Семь смертных грехов

Чревоугодие – это важная составляющая образа жизни Мориарти. Он всегда предпочитал гедонизм – образ жизни, при котором главной целью является получение удовольствия. Не важно, каким образом. Моран никогда не любил есть в дорогих ресторанах, только если брал еду домой, не выносил показухи, в отличие от Мориарти, которому временами она была просто необходима. Зачем иметь кучу денег, если нельзя с упоением растратить часть из них? Джеймсу нравилась пара ресторанов в Лондоне, и ещё несколько в разных уголках мира. Если бы его интересовал этот бизнес, он бы даже непременно приобрёл пару из них. Но пока он любил только есть в них. Любил то, как швейцары с почтением распахивают перед ним дверь, любил роскошь отделки помещения, любил то, как официанты плясали перед ним, стараясь угодить, обслужить дорогого клиента как можно лучше. Любил красивую посуду, изысканно сервированную еду, любил её вкус. Он никак не мог понять Себастьяна, которому как раз-таки претило это, который предпочитал в это время шататься где-нибудь поблизости или вовсе отсиживаться в машине. Его армейские манеры оставались при нём и по сей день, он так же быстро одевался, так же прямо держал спину, так же был всегда готов к ножу, который могут в любой момент воткнуть в спину. Однажды, выйдя из ресторана, Мориарти уселся на переднее сидение машины, в которой его ждал Моран, и попросил сигарету. Себастьян, недолго думая, затянулся, а затем отдал её Джеймсу, заставляя зажать губами. Джим ухмыльнулся, делая затяжку, а затем перехватил её рукой, выдыхая табачный дым. - Ты ведь не куришь, - заметил снайпер, на что его босс лишь пожал плечами. - Наслаждение должно быть доступно в любых формах, так что иногда, когда хочется, как, например, сейчас, курю, - пояснил он, отодвигаясь чуть дальше от Морана, чтобы было удобно разглядывать его. Сейчас это доставляло чисто эстетическое удовлетворение, и Джим упивался этим чувством. - Ты похож на картину неизвестного и непопулярного художника, Моран, - начал привычно разглагольствовать консультант, - мало кто понимает, в чем заключается твоя суть, но те немногие избранные, кто знает, о чем речь, видят в этом подлинный шедевр. Себастьян только покачал головой. Он уже привык к таким речам босса, даже касающимся самого себя. С Мориарти вообще стоило привыкнуть ко всему и сразу, иначе уживаться с ним не представлялось бы возможным. Крепкие сигареты, хороший секс, дорогой алкоголь и прекрасная еда – это то, чем наслаждался Джеймс. Если не учитывать интересные беседы, покупки, власть и ещё некоторые другие аспекты его жизни. Были, несомненно, и другие. Из-за Морана Мориарти пришлось практически отказаться от наркотиков, потому что снайпер, увидев стеклянный взгляд Джеймса в очередной раз, не позволял даже подходить к себе ещё долгое время. Его всегда раздражало, когда Джим был под кайфом, поэтому он просто уходил и возвращался только утром, когда тот уже немного приходил в себя. Был и ещё один любопытный аспект их жизни. Оба они были страшными собственниками, это было очевидно с самого начала. И с обеих сторон ни разу не было каких-либо проявлений ревности, поскольку оба знали, что игра стоит свеч только в случае однозначной верности. Джеймс добился того, чего хотел, именно этой преданности Себастьяна. Он прекрасно знал, что Морану не раз предлагали сменить босса, предлагали большие суммы, лучшие условия, ведь о квалификации снайпера во всем преступном Лондоне практически ходили легенды. Но ответ Себастьяна был одинаковым всегда. Он отвергал абсолютно все предложения и никогда не рассказывал об этом Мориарти, не желая показывать, насколько на самом деле предан ему. Разумеется, отношения их, вернее, то, что между ними было, находилось под грифом строжайшей секретности, эту тайну Джеймс оберегал с особой тщательностью, а так как это была его стихия, равных в этом деле ему не было. Об особых привилегиях Морана не знала даже прислуга, всё, о чем они были осведомлены, – это то, что Себастьян – начальник службы охраны Мориарти (официально, безусловно), что он, как телохранитель, имеет право в любой момент получить доступ в его дом (один из многочисленных), а если в таковом ему будет отказано, то человек, совершивший такую оплошность, рискует нарваться на гнев главы самых крупных криминальных сетей мира. Джеймс выполнял свои функции, а Себастьян свои, никто из них не претендовал на что-либо большее, возможно, именно в этом заключался успех их отношений. Разумеется, никогда не было никаких признаний в любви, оба они были не из той категории людей, однако были и у них свои значимые моменты. К примеру, когда Моран словил пулю, предназначенную Мориарти, тот не сказал ни слова. Ни в тот момент, когда тащил раненого снайпера по лестнице к машине, стоящей у порога особняка, ни в тот момент, когда смотрел на него, лежащего на заднем сидении и истекающего кровью, ни даже в тот момент, когда показывал его своему личному доктору. Лишь только выйдя из частной больницы, всё ещё помогая Морану идти и садиться в машину, заняв водительское место, Джеймс не выдержал, повернулся к снайперу и, серьёзно взглянув на него, произнёс: - Не смей умирать. И в этих словах было всё. Самое громкое признание в чувствах, которое Мориарти мог сказать, а Себастьян мог услышать. В этом был ещё один плюс: они оба всегда понимали, о чем речь, даже если не произносили вслух, для них обоих всё было очевидно. Моран по определению был гораздо более холодным, чем Джеймс, но и он позволил себе что-то наподобие признания. Лишь однажды. Одним вечером, когда снайпера не было рядом, консультант позволил себе расслабиться и пойти выпить в бар. Ещё на половине пути ему показалось, что за ним следят, но Мориарти давно привык к этому ощущению, так что не стал придавать ему значения. Как ни странно, он благополучно добрался до заведения, а потом и до дома, и застал там картину полковника, торопливо смывающего кровь с кулаков. Джеймс не задал лишних вопросов, лишь ушел в свой кабинет. На следующее утро в газете он прочёл статью об убийстве, совершенном в том переулке, через который как раз вчера вечером проходил, да и время почти совпадало. Убит был опасный маньяк, он был жестоко избит голыми руками. Джеймс поднял взгляд от своей газеты и взглянул на расслабленно сидящего в кресле Себастьяна, отпивающего кофе. Всего один взгляд в его глаза, и такой же безмолвный со стороны консультанта, и он понял. Сбитые и до сих пор не заживающие руки полковника кричали гораздо громче самых смелых слов, которые тот мог бы себе позволить. Чревоугодие, гедонизм – это черты жизни человека, который может себе их позволить. Мориарти умел жить на широкую ногу, но это не имело бы особого смысла без любителя сигарет и крепкого кофе, который может взглядом сказать гораздо больше, чем словами.