Tragedy

      Сасара сказал, что теперь пистолет должен стать для Рошо продолжением его руки. На примере показал, как правильно держать, как прицеливаться, даже выпустил пару пуль демонстрации ради в стену заброшенного здания. Нуруде вообще много чего говорил.       Тсутсуджимори не слышал.       Всё происходящее до сих пор казалось какой-то до ужаса неудачной шуткой – неудачной даже для Сасары с его вечными дурацкими каламбурами. Однако то, как он обращается с оружием – не шутка совершенно, и это пугало Рошо ещё больше.       Почему Нуруде вообще знает, как стрелять?       Сам Сасара предпочёл бы не вдаваться в подробности о своём не слишком светлом прошлом, о том, что с ним стало после ухода Тсутсуджимори и как развивались дальнейшие события в его жизни. Он и сам до сих пор не понимает, что тогда произошло между ним с Саматоки – голова при попытке вспомнить раскалывалась как проклятая, поэтому Нуруде решил оставить попытки. Тем более, что новость о создании и разгромных победах легендарной The Dirty Dawg быстро облетела всю Японию – Сасара не видел смысла возвращаться.       Он больше не был нужен.       По крайней мере, именно к такому выводу пришёл Нуруде – объяснить сложившуюся ситуацию иначе он не мог. Пожалуй, если бы не появление The Dirty Dawg, он бы попытался поговорить с Аохитсуги, сказать, что совершенно ничего не помнит о том, как и почему ушёл. Всё-таки, Саматоки был далеко не последним человеком в жизни Сасары – именно он помог вспомнить о том, что Нуруде не обязан выступать в одиночку.       Неважно, на сцене комедийного шоу или рэп-баттла.       На глазах Сасары всё разваливается – сначала их дуэт с Рошо, потом – Mad Comic Dialogue. Глядя на это, трудно не начать винить себя в произошедшем – вовремя не заметил, не спросил, не помог, не поддержал. Хотя бы случившийся зомби-апокалипсис – не его вина, но легче от этого Нуруде не становится.       Он не может позволить всему развалиться снова.       За Рея переживать не приходится – пусть и со своими мотивами, но он держится рядом и вполне способен себя защитить. Сейчас он показывал себя особенно надёжным союзником, ведь приёмники исправно работали, запас патронов позволял не беспокоиться о пополнении боеприпасов ещё долго, а прихваченный для обучения Тсутсуджимори травмат помогал подготовить товарища к столкновению с зомби. Глупо было надеяться, что рано или поздно им не придётся отстреливаться, а потому каждый из Дотсуитаре Хомпо должен был быть готов к этому.       Амаядо притащил их на окраину, подальше от когда-то оживлённых улиц – здесь можно было не беспокоиться о том, что на звуки стрельбы со всех углов стянутся ходячие трупы. Но решение одной проблемы нисколько не умаляло тот ворох вопросов, что ещё предстояло решить. Что они будут делать дальше? Куда двигаться? Сможет ли Рошо применить обретённые навыки в настоящем бою? Как быть с едой и медикаментами? Что насчёт средств передвижения?       Смогут ли они вообще выжить?       – Я не могу... не могу, – Тсутсуджимори опускает руки с зажатыми в них пистолетом и смотрит на Сасару, стоящего рядом. – Сасара, я...       – Ты должен, – подаёт голос Рей прежде, чем Нуруде успевает ответить. – Иначе мы тут все поляжем.       Пощёчина.       Никто не поднимал на него руку, но Рошо может отчётливо ощутить, как по телу расползается боль – не физическая, моральная. Его ткнули носом в суровую реальность – не хотелось признавать, но вполне заслуженно, – реальность, в которой они пусть и товарищи, но не могут вечно компенсировать слабое звено. Слабость Тсутсуджимори может стоить кому-то из Дотсуитаре Хомпо жизни – он тоже должен быть способен защищать и прикрывать своих.       Рошо не может вечно быть в тени.       Навыков в стрельбе у него ещё меньше, чем в чтении рэпа, но Сасара снова рядом для того, чтобы ему помочь. Рей обеспечил Тсутсуджимори возможность тренироваться – и местность, и оружие выбраны именно им. Рошо уже оказали всю возможную поддержку, и сейчас дело исключительно за ним – принять, научиться и стать сильнее.       Чтобы позже отплатить своим товарищам.       – Рей! Мог бы и потактичнее, – отзывается Нуруде, переводя взгляд с Амаядо на Тсутсуджимори. – Рошо, он...       – Он прав, – Рошо тихо усмехается, и в его голосе слышится горечь. – Рей прав, Сасара. Я не могу тянуть вас вниз и заставлять рисковать жизнями ради меня. Иначе что я за напарник такой, если только беру, но ничего не отдаю взамен?       Пожалуй, такие встряски Тсутсуджимори всё же были нужны. Не то чтобы сам Сасара отличался тактичностью, но он бы ни за что не сказал Рошо, что он становится обузой. Они слишком много пережили вместе и Нуруде действительно за него беспокоится – с тех самых пор, как он ушёл, не объяснив причины. У Рея же такой привязанности к Тсутсуджимори нет, а потому он без задней мысли может всё высказать именно так, как есть.       И сейчас Рошо ему благодарен за это.       – Да и к тому же... – Тсутсуджимори вновь поднимает руки, принимая стойку, которую ему показывал Сасара, и наводит дуло пистолета на нарисованную на стене здания мишень. – Не тебе говорить о тактичности, Сасара.       На губах Рошо играет лёгкая улыбка, а звук первого удачного выстрела пусть и всего лишь частично, но заглушает шутливое возмущение Нуруде по поводу последней реплики Тсутсуджимори. Что ж, ему ещё учиться и учиться, однако Рошо рад, что благодаря Амаядо всё же нашёл в себе смелость принять сложившуюся реальность и начать двигаться к тому, чтобы изменить её.       Вряд ли они способны сделать что-то глобальное, однако если Тсутсуджимори может хоть немного облегчить жизнь своим товарищам и помочь им в этой нелёгкой борьбе за выживание, он будет рад быть полезным.       Возможно, в его жизни наконец появится смысл.       Возможно, он наконец обретёт ту мудрость, что давно ищет.