Бажённый

В наступившее воскресенье идея поесть ему не казалась заманчивой, он и спать-то не смог нормально: все время в сны вторгался директор пансиона. Судорожно пробуждаясь после очередного увиденного варианта развития событий на их будущем занятии, Чарли устало переворачивался на другой бок. Все это сон, ещё ничего не случилось, ни плохого, ни хорошего. А вдруг лучше и не допускать, чтобы что-то случилось? В столовой был только Чарли и ещё несколько ребят из параллельного и младших классов. Он с отвращением дожевал ни в чем не повинный кусок омлета и отложил столовые приборы у почти полной тарелки. Не хочет есть — не надо. Но до занятия ещё полдня, а задыхаться под гнетущими мыслями так долго нельзя. Чем бы занять себя? Уроки — самое простое решение проблем. Как же лениво, правда… Рассеянно бредя к выходу, чудом удалось не уничтожить чью-то жизнь: под ногами раздалось попискивание, такое противное и требовательное, что не спутать ни с чем. Он снова столкнулся с успевшим доставить хлопот существом — чёрным котом. С опаской оглянувшись, будто питомец был способен всем рассказать, как Чарли тайно подсматривал за Себастьяном с Артуром в среду, юноша легонько отодвинул его ногой: — Ну, иди же. Кот не желал идти ни в столовую, ни в обратном направлении, упорно глядя своими голубыми глазами на Чарли. Неужели помнил их встречу? И… черт, как же схож цвет его глаз с Себастьяном! От этого стало ещё неприятнее на душе. — Кыш! — недовольно продолжал прогонять он кота, надеясь, что школьники не смотрят на них. — Что ж ты пристал… Единственный успех — это вытолкнуть и себя, и кота за пределы столовой. Дальше все было сложнее. Кот обхватил передними лапами ногу юноши, и коготки его вцепились в ткань его брюк. Тут либо применять насильное убирание питомца, либо ждать. — Кыш! КЫШ! Чёрный кот перестал тереться об него и шипеть (крайне странная смесь симпатии с ненавистью). Но вовсе не из-за угроз Чарли. На них обоих легла чья-то массивная тень, как от тучи. Но они не находились на улице, и это Ричард преградил своим туловищем окно слева. — Успели получше познакомиться? — тихо поинтересовался сторож и покачал с укором головой. Чарли не особо обрадовался ему, он ещё не отошёл от их прошлых разговоров, где проскальзывали то предупреждения об опасности, то загадки. И почему Ричард всегда так тихо ходит, несмотря на его мощное тело? Он что, специально подкрадывается к людям? — Вроде того… — прекратив отпихивать от себя кота, Чарли смиренно добавил, не в силах избавиться от своего воспитания и вежливости: — Доброе утро, мистер Лонт. Хотя лучше бы ограничился первым предложением. Сразу бы удалось уйти! — Доброе ли? Выглядишь бледновато, совсем как… — Ричард не договорил, присел на одно колено и помог с отдиранием кота от штанов мальчика. Но Чарли понял, с кем его сравнивают. С Артуром. — Он вредный, но не заразный, если куснёт, то от характера скверного. Но зато крыс уже мне парочку принёс… Давай-ка, иди сюда, Дифи. В руках выпрямившегося обратно сторожа кот секунд пять шипел, пока не понял, кто его взял. Питомец вдруг вовсе унял свою мстительную игривость и спокойно уставился на Чарли, по-королевски расслабленно развалившись в ладонях Ричарда. Хотя что-то все равно напрягало при взгляде на… Как там кота зовут? — Вы назвали его Дифи? — Дифенсоре! — гордо поправил мужчина, и голос его показался мелодичнее, уместнее, без акцента. Юноша понял, Ричард говорил сейчас на родном языке. — Это защитник по-итальянски. Но подумал, слишком пафосно, сократил до «Дифи». — А… Понятно. Чарли не стал спрашивать, значило ли это, что Ричард из Италии, и почему тогда у самого него британское имя. Да и кот… какой из него защитник? Скорее, вечно все портящий и заявляющий о себе! — Я стараюсь за ним присматривать, — неторопливо добавил мистер Лонт, прищуриваясь и не забывая поглаживать Дифи за ушками. — Где он — там и я. Как минимум поблизости… Понимаешь? Чарли не был уверен, что понял в том самом смысле. Ричард передал какое-то скрытое послание… Рядом… Где кот — там и Ричард. — Мистер Лонт, Вы… Вы видели меня и Дифи на днях? Подросток не уточнил конкретный день — среду. Побоялся. Но он бы вообще не спросил и этого, не желай оттеснить волнение перед занятием с Артуром, отвлечься. Смелости не хватило на все. А коту успело поднадоесть нежиться в руках сторожа, он капризно мяукнул и слабо дёрнул лапкой, намекая на освобождение. — Все может быть, Чарли… Так что не волнуйся, в обиду ему тебя не дам, — позволив Дифи спрыгнуть вниз, Ричард бесстрастно посмотрел на мальчика: — Идёшь завтракать? — Я уже, — быстро ответил Чарли, ощущая себя как под прицелом ружья. — Ну, всего хорошего. И перепрыгнул через надоедливого кота, чтобы без остановки в таком же темпе побежать трусцой прочь. Может, это выглядело смешно и трусливо, но лучше уйти прежде, чем перспектива повторно завтракать с Ричардом. Как бы тот снова не начал говорить странности… «В обиду ему тебя не дам». Ему в обиду… Коту ли или кому другому? Очевидно пока одно: Ричард в ту среду пошёл вслед за Чарли и видел, как мальчик старался услышать разговор Артура с Себастьяном и боролся с кусаниями кота. *** В назначенное время раздался стук в дверь, и Артур, зная, что это Чарли, отправился открывать. Чудом ему удалось выкроить время для того, чтобы позаниматься с ним древнеанглийским в это воскресенье. — Здравствуйте, — волнительно пролепетал Чарли, глядя на Артура. — Здравствуй, — директор закрыл за ним дверь и бодро улыбнулся юноше. — Как настрой? — Я… я хочу Вам кое-что сказать… — И что же? Они зашли в залу. На столике уже лежал заранее вытянутый Артуром учебник по древнеанглийскому. Сев на диван, Чарли стал доставать свои тетради, обдумывая, как лучше ему произнести задуманное. В нерешительности он кусал губы, наблюдая, как лихорадочно дрожат пальцы рук, застегивающие молнию на рюкзаке. Артур терпеливо ждал, прекрасно видя волнение мальчика, но не понимая, сообщение о чем могло взволновать его таким образом. Должно быть, что-то связанное с вылазкой в ночь со вторника на среду. — Артур, — выдохнул Чарли, вдруг придвинувшись к нему в плотную и заглядывая ему в глаза. Ведь директор сам попросил называть его по имени, но почему всё равно так тяжело и стыдно? — Я слушаю тебя, Чарли, — Артур ласково ему улыбнулся. Опять закусив губу, лихорадочно посмотрев по сторонам, Чарли, ободренный улыбкой мужчины, вдруг решился произнести свое признание: — Я хотел сказать, что… что Вы мне тоже нравитесь, — в конце его слова превратились в шёпот. — Что? — переспросил Артур. От интонации директора у Чарли оборвалось сердце, до этого колотившееся в неистовом волнении. — Вы писали мне… — сдавленно пробормотал юноша. — Что? — на этот раз голос Артура звучал с изумлением и чуть ли не возмущением. Чарли хотел отодвинуться от него, но не мог. Необъяснимая обида ужалила его сердце. В растерянности он опустил голову и попытался безуспешно оправдаться: — Что… что… Зацепившись за «тоже» в признании Чарли, Артур понял, что кто-то решил жестоко пошутить над чувствами русского мальчика. Даже не было сомнений, кто. Поэтому мужчина тихо проговорил: — Что я писал тебе, Чарли? — и приобнял Чарли за плечи, хотя тот напрягся вдвойне, а не успокоился. — Вы не помните? — со слезами в голосе пробормотал Ельников и слабо попытался отодвинуться от него, но не вышло. С этими словами подросток достал смартфон, открыл свой профиль в Instagram и показал Артуру «их» переписку. Мужчина молча смотрел на два сообщения, крепче сжимая плечо Чарли, как если бы юноша хотел подняться и уйти. Но тот был уже настолько разбит и подавлен, что мысли о том, что ему делать и как себя вести разбегались в его голове без возможности быть собранными. — Одиннадцатое ноября… Теодор забрал в тот вечер у меня телефон. Я должен был догадаться… Чарли молча убрал смартфон, понимая суть происходящего. — Гаденыш, я заставлю его извиниться, — процедил Артур. — Чарли… Но мальчик не смотрел на него и не отзывался, зажав телефон между ладонями, а кисти рук- между коленями. — Чарли, мне очень жаль. Ты симпатичный юноша, но ты же понимаешь, в каком я положении? Я не могу строить отношения с кем-то еще, — прошептал Артур, пытаясь оправдаться перед ним и одновременно понимая смехотворность любых своих слов. Когда кто-то чувствует себя униженным, обманутым, извинения не помогут. Даже, если Артур не виноват. Если только косвенно. Чарли только поморщился, сглотнул. Он всеми силами сдерживался, чтобы не разрыдаться, и у него это хорошо получалось: Артур думал, что Чарли молчит из-за обиды или злобы. Однако причина заключалась в опасении тут же расплакаться, стоит начать говорить. И молчание спасало Чарли от этого заключительного позора. Артур убрал руку с плеча ничего не замечавшего, с остекленевшими глазами подростка и поднялся. — Посиди здесь, не уходи, пожалуйста. Я приведу Теодора, и он попросит у тебя прощения. — Не надо, — пробормотал Чарли, все еще не поднимая головы. — Надо, Чарли. Никакие протесты не остановили бы, Артур уже набрал номер племянника, не желая в пустую бегать в его поисках по всему пансиону. Но Тео то ли не слышал звонка, то ли игнорировал специально. После пятнадцатого гудка звонок сам сбросился. — Наглый гаденыш, — от ярости прошептал мужчина, опускаясь на диван достаточно близко к Чарли, но не вплотную. Оба ощущали себя некомфортно в обществе друг друга. Раньше это было объяснимым: тяжело установить доверие между учеником и директором. Но прошло достаточно времени, они испытали и разъяснили многие вопросы и будто перешли на новый уровень взаимоотношений. Так казалось… Сейчас же точно все усилия перестали иметь значимость, рухнув в бездонный разлом непонимания и разочарования. — Скажите, а… а в подписчики меня тоже добавил Тео и пролайкал мои фотографии? — Чарли наконец взглянул на Артура. Мужчина грустно улыбнулся: — Нет, это уже сделал я. Чарли снова уставился на свои зажатые между коленями кисти. — Чарли, тебе не за что винить себя. Произошедшее… не влияет на мое отношение к тебе, но если ты больше не захочешь приходить ко мне, то я пойму. Мисс Эльб не хуже меня преподает древнеанглийский, я могу поговорить с ней. — Нет… если Вы не против, я бы… хотел продолжить ходить к Вам. — Я не против, Чарли, — Артур поднялся. — Приготовлю тебе чай с бергамотом, чтобы ты быстрее успокоился и настроился на древнеанглийский. Чарли понимал, дело не столько в чае, сколько в том, что Артур давал ему возможность побыть наедине со своими мыслями. Как же было грустно, обидно и больно. Он был так счастлив, что не заметил никакого подвоха, и оттого горечь, которую он испытывал, была так же сильна, как радость, ей предшествовавшая. И в самом деле, было глупо надеяться на то, что между ним и Артуром что-то возможно. Начитавшись всякого разного в интернете из-за открытий в самом себе, Чарли было решил, директор совсем не против полигамных отношений. Идиот! Но ему не хотелось заниматься древнеанглийским с какой-то совершенно незнакомой училкой. Лучше уж с Артуром. Между ними было достаточно неловкостей, чтобы Чарли мог вести себя не так скованно, как с незнакомыми людьми. Пожалуй, слишком много неловкостей. — Всё готово, — раздалось позади. Как выяснилось, Артур уже вернулся с подносом и нерешительно застыл у порога, наблюдая за неподвижным мальчиком. Руки не слушались, нервно вертя посуду из стороны в сторону, а пар от кипятка приятно щекотал щеки. Страх пролить чай или разбить саму чашку уже не преследовал Чарли. Какая разница? Что будет, то будет. Уж точно не хуже, чем сейчас… Как ни странно, процесс распития бодрящей горячего напитка помог ему успокоиться. Может, Артур добавлял в чай что-то особенное? Или это потому, что Чарли верил в магию чая, который заварен именно им?.. Они пили в молчании, но Чарли был настолько погружен в свои переживания, что тишина его не смущала, как не смущало и то, что Артур по-прежнему сидел к нему ближе обычного. В приличиях теперь просто не было смысла. Ставя свою опустевшую кружку на стол, Артур посмотрел на Чарли: — Как ты? — Я в порядке, — не глядя на мужчину, он попытался выдавить из себя подобие улыбки. Артур ничего не ответил и потянулся за учебником по древнеанглийскому, пока Чарли допивал свой чай. — Спасибо, — проговорил подросток, поглядывая на остатки остывшей жидкости внутри чашки. — За что? — За чай. С грустной улыбкой Чарли покорно последовал примеру Артура и постарался переключить все свое внимание на древнеанглийский, словно ища в нем спасения от случившегося. Теодор действительно жестоко обращался с чужими чувствами, и не только чувствами. Чарли испытал ту самую критичную ситуацию на себе. Отравление наркотической конфетой не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытал сегодня. Как утром, так и под вечер аппетит ушёл прочь из его тела. Чарли решил больше не мучать себя и, обрывисто попрощавшись с Артуром, пойти сразу в строну общежития. Правда, директор не позволил ему сразу спуститься вниз, повторно спросив уже на лестничной площадке: — Чарли… Если на следующее занятие в среду ты не придёшь, я все пойму. Даже не думай идти только, чтобы меня не обидеть. Ответ был важен для Артура, раз он специально придерживал дверь и не спешил скрываться внутри, тревожно и виновато поглядывая на юношу. — Я приду, потому что хочу, мист… — Чарли осекся, — то есть, Артур. Да, он правда хотел видеть как можно чаще лицо директора, слушать его ласкающий слух голос с любыми объяснениями, даже замечать где-то его силуэт и радостно ускоряться в надежде получить от него приветствие. Но эти желания появились не из-за жажды знаний. Родители бы не одобрили, как и собственная уязвлённая гордость Чарли. — Хорошо. Но все же… — Мне нужно идти. До свидания! — не дав сказать ничего Артуру, тонко пролепетал он, слишком расстроенный, чтобы продолжать разговор. Все будет сказано с целью поднять ему настроение, это не искренне… не нужно. Иначе Чарли не сдержится и ляпнет что-то грубое. Оглянуться хоть разок хотелось до жути, слыла надежда на то, как директор побежит следом и, схватив подростка за руку, дёрнет к себе. Но Ельников настойчиво спускался вниз, считая в уме каждую ступеньку. Благодаря винтовой лестнице, Артур очень скоро не мог видеть Чарли, лишь слышать его удаляющиеся шаги. И, разумеется, детская мечта быть остановленным осталась неисполненной. Девять ступенек… Не зря он не хотел идти, и зря он радовался раньше времени. Какая ирония! Да, Артур постарался помочь Чарли переварить правду, не разозлился, стал нянчиться с ним, с этим глупым мальчишкой. Но это не то! Угораздило же совершить две вещи, о которых раньше и думать не доводилось: влюбиться в человека старше на пару десятков лет, да ещё и в мужчину, раскрыть и принять свою гомосексуальность, то, что осуждала семья Чарли. И все ради того, чтобы после облажаться. Уже прошло двадцать ступенек… Слёзы снова подступали к глазам, но уже не от обиды, а злости. Это все несправедливо! Вокруг лишь ложь, и лучше бы его выгнали из пансиона в самый первый неудавшийся день… и… И счёт прервался. Весь белый, в том числе и его одежда, Себастьян показался ненастоящим в этом приглушенном свете от редких факелов и садившегося солнца. Чарли не успел спуститься, но за спиной делегата из Оксфорда уже видел окна третьего этажа. — Как быстро ты бежишь, словно от самой смерти. — Извините, — тут же коротко сказал юноша, не настроенный на никакие чувства, кроме агрессии. Он старался пока это скрывать, наверняка Себастьян сейчас пропустит его и пойдёт по своим делам… К Артуру. Что они там будут делать? Они же целовались… Целовались, когда Чарли увидел их встречу на улице! И пусть это мог быть обычный дружеский поцелуй, как у тех же итальянцев по традиции, но… Но Артур — не такой. И если они целовались, значит, было и есть что-то ещё. Как минимум, новые порции поцелуев. Почему Артур позволяет себе такое к нему, но не к Чарли?! Эта мысль внезапно пронеслась в голове мальчика, ослепляя его остатки здравого разума. Шумно выдыхая, он неприязненно посмотрел на мужчину. — Глупости, ведь ты не задел меня, — как из радио донеслись до него слова Себастьяна. — Ты от Артура? Что случилось, проблемы с учебой? — Ничего, — стеклянным голосом ответил Чарли, неосознанно изучая строение губ делегата. Не очень тонкие, средней толщины… Сухие, вероятно, Себастьян снова в свободное от осмотра пансиона время пил алкоголь и испытывал легкое обезвоживание. Осудить его за это нельзя, воскресенье — выходной для любого человека. Каково Артуру целовать эти губы? А может, они вместе с ним пили? Хотя Чарли не ощущал запаха алкоголя от Артура… вообще любые недочеты от лёгких морщинок до грехов с инцестом меркли в глазах Чарли, чего уж там! — А подробнее? Я спрашиваю не из равнодушной вежливости, — продолжал настаивать Себастьян. — Это не Ваше дело. Отойдите, пожалуйста! Чарли почти никогда не срывался на других людях, и для него было необычно замечать за собой скрип зубов от ненависти, более грубый тон в своём голосе. Изображать спокойствие не хватало терпения. — А вдруг ты планируешь совершить что-то гадкое? — Себастьян предугадал и настроение юноши, и его шаг влево, двигаясь моментально в ту же сторону. Вкрадчивый, понимающий тон мужчины, глубокий вздох: — Знаешь, иногда тихие ученики очень долго скапливают все в себе, а потом внезапно взрываются с ужасными последствиями… Незаметно ладонь делегата оказалась на пояснице Чарли. — Не лучше ли найти способ укротить взрыв? — и будто случайное прикосновение изменилось в настойчивое поглаживание. Конечно, ничего криминального не произошло. Себастьян умел не переходить границы: любой случайный ученик бы подумал, что мужчина желает именно утешить расстроенного Чарли. Разве нельзя касаться столь невинных частей тела другого? — Да какая Вам разница! — ошалело выпалил мальчик, дёрнувшись. — Не трогайте меня! Резко отталкивая руку Себастьяна, Чарли поднялся на ступеньку вверх, равняясь с ним ростом. — Надо же, как много эмоций… Почему так? — ни капли не огорчившись, насмешливо поинтересовался делегат. Он спрятал обе руки в карманы своего белого приталенного кардигана с застежкой на молнии. — Потому что Вы достали меня своими расспросами! — не раздумывая над словами, закричал Чарли, сузив глаза. — Я не стану бегать перед Вами ради Оксфорда! Не нужен мне Оксфорд, ничего не нужно, отстаньте уже от меня! — Какой пылкий… Ещё немного, и станешь как твой дерзкий друг Тео. — Он… — от возмущения и новых воспоминаний, причиняющих боль, все потемнело. — Он никакой мне не друг, ПОНЯТНО?! Как же они достали, ненавистные лживые твари, самовлюбленные… Тео с Себастьяном действительно стоили друг друга. А может, и Артур тоже, просто очень хорошо притворялся перед Чарли. Где правда, а где фальшь, не удавалось различать. Не после таких розыгрышей. — Понятно… Уже готовый вновь наорать или как следует врезать Себастьяну, Чарли удивлённо замер: мужчина передумал что-то ещё говорить, мирно пожал плечами и примкнул ближе к стене, освобождая проход. Какие намерения заставили Себастьяна сделать это — знает один Дьявол. Крики подростка, наверное, донеслись до апартаментов директора… Чарли быстро перескочил с оставшихся десяти ступенек. Надо поторопиться уйти, он не хотел никого видеть, а если бы ему помешали, попались бы под его горячую руку. Кто бы это ни был. — Пожалуй, спрошу у Артура… — донеслось Чарли вслед. Даже после криков Себастьян не оскорбился, а довольно улыбался, как после интересного, неожиданного момента в спектакле. Для кого-то все было лишь зрелищем, неживым и удовлетворяющим его скуку. *** Понедельник не одарил жителей пансиона хорошей погодой. Ночью прошёл град, и на дорожках появилась наледь, так что любые невинные прогулки могли обернуться травмами. По мере наступления утра лучи солнца растапливали землю, но не прогревали достаточно. Зябкий холод проникал и в класс, куда зашёл учитель английского, мистер Тенесс. С порога он уже сообщил, что директор желает видеть Теодора и Чарли в своем кабинете. В угрюмом молчании прошла перемена для этих двоих. Чарли не собирался обсуждать случившееся с Теодором, когда сам Тео делал вид, будто не отправлял никакого сообщения. Насколько же сильно нужно быть чёртовым эгоистом!.. Но, может, Чарли тоже последовать его примеру? Лучше забыть обо всём… Однако мистер Бэнкс был иного мнения. По приходу в кабинет директора, Тео с наглостью хозяина тут же завалился в кресло напротив Артура. Чарли остался стоять, словно прикованный. Ему вдруг вспомнилось, как в первые дни своего пребывания в пансионе он сам сидел в этом кресле, а Тео возвышался над ним и не скрывал неприязни. — И что на этот раз? — Тео гадко улыбнулся. — Ты прекрасно знаешь, что на этот раз. Чарли ждет твоих извинений. — Каких извинений? — одноклассник притворно удивился, облокотившись на ручку кресла и подперев кулаком щеку. — Прекращай. И встань с кресла, я не давал тебе позволения садиться. Атмосфера в кабинете не сулила добра. Ледяной тон Артура, его синяки под глазами, сильно сжатая челюсть, не до конца застёгнутые наспех пуговицы на рубашке говорили о его неустанных размышлениях чуть ли не всю ночь о случившемся. — Это мое кресло. И сам ты сидишь в моем кресле, — говоря это, Тео с ухмылкой смотрел на Чарли, который словно не замечал их перепалки, отрешенно гипнотизируя окно за спиной директора. — Не испытывай мое терпение, Теодор. Всякое терпение имеет свойство заканчиваться. Ты знаешь, что натворил, и ты за это извинишься. — Я много чего творю в последнее время, — Тео пожал плечами. — Тяжело уж всё припомнить, знаешь ли… — Твое сообщение в Instagram. — Мое сообщение? — ехидно усмехнулся юноша. — Твое сообщение, — жестко повторил Артур, сверля племянника взглядом. Тео напрямую сказали о его проступке, но он и не вздрогнул, бесстыдно продолжая улыбаться. Отвечать тоже не спешил, смакуя происходящее. Ведь это из-за него Артур с Чарли переживали, запутались, испытали маленький большой позор… И как же приятно осознавать, что надежды Ельникова не оправдались, иначе бы Артур не созывал их сюда. — По-моему, оно очень даже понравилось Чарли… — жизнерадостно проворковал юный Бэнкс, выводя из себя мужчину, сменившего вежливость на угрожающие нотки: — Ты будешь извиняться, или как?! — Не буду. Я же просил тебя не заниматься с ним древнеанглийским, — так как кресло стояло боком к столу директора, Тео расслабленно поменял руку, на этот раз впившись глазами в Артура. Мужчина шумно вздохнул, закрыл глаза. — Чарли, подойди ко мне. Чарли, уже свыкшийся с ролью третьего лишнего в компании дяди и племянника, послушно исполнил просьбу. Артур поднялся, снова обращаясь к Тео: — Тебе так нравится усложнять мою жизнь? — Ну, хоть как-то я же должен присутствовать в твоей жизни, — не без недовольства огрызнулся тот. — Теодор, ты и так будешь частью моей жизни, — искреннее сожаление, боль слышались в голосе Артура. — Всегда. Но я прошу тебя по-хорошему в последний раз… — Плохо ты просишь. Просить надо на коленях, — безжалостно протянул Тео. Никакие слова не могли вытащить из него извинения, он упёрся на своей гордости и не замечал, как самолично подбросил масла в огонь. Ведь дальше было то, чего не ожидал ни Чарли, ни уж тем более Тео. Наверное, все события надавили так жёстко, без возможности устоять, и заставили директора плюнуть на всё, в том числе и на принципы, послать в пекло каждое правило и предосторожность, чтобы хоть как-то выбраться на спасительную территорию. Артур наклонился к русскому мальчику и, мягко взяв его подбородок, поцеловал в губы. Чарли от удивления распахнул глаза, но не сдвинулся с места, оцепенев и напрягшись всем телом. Теодор, сидевший в кресле, побелел от ярости и уронил руку, которой подпирал подбородок, на стол. Столь близкое расстояние с Артуром произошло у Чарли впервые, и он, дрожа от эйфории и шока одновременно, в испуганном смущении опустил глаза. Почувствовав его расслабление, мужчина просунул свой язык в рот мальчика. Картина такого поцелуя окончательно добила Теодора. Он хотел вскочить, чтобы врезать Артуру и придушить Ельникова, но понимал, что ноги его не удержат. Перед его взором случилось самое худшее, даже хуже, чем когда он несколько лет назад пришёл под конвоем Ричарда поздно ночью к дяде, а тот кувыркался с Кристофером. Отстранившись от Чарли, Артур приобнял его за талию, поддерживая. Будучи под впечатлением, юноша тоже едва стоял на ногах. Водка на Хэллоуине и рядом не стояла по степени опьянения. — Если тебе так нравится усложнять мою жизнь, то будем усложнять ее вместе, — Артур ядовито улыбнулся, глядя на Тео. Они превратились в абсолютную копию друг друга с этой ненавистью. — Да, — шепотом выдохнул Теодор, медленно поднимаясь из кресла и опираясь одной рукой на подлокотник. — Будем усложнять ее вместе. Его мёртвый голос и механические движения выглядели жутко. Будь рядом пистолет, Тео бы сразу применил его в действии, но вопрос заключался в другом: по отношению к этим двоим или к самому себе. У двери оглянувшись на Артура и Чарли, стоящих на фоне окна, он со скрипом распахнул входную дверь. — Я тебя предупреждал, — бросил ему Артур. Ничего не ответив, Тео вышел из кабинета.