Связанные чувствами

      «"Сибириада». Режиссёр Андрей Кончаловский. Впервые, в 1977 году, я встретила режиссёра, который про женщин знает всё. Ну, если не всё, то очень-очень многое. Меня навсегда поразило, как он смог мне внушить, что я неотразима, что я самая-самая. Это я-то. После сильнейшего перелома ноги, с палкой, с мешками под глазами. Пробовала хихикать. Жалкое это зрелище, когда прыг-скок, а нет ни прыжка, ни скока», — закончив выводить неровным почерком буквы, Людмила откинула в сторону тетрадь и прикрыла глаза. Мысли завертелись в голове, а приятные воспоминания заставили улыбнуться. Сегодня она писала о чувствах, о самом сокровенном и незабываемом. И в потоке фраз, рассказов, она не могла не вспомнить о нём, о его прекрасных руках, в которые влюбилась с самого начала.       «Почему, когда Андрон Кончаловский мне что-то объясняет про роль, я смотрю на его прекрасные выразительные руки? И эти внутренние приливы чувств, чувственности, чего-то очень интимного я передавала партнеру в кадре. Что это? Ничего ещё в чистом виде сексуального нет, а как волнует», — вновь вспомнила о строчках, которые ещё недавно выводила на чистом листе бумаги. В своей книге она расскажет всё, ну почти…       Когда старинный друг и приятель Андрей Кончаловский пригласил её в свой фильм, она поверила не сразу. То ли лекарства хорошенько повлияли на её мозг, то ли принятие того, что Андрон никогда не предлагал ей сниматься в его фильмах, но факт остаётся фактом — Людмила не верила: думала, что это шутка. Но когда на печальное «Андрей, я в больнице. Не знаю, когда смогу встать на ноги и встану ли вообще» она услышала короткое: «Мы подождём. Выздоравливай, Люся!», актриса точно решила, что у этого режиссёра она обязана сняться.       Съёмки проходили по-разному, но такой атмосферы Людмила ещё не чувствовала никогда. Уважение к Кончаловскому как к профессионалу росло в геометрической прогрессии, а его поведение, манеры, жесты вызывали дрожь и какое-то непередаваемое восхищение. Она восхищалась этим мужчиной, боготворила режиссёра и гнала от себя мысль, что чувства к Андрею далеко не рабочие и даже не дружеские. Когда картина была закончена, их дружба усилилась: частые посиделки, прогулки, разговоры, но несмотря на это — чёткая дистанция, которая невидимой стеной сдерживала их от необдуманных действий. Спустя какое-то время она перестала думать о нём как о мужчине, оставив только восхищение его личными качествами. Поэтому на его предложение войти в делегацию Каннского фестиваля Людмила не задумываясь ответила «да».

***

      Когда официальная часть фестиваля закончилась, все участники были приглашены на фуршет по случаю награждения победителей. В огромном зале, наполненном светом и лёгкой музыкой, велись неспешные светские беседы, двигались в медленном танце пары, иногда раздавался смех, который тонул в общем гуле однотипных разговоров. Гурченко старалась заинтересованно слушать коллег-иностранцев, училась вежливой голливудской улыбке, пыталась поддержать беседу, вспоминая кое-какие слова на английском, но выходило плохо. В этом весёлом обществе, гостеприимном на первый взгляд, но с совершенно холодным тоном и пластмассовыми улыбками, актриса чувствовала себя чужой. Мучительные секунды здесь потянулись, как часы. Но иногда в толпе она находила взгляд человека, который, кажется, чувствовал то же, что и она. Почему-то она думала, что именно он, их режиссёр Андрей, несмотря на присутствие ещё нескольких русских актеров, именно он понял бы её без слов. Может быть, думалось так, потому что возникали воспоминания рабочих моментов, когда он, как никто другой, абсолютно точно понимал, из чего соткана её женская неуловимая натура. Они находились в противоположных сторонах зала, но каким-то образом не упускали друг друга из вида. Кончаловский вместе с братом в компании переводчика, который помогал преодолеть языковой барьер, налаживали контакты с зарубежными коллегами, неспешно покуривали сигары и шутили, стараясь вести нейтральный диалог и обходить острые темы. Неосторожно глянув в их сторону, Людмила в очередной раз встретилась взглядом с Андреем и отвернулась, только на секунду прикрыв глаза и переводя дыхание. Как в тот же момент перед ней возник мужчина: кажется, она видела его в делегации какой-то из стран, но вспомнить уже не могла. С улыбкой он протянул ей руку и подошёл ближе, приглашая на танец. Ответив такой же вежливой, но уже усталой улыбкой, она положила ему руку на плечо, и он медленно увёл её в середину зала к остальным танцующим парам. Он что-то говорил и говорил ей на ушко на чужом языке, смысл его слов она понимала хоть и с трудом, но отлично чувствовала нутром, что ему нужно. Несмотря на то что она бросала на него резкие взгляды, мужчина не отступал, всё так же близко склонившись к её лицу. Конечно, окажись она рядом с таким кавалером в другом месте и в другой ситуации, её вспыльчивый характер не заставил бы ждать ответа. Но здесь она точно знала, что любое неосторожное действие не осталось бы не замеченным и могло навредить не только ей, но и остальным её товарищам по цеху. Поэтому женщина перестала обращать внимания на мужчину, который оказался слишком назойливым, равнодушно следуя его движениям в танце и чувствуя, как его ладонь скользнула чуть ниже её поясницы. Взглядом она искала Андрея, который видел её издалека и не спускал с неё глаз. Михалков слегка толкнул плечом брата, кивая в сторону Гурченко. — Смотри, Люська уже кого-то охмуряет, — ехидно засмеялся, делая глоток коньяка. — Думаешь, это она?.. — подчеркнул последнее слово, пристально следя за танцующей парой. — По-моему, у неё на лице другое написано, — тихо ответил брату, затягиваясь сигарой. — Много ты понимаешь, что у кого на лице, — отмахнулся Никита. Видя, как мужчина бесцеремонно ведёт себя с актрисой, терпение Кончаловского закончилось. Он затушил сигару и хотел двинуться в сторону зала, но Михалков задержал его, схватив за локоть. — Андрюш, Андрюш, ты что, с ума сошёл, — заговорил он, стараясь не привлекать к себе внимание. — Пусть сама разбирается. Нам надо с французами договориться. А ты всё испортишь. Кончаловский остановился, сжав зубы, и зло смотрел то на брата, то на Людмилу. — Но он же… ты посмотри, — процедил сквозь зубы, заглушая в душе эту молнию. — Тебе какое дело. Чёрт их разберёт! — равнодушно ответил он, переживая только за то, что эта выходка может дорого им обойтись. Пройдя в танце совсем рядом с ними, Людмила не отрываясь смотрела на Андрея, вцепившись в его взгляд, как в единственный спасательный круг. Он едва заметно сомкнул веки, отвечая глазами, что всё понимает и что рядом. Но в следующее мгновение партнёр развернул её в другую сторону, и она больше не могла видеть Кончаловского. Уведя её от других пар и остановившись вместе с ней у стены, мужчина рассчитывал на личное, более тёплое общение, но актриса уверенным движением остановила его, выдерживая между ними дистанцию. — Sorry. I'm… I'm tired, — единственное, что пришло ей на ум. Актёру не оставалось ничего, как только, склонив голову, поблагодарить за танец и удалиться поцеловав руку. Женщина облегчённо выдохнула и направилась к столу. В горле пересохло от волнения и возмущения, лицо, казалось, горело. По дороге быстро соображала, будет ли уместным достать сейчас из клатча зеркальце, чтобы посмотреться, но решила, что это всё же неприлично. Взяв бокал шампанского, жадно сделала несколько глотков и всё ещё с ненавистью глядела в спину мужчины, который только что с ней танцевал. — Прости меня, — раздался знакомый голос совсем рядом. Обернувшись, женщина увидела Кончаловского. — За что? — расплылась в улыбке, наконец-то чувствуя себя спокойно рядом с родным человеком. — Я не должен был этого допустить, — виновато ответил мужчина. — Да ничего, — растерянно пожала плечами Людмила. — Видимо, здесь принято такое общение, — недовольно дёрнулась, оставляя пустой бокал на подносе проходящего мимо официанта. — Но больше этого не повторится, — продолжал Андрей. — Да? — улыбнулась женщина с лёгкой усмешкой. — Откуда такая уверенность? — Потому что теперь ты будешь танцевать только со мной, — подал ей руку. Актриса улыбалась, потупив взгляд и нервно поправляя кольца на руке. — Ты отказываешься? — прищурился мужчина. — Нет, — сразу подняла на него глаза. — Просто не понимаю, почему ты не подошёл раньше, — положила одну руку ему грудь, а вторую — на ладонь, поймав его теплый взгляд. Мужчина обнял её за талию и увлёк в танец.       Здесь, в совершенно чужой стране, они вдруг предались воспоминаниям: и о доме, и о родных, и о недавней совместной работе. Всё смешалось и будто соединилось в одном человеке, что и словам выразить было бы сложно с кем-то другим, но они находили всё новые и новые темы, выговаривая всё, что сейчас на душе. Людмила положила вторую руку на грудь мужчине, почти обнимая его за шею и чуть склонив голову к плечу. Андрей, осмелев, прижал её к себе ближе, так, что чувствовал её дыхание на своей щеке и тонкий, чуть уловимый аромат духов. Женщина, уставшая и разморённая несколькими бокалами шампанского и множеством впечатлений от этого дня, едва держалась на ногах, крепко сжимала плечи мужчины, слабея в сильных объятиях. Обоим показалось, что всё происходящее нереально, будто во сне. Почти останавливаясь, мужчина приблизился к ней, чувствуя её сердцебиение, замечая лёгкий румянец и взгляд с поволокой. Осторожно коснулся манящих губ, которые были совсем рядом. Женщина обхватила его шею руками и полностью отдалась этому мгновению, отвечая со всей нежностью и страстью. Отстранившись от него, Людмила склонила голову на плечо Андрея, перед глазами яркими пятнами расплывались люди вокруг, словно калейдоскопе, распадаясь на мелкие кусочки. В сущности всё вокруг перестало иметь значение, кроме одного человека, который находился сейчас рядом. Казалось, руки, которые так бережно держали её за талию, прожигают через платье кожу. Она подняла глаза на мужчину, встречаясь с его взглядом. — Забери меня отсюда, — будто сквозь дурман донеслись до его сознания слова, произнесённые ею чуть слышно. У него кружилась голова от такой близости с этой женщиной. Всё так же медленно он вывел её из круга танцующих, взял за руку и направился к выходу, понимая, что сегодня больше её не отпустит… Людмила крепко спала, обхватив руками подушку. Андрей придвинулся к спящей женщине и провёл рукой по обнажённой спине, слегка надавливая большим пальцем вдоль позвоночника, отметил нежным касанием каждую родинку, соединяя их в одну линию, будто рисуя на теле созвездие, и остановился у ямочек на пояснице. Склонился над ней и покрыл горячими поцелуями спину, поднимаясь к шее. По глубокому вдоху понял, что женщина проснулась. Оставил поцелуй за ушком, зарываясь пальцами в спутанные во сне светло-льняные волосы. — Ты безумно красивая, — прошептал ей, вдыхая аромат её кожи. Она улыбнулась и сладко зажмурилась от его прикосновений, всё так же не поворачиваясь к нему лицом. Он поцеловал её плечи и развернул к себе женщину, сразу заключая её в объятия. Очертил пальцами контуры тела, поднимаясь по животу, провёл по рёбрам, отчего она чуть вздрогнула, и остановился на груди, целуя впадинку у ключиц. Она прикрыла глаза, иногда томно вздыхая от его осторожных касаний. Мужчина любовался ею, как произведением искусства, созданным умелой рукой какого-то мастера. Но нет такого мастера, который смог бы сотворить столь прекрасное создание, что у него сейчас замирало дыхание. Она вздохнула и потянулась, выгибая кисть, он поймал её пальцы и прижал к губам. — Ты совершенство, — произнёс, приблизившись к лицу. — Я любуюсь каждой линией твоего тела. Твои глаза, шея, скулы — они неотразимы, я восхищаюсь тобою, как никем другим, — прошептал почти в губы. — А я люблю твои руки, — притянула к себе его кисти и поцеловала ладони. — Плечи, — продолжила она, проведя пальцами. — Губы. Всего тебя, — остановила взгляд на его лице. Мужчина тут же накрыл её губы долгим поцелуем, прижимая к себе. Те несколько ночей, проведённых вместе, они не забудут никогда. И даже стоя в Московском аэропорту с улыбкой на лице, женщина коснётся его щеки и, пристально посмотрев в его серые глаза, поймёт, что этот мужчина — совершенно неземное существо, которое как магнитом притягивает и неволей приковывает к себе, заставляя слепо восхищаться. Оторвавшись от его глаз, Людмила легонько коснулась его губ тоненьким пальцем:  — Андрюш, ты ведь понимаешь…  — Я всё понимаю, но хочу, чтобы ты знала: в любое время дня и ночи, если потребуется, ты всегда можешь на меня рассчитывать, — голос спокойный и размеренный. Эта точка, медленно перерастающая в многоточие, стала началом нового этапа их отношений. У каждого из них своя жизнь, но волей-неволей, тонкими нитками даже сквозь сотни километров их судьбы переплетались, а восхищение, прошедшее через года, сохранилось в сердце каждого, как напоминание о тех нескольких мгновениях счастья, которое так внезапно вспыхнуло, оставив яркий след. Открыв глаза, Людмила задумчиво улыбнулась.  «Да, Людмилка, хорошую главу написала, ничего не скажешь», — усмехнувшись собственным мыслям, женщина потянулась к телефону, который безостановочно звонил уже несколько минут:  — Люся, мне нужна твоя помощь. Давай встретимся на нашем месте…  — Хорошо, Андрон, скоро буду. А как иначе? Ведь ещё тогда пообещали, что в любой момент дня и ночи протянут руку помощи.