идут. К тому же, с такой причёской будет очень неудобно надевать защитный шлем. — Ах, вот как. В этом году Сатико победила в номинации «Мисс Королева», Симако — «Мисс Принцесса», а Юми стала «Мисс Золушкой». — Юми-сан… — пробормотала Ёсино, услышав последнее имя. — Что? Ты думаешь о Юми-тян? — Немного. Обычно большинство людей не вызывали у Ёсино ни малейшего интереса. Вот почему такой ответ слегка удивил Рей. Из-за своего слабого здоровья Ёсино часто пропускала занятия в школе, поэтому у неё никогда не возникало желания сблизиться с кем-то из одноклассниц. И хотя все считали, что у такой симпатичной девушки должно быть много друзей, эта особенность приводила к противоположному эффекту. — Похоже, она всё-таки приняла чётки Сатико, а это значит, что теперь тебе будет гораздо проще подружиться с ней. — Серьёзно?! — взвизгнула Ёсино, скидывая с себя одеяло и подскакивая на кровати. Осенние вечера ещё не были настолько холодными, чтобы включать в домах отопление. Поэтому когда Рэй увидела её в одной пижаме, она слегка поёжилась от холодка, внезапно пробежавшего у неё по спине. Словно желая избавиться от этого неприятного чувства, Рэй взяла лежавшую на стуле кофту и укрыла ею Ёсино. — Должно быть, Сатико-сама сейчас на седьмом небе от счастья. Из-за воротника кофты выглядывали чётки, висевшие на исхудавшей груди Ёсино. Рэй отдала ей этот розарий прошлой весной. Крест с тёмно-зелёным изумрудом красиво смотрелся на белой коже Ёсино. Часть III Цукияма Минако (築山三奈子), президент клуба журналистов старшей школы Святой Лиллианы, находилась в прекрасном настроении. Она была главным редактором «Вестника “Лиллиан”», и её очень радовало то, что в последнее время школьная газета стала пользоваться большой популярностью. — Великолепно, — сказала Минако, посмотрев на лист формата В4. Всё это время она стояла в элегантной позе, держа газету в правой руке, а левую положив на талию. Это была окончательная проверка пробного экземпляра нового выпуска с красочными цветными иллюстрациями. — И дело не только в оформлении. Содержание, манера письма — всё в этой статье превосходно! Интересные истории нельзя откладывать на потом, их нужно сразу же рассказывать. Таково было жизненное кредо Минако. Если в нынешнем выпуске желания читателей не будут удовлетворены, разве можно называть это газетой? Но в этом плане «Вестник “Лиллиан”» полностью оправдывал своё гордое название. Конечно, в тех случаях, когда обсуждать было совсем нечего, им приходилось писать заметки об увлечениях своих учителей, о цветах, растущих во внутреннем дворе школы. Стоит сказать, что подобные тексты портили репутацию газеты. И это неудивительно, ведь Минако прекрасно понимала, что именно хотят получить читатели. Сейчас всё внимание было приковано к членам Ямаюрикай. Все будут преданно ждать новые выпуски до тех пор, пока Минако не прекратит преследовать школьный совет. В общем, главный редактор делала всё, чтобы не упустить такую хорошую возможность. По сравнению со многими старшекурсницами, Минако была очень уверена в себе. Она была готова погнаться за любым ради нужной информации, даже если дело касалось членов школьного совета. Кроме того, она умела хорошо написать об этом. И теперь, собрав все необходимые данные, она думала: «Наверное, за всю историю Ямаюрикай в нём не было такого интересного собрания людей, как сейчас». Минако достала с полки предыдущий выпуск и посмотрела на заголовок, слегка прищурившись. «Эксклюзивное интервью! Бутон Розы Хинэнсис рассказывает всё о своей старшей сестре». Видите? Она умела творить чудеса, превращая самые обычные вещи в нечто особенное. Минако считала, что была избрана Богом на эту роль. Только так она могла объяснить происхождение своего таланта. Её способности были настолько выдающимися, что даже у неё самой иногда перехватывало дыхание. (Именно так…) История бутона Розы Хинэнсис действительно была захватывающей. Огасавара Сатико — девушка, которой восхищались все ученицы школы без исключения. У неё не было сестры, поэтому она сделала предложение Тодо Симако. Но она получила отказ, а Симако, в свою очередь, стала бутоном Розы Гигантеи. Позже Сатико получила отказ и от Фукудзавы Юми, о которой раньше почти никто ничего не слышал. Все были в недоумении и пытались понять, что же на самом деле происходит. И Минако оказалась тем единственным человеком, который смог найти ответ на этот вопрос. По некоторым причинам, она не могла опубликовать статью раньше. Прежде всего потому, что статья о «Золушке» должна была выйти в печать только после того, как была показана сама пьеса. И если бы удалось опубликовать статью уже на следующий день после школьного фестиваля, газета стала бы пользоваться просто огромной популярностью. И тогда… — Сестра, перестань заниматься самолюбованием, пожалуйста. Минако была опьянена чувством эйфории, и её младшей сестре, Ямагути Мами (山口 真美), пришлось возвращать главного редактора в реальность. Почему-то в тот момент Минако занималась тем, что представляла себя сидящей в каком-то изысканном месте, хотя окружающая обстановка совсем не располагала к этому. Большую часть комнаты клуба журналистов занимал огромный стол, служивший для всех основным рабочим местом. Ещё здесь стоял устаревший компьютер. К нему был подключён новейший цветной принтер, который они всё-таки смогли купить после долгой и тяжёлой борьбы с бюджетным комитетом. Помимо главного редактора, в комнате сидели ещё два члена клуба, но они молча продолжали делать свою работу, игнорируя Минако. «Такое случается каждый день», — изредка перешёптывались они. — Знаешь, Мами… — Пока ты проверишь эту статью, мы не сможем начать печатать всё к завтрашнему дню. А если мы не успеем это сделать, то ты не сможешь следовать своему девизу — «интересные истории нельзя откладывать на потом, их нужно сразу же рассказывать». — … Ладно. Главный редактор неохотно уселась за стол и вздохнула, подумав о том, какая же у неё строгая младшая сестра, хотя Минако сама выбрала эту девушку себе в сёстры. Мами всегда говорила только правду и ничего больше, и это делало её совсем не милой. Третьекурсницы, которые ушли из клуба, говорили: «Она совсем как Минако, когда та была на первом курсе». Но Минако была уверена в том, что в её случае всё было не настолько плохо, как здесь. — Тебя даже нельзя ставить на один уровень с Симадзу Ёсино. Но, возможно, ей хотелось бы добиться от Мами хотя бы половины того послушания, той доброты, тех манер, которыми обладала Ёсино. Минако щёлкнула пальцами по фотографии в пробном экземпляре. На ней были изображены два человека — Хасэкура Рэй, похожая на юношу, и Симадзу Ёсино, лицо который расплылось в нежной улыбке. Вместе они выглядели как любящая пара. Они выиграли в номинации «Лучшие сёстры», но даже без школьного голосования выбор уже был очевиден. Гордая старшая и кроткая младшая — традиционная схема, проверенная временем. Двоюродные сёстры и друзья детства. Девушка со слабым здоровьем и рыцарь, защищающий её. Совсем недавно по школе ходили разные слухи о Белых и Красных Розах. Теперь же всё внимание было сосредоточено на Жёлтых Розах. Вот почему клуб журналистов обязательно должен был опубликовать эту статью. — Сестра. Получив второе замечание, Минако начала быстро просматривать статью. — Так… (А?..) Что-то очень странное. Нет, дело не в опечатке или пропущенном слове. Это был обычный нумерованный список, поэтому там не могло быть ошибок в построении фраз и уж тем более нарушений в структуре текста. Но что-то здесь не так. Как будто кто-то пытался исказить правду или что-то вроде того… — Эй, кто это напечатал? — спросила Минако. — Я, — подняла руку первокурсница, сидевшая рядом с Мами. — А там… что-то не так? Эта статья представляла собой интервью от победителей в номинации «Лучшие сёстры». Поскольку Симадзу Ёсино не было в школе, Минако попросила их письменно ответить на вопросы. Похоже, что обе анкеты заполняла Хасэкура Рэй. Везде одинаковые чернила, одинаковый почерк. Рассказ о «личном секретаре Симадзу Ёсино» стал частью этой красивой истории об отношениях между двумя девушками. Наконец, статья была полностью написана и напечатана. — … Ты случайно не перепутала анкеты? — Э?! Все три члена клуба журналистов склонились к пробному экземпляру газеты. — Любимые книги: Хасэкура Рэй-сама предпочитает сёдзё, а Симадзу Ёсино-сан обожает самурайские боевики Икэнами Сётаро. — Увлечения: Рэй-сама любит вязать, Ёсино-сан часто смотрит спортивные телеканалы. — Любимое слово Рэй-сама — «искренность», а Ёсино-сан нравится фраза «побеждает тот, кто первым наносит удар». Это… Чтобы это могло значить? Нет, здесь должно быть какая-то ошибка. Возможно, девушка перепутала анкеты, когда перепечатывала ответы. — Но там именно так и было написано. С этими словами первокурсница вытащила анкеты из коричневых конвертов. В каждом конверте лежало по два листа бумаги, аккуратно сложенных вместе. Кроме того, страницы были специально скреплены вместе, чтобы не произошло путаницы. — Ха-ха, тогда я не могу винить в этом тебя. Анкета с именем «Хасэкура Рэй» и лист с надписью «вышивание» оказались в одном конверте. — Значит, это Рэй-сама что-то перепутала? — Возможно. Но нужно было сначала убедиться в том, что это действительно ошибка, а уже потом исправить всё и напечатать результат. — Сегодня Ёсино-сан опять не было в школе, — доложила Мами. — Должно быть, Рэй-сан всё ещё занята в клубе. А, может, она сейчас в Особняке Роз? Хотя Минако могла просто отправить кого-то с поручением, она решительно встала со своего места. В подобных случаях она не могла просто сидеть и ждать от кого-то новостей. Минако взяла со стула свою кофту и вышла из комнаты. По пути она встретила Такесиму Цутако из фотоклуба. — Ох. Так, вы должно быть Минако-сама из клуба журналистов? Спасибо вам за то, что так усердно работаете до позднего вечера. Фотоклуб и клуб журналистов очень тесно связаны между собой, поэтому между членами этих клубов часто устанавливались весьма близкие отношения. Однако Минако по-прежнему чувствовала себя неуютно рядом с этим человеком. В действиях Цутако не было чего-то загадочного или сложного, но почти никогда нельзя было понять, о чём на самом деле думает эта девушка. — Рэй-сама? Она не появлялась в Особняке Роз. Знаете, скоро соревнования, поэтому она ежедневно тренируется. Это была невероятная удача, потому что Минако встретилась с фотографом именно в то время, когда та возвращалась из Особняка Роз. Похоже, слухи оказались правдивы. Цутако действительно была близко знакома с Фукудзавой Юми и потому могла спокойно приходить в Особняк Роз и уходить оттуда в любое время. — Если вы направляетесь в додзё[6], то я могу составить вам компанию, — предложила Цутако, изящно улыбнувшись. На самом деле Такесима Цутако собиралась взобраться по лестнице на крышу спортзала и ждать там окончания занятий в клубах. Сегодня ей хотелось пофотографировать девушек из клуба кендо и клуба фехтования, поэтому эти два клуба представляли для неё особый интерес. В итоге, они пошли туда вместе. — Кендо — красивый вид спорта, но вот шлем всё портит. В ответ Минако предложила делать снимки до начала тренировки, но Цутако сказала, что так тоже не годится. — Лучший кадр можно получить только в тот момент, когда они снимают шлемы после боя. Вспотевшие лица, слипшиеся пряди чёрных волос… Когда Цутако начала говорить об этом, в её глазах появился неподдельный блеск. К сожалению, Минако не разделяла вкусов фотографа, поэтому она только слушала, кивала и говорила: «Да, понятно». Додзё, построенное в классическом японском стиле, находилось на заднем дворе школы, рядом со вторым спортзалом. Здесь проводили свои занятия все клубы, связанные с боевыми искусствами: кендо, стрельба из лука, дзюдо, карате и некоторые другие. Сегодня на одной половине додзё практиковался клуб кендо, а другая половина была застелена татами[7] для предстоящей тренировки клуба дзюдо. — П… прекрасно. Юная леди по имени Такесима Цутако начала восторженно щёлкать камерой, фотографируя девушек из клуба дзюдо, одежда которых была насквозь мокрой от пота, из-за чего плотно прилипала к телу. В тот момент она была безумно благодарна судьбе за то, что родилась девушкой. — Боже, боже. Минако оставила её одну и пошла к той половине, где занимался клуб кендо. Тренировка была в самом разгаре, поэтому она просто села в углу и стала наблюдать за происходящим. Она не могла точно сказать, где сейчас находится Хасэкура Рэй. На девушках была защита, по большей части закрывающая именно лицо. Поэтому Минако просто пыталась угадать, кто же из них мог оказаться бутоном Розы Фетиды. Но на костюмах были написаны совсем другие имена… — Очко! — крикнул тренер, выполнявший роль судьи. Подошло время перерыва. Минако решила воспользоваться случаем. Она повернулась к первокурснице, которая всё это время сидела рядом с ней и спросила: — Второкурсница, Хасэкура Рэй-сан… — А, Рэй-сэмпай сегодня рано ушла домой. — … А? Когда? — Думаю, примерно тридцать минут тому назад. Тридцати минут достаточно для того, чтобы приготовиться к уходу домой и выйти за главные ворота. Минако поняла, что ей следовало тогда начать с проверки шкафчиков для обуви, но уже было слишком поздно. — Прошу прощения за то, что больше ничем не могу вам помочь, — извинилась первокурсница в деловой манере, после чего продолжила наблюдать за тренирующимися девушками. «О, это так мило», — подумала Минако, как вдруг рядом с ней появилась Такесима Цутако. Она совершенно бесшумно подошла к ней со спины и продолжила делать фотографии уже с нового места. (……) Минако просто стояла, не говоря ни слова. — Минако-сама, вы уже закончили? — Судя по всему, Хасэкура Рэй-сан рано ушла сегодня. — Ох, очень жаль. Цутако повернулась к Минако, по-прежнему держа камеру в руках (как уже говорилось ранее, она почти никогда не расставалась с ней). Главный редактор инстинктивно поставила руки между собой и объективом камеры, потому что подумала, что Цутако собирается сфотографировать её. — А у вас крепкая защита, Минако-сама. — Это сарказм? — Конечно же нет, это комплимент. Такесима Цутако опустила камеру, потом слегка прищурилась и засмеялась. «Вот это как раз то, что мне в ней не нравится», — решила Минако, но вслух ничего не сказала. «Как неудачно…» — подумала она, в одиночестве выходя из додзё. Сначала ей пришлось перепроверять напечатанный материал, потом она упустила Хасэкуру Рэй прямо из-под носа, после чего её поймала эта малолетка с фотоаппаратом. Счастливые эмоции, которыми Минако ещё совсем недавно наслаждалась, бесследно исчезли. Перед возвращением в комнату клуба журналистов она решила попробовать позвонить Хасэкуре Рэй на домашний телефон. Её дом располагался довольно близко к школе, поэтому вполне возможно, что она уже пришла домой. Зелёный телефон, стоявший рядом с канцелярией, был никем не занят (как удачно). Минако вставила карточку и ловко набрала нужный номер. Она помнила наизусть около 70 телефонных номеров. Стоит заметить, что таких навыков для работы в клубе журналистов совсем не требовалось. И для Минако это было просто хобби. Об этом почти никто не знал, но она обожала просматривать школьный справочник (с адресами и телефонами) в начале каждого учебного года. По сути, наибольший интерес для неё представляли именно люди. В спешке она случайно набрала не тот код города. Несмотря на это, телефон правильно понял её. Однако трубку никто не брал. — Наверное, она ещё не пришла… Минако стала неосознанно наматывать телефонный провод на указательный палец, пытаясь справиться с нарастающей тревогой. Когда пытаешься дозвониться до кого-то, десять гудков могут показаться вечностью. Наконец, после тринадцатого гудка ей ответил какой-то молодой мужчина. Если верить той анкете, Хасэкура Рэй была единственным ребёнком в семье. Поэтому этот человек не мог быть её братом. — Извините, похоже, что сейчас никого нет дома… Похоже, этот молодой человек пришёл в додзё к отцу Хасэкуры Рэй. Значит, она ещё не пришла домой. И не похоже, что этот человек знает о местонахождении Хасэкуры Рэй больше, чем сама Минако. И пока главный редактор думала о том, что же ей делать дальше, она заметила, как кто-то прошёл мимо неё. — Хорошо, я перезвоню позже. Она быстро повесила трубку и выбежала на улицу в сменной обуви. — Роза Фетида! Девушка, стоящая перед библиотекой, очень медленно повернулась. Искусно подобранная резинка для волос отлично дополняла её причёску средней длины, а её матросский воротничок был завязан самым красивым узлом во всей школе. Под это описание идеально подходила именно Роза Фетида. Если не она, то кто же? — Ты… что-то хотела? Минако тут же сделала шаг назад. К Розе Фетиде не так-то просто приблизиться, но сейчас это было ещё труднее, чем обычно. — Ах, эм. Минако никогда не отличалась вежливостью в общении, но сегодня это было особенно заметно. Нет, у неё не было плохого настроения или чего-то подобного. Скорее, она очень смущалась. Тем не менее, было бы неправильно утверждать, что она выглядит, как влюблённый человек. — Прощу прощения за то, что побеспокоила вас. Минако сделала паузу, пытаясь казаться как можно более учтивой, после чего перешла сразу к делу. В конце концов, это довольно разумная идея — попросить о помощи того, кто хорошо знает Хасэкуру Рэй и Симадзу Ёсино. И как только она получит подтверждение, то сразу же всё перепечатает. — Увлечения Рэй и Ёсино?.. — переспросила Роза Фетида, на лбу которой появились малозаметные морщины. — Да. У нас появились некоторые сомнения после того анкетирования, поэтому я хотела уточнить… — Рэй — кендо, Ёсино-тян — чтение. Я не знаю, что именно она читает. — … Это никак не помогло. — Тогда, как насчёт вязания… — попыталась спросить Минако. — Вязание? Вязание… — повторила для себя Роза Фетида. — Ах… Такое ощущение, будто она только сейчас вспомнила значение этого слова. Надежды Минако окончательно рухнули. — Вязание — это как свитера из пряжи? — Д… да. — Я никогда не видела, чтобы кто-то из них вязал. Возможно, одноклассницы Ёсино-тян что-то об этом знают. Похоже, Роза Фетида даже не рассматривала Хасэкуру Рэй в качестве варианта. Очевидно, она совсем не могла представить её со спицами для вязания. — Так, насчёт их любимых фраз… Минако решила задать последний вопрос, чтобы ухватиться за него, как за спасительную соломинку. — Вы что-нибудь знаете об этом? — … Конечно. Минако смогла лишь молча кивнуть. Она предпочитала не обсуждать настолько личные вещи со своей младшей сестрой. — Это всё? Роза Фетида выглядела очень взволнованной — она нервно теребила волосы. — Ах, извините за то, что отняла ваше время. Минако отступила в сторону и низко поклонилась. «Странно, — подумала она. — Хотя Роза Фетида всегда выглядит так, будто ей совсем ничего не интересно, она успевает своевременного справляться с любыми делами. Но сегодня она очень медлительная. Почему же?» — О, кстати говоря… Минако думала, что Роза Фетида просто пойдёт домой, но та вдруг обернулась и сказала: — Представь, ты плывёшь по реке на лодке и видишь впереди большой водопад. При этом ты не можешь уйти домой до тех пор, пока не преодолеешь этот водопад. Что ты будешь делать? — Ум… «Что она хочет этим сказать?» Минако не смогла этого понять, поэтому она просто продолжила слушать Розу Фетида, склонив голову набок. — Но у тебя ещё есть весло. Какой путь ты выберешь? — Э? Минако ждала, пока Роза Фетида задаст свой вопрос напрямую. Но, похоже, всё дело было действительно в той лодке. — Какой путь? То есть по течению или против него? — А, неважно. Не знаю, зачем я вообще спрашиваю это у кого-то. Не дожидаясь ответа, Роза Фетида зашагала к задним воротам. — Доброго дня. Роза Фетида больше ни разу не обернулась, даже когда Минако снова попыталась заговорить с ней. Но не похоже, что она специально игнорировала её. Скорее всего, Роза Фетида просто не услышала. (Что же случилось с Розой Фетидой…) Минако потеряла своё прежнее самообладание. Её глаза зажглись неподдельным интересом. Возможно, Роза Фетида просто заболела. Но что-то подсказывало главному редактору, что из этого может получиться интересный материал для газеты. Теперь у Минако появилась новая цель, всё остальное перестало её интересовать. Таким уж человеком она была. Часть IV Это случилось днём, после уроков, когда воспоминания о школьном фестивале всё ещё были свежи в памяти. — О? Юми, которая только что закончила уборку, просто шла по коридору и размышляла о своём. «Пора идти в Особняк Роз», — подумала она. И тут, проходя мимо кабинета, где занимался первый курс группы «Хризантема», Юми резко остановилась, потому что заметила знакомое лицо. — Ёсино-сан? — Ах, Юми-сан. Ёсино-сан подняла голову и улыбнулась ей в своей обычной манере. Похоже, в этом кабинете тоже закончили с уборкой, потому что парты и стулья стояли аккуратными рядами. Здесь висело несколько сумок, оставленных, по всей видимости, теми, у кого ещё были занятия в клубах. Но больше не было ничего, что указывало бы на присутствие других людей. — Я не знала, что ты теперь ходишь в школу. Выразительно показав позу «простите за вторжение», Юми вошла в класс. — Да, начиная с сегодняшнего дня. Меня не было всю прошлую неделю, пока хватит. Теперь можно и на уроки походить, — хихикнула Ёсино. Её улыбка была такой спокойной. Видимо, она уже привыкла к подобному. — Ёсино-сан, ты здесь одна? — Ага. Я переписываю конспекты тех занятий, на которых меня не было. Действительно, на столе лежало несколько тетрадей. Наверное, она взяла их на время у других учениц. — Как много работы… — Я уже почти закончила. Подождёшь меня немного? — сказала Ёсино-сан, после чего продолжила писать. «Значит, мне можно остаться здесь», — решила для себя Юми. Она отодвинула стул и села перед Ёсино-сан. «Что же она за человек?» — задумалась Юми, разглядывая Ёсино-сан. Это довольно миниатюрная девушка, худая, но в меру. В общем, её можно было описать словом «маленькая». На коленях, поверх юбки, лежал плед, возможно, ручной работы. Он особо не бросался в глаза, потому что был сделан из тёмно-зелёной шерсти и имел точно такой же цвет, как у школьной формы. Юми перевела взгляд на лицо Ёсино-сан. Прямая чёлка доходила почти до бровей, волосы были заплетены в две косички. У неё были коричневые волосы, не такие, как у Рэй-сама, поэтому ни у кого не создавалось ощущения, что эти косички очень туго завязаны. Брови были не столько длинными, сколько густыми. Их строение позволяло удачно скрывать грусть и досаду, что делало лицо Ёсино-сан ещё более очаровательным. Поэтому нет ничего удивительного в том, что её считают лучшей младшей сестрой во всей школе. Юми подумала, что когда она сама станет второкурсницей, то выберет себе младшую сестру, похожую на Ёсино-сан. (Ах… И о чём я только думаю?) Юми была смущена собственными мыслями, из-за чего её щёки покраснели. — Что? Ёсино-сан неожиданно прекратила писать и посмотрела на Юми. Возможно, она почувствовала на себе её пристальный взгляд. — Ах, нет, ничего… Извини. Она попыталась как-то скрыть это, но было уже слишком поздно. К тому же, она ничего не могла сказать в своё оправдание, из-за чего ситуация становилась ещё более напряжённой. — Роза Гигантея была права. Ты действительно очень интересная, Юми-сан, — засмеялась Ёсино-сан. Похоже, она не чувствовала себя неловко или что-то вроде того, хотя Юми пристально разглядывала её. Закончив переписывать последнюю страницу, она убрала механический карандаш и ластик в свой пенал. — У меня опять всё на лице было написано, да? — Ага. — Ох… Юми почувствовала, что у неё горит лицо. «Ну почему я всё время позорюсь перед красивыми девушками?» Нет, не так. Проблема была в том, что теперь с каждым новым днём её окружало всё больше и больше красивых девушек. — Какой меня видят окружающие? — спросила Ёсино-сан, положив руку на свою сумку. — Что ты имеешь в виду, Ёсино-сан? То, как другие люди воспринимают тебя? — Да. Я хочу услышать твоё мнение, Юми-сан. — Моё мнение о Ёсино-сан… Вопрос был задан настолько прямо, что Юми даже столкнулась с некоторыми трудностями, пытаясь выразить свои мысли словами. Конечно же, Ёсино-сан спрашивала не о густых бровях или тёмных волосах. Речь шла не о внешнем виде, а о том, что скрывалось за этим… — Слабая девушка, которую хочется защищать? — Так и есть! Ёсино-сан решила помочь ей, и Юми тотчас же ухватилась за это, жестами показывая своё согласие. Но потом она поняла, что это могло прозвучать немного обидно. — Эм… но не то, чтобы слабая… Юми попыталась придумать какое-то другое слово, но это оказалось бесполезно. — Всё нормально, не волнуйся. Это правда. В конце концов, я действительно слабая. Что-нибудь ещё? Юми решила ответить на настойчивую просьбу Ёсино-сан. Но теперь она выбирала слова с осторожностью. — Думаю, это можно описать словом «женственность». Добрая, милая, отлично ладишь со всеми. Думаю, именно такие девушки нравятся моему младшему брату… А? Юми пыталась использовать в своей речи только приятные слова и тщательно следила за этим, но тут она поняла, что начинает говорить всё более и более странные вещи. Никто не спрашивал Юми о её семье. Но, как ни странно, Ёсино-сан засмеялась: «Какая честь». — Ёсино-сан похожа на человека, который дома носит фартук с оборочками, печёт печенье и шьёт кружевные скатерти. — И мой любимый напиток — это чай с молоком? — Ага. И ещё у тебя дома живёт белая кошка. — Да, прямо целый образ получился. Кружева, ленты, всё украшено цветами. Вместо узкой юбки ей бы больше подошла юбка-клёш[8]. И пальто в виде колокольчика. Её любимая ягода — клубника. Розовый цвет ей нравится больше, чем голубой. Любит мороженое. Любит печенье. Любит конфеты. Ей хорошо даются английский язык и обществоведение, но она не любит математику и естественные науки. Возможно, этот образ не сильно отличается от того, что должна делать «классическая девушка». В любом случае, Ёсино-сан восторженно соглашалась с каждым пунктом. — Но нет. Я совсем не такая, — сказала Ёсино-сан. — Правда? — Да. Но все думают именно так, как ты только что представила, — вздохнула Ёсино-сан, грустно улыбнувшись. Она начала складывать свой плед с соответствующим цвету узором. Он выглядел немного скучным, но при этом отлично подходил для юной девушки. Во всяком случае, из заявления Ёсино-сан можно сделать вывод, что это не она связала этот плед. — Есть девушки, которые могут не подходить под это описание. Это немного разочаровало Юми. Но теперь ей очень хотелось узнать, какая же Ёсино-сан на самом деле. — Но я не думаю, что таких девушек вообще не существует, — решительно сказала Ёсино-сан, после чего она поднялась со своего места. Она прошла в заднюю часть класса, открыла свой шкафчик и засунула туда плед. — Пойдём в Особняк Роз? — спросила Юми. Ёсино-сан отрицательно покачала головой. — Сестра скоро придёт, чтобы забрать меня, поэтому я должна буду уйти домой вместе с ней. — Рэй-сама?.. Но ведь совсем скоро соревнования по кендо, поэтому Рэй-сама должна была усердно тренироваться каждый день, разве нет? По этой же причине она пропускала чаепития (так называемые «заседания»), которые в последнее время стали ежедневно проходить в Особняке Роз. — Сегодня мой первый учебный день после долгого отсутствия в школе, поэтому сестра слишком сильно волнуется за меня. — Понятно. Рыцарь должен был проводить принцессу, но оказалось, что принцесса полна презрения к рыцарю. — К тому же, она очень стеснительная. — Никогда не замечала за ней такого. — Она выглядит сильной только потому, что занимается кендо. — …Ёсино-сан рубит с плеча. Действительно, всё оказалось несколько иначе, чем представляла себе Юми. Да и Ёсино-сан не похожа на человека, который будет плохо отзываться о других, не имея на то веских причин. — С самого нашего рождения мы всегда были вместе, поэтому мы знаем друг о друге почти всё. — Э? Юми склонила голову набок, не понимая смысла этих слов. Словно отражение в зеркале, Ёсино-сан повторила её движение. — А? Юми-сан, так ты не знала? Рэй-тян и я — двоюродные сестры. — Э?! Юми очень удивилась, когда узнала, какие на самом деле отношения связывают Ёсино-сан и Рэй-сама. Но её так же поразило и то, что Ёсино-сан назвала свою старшую сестру «Рэй-тян». — Юми-сан, должно быть, ты была так занята чем-то своим, что не замечала ничего вокруг. Похоже, что эта история была известна всем ученицам школы. Как раз этой весной, когда бутон Розы Фетиды выбрала Ёсино-сан своей младшей сестрой, в «Вестнике “Лиллиан”» появилась соответствующая статья. Поэтому в курсе были даже те, кто впервые пошёл в Лиллиан, будучи уже в старшей школе. А вот Юми, которая училась здесь с детского сада, до сих ничего не знала об этом. Но тут уж ничего не поделаешь. К своему стыду, Юми читала «Вестник» только в тех случаях, если там было нечто действительно стоящее её внимания. И из всех членов Ямаюрикай ей была интересна только Сатико-сама. — Юми-сан, ты же приняла чётки Сатико-сама, верно? Что ты при этом чувствовала? — Чувствовала?.. — Ты волновалась? Конечно. — Да. С того самого дня прошла всего лишь неделя, поэтому воспоминания всё ещё были свежи в памяти. Сатико-сама, которой Юми так долго восхищалась, совершенно серьёзно предложила ей свой розарий. Тогда Юми была так счастлива, как никогда не была за все шестнадцать лет своей жизни. Ей казалось, будто у неё в сердце взорвались фейерверки. — В нашем случае всё было не так. — Не так? — Мы с сестрой всегда учились только здесь, понимаешь? Поэтому в какой-то момент мы поняли, что, перейдя в старшую школу, станем сёстрами. В этот раз Ёсино-сан назвала Рэй-сама «сестрой». — Из-за плохого самочувствия я не пошла на церемонию поступления в старшую школу и весь тот день провела дома. И когда сестра пришла домой, она вложила мне чётки в руку, пока я спала. Так всё и было. — Я думаю, эта история по-своему прекрасна. — Возможно. Но здесь не было ничего волнующего. Всё равно, что открыть детективный роман и сразу прочитать его конец. — Хм… Другими словами, Ёсино-сан хотела испытать бурю эмоций: волнение, удивление, радость. Юми же, напротив, хотела себе как можно более спокойную жизнь. — Но, Ёсино-сан, ты же понимаешь, что всё это уже в прошлом? Невозможно повернуть время вспять, да и вы с Рэй-сама всегда будете двоюродными сёстрами. — Ты совершенно права. Вот почему это всего лишь глупое нытьё. Почему-то мне просто захотелось рассказать тебе об этом, Юми-сан. — Так ты просто хотела, чтобы тебя выслушали? — Да. Мне этого более чем достаточно. Раньше у меня никогда не было такой подруги, как ты. Хотя эти двоюродные сёстры были очень близки, похоже, что Ёсино-сан не могла высказать Рэй-сама все эти жалобы. — Понятно. Но тут Юми кое-что осознала. (Погодите… Значит, несмотря на то, что Ёсино-сан отлично ладит со всеми, она никогда не открывалась никому из своих одноклассниц?) Люди не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд. Юми уже должна была понять это на примере Сатико-сама. — Вот почему ты так дорога мне, Юми-сан. Ёсино-сан положила подбородок на руки и нежно улыбнулась. Но Юми даже и представить себе не могла, какие мысли могли скрываться за этой ангельской улыбкой. — Ёсино, извини, что заставила ждать. Рэй-сама энергично вошла в класс, нарушив тем самым тишину, установившуюся между Ёсино и Юми. — О, так ты была вместе с Юми? — Ах, я просто проходила мимо. Я, пожалуй, пойду. Юми почувствовала себя немного неловко и потому быстро встала со своего места. Возможно, это из-за того, что они обсуждали Рэй-сама за её спиной. А ещё Юми чувствовала себя так, будто она вмешивается в отношения между двумя влюблёнными. Юми не знала, в чём именно была причина. — Юми-сан, чего ты так заволновалась? — Да уж. Мы стали сёстрами далеко не вчера, так что нам нет нужды всё время флиртовать. Слова Ёсино-сан и Рэй-сама были сказаны одинаковым сухим тоном. — Ф-флирт… Рэй-сама хотела этим сказать, что Сатико-сама и Юми, которые совсем недавно стали сёстрами, всё время заигрывают друг с другом. — Флиртовать? — переспросила Юми. Глаза Ёсино-сан сверкнули. — Отчитывает за любую мелочь, поправляет хорошо завязанный воротничок, тайно даёт пастилки от кашля… Сатико стала выглядеть такой счастливой, когда нашла себе младшую сестрёнку. — А, эм, Рэй-сама? Юми попыталась отделаться от Рэй-сама. Если не считать того случая с пастилками от кашля, то выговоры и внимательность к внешнему виду не соответствовали тому, что обычно понимают под словом «флирт»… Рэй-сама и Ёсино-сан — очень разные люди. Но когда речь заходила о подобных вещах, они вели себя схожим образом — уделяли одинаково много внимания довольно странным вещам. — Ладно, тогда мы пойдём домой. Рэй-сама взяла сумку Ёсино-сан. — Юми-тян, если ты пойдёшь в Особняк Роз, не могла бы ты передать Розе Фетиде мои извинения за то, что я немного эгоистично веду себя перед соревнованиями? — Ах, да. — Доброго дня, Юми-сан. Спасибо за то, что выслушала. Теперь я наконец-то могу ясно мыслить. Сказав это, Ёсино-сан кивнула головой на прощание и пошла по коридору вслед за Рэй-сама. Но Юми не понимала, что до этого мешало ей ясно мыслить. — Ёсино-сан, ты что-то задумала? — неожиданно для себя спросила Юми. Ёсино-сан спокойно обернулась и, немного помолчав, ответила: «Зачем?» — Зачем… Рэй-сама исчезла за дверью. — Кто знает… — сказала Ёсино-сан и, не дожидаясь ответа на собственный вопрос, ушла вслед за Рэй-сама. — Что ты имеешь в виду под этим «кто знает»… Юми задумалась и поняла, что это и был ответ на её первый вопрос. — Тогда… Ёсино-сан, что же ты собираешься сделать?! Оставшись в полном одиночестве, Юми села обратно на стул и обхватила голову руками. Глаза Ёсино-сан так быстро двигались, как будто она просчитывала какие-то действия. Что она планировала сделать? Стоит ли Юми останавливать её? Стоит ли ей рассказывать об этом кому-нибудь ещё? Юми чувствовала, что на ней лежит ответственность за это, потому что именно после разговора с ней Ёсино-сан смогла начать «ясно мыслить». Но Юми была не слишком опытна в таких вещах. К тому же, она проучилась в старшей школе не так уж много времени и совсем мало знала о Ёсино-сан. Поэтому предположения у неё были только самые мрачные. — Кажется, у меня начинается лихорадка. Похоже, что до тех «спокойных дней», о которых так мечтала Юми, ещё очень и очень далеко.