***
Из окна доносились звуки музыки. Вечер субботы, студенческий городок гудел. Я же уткнувшись в подушку, пряталась ото всех в своей комнате. Я не могла перестать думать об учителе. Мелкая дрожь охватывала всё моё тело, каждый раз, когда я вспоминала, что он делал со мной на заднем сиденье своей машины. Мне нравилось это грязное чувство, что я испытывала, понимая, что перешла границы дозволенного. Я всегда была приличной девочкой, на первом свидание даже не целовалась, но сейчас всё было иначе и я наслаждалась этим. В моей жизни было всего два парня. Первый — одноклассник, симпатичный невысокий блондин, он вечно смущался и краснел, но в этом и было его очарование. Отношения развивались очень медленно, месяц за месяцем мы просто ходили за ручки, изредка целовались и ничего большего. Что начинало меня беспокоить. Возможно, он почувствовал это и лишь тогда сделал следующий шаг. Не скрою, надежды были большие. Я ждала что в нём проснётся страсть. Мечтала, что уйдёт неловкость и мы сможем раскрепоститься. Но чуда не случилось. Он был нежен, возможно, даже слишком, но на этом всё. Было быстро, скучно, без эмоций. Это повторилось и в следующий раз, и даже после. Я могла бы продолжать встречаться с ним, притворяясь, что не хотела большего, но в действительности я хотела. И я ушла. Второй был старше на несколько лет, студент местного вуза. Красивый, высокий брюнет. С ним всё было иначе. Мне даже казалось, что это любовь. Меня безумно влекло к нему. И тут начинались сложности, ведь правильно воспитанные девочки не должны торопиться, и я ждала. Были свидания, прогулки под луной, всё казалось словно в сказке, но я хотела секса… С трудом выдержав четыре недели целомудрия, я наконец-то испытала свой первый оргазм. Гормоны бушевали, секс наконец-то был такой, как я ждала, страстный, горячий. Но не прошло и месяца нашего бурного романа, как с глаз моих словно спала пелена. И теперь странности, которых раньше я просто не замечала (или не хотела замечать), стали настолько очевидными, что хотелось выть от боли. Мой красивый и такой горячий парень оказался беспринципным, эгоистичным гулякой. Обманы, тусовки и запои, всё это было не для меня. То что казалось прекрасной сказкой, оказалась лицемерной игрой. И я ушла. То что случилось, стало для меня настолько неожиданным, что я не понимала, как к этому относиться. Я впервые была с мужчиной… Взрослым, опытным мужчиной. Искусным любовником, моим учителем, а теперь ещё и боссом. Я хотела многое узнать от кумира детства в профессии, но даже не могла представить, что получу вот такой опыт. Оберин показал мне мир новых ощущений. Никто до этого не доставлял мне таких наслаждений. Это было настолько ярко и мощно, что при каждой мысли об этом тело начинало сводить, я закидывала назад голову и гулко выдыхала. Ноги слабели и я чувствовала сильнейшую пульсацию между ними, сменяющуюся приятной болью. Ухоженная бородка и усы Оберина, оставили раздражение на моей чувствительной коже. Удивительно, но эта боль мне всё больше нравилась, я трогала кончиками пальцев это место и каждый раз вздрагивала, вспоминая, как жёстко кололась его щетина, в то время, как язык жадно ласкал мой клитор, медленно создавая губами вакуум. Бёдра сами начинали двигаться, вызывая приятные волны с внутренней стороны. Мысленно я представляла руки учителя, сжимающие мою задницу. Его горячее дыхание обжигало, когда его упрямый язык настойчиво толкался вглубь пульсирующей плоти. Думая об этом, внутри всё сжимается, я становлюсь бесстыдно мокрой, а рука сама тянется вниз, желая проверить насколько сильно я возбудилась. Раздвинув ноги шире я ощутила лёгкую прохладу. Как и обещала учителю, я была без белья, и это действительно заводило. Ноги дрожали от напряжения, тело слегка потряхивало. Зажав между ног руку, я выгнулась от приятной волны, пронзившей меня насквозь. Неожиданный хлопок с улицы заставил вздрогнуть. — Чёрт, опять они за старое? — вскрикнула я, увидев, как комната озаряется красно-жёлтым светом. — Чёртовы фейерверки… Они же под запретом! Кто-то явно нарывается! Тусовки актёров были самыми шумными и весёлыми, но в то же время и самыми проблемными. Не удивительно, что Джон запрещал мне ходить туда… Особенно без него. — Боже… — простонала я, вспомнив о брате. — Джон… — произнеся его имя вслух, меня словно холодной водой окатило. Внутри всё сжалось, мне стало так стыдно, что подступила паника. Гулко сглотнув, я глубоко вздохнула, пытаясь поскорей наполнить лёгкие, таким сейчас необходимым, воздухом. Прошло больше суток с того нелепого момента в комнате брата, и если вчера мне было неловко и стыдно, и я не решалась набрать его имя в смартфоне, то сегодня я просто забыла о нём? Закусив силой губу, я сделала себе больно. Только сейчас я осознала, что он мне тоже не звонил. Мне отчего-то стало обидно, нахмурив брови, я почувствовала, как учащается пульс. Вернувшись в академию, не было и дня, чтобы мы не общались. Даже на работе, Джон находил время для переписки или коротких разговоров. Это было сродни телепатии. Мы словно чувствовали друг друга. Стоило мне вспомнить о нём, как раздавался звонок, и я радостная тянулась к трубке, точно зная, что это Джон. А сейчас тишина… Хотя бы на время, но Оберин сумел отвлечь меня от мыслей о брате. То, что казалось невозможным ещё вчера, сегодня случилось и я хотела бы радоваться этому. Я так долго старалась выгнать из головы все эти пошлые мечты и грязные фантазии, что по-хорошему сейчас должно стать легче. Но от чего-то не становилось! Ну, что со мной не так? Откуда это чувство вины? События последних дней запутали меня окончательно. Я старалась. Я правда старалась стать хорошей сестрой для Джона. И, казалось, у меня начинало получаться. Но эти чёртовы гастроли всё испортили. Я всё больше понимала, что боюсь потерять Джона. Меня пугала даже мысль о том что я не смогу видеть его каждый день. Что больше он не будет забираться по пожарной лестнице в мою комнату, не будет с разбегу прыгать в старенькое кресло возле окна, не будет так искренне радоваться тому что сбежал с лекции зануды профессора. Он больше не станет мешать мне делать домашку, включая любимые треки на своём смартфоне и я не смогу ругать его за это, а после любоваться его наигранно хмурым лицом. Я буду скучать по нашим шуткам и весёлому смеху, но больше всего мне будет не хватать моментов, когда он тихонько сидел в любимом кресле и сочинял свою музыку. Тогда я ложилась на кровать с учебником в руках, укрывалась пледом и притворялась, что читаю. Хотя на самом деле, наблюдала за ним, за тем как аккуратно он выводил каждую закорючку в своей нотной тетради, с какой любовью записывал только что придуманную мелодию. В эти мгновения он был таким увлечённым, что даже не замечал моего пристального взгляда. Мне нравилось рассматривать его задумчивое лицо и то как он хмурится, жадно терзая кончик карандаша своими пухлыми губами. Я обожаю его спутанные волосы, собранные на затылке в небольшой хвостик, его аккуратный нос, покатый на кончике, который слегка задирается, когда у него что-то не получается. Иногда, я так увлекалась, что опускала взгляд на его упругую грудь, плотно обтянутую майкой и, забывая о приличиях, начинала нагло на него пялиться. Мой взгляд осторожно скользил по мускулистым плечам брата, опускаясь всё ниже, к рельефному торсу, красота которого была видна даже через одежду. А дальше я словно падала в пропасть, теряя остатки совести. Расслабленные позы Джона, вальяжно сидевшего в кресле, возбуждали. Каждый раз, видя, как он откидывается на спинку, забрасывая ногу на подлокотник, я чувствовала, как учащается мой пульс. Ткань его штанов настолько плотно стягивала его бёдра и упругий зад, что вырисовывался объёмный холмик в области паха. Меня бросало в жар от пошлых мыслей, я вспоминала каким внушительным может быть его член в возбуждённом состоянии. Сил сопротивляться просто не было, внутри всё горело, я заводилась. Я хотела вновь почувствовать настойчивость его рук и жар тела. Думая об этом, моё дыхание становилось таким резким, что казалось ещё мгновение и Джон услышит. Было стыдно, очень стыдно. Щёки пылали огнём, и я отводила взгляд. Да, я боялась, что Джон уедет. Но ещё больше я боялась, что он узнает эту грязную правду обо мне. Поймёт, что я по-прежнему таю от его взгляда. Что его низкий с хрипотцой баритон, вызывает во мне похоть, а запах его одеколона смешанный с сигаретным дымом выбивает землю из-под ног. Притворяться безразличной, всё хуже получалось. Порой меня настолько сильно тянуло к Джону, что хотелось выть от бессилия. И теперь я понимаю, что было большой ошибкой идти той ночью в «Берлогу». Тогда я всё испортила. Наши и так сложные отношения, стали невыносимы. В ту ночь желание позлить брата, вывести на эмоции, появилось моментально. Я с удовольствием смотрела в его испуганное лицо, когда он заметил меня среди толпы. Джон так усердно оберегал меня, он считал, что это, хоть и элитное, но всё же злачное место, совершенно не подходит для его, нуждающейся в защите, сестрёнки. Потому дорога сюда мне была закрыта, и вот вопреки всем его запретам, я пришла. Я так привыкла к его вниманию и заботе, что не могу даже представить как это, жить без него… Но в ту ночь я пришла доказать обратное. Хотела убедить, что он мне не нужен, что я смогу без него! Но разве это правда? Разве я готова его потерять? Вся правда в том, что я нуждаюсь в Джоне. Меня так безнадёжно тянет к нему, что я буквально чувствую боль, когда его нет рядом. Боже, а эта ревность… она просто сжигает. Когда я вижу с ним Ингритт, меня трясёт от обиды и злости. И пусть их проявления друг к другу стали скромней, но мне хватало и этого, для того чтобы сердце сжималось в комочек, замирая от ревности. Я каждый раз отводила взгляд, не желая видеть, как нежно она его обнимает. Стиснув зубы, я с трудом держалась, чтобы не заплакать, когда видела её хрупкую ладошку на его спине, и то как она водила по ней пальчиком, вырисовывая через ткань рельеф его мышц. К горлу подступал ком, каждый раз, когда мотоцикл Джона увозил рыжую бестию из нашего городка, мне физически было больно знать, что они вместе. Что скорей всего, они едут к ней домой, и уж точно не для разговоров. Я понимала, что у Джона есть личная жизнь, что если я и могу дать ему внимание и тепло, то потребность в сексе он восполняет в другом месте. Было больно мириться с этим, слёзы сами катились из глаз при каждой мысли о них. Меня успокаивало лишь то, что каждый раз отвезя Ингритт, он приходил ко мне, и проводил остаток вечера со мной, а с приходом ночи, он заставлял себя выбираться из старенького кресла и идти ночевать в свой корпус. Порой на меня нападала тоска, и я так сильно на него злилась, что не хотела разговаривать. Тогда мы просто молчали весь вечер, но брат не уходил. Он ничего не спрашивал, просто продолжал сидеть рядом, уткнувшись в свою нотную тетрадь и что-то нервно чиркал, украдкой бросая на меня короткие взгляды, словно проверял, не исчезла ли я. А теперь этот чёртов клуб и моё безрассудство. Зная с какой заботой он относился ко мне, я испытывала его, бессовестно с ним игралась, пытаясь вывести на эмоции… и у меня получалось! По телу пробежали мурашки, когда я поняла, что завожусь, вспоминая измученный взгляд Джона, полный ревности и злости. Я наслаждалась тем, как сильно его задела моя близость к этому Рамси. Я словно мстила ему за всю ту боль, что он мне неосознанно причинял. Широко разведя бёдра, я дотронулась до себя между ног. Осторожно гладя пульсирующий клитор, я слегка надавила и провела пальчиком ниже, к такому влажному от желания входу. Запускать в себя пальцы я не торопилась. Лишь немного их углубив, я принялась себя дразнить, нежными движениями толкаясь в стенки. Вторую руку я запустила в декольте платья и обхватила ею грудь, да так сильно, что вскрикнула от приятной боли. Каждое касание ладони до жёсткого, как камень, соска, доставляло удовольствие. Закусив губу, меня начинало мелко трясти, когда я представляла лицо брата, его слегка приоткрытый рот и глаза, полные отчаянья. Как же тяжело не думать о нём … просто невозможно. Перевернувшись, я уткнулась лицом в подушку, и тут же почувствовала, как она становится мокрой от слёз. Мне было стыдно, но я не хотела останавливаться. Я плавно двигала бёдрами, выставляя попку вверх, юбка сползала вниз по талии, а я упираясь коленями в кровать, тихонько постанывала. Трогать себя было невыносимо приятно. Несколько раз силой надавив на клитор, я начала резко вставлять пальцы и тут же их вытаскивать. Эти жёсткие движения внутри меня вызывали сильные пульсации. Голова начинала кружиться от мыслей… Я представляла, что Джон рядом, что я чувствую его горячее дыхание на своей шее, как в тот день в его комнате. Эти нежные касания рук к моей груди и пульсирующий член, так плотно прижавшийся к моей заднице. Всё казалось настолько реальным, что я выгибалась, словно кошка, чувствуя вибрацию во всём теле. Я понимала, что это неправильно, грязно, но остановиться уже не могла… И не хотела. Я продолжала двигаться, заставляя себя вздрагивать от нарастающего удовольствия. — Джон-н… — простонала я, чувствуя, что готова кончить. — О, Боже… Тело мелко трясло, пока я пыталась прийти в себя после быстрого, но такого яркого оргазма. Слабость растекалась по телу, когда я без сил упала на кровать, больше не в состоянии пошевелиться. Закрыв глаза, я просто лежала в тишине. Мне было стыдно и одновременно хорошо. Лёгкая пелена сна начинала меня окутывать и я не сопротивлялась.***