Союзники

Реджинальду Копперботтому не положены были хоть какие-либо привилегии. В документах, что у них сперли, были ко всему прочему и лучшие адвокаты, купленные кланом. Лидер клана не выторговал себе ни условий содержания, ни снисхождения надзирателей, ни хотя бы бананового смузи по утрам. Серьезно, он страдал без смузи по утрам… Посмешище. Достопамятный Терренс Свав, царствие ему небесное, наверняка проворачивается в своем гробу от стыда за наследника. Но также ему не были положены посещения. Вообще никакие. Поэтому он здорово удивился, когда вместо обычного «если во время прогулки тебе что-нибудь сломают, обратно в камеру сам поползешь» охранники сказали «лицом к стене, ты идешь с нами». Он удивился и напрягся. Это не могло быть ничем хорошим. Комната для свиданий была как вторая столовка — бескрайний ангар с бесконечными стульями и столами. Сейчас здесь было холодно и тихо. Где-то беспокойно жужжала муха, отдельные светодиоды раздражающе моргали. Прогулка от дверей до середины безлюдного зала заняла целую минуту тишины. Реджинальд успел перебрать несколько вариантов, и ему понравился только один. Он не угадал. В центре друг напротив друга сидели двое, и его подсадили к Правой Руке, что характерно, справа. Наручники обоим сняли. Они еще не виделись по ту сторону свободы. Правая Рука выглядел неплохо, непримиримая злость читалась в его обритых и снова отрастающих усах и устремленном на их собеседника взгляде. Их собеседником оказался сам Дмитрий Петров. Он сидел прямо, свободно уложив локти на столешницу, но не опираясь на них. Не отрываясь от полных льда гляделок с Правой Рукой, он жестом отослал подчиненных. Двое верзил с типичной для такого уровня интеллекта мордой-кирпич остановились с двух сторон от стола. Реджинальд нервничал, он чувствовал себя незащищенным здесь, в центре огромной залы, в окружении нескончаемых столов и стульев и белого света электрических ламп. Петров молчал и отвечал Правой Руке холодным презрением, аж пока где-то далеко, как будто на краю вселенной, не хлопнула дверь в зал и они не остались втроем. Тогда Петров вздохнул глубже и сказал колким от молчания голосом: — Головы не мерзнут, уважаемые? Правая Рука сплюнул в сторону и отвернулся, глядя теперь чуть мимо надзирателя. Реджинальд справился с собой и взял тон самодостаточный, чуть пренебрежительный: — В чем дело, начальник? — он закрылся одной рукой и постукивал пальцами второй по краю стола. — Зачем мы здесь? — Есть деловое предложение, — Петров отследил перестук чужих пальцев по серой столешнице, но сам позы не поменял. — Мы не сотрудничаем с правительством, — Реджинальд откинулся на спинку своего жесткого стула и отвернулся, как бы намекая, что разговор окончен. — Если воздушное пространство Стены нарушит хоть один правительственный вертолет, он не пробудет в воздухе и минуты, — с достоинством сообщил надзиратель. Реджинальд скосил на него глаз. Не врет. — Потому всемирный суд и упек вас, уважаемые, сюда. Чтобы никто не мог подкупить меня. Стена — сама себе государство. Он замолчал, размял шею, смерил их поочередно взглядом. Правая Рука делал вид, что никакого Петрова в комнате вообще нет, Реджинальд не повелся на уловку, в которой молчание заставляет собеседника заполнить паузу хоть чем-нибудь, порой — компрометирующими словами. Нет, перед своим подчиненным Реджинальд точно не унизится. — Вам знаком этот человек? — Петров поднял с пола кейс, раскрыл его и положил на стол фотографию. Реджинальд впервые видел эту радостную рожу. Но что-то родственное почуял сразу. Зато Правая Рука, соизволив скользнуть по фотографии коротким взглядом, вдруг подтянул ее ближе и всмотрелся. — Что? — спросил Петров. — Это он, босс, — Правая Рука обращался к Реджинальду. — Этот паразит украл документы и смылся с правительством, — он равнодушно вздохнул и отдал фото надзирателю. Петров молча смотрел на реакцию Реджинальда. Тот был в сомнении. Он не смел показать, как сильно хочет укокошить ублюдка — Петров станет давить на это. С другой стороны, ему бы не пришлось обращаться к ним, будь он в состоянии сцапать добычу сам. Значит, сотрудничество нужно и ему. — Что, ваше само себе «государство» не может изловить мелкого воришку? — попытался уколоть он. — Просто решил сперва разбить копилку с медяками, — парировал Петров. Реджинальд не на шутку взбесился*. Держать себя в руках стало труднее. Но Петров не хотел продолжать обмен колкостями. Поэтому, подняв в знак примирения руку, сказал: — Давайте подумаем о взаимовыгодном сотрудничестве. Реджинальд закатил глаза и скривился. О каком взаимовыгодном сотрудничестве может идти речь? Чего он строит из себя дипломата? Только идиот не понимает, у кого тут сильная карта, а у кого и карт нет. Впрочем, карту всегда можно выхватить. Реджинальд решил прикинуться круглым дураком. — Допустим. Что вы можете пообещать? — Я не хочу терять ни вас, как полезных союзников, ни репутацию. Скажем, вас объявляют мертвыми, один из вас получает свободу, и вы правите своим распрекрасным кланом из тени. Мне тоже нужны гарантии. Будь бы Реджинальд круглым дураком, он бы поверил. Петров был отличным актером и психологом. Пытался настроить их друг против друга, ха! — А мы вам в таком случае?.. — вопросительно протянул он. — Предоставляете ресурсы своего клана. Связь, рабочие руки, оружие. «Ты хочешь весь наш клан целиком заграбастать, гад?!» — почти заорал Реджинальд. — Не пойдет, — сухо сказал он, панически размышляя: единственное, что Петров может от них потребовать — это ресурсы. Это их люди. Со всем остальным у него нет никаких проблем. Мысленно он рухнул на колени, воздевая руки к небу, и сказал не менее сухо: — Хотя, с другой стороны… не всё, но что-то мы сможем сделать. Дайте нам связь с нашими людьми и имя этого говнюка. Мы хотим на свободу. Петров кивнул, улыбаясь. Они узнали, что подставил их по заказу правительства некто Генри Стикмин и что сейчас он бытует «наемником» для правительства. Чаще всего его ставят в команду с двумя конкретными людьми (досье на всех троих они получили на руки) и в последний раз его заданием было подчистить клан. Реджинальд нервничал, читая синопсис миссии: Петров заставляет их читать это, чтобы они почувствовали, в каком хреновом положении их клан там, на свободе. — Их следующим шагом, скорее всего, будет финальный удар, когда ваши попытаются свалить на станцию, — Петров пальцем указал нужное место на расшифровке. — Если мы объединимся, то сможем разбить правительственные силы и получить Генри. — Что будем делать, босс? — хрипло спросил Правая Рука, когда Петров встал из-за стола и пошел прочь, а их конвоиры еще не приблизились. — Пусть наши люди держатся аккуратно и по возможности меньше контактируют друг с другом. Он не должен получить весь клан разом. А мы с тобой, думаю, еще увидимся и всё обговорим. *** — Ну ладно, еще одна! Эта будет прям огонь! — смех в эфире успокоился, экипажи прочих вертолетов приготовились слушать. — Кому звонит экстрасенс, когда напьется? Своей будущей! — и Чарльз захихикал. Генри поддержал его, кто-то в эфире тоже выдал смешок, а вот Элли очередной раз закатила глаза. — Что там по миссии? Когда будем начинать? Из этой консервной банки нам ничего не видно! — Эй, я тебе покажу консервную банку! А так, ну, скоро будем на месте, — откликнулся Чарльз и забормотал сам себе: — Не обращай на нее внимания, моя птичка, эта рыжая бестия ничего не смыслит в вертолетах, ты у меня самая-самая. Настал черед Генри показывать фейспалм, когда в эфире начались звуки поцелуев. — Ты же не… — не успела Элли договорить, как соседний вертолет маякнул о том, что их берут на прицел. Их клин шел первым, так что они действительно принимали удар на себя, но… чтобы Шляпки атаковали вот так, первыми, не прикрывая зад и сверкающие пятки? — Чарли, помощь нужна? — подорвалась Элли. — Пока ничего, с чем я не мог бы справиться, — откликнулся в миг собравшийся Чарльз. То, как налетавший сотни часов ветеран и свой в доску парень умещались в нем и как они друг с другом переключались по щелчку невидимого тумблера, — это была отдельная неразгаданная тайна вселенной. В наушниках затрескотала наземная перестрелка. Судя по звукам, калибры не детские. Генри и Элли переглянулись: а это что было, танк? В запасе у правительства, конечно, есть Большой Мальчик, которым никто не знает, как управлять… но что-то у Шляпок многовато вооружения. И, еще раз, они атакуют очень агрессивно. — Ладно, вам двоим главное — отхватить у гидры последнюю голову, — напомнил Чарльз. — Сейчас подброшу вас на верхние уровни ракеты. Отдача тряхнула опору под ногами, бок красивой, гладкой ракеты искорежила большая дыра, и дверь вертолета отъехала. Пока они планировали на реактивных ранцах, Генри оглянулся на то, что творилось внизу. Бронированные экзокостюмы, танки… где Шляпки набрали столько вооружения? Они прошли этажи, увешанные картинами. Их напрягала гулкая тишина. Ракета была набита роскошью, но выглядела брошенной и мертвой. Поднялись в кабину пилота… — Ребят, вы где там? — позвал Чарльз. — Чарли, тут что-то не так, — отозвалась Элли. — Мы в кабине пилота, и никто не собирается стартовать. Шляпки не собирались убегать. — Рргх, черт, — прошипел тот. — Ладно, разбейте стекло, я вас подберу оттуда. Когда они снова оказались на борту, Чарли уже передал отчет напрямую генералу. — Не будь мы его любимчиками, он бы уже нас всех повесил. Конец цитаты, — мрачно сообщил он. — Ввязываемся в драку? — Погодите, кто вывел в бой Большого Мальчика? — ужаснулась Элли. Генри поднес к глазам бинокль, настроил фокус и сперва чуть не выронил его, а затем плотнее прижал к глазам. — Шляпки захватили Большого Мальчика, — шепнул он. — Где? — взревела Элли и выхватила бинокль. — Копперботтом и Правая Рука, не их ли ты… погоди, с кем они… вот жеж! — Элли выдала такую непечатную конструкцию, что Генри заколебался, уважать ее или бояться. — Там Петров! Они ругаются! Какого черта?! — Большой Мальчик двинулся. О, теперь в другую сторону, — прокомментировал Чарльз. Гусеницы громадины подминали под себя джунгли, как слон подминает траву — не задумываясь. — Прям поскакал. Приказ преследовать. — Да они от Петрова и мокрого места не оставили, — восхитилась Элли, всё еще не отдавая бинокля. — Его люди разбегаются. Уцелевшие вертолеты выстроились клином и открыли по Большому Мальчику бесполезный огонь. Супербронированный монстр катился задом наперед, никак не реагируя на комариные укусы. — Подожди, там вода, куда они?.. — Большой Мальчик может ходить по океанскому дну? — предположил Чарльз. — Если мы ничего не предпримем сейчас, то они променяют орбитальную станцию на подводное бомбоубежище. — Приказ пилотам! Сбрасывайте солдат, направляйте судна на таран и катапультируйтесь! — У вас там как еще с горючим? До земли долетите? Может, парашюты? — осведомился Чарльз, закладывая новый курс. — Пока мы будем болтаться на парашютах, нас расстреляют, как бутылки на заборе, — огрызнулась Элли и спрыгнула, раскинув руки. — Не геройствуй, — напутствовал Генри, остановившись у люка. Чарльз не глядя показал большой палец. Большой Мальчик уже занимал большую часть обзора. Успешно катапультировавшись (читай: почувствовав вкус всех своих внутренностей поочередно), Чарльз повис на стропах. Холодный ветер раскачивал парашют. Вид был потрясающий. Большой Мальчик неповоротливо водил огромной башней, а всё новые и новые вертолеты врезались в него, всё новые и новые парашюты раскрывались в небе, как одуванчики поутру. Чарли проводил свою птичку взглядом и послал воздушный поцелуй за секунду до того, как вертолет расшибся о башню. Впрочем, и этот маневр был напрасным: тот, кто проектировал Большого Мальчика, своё дело знал. — Это ты там балуешься? — прозвучал в ухе вопрос Элли. Чарльз скосил глаза на какого-то идиота, который запутался в стропах раскрывшегося парашюта и отчаянно пытался раскрутиться. — Не, тут дилетант какой-то. Вы уже приземлились и любуетесь на меня? — Приземлились, но не любуемся. Люди Петрова, кто не сбежал, организовались и… Помехи особого разряда заглушили ее. Такие помехи с короткими щелчками обозначали, что к их звену собрался лично обратиться генерал. В такие моменты говорить не положено, положено только внимать. — Стикмин! Я не знаю, как, но ты сейчас, сука, пойдешь и остановишь Большого Мальчика, если еще не занялся этим! Роуз, ты с ним! И только попробуйте, сука, не справиться! Всех пущу на ветчину и половые тряпки! Друзья растерянно молчали: приказа-то не было, но кто возразит старшему по званию, когда тот кроет благим матом? Вывалив на них приказ, генерал отключился. — Как бы нам туда добраться? — задалась очевидным вопросом Элли. Чарльз прикинул — на парашюте долетит, и направился к Большому Мальчику. — Догоняйте! — кинул он весело. Красный танк уже рыхлил океанское дно, но его гусеницы погрузились лишь наполовину. Вода его не смущала. Шляпки явно собирались скрыться под толщей воды. Чарльз приземлился на щиток. Вибрация работающей гусеницы под ногами неприятно отдавалась во всем теле. Танк уже удалился от берега на километр, волны вокруг хаотично плескались. Генри и Элли прилетели своим ходом, как два ядра. Впечатавшись в башню, они сползли по стенке и быстро очухались. — Гигантская рогатка, надо же… я не думала, что сработает, — хмыкнула Элли, языком пересчитывая зубы. — Есть план? — спросил Чарльз. Генри задрал голову, глядя на башню, прищурился. Окинул беглым взглядом гусеницы. Какая-то мысль проскользнула у него в глазах. Чарльз и Элли воодушевились. Генри бегом обогнул башню, чтобы смотреть вглубь моря. Откуда-то в его руках появился окровавленный кинжал занятной формы, Генри принялся беспорядочно махать им, разбрызгивая кровь во все стороны и по-дурацки пританцовывая на месте. Глааки показал из волн несколько глаз на длинных щупальцах цвета тины. Мерзкий слизень не стал показываться полностью, хватило только еще десятка не менее удивленных и голодных глаз. Резкий толчок сотряс Большого Мальчика. Между щитками и гусеницами торчали металлические шипы, по которым стекал темный яд. Большой Мальчик притормозил, накренился, попыхтел и окончательно увяз. — Это было отвратительно, — прокомментировала Элли, когда глаза на щупальцах устремились обратно в морскую глубь вслед за брошенным кинжалом, словно собака за палочкой, а сияющий от самодовольства Генри повернулся к ним. — Но непонятным образом это сработало. Как обычно. Только… Ее прервали звуки отвинчивающихся люков. Вооруженные до зубов и очень злые Шляпники окружили их. Ребята встали спина к спине. — Генри, самое время для еще одной гениальной идеи, — напряженно процедил Чарльз сквозь сжатые зубы. Тот молча смотрел над шляпами окруживших их бандитов в небо над морем. Чарльз и Элли коротко оглянулись, когда Генри взял каждого из них за локоть, но ни они, ни Шляпники не успели ничего сказать, как он рванул вверх, в высшей точке прыжка отпустил своих товарищей, и после короткого замешательства каждый приземлился на спину огромного орла. Величественные птицы набирали высоту сильными махами крыльев. — У тебя всё это время были орлы?! — восхищенно вскрикнула Элли, едва вцепилась в перья на шее. — Почему бы не летать на них на все задания? — восхищенно проорал Чарльз. — Ну, может, потому что они тоже живые, им надо отдыхать, их могут ранить? — тут же заперечила Элли. Едва она это сказала, снизу послышалась беспорядочная пальба и орел, на котором восседал Чарльз, крикнул полным боли голосом и стал крениться. Чарльз сполз с широкой спины, пытаясь вцепиться в перья, и отвалился, когда заполошно бьющий крыльями орел сбил его. — Чарли! — вразнобой заорали оба. Развернуть упрямых птиц, чтобы попытаться подхватить его, было невозможно. Уже окруженный Большой Мальчик вдруг подозрительно вспыхнул, и в следующую секунду раздался ужасающей силы взрыв. Орлов сбило с полета ударной волной, Генри и Элли сбросило, они еще секунду видели друг друга, потом был свист ветра в ушах и не мягкое приземление. Генри ударился головой, и мир погас. Мир включился обратно. Вдруг, внезапно, без предупреждения. Еще секунду мозг догружался, а потом Генри что-то толкнуло изнутри, и он надрывно закашлялся. Голова безумно болела, уши были напханы ватой, сквозь которую с каждым ударом сердца прорывался надсадный голос: — Где он? Вы нашли его? Вы нашли его?! Генри мотнул головой, отчего дела стали только хуже, он как будто откатился назад, обратно в пуховое беззвучие. Дышать приходилось ртом, иначе его внутренности бунтовали и грозились выпрыгнуть. Он почувствовал руку, поддерживающую его под спину, и открыл глаза. Огненная рыжина подсказывала, то это Элли, но лицо он видел ужасно нечетко, да и голос то ли едва слышал, то ли слышал, но не мог разобрать слова. Рядом с ней встал кто-то в слепяще белом халате, и Генри зажмурился. — Его хорошо приложило головой. Сотрясение мозга средней тяжести. Дайте ему оклематься, — увещевал доктор. Элли силилась сдержать поток слез, потому только кивнула, выдав задавленное «угу», и низко склонила голову. Доктор потрепал ее по плечу и оставил. Элли уткнулась лбом в дужку красных наушников и тихо-тихо бессильно завыла, покачиваясь из стороны в сторону.