Бажённый

Чарли напряжённо смотрел на пустую доску в классе, не замечая ничего, кроме ощущения чьего-то взгляда за спиной. Или он себя накручивал? С Тео переговорить не удалось толком, звонок уже прозвенел, и вошёл мистер Висус, с прищуром оглядывая класс. — Доброе утро, — сдержанно привлек к себе внимание Себастьян, успевший сесть позади всех, отодвинув подальше стул, чтобы расслабленно раскинуться, словно у себя дома после тяжёлого рабочего дня. — Полагаю, Вам доложили о том, что я буду присутствовать до конца недели на некоторых уроках? — Да-да, все верно. Надеюсь, Вас все устроит, — явно занервничав, учитель даже не стал приближаться к делегату из Оксфорда, и при плохом зрении заприметив уважаемого человека. Ребята с любопытством поглядывали на Себастьяна, особенно на его причудливый стиль в одежде. Но никто не испытывал неприязни, наоборот девочки смущённо краснели и хихикали, когда мужчина слал им хитрые полуулыбки. Знали бы они, что тот вовсе не интересуется ими, как понял Чарли, и наивные одноклассницы напрасно принимали все за чистую монету, ведь рядом с ними сидели соседи-мальчики. Им-то и были посланы улыбки, наверное… Урок начался в обычной нудноватой манере, хотя пару раз мистер Висус забывал о нити разговора и беспомощно оглядывал школьников. Вероятно, каждому учителю было важно одобрение Себастьяна, и любая оплошность могла все испортить и привести к увольнению. Пансион должен соответствовать своему статусу одобряемого известным Оксфордом. Для Чарли тоже этот университет имел значение чуть ли не с пелёнок из-за промывания ему мозгов от родителей. Это авторитет, то, к чему стоило стремиться. Получше русских МГУ и МГИМО, но… но Себастьян разрушал все святые образы об этом университете, появлялись опасения, что там будет куда примитивнее. Сцена перед уроком не желала стираться из памяти. Все эти намеки мужчины, прикосновения… Вдруг там все делалось через… через… Чарли поспешил переключиться на речь Висуса, постыдившись своих мыслей про повышение в должности через постель. Но Себастьян мог, это очевидно! — Так… Я, э-э, собственно, говоря о климате Азии… — Вы же не договорили о полезных ископаемых. Или их там нет? — с нетипичной для Себастьяна серьёзностью вдруг громко вопросил он у учителя. Но это наоборот удлинило неловкую тишину. Мистер Висус выдохнул и подошёл к своему столу, хватая учебник, как спасительный талисман. Чарли переглянулся с сидевшим с ним Адрианом, не зная, смеяться или сочувствовать учителю. — О, бросьте волнения, — донеслось снова с задней парты. — Воспринимайте это, как интересное приключение. Развлекайтесь! Узнавайте новое! И Себастьян самодовольно улыбнулся, когда увидел обернувшегося к нему Чарли. Мальчик предпочёл проигнорировать обращённое явно именно ему ленивое махание пальцами одной руки с множеством богатых перстней и развернуться обратно к своему начатому конспекту. Минуты убивали своей медлительностью, мозг отказывался воспринимать информацию новой темы по Азии, и долгожданный конец урока обрадовал не хуже воспоминаний об Артуре. Чарли чудом удалось вылететь с географии без нового разговора с Себастьяном, тот уже успел окликнуть его, но шум с суетой помогли улизнуть. Так новость о снисходительности и странной живости преподавателя из Оксфорда очень быстро разлетелась по всему пансиону. Чарли на следующих уроках только и слышал обсуждения про него, хотя сам Себастьян больше не появлялся. Кажется, он был занят просмотром уроков и в параллельном классе, и в среднем звене. И хорошо, Чарли предпочёл как можно меньше видеться с ним. Может, зря он остерегался и снова накручивал себя, но лучше перестраховаться. Разбирая вечером домашнее задание, не обошлось без безмолвного общества недовольного Сэма рядом, который сдерживался от вопросов, поговорил ли Чарли с директором. Мысленно успокаивая себя скорым переселением, юноша решил лечь пораньше. Если точнее, он лежал с закрытыми глазами часа два перед засыпанием, потому что с довольной улыбкой прокручивал короткую, но такую значимую встречу с Артуром. Артур… Директор сам разрешил ему называть его по имени. Все никак не получалось осознать и поверить в это! Сколько же всего чудесного предстоит в будущем. Скорее бы урок древнеанглийского! Нужно потерпеть ещё два дня, и все будет. А что именно будет — это уже воля судьбы. Даже храп Сэма не помешал сладкому сну Чарли. *** — Алло? — рука его с трудом нащупала телефон, а сам он продолжал пребывать наполовину во сне, где-то в приятном измерении. Голос из динамика никак не подходил на мирные образы фантазий: — Чарли, ты что, спишь? Беспардонно, резко, с укором. Мама. Пятница тринадцатого не могла начаться «лучше». Чарли подскочил на кровати, что одеяло спало с него, обнажая полуголое тело и некстати напрягшийся половой орган, заметно выпиравший в трусах. После частых мыслей о директоре он не мог избавиться от бесконтрольных реакций в организме. Обычно это было пореже. Или это обычное взросление? — Я… Нет-нет! — хрипло воскликнул Чарли и покосился на соседнюю кровать. Большое туловище Сэма не выглядывало из-под одеяла, его вообще не было в комнате. — У тебя же сейчас урок должен начаться через двадцать минут, а ты в кровати? — не успокаивалась мама по телефону. Она не ошиблась, и если бы не ее звонок, Чарли бы благополучно проспал бы до обеда как минимум. — Нет, ты ошибаешься, мам. — Неужели? Тогда почему… — Да я просто простудился, поэтому голос такой! — огрызнулся Чарли, хотя ранее бы смущённо промолчал и продолжил нервно бормотать невнятное. Его вдруг разозлил сам факт звонка, тон матери, ее вечные осуждения и подозрения. И это же было всегда, ничего особенного. Почему раньше Чарли не задевало это, а, скорее, воспринималось как заслуженное отношение к нему? — Разве я разрешала тебе повышать на меня тон? — сурово спросила мама. Он мог почти увидеть, как ее красивое лицо хмурится. — Чарли, что с тобой случилось? — Да ничего! — досадливо выдохнул он. — Как это — ничего? Мы же беспокоимся, а ты продолжаешь лгать? Что-то с оценками? Он не ответил, хотя сначала хотел раскрыться и поделиться частью своих переживаний. Например тем, что поссорился с соседом Сэмом и не знает, как ещё сгладить свою вину. Но последняя фраза мамы перечеркнула все. Ей не интересно ничего, кроме учебы. Он для них будто робот-учёный. — Неважно, — добавила миссис Ельникова. — Я все равно узнаю. Считай, уже знаем. Осталось не так много времени. Чарли даже встал с постели от неожиданности. Он чуть не ляпнул имя Артура, затем появилось предположение, что они могли все же увидеть перед удалением комментарий Тео в Instagram или… что ещё? — А… Т-ты о чем? Для него было огорчением неосознанно стать привычным робким Чарли, когда для Татьяны его запинания послужили поводом смягчить тон: — Мы скоро навестим тебя. Ты забыл о своём дне рождение, как умолял нас хотя бы в этот день прилететь к тебе? — подумав, она шутливо спросила: Ты что, уже не рад нам? — Рад, конечно… Необычно: это была и правда, и ложь. Он любил родителей, но не их требования и ожидания. — Прекрасно. Чуть позже мы ещё свяжемся с тобой и с директором. Думаю, он позволит нам забрать тебя на выходные, поедем в Лондон, как раз будет интересная выставка, расскажешь нам о своих успехах на учебе. Все же хорошо, надеюсь? — Да-да… — сглотнув, Чарли оторвал телефон от уха и посмотрел на время. — Э-э, я в классе, скоро урок, поэтому. — О, не буду мешать! Покажи себя! — мгновенно поняла Татьяна, отключившись. Опять не попрощалась. Вечное чувство, что ему что-то не додали, преследовало его после каждого разговора с семьей. Чарли как безвольная кукла упал на матрас лицом вниз и неразборчиво промямлил, как ему все надоело. Предстоящее через одну субботу день рождение тоже. Да, оно еще не наступило, но он заранее знал, что будет только одно разочарование. Может, притвориться больным в этот день? Первой по расписанию значилась литература, и Чарли, проснувшись полностью от разговора с мамой, очень пожалел, что она не позвонила хотя бы на урок позже. Не лучше ли было сладко проспать следующие сорок пять минут?.. Даже Сэм не будил его! Стук за оконной рамой привлёк внимание: это начался ледяной дождь, выбивающий ритм своими градинками. Все намекало остаться в кровати. Чарли беспомощно огляделся, словно ища вокруг подсказку. Страх неизвестного преследовал его всюду: от Тео можно ожидать любую гадость, и по знаниям Чарли уступал ему. Вдруг одноклассник решит в последний момент выступать вдвоём? Что тогда? Молча стоять и смотреть на ребят, на профессора Миллинга и на… этого Себастьяна? Или ему всучат лист с готовой речью, которую нужно только прочитать, как дурак? К черту! Чего бы не придумало его воображение, а не пойти Чарли не сможет. Совесть не позволит ему. Десять минут ему хватило вдоволь для переодевания и поспешного умывания. Неплохо бы и душ принять, расслабиться, забыться… Что сейчас делает мистер Бэнкс, кстати? Опять мысли не те… Добровольно тело понесло юношу на первый этаж, и предвкушение «приятного» урока было столь сильным, что он не оборачивался по сторонам и не искал ни встречи с директором, ни с кем-то ещё. — Здравствуйте… Как предсказуемо. Все уже собрались и словно ждали одного его. Особенно это бросилось в глаза со стороны учителя, резко вскочившего со своего стула. — Доброе утро, Чарли. Готовы? — Кристофер выглядел таким недовольным, дёрганным, что никто не осмелился шептаться даже на перемене. И непонятно, к кому именно он обратился: к Чарли или внезапно зашедшему следом за ним Теодору, решившему явиться под звон колокола. Всем пришлось поморщиться и замолчать, дожидаясь завершения звука. — Конечно, — первым нарушил молчание Тео, обойдя Чарли без лишних поглядываний. Он легко кинул рюкзак через первую парту, ловко попав на сиденье. Юджин с любопытством смотрел на обоих друзей. Ведь Чарли тоже теперь их друг?.. — Нужно только подключить все, подождите. Топчась на месте, Ельников вопросительно приподнял брови, когда Тео возвращался обратно. Но не к нему, а к учительскому столу. Чарли для него был словно случайным прохожим, не доставляющим хлопот. Значит, ему не нужно помогать? — Мне сесть? — совсем уж тихо окликнул одноклассника Чарли, но вместо Тео Кристофер хмуро выдохнул, услышав его вопрос. Каким же несчастным, обиженным, озлобленным на жизнь выглядел сейчас профессор! Мальчику стало жаль, что он сообщил мужчине так бестактно новость о своём неучастии в проекте. Но разумно ли расстраиваться из-за этого? Чарли не ведал о рассказе Бедиса про песню Блейка в контрольной Тео, поэтому он все ещё ощущал тревогу, помня радость на лице Кристофера от новости об их дружбе. Тео наконец соизволил кивнуть юноше, намекая на верность его предположения тихо сесть и не мешать. От комментариев учитель воздержался, позволив Чарли стыдливо пойти к одной из пустующих парт в конце класса. Лучше спрятаться от всего и переждать урок незаметно. Как чудесно, что другие ребята особо не знали о проекте, ведь Кристофер хранил это в тайне. — Разве я не сказал делать проект в паре? — все-таки спросил с раздражением учитель, когда Тео вышел к компьютеру. — А разве я сказал, что для проекта мне необходима пара? — огрызнулся подросток, с готовностью ожидая нового возражения. Миллинг больше ничего не сказал. Но зато на Чарли воззрились почти все ученики, сопоставив увиденное и сказанное. С шумом всовывая флешку в разъём в ноутбуке, Тео дождался, пока все взглянут на него, чтобы громко произнести ядовито-сладким голосом: — Я сказал, что Вы не пожалеете, профессор. А если Вам все-таки не понравится мой проект, то можете ставить двойку. Уверенность в его успехе распространилась на всех. Да он получит безупречную отметку, конечно. Одно его вступление чего стоило: внезапный отрывок с обнимающимися на диване мужчинами из фильма про Оскара Уайльда и его любовника вызвал мгновенный интерес. Когда экран померк, Теодор с довольной улыбкой начал рассказ, мягко, неспешно, как будто доверял кому-то интимный секрет, ни разу не поглядывая в свою распечатку: — И тогда, и сейчас у каждого это может вызвать разную реакцию. Не существует единого принятия любви для всех, — он неприязненно поглядел на отошедшего к стене Кристофера. — Но мы не можем отрицать, что это любовь или предмет воздыхания, способ вдохновиться. И поэтому я хочу обратиться к… — Отбросили в сторону, как ненужную вещь? — отвлек Чарли чей-то шёпот. — Но ты наоборот можешь быть находчивее его. Не думал об этом? Он понял, что это был не его ровесник. В свой приход в класс настроения для разглядывания окружающей обстановки не нашлось, но Чарли предвидел на парте позади, самой последней, взгляд небесно-голубых глаз, очерченных легкими морщинами от частых улыбок и смеха. — Нет, Тео умный, — недружелюбно пробормотал Ельников, собираясь развернуться обратно, если бы не перехватившая его за предплечье рука делегата. Вцепился он сильно… чуть ли не плотоядно. — Да… Но кто-то удачливее. Чарли хотел возмутиться, а потом передумал. Был ли смысл спорить на глазах у других с Себастьяном? — Что Вы хотите этим сказать? — Ни больше, ни меньше, чем придёт в твою голову, — бесстрастно ответил блондин и убрал руку, пряча ее в карман нового броского пиджака, бархатного и шоколадного. Похоже, все в пансионе обожают загадки. Но Чарли не хочет уже ничего разгадывать! Надоело! Недоуменно дожидаясь объяснений пару секунд, мальчик фыркнул и вернулся к наблюдению за Теодором. Он старался забыть об этом коротком разговоре, да мысли не слушались его, перебивая речь выступавшего в голове. Благодаря собственному горькому опыту, утреннего звонку мамы, удача ассоциировалась с деньгами или связями, знакомыми. Тео уже успел до их игры в дружбу упрекнуть его в иждивении, и если и Себастьян подразумевал то же… Ну, что с того? Всего лишь не поступит легко в Оксфорд. Больно надо! Надо. Да. Это сейчас Чарли легко отмахивается от этого, но при родителях все может вернуться в прежнее русло. Вот почему он не хотел их приезда на свой день рождения. А если удача заключалась не в его родителях, а в том, что он сделает, на что решится? Другая неприличная мысль посетила крайне беспардонно, запуская следом ряд смущающих картинок. Но это казалась таким противным, безумным… Чарли даже не может позволить себе думать об этом всерьёз! Тео продолжал одерживать успех со своим проектом, а Чарли, успокаиваясь через рисование каракуль в тетради, неосознанно поворачивал голову раз, другой, третий к Себастьяну, который будто ждал его любопытных взоров, улыбаясь все шире. Мужчина успевал следить за двумя учениками в классе: сыном директора и русским мальчиком. И если первый, понятное дело, оправдывал это, то второй… Что с него взять? — На этом я хочу закончить и оставить решать вопрос о том, кого правильно любить и с какой целью, вам всем. Думаю, вы любите поразмышлять в одиночестве, — Теодор двусмысленно усмехнулся, — Так поразмышляйте с пользой! Тишина не успела затянуться, как испугал новый звук своей нетипичностью. Чарли непонимающе наблюдал за усердным хлопаньям Юджина, будто тот посмотрел чудесный спектакль и благодарил актёра за труд. Тео устроила такая реакция, судя по самодовольной улыбке. Через миг к хлопанью подключилась Эстрейя, Адриан, затем и половина класса. В ушах звенело от этих соприкосновений множества ладоней, и скрип стула позади так же был подавлен общим шумом. — Пойду поздравлю Тео, — зачем-то сообщил Себастьян, задерживаясь у парты Чарли. — Сегодня он победил. Но чья-то удача всегда может обойти, верно?.. — Наверное… — не думая, буркнул Чарли. Профессор Миллинг разделял безынициативность Ельникова, пару раз выдавив из себя хлопки. Он с досадой кивнул Тео, но, завидев маркую фигуру Себастьяна, стиснул челюсти. Похоже, не одному Чарли не нравится делегат из Оксфорда. Довольный Теодор уселся на свое место рядом с Юджином, а Себастьян, и так стоявший рядом с учительским столом, одной рукой оперся на него, глядя на напрягшегося Кристофера, судорожно стиснувшего ручку, которой он только что рисовал отличную оценку за проект. — У Вас на уроке обсуждаются весьма интересные темы, профессор Миллинг, — протянул делегат, выделяя «профессор» интонацией. — Несомненно, — процедил Кристофер, с неприязнью глядя на него. — Должно быть, непросто Вам просвещать молодое общество с такой позиции… — Я считаю, что в нашем обществе не о чем молчать, — резко перебил его Миллинг. — Англия — толерантная и открытая, а если… а Вас я попрошу вернуться на место, урок еще не окончился. — Я бы хотел переманить Вас в Оксфорд, — Себастьян сладко улыбнулся. Казалось, Кристофер сейчас либо закричит, либо швырнет в него ручку. — Об этом Вы можете поговорить со мной лично после урока. — А, я радостью поговорю с Вами лично, — оксфордский преподаватель наконец проследовал на свое место. Кристофер поднялся и принялся записывать на доске домашнее задание, при этом так ожесточенно давил на черный маркер, что тот издавал неприятный пищащий и скрежещущий звук. — А теперь давайте обсудим проект Теодора, у вас наверняка есть вопросы к нашему сегодняшнему докладчику. Или к мистеру фон Гюнцбургу о том, как попасть в Оксфорд, — проговорил он спокойным тоном и уселся в свое кресло за стол. Тут Чарли подумал, что это его шанс задать Тео какой-нибудь каверзный вопрос. Но если бы он только знал, что спрашивать, на что у одноклассника не нашлось бы ответа… — У меня вопрос, профессор Миллинг! — Слушаю тебя, Чарли, — Кристофер посмотрел на него, явно не ожидая вообще никакого участия в уроке с его стороны. Как и сам Чарли, потерявший контроль над своим языком. В голове было совершенно пусто. Он же не успел придумать адекватного, были только глупые мысли, но… Чарли поднялся, боясь даже моргнуть. — Теодор… Почему тебя так интересует тема гомосексуальности? — уже поздно противиться, хотя обстановка в классе была бы спокойнее, не ляпни бы он следом: — Ты что, гей? Собственная смелось приятно удивила. Это действительно сказал он? Чарли не сдержал горделивую улыбку, показавшуюся наглой в глазах опешившего Тео: одноклассник повернулся к нему всем телом, прищурившись от бешенства. Сам факт такого бесстрашия возмутил его, а ребята вокруг ахнули и тихо рассмеялись. Это помогло Тео пересилить себя, подняться и ответить: — Нет, но, в отличие от некоторых, я много чем интересуюсь и стараюсь развиваться во всех направлениях, — медленно отчеканил он. — А для того, чтобы интересоваться гомосексуальностью, не обязательно быть геем. Я сделал упор на гомосексуалов, чтобы доставить удовольствие нашему профессору. Себастьян с задней парты громко вопросил: — Профессор, вы получили удовольствие? Удивительным образом Тео удалось переключить весь интерес класса с себя на двоих преподавателей, которые словно цеплялись за слова друг друга. — Как и Вы, мистер фон Гюнцбург, — сказал Кристофер, с шумом выдыхая. Зазвонивший колокол отменил все зарождающиеся бури. Чарли поспешно начал скидывать свои вещи в рюкзак, намереваясь как можно быстрее покинуть класс литературы. — Чарли, подойди ко мне на минутку! — настойчиво позвал его Миллинг. Просьбу учителя не проигнорировать, пришлось притормозить. Жалея о своем спонтанно-смелом вопросе, Чарли был уверен, что Кристофер сейчас отчитает его и за сказанные слова, и за отлынивание от работы. Хотя был в этом плюс для самого юноши: можно было избежать встречи и объяснений с Тео. В молчаливом покорстве он побрел к Миллингу, поднявшемуся из-за стола и тоже складывающему свои документы. После выходки Теодора со сценарием все важные бумаги он носил с собой, даже если и запирал класс. — Профессор, разве Вы не обещали побеседовать со мной? — Себастьян тоже подошел к учительскому столу, и Чарли тут же посторонился, надеясь, что сможет отделаться от общества Кристофера. — У меня нет никакого желания беседовать с вами, — холодно процедил учитель литературы. — Пойдем, Чарли. С этими словами Кристофер приобнял подростка за плечи и повел прочь из класса. Себастьян пошел следом за ними. В обществе этих двоих, ещё и в объятьях Кристофера, Чарли чувствовал себя неловко. Они вышли из класса, Себастьян затормозил в дверях. — Вы выходите или как? — с раздражением спросил Миллинг. — Только если мы побеседуем, — Себастьян невинно посмотрел на него. Но Кристофер резко отвернулся от мужчины и повел Чарли прочь от делегата и класса, оставленного открытым. Несмотря на то, что третий из их компании остался позади, Ельников по-прежнему чувствовал себя здесь лишним. По мере отдаления от Себастьяна нервозность Кристофера пропадала: он быстро успокоился и убрал руку с плеча Чарли. — Теодор — сложный юноша, я понимаю, что с ним трудно найти общий язык, хотя в какой-то момент мне показалось, будто ты с ним сдружился. Скажи, Чарли, что толкнуло тебя задать ему такой вопрос? — Я-я не знаю, — пробормотал Чарли. — Ты знаешь, не нужно смущаться и стыдиться. Возможно, он что-то говорил тебе, когда вы повздорили, что он решил делать проект один? Я хотел бы знать, что. Не в моем праве советовать Теодору психолога, но я бы хотел ему помочь. Возможно, помочь разобраться в самом себе. Видишь ли, мне показалось, что ему кто-то нравится. Я было решил, что это ты. Кристофер замолк, а Чарли едва не поперхнулся собственной слюной. — Это не я! — выпалил он. — О, но возможно, ты знаешь, кто, — Кристофер улыбнулся. — Я считал Теодора гомофобом, пока не услышал, как он прочел «песню» Блейка. Его интерес ко всему гомосексуальному я объяснял себе его попытками как-то уколоть или оскорбить меня. Хотя одновременно и сомневаюсь в том, чтобы ему кто-то нравился достаточно сильно… Возможно, он просто играет эмоциями, как фокусник. Что думаешь, Чарли? Тео что-то говорил тебе? Или вы даже не пытались делать проект вместе? — Мы пытались… — Чарли чуть не задохнулся, вспоминая, ЧТО услышал от Теодора в библиотеке, когда они пошли за материалом для проекта. Кристофер был близок к истине и в то же время очень от нее далек. Чарли не мог сказать ему правды. Но лгать он тоже не мог, потому решил сказать кое-что другое. — Неделю назад на праве… Тео писал мне пошлые записки… — И что такого пошлого он тебе писал? — Что… что ему нравится моя кожа и девственник ли я, — понизил голос Чарли, залившись румянцем. Он чувствовал себя последним идиотом, говоря об этом Кристоферу. Но сам учитель был, похоже, таким же дотошным и приставучим, как делегат из Оксфорда, если хотел добиться своей цели. — Вот как… — задумчиво произнес Кристофер и, видя смущенность Чарли, ободрительно ему улыбнулся. — Я кое-что тоже скажу тебе по секрету, ты уж извини меня, что я тебя допрашиваю. Видишь ли, одному из учителей Теодор тоже писал похожего рода записку. Полагаю, он это делает ради забавы, а может, ему самому тяжело признать свою гомосексуальность, поэтому он так и ведет себя. Я бы хотел понять его и помочь ему, но со мной он ни за что не пожелает разговаривать в доверительном и откровенном тоне… — Со мной тоже, — Чарли не дал Кристоферу продолжить, чувствуя, что дальше профессор попросит его приглядывать за Тео, как когда-то просил Артур. Они остановились возле библиотеки. — Зачем ты шел к директору в среду, Чарли? От этого вопроса у юноши все внутри похолодело, как если бы вопрос Кристофера означал, что он догадался о намерениях Чарли. Но он не мог о них догадаться никоим образом. — Я хожу к нему на уроки древнеанглийского, — быстро выпалил Чарли. — И часто? — Крис ничего не заподозрил, дружелюбно интересуясь. — Два раза в неделю. А тогда… я просто хотел спросить у него кое-что, но забыл тетрадь… — Что ж, не буду тебя больше задерживать. Но тебе стоило сразу предупредить меня, что проект Теодор будет отвечать один, я бы не стал тебя ругать. Чарли молча поджал губы. Кристофер добро ему улыбнулся и скрылся в библиотеке. *** Теодор был в бешенстве. Но как он мог позволить другим увидеть эту уязвимость в себе? Нет, необходимо было выдержать внимание всего класса и сконцентрироваться на придумывании стоящего ответа. И у него получилось переместить тяжесть неловкости на Кристофера с Себастьяном. Очевидная неприязнь мужчин друг к другу знатно отвлекла учеников. За звоном колокола последовало чувство неудовлетворения. Ельников по-прежнему оставался безнаказанным. И ещё Миллинг нарочно подозвал того к себе, так что не вышло бы и слова сказать однокласснику. Не будет же Тео намеренно следовать за ними, как это сделал Себастьян. И что он прицепился к Кристоферу? Хотелось бы знать… А впрочем, почему «бы»? Не привлекая внимание, юный Бэнкс стерпел все поздравления, выдавил правдоподобные улыбки, кивнул пару раз и затем без поторапливаний направился в коридор. Его цели успели отдалиться, но не намного. Юджин что-то тараторил ему рядом, Тео не слушал, следя за Себастьяном, который отстал на повороте от стремительно удаляющихся Чарли с Кристофером. Может, это намёк на то, с кого начать первым. — Иди без меня в класс, я кое-что забыл в библиотеке, — уведомил он Юджина и без промедлений зашагал вперёд. Особого труда не понадобилось, он громко кашлянул, будто подавился, и, не глядя на Себастьяна, с чуть замедленным темпом направился якобы дальше. Они едва поравнялись, как послышалось вкрадчивое: — Тео, а вот и снова ты. — Ах, я и не заметил тебя! — солгал юноша, удивленно воззрившись на мужчину. — Тебе понравилось мое выступление? — Ты знаешь, что да, — мужчина оценивающе посмотрел на него. — Это поможет мне для Оксфорда? Наглость была чересчур: другой бы возмутился такому поведения от несовершеннолетнего к уважаемому преподавателю. Хотя какого отношения заслуживал этот делегат после хождения при нем в полуобкуренном состоянии вместе с Артуром? — Хм-м… — уже не в игривом настроение пребывал Себастьян, потирая подбородок. — Посмотрим. — Мы оба знаем, что да, — в унисон мужчине с лучезарной улыбкой проворковал Тео. — Это все расписано давно в планах Артура, но… мне показалось, тебя больше заинтересовал наш учитель литературы. Вы, кажется, прекрасно знаете друг друга? Многозначная полуулыбка тонких губ мистера фон Гюнцбурга разъясняла не многое. Разве что его неотрицание вопроса Тео. И пришлось перейти все границы тактичности: — Ты с ним спал? — Не смущай меня, — усмехнулся Себастьян, хотя на лице его не было ни капли румянца. Наоборот глаза озорно заблестели. Ему нравилось, к чему клонил подросток. Новая игра, а Себастьян любил игры на фоне скучной проверки организации в пансионе. Это обоим на руку. — Я и не думал. Пока. Если… — Тео поворачивал голову то вправо, то влево, словно внезапные прохожие нежелательны, словно он уже знал какой-то компромат. Сократив расстояние с мужчиной, юный Бэнкс тихо добавил: — Если ты расскажешь мне все, как есть. — Зачем мне это? — Ради Артура. Он же тоже ничего не знает, или я не прав? Ему навряд ли понравится, если он узнает, что ты… Много мыслей копошилось в голове, Тео не мог прийти к одному к плану, поэтому пытался вызнать все по крупицам через провокационные расспросы. — Думаю, скоро наш учитель и сам все ему расскажет, — интерес к разговору у Себастьяна терялся, его не пугала и перспектива ябедничества от Тео. Или же он просто знал, что подобного не случится. Всего лишь блеф. — Значит, спали, — утвердительно заявил Тео и гаденько улыбнулся, кладя руку на его плечо: — А может, хотите снова спать? — Нет уж, обойдусь. — Почему? Мимо прошла стая семиклассников, большинство из которых были девочками. Конечно, они сразу стали исподтишка указывать пальцами на успевшего распространить о себе славу Себастьяна. Тео проводил их презрительным взглядом, но только больше раззадорил тупых девчонок: они покраснели, захихикали и наконец убежали прочь. — Что тебе нужно, Тео? — сдержанно поинтересовался делегат из Оксфорда, дождавшись опустения коридора. — Хочешь позлить своего дядю? Точнее, уже отца. Папочку… Я знаю, что у вас непростые отношения, это видно невооружённым глазом. Только дурак не понял бы, что Себастьян догадывался о многом, о чем ему не следовало знать. Или причина была в его любви все опошлять без разбора? Тогда он попал в самую точку. Не успели они насладиться обществом друг друга, как где-то на противоположной части этажа скрипнула половица. Может, то был сквозняк… — О… у нас особенные отношения, Себастьян, — Тео повысил тон голоса, чтобы приближающийся к ним посторонний решился на новые шаги. Так и случилось. Второй скрежет пола не последствие непогоды, тем более, звук был уже гораздо ближе к ним. Тео почти не сомневался в надвигающемся третьем лице. И даже предполагал, кто это. Если Кристофер с Чарли шли по направлению в библиотеку, и один из них пошёл обратно, значит… Взглядом Теодору удалось передать предупреждение Себастьяну. — В самом деле? — мужчина и отвечал на прошлые слова юноши, и спрашивал одновременно, понял ли он правильно намёк. Тео коротко кивнул и краем глаза успел увидеть за поворотом чью-то макушку со светло-русыми волосами, уже спрятавшуюся обратно за стенкой. Но поздно. — Не желаешь ли прийти ко мне в субботу на… — Себастьян следом за Тео безучастно оглянулся, как бы вспоминая что-то. Он нахмурился, вслух рассуждая: -…чай я не пью, предпочитаю кофе. Ну, так что, заглянешь? — Приду, если расскажете что-нибудь интересное. — Не переживай об этом. А сейчас извини, мне нужно… — Да, мне тоже, — подхватил его Теодор, пафосно склонив голову. — Хорошего дня, профессор фон Гюнцбург! А Ельников, притаившийся в уголке и думающий, что они его не заметили, пусть ещё немного порасслабляется. Чем больше даёшь себе слабину, тем жёстче будет кара.