Дневник кербанавта Валентины

Глава десятая. После письма Я сидела на кровати, пытаясь осмыслить, что через четыре дня увижу Аню. Сколько мы не виделись! Вывел меня из транса стук в дверь, вошли Билл и Боб. Инженер, улыбаясь во всю ширь, сказал: – Привет, красавица! Как долетела? – Очень даже неплохо... – я вздохнула. – Валь, а что случилось? – спросил Билл. – Да вот, Аня через четыре дня приезжает... – Какая Аня? – у мужчин глаза на лоб полезли. – Ну, Энн Кермандон. Инженер и учёный были несколько шокированы таким поворотом событий. Первым очухался Билл: – Ну, хорошо же! Встретишься с ней, чайку попьёте! – Это... прекрасно... – вздохнул Боб. – Спасибо, мальчики. А как вы время провели? – Я, Валя, теперь, можно сказать, могу восстановить космоплан даже при очень значительных повреждениях, – ухмыльнулся литанец. – А я, – возгордился Боб, – освоил всё научное оборудование. – Молодцы! Учёный зарделся, а Билл, посмотрев на часы, сказал: – Так, ладно, мне на собрание инженеров пора. – А можно с тобой? – спросила я. – Если переоденешься и не будешь мешать, то можно. – Спасибо, тогда подожди меня у выхода. Глава одиннадцатая. Сбор инженеров Я быстро натянула на себя новый комбинезон, и мы с Биллом пошли в ангар. Он попросил меня подняться на фермы, там я точно никому не помешаю. Так я и сделала. Среди инженеров, помимо Билла, были ещё Алексей, несколько ченчженцев и... Вернер фон Керман, который и начал разговор: – Наша задача – закрепить «Дочу» на спине «Мамаши». Какие будут предложения? – Может, каким-то суперклеем? – предложил один ченчженец. – Как отделять потом? – спросил Алексей и добавил: – и как ему пережить такие высокие температуры? – Может, космическим скотчем? – предложил другой ченчженец. – Те же проблемы, – заключил фон Керман. И тут у ченчженца, который предложил идею со скотчем, вырвалось: – А чего мы, спрашивается, этим сейчас озаботились? Что мешало запланировать это ещё на этапе проектирования? Алексей вспыхнул в ответ: – Мы специально не укрепляли топливный бак сверху, чтобы можно было туда спокойно что-то установить. Что касается ваших предложений, они, безусловно, хороши, но непрактичны. Послушайте наши идеи. Билл сказал: – А что если реализовать два отделителя боковых ступеней и на них «Дочу» нацепить? Ченчженцы раскрыли рты, пытаясь понять, а Алексей вынес вердикт: – Идея хороша, открепить получится легко. Только что делать с аэродинамикой? Скорости-то очень большие. И тут третий ченчженец высказал нечто невероятное: – А что если мы сделаем не просто отделитель, а плавный переход между фюзеляжами «Дочи» и «Мамаши»: несколько металлических листов – и всё. – Хорошая идея, – улыбнулся фон Керман, – вы не могли бы показать, как это примерно выглядит, на чертеже? Ченчженец кивнул и встал за чертёжную доску. Что конкретно он там рисовал, я не увидела: далековато было. И тут раздался знакомый скрипучий голос, доносившийся откуда-то сзади: – Опа! Валентина, а что это мы здесь делаем? Тут же техники ходят, – проговорил Джин Керман, руководитель миссий и по совместительству диспетчер в космоцентре, стоявший на соседней ферме. Я-то думала, что это рация так искажает его голос, но нет. Я впервые увидела его вживую: худощавый светловолосый кербал. Одет он был крайне скромно: ботинки, брюки, жилетка и рубашка. – Ну что, отвечать будем? – покосился на меня Джин. – Мне сюда Билл разрешил забраться. Я вот смотрю на их инженерный совет. А впрочем, уже не смотрю. Надоело. – Вот и славно. – А вы здесь откуда? – Ну, милочка, не заваливайте меня вопросами. А вы тут порядок нарушаете, нехорошо. А если отвечать на вопрос, то после того как космоцентр закрыли... – Как закрыли? Почему? – недоумевала я. – Не перебивайте, милочка. Так вот, закрыли, значит, космоцентр, а меня как специалиста по проведению миссий пригласили на новый аэродром. А Вернера – как консультанта. Ну и как не принять такое предложение. – Понятненько. Джин глянул на часы: – Так, всё! Мне пора возвращаться в диспетчерскую. А вас, Валентина, ждёт обед, – сказал диспетчер и, пройдя немного по скрипящим фермам, скрылся в углу ангара. Я снова посмотрела на сбор инженеров. Там остался лишь Алексей, следивший за ченчженскими рабочими, которые сверлили отверстия в «Мамаше». Я тихонько спустилась с ферм и пошла в столовку. Обед дали вкусный: там был рас, покрытый особым соусом, а также рыба. И хотя карташка и котлетки тоже были, я решила всё же взять именно это ченчженское блюдо и подсела к Биллу с Бобом. Еда была настолько вкусной, что мы заговорили, только когда опустошили тарелки: – Мальчики, а у вас дел никаких нету? – спросила я. – Да вроде всё что нужно сделали, – сказал Боб. – Я свободен как кет, – улыбнулся Билл, – а что? – Может, экскурсию для меня проведёте? – Это мы с радостью, – ответили учёный и инженер. Глава двенадцатая. Экскурсия Мы вышли из дома и пошли в сторону гор, которые высились вдалеке. По левой стороне кипела стройка: возводили новые ангары. Впрочем, это было лишь начало: пока рыли котлованы мощные экскаваторы, которые как-то непривычно гудели. Я спросила: – А чего это они гудят, а не фырчат? – Дык они теперь электрические, на аккумуляторах. Топливо всё на космопланы уходит. – Вот оно как, интересненько. Мы остановились у солидного здания, больше смахивающего на университет. Учёный гордо сказал: – Это научный центр, там я готовился, там же анализируют привезённую руду. – А после её отправляют в большое хранилище сыпучих грузов, – добавил Билл и повёл нас направо. Слева показались здоровенные контейнеры, которые стояли во дворе какого-то огромного здания, чуть дальше высились колоссальных размеров баллоны. Я спросила: – А что там, за контейнерами? – Топливное хранилище, – пояснил Билл, – а вот эта махина – сборочный цех. Тут я услышала гудок, похожий на очень громкий свист, и затем длинный товарняк вкатился на станцию, аккурат под большой кран, который стал греметь, снимая одни контейнеры и загружая другие. Билл сказал: – Валь, видишь здание за железной дорогой? Он показывал на очень маленький домик, который едва выглядывал из-за товарняка. – Допустим, вижу, что это? – А это у нас администрация там сидит, – ответил Билл. Солнце уже шло к закату, Боб предложил: – Пойдём на море? Я тебе ещё одну достопримечательность покажу. Глава тринадцатая. Опасное купание Мы свернули направо, перешли через пути и после недолгого похода по обочине оказались у небольшого домика, который стоял на утёсе. Я из чистого любопытства подошла к краю обрыва: огромная бухта была перегорожена бетонной стеной в самом узком месте на входе и постепенно наполнялась водой – начинался прилив. Билл сказал: – Это новая приливная электростанция. Во время прилива тут настоящее водохранилище. Вскоре вода достигла края утёса. Билл недолго думая скинул с себя всю одежду и в трусах сиганул в воду. Вынырнув, он сказал: – Смелее, водичка тёплая! Я тоже максимально быстро разделась и сиганула. Вода была и впрямь тёплой. Так мы резвились и совсем потеряли счёт времени, пока Боб, стоявший на берегу, не заорал: – Вода убывает!!! Нас сильно потянуло к стене. Перебороть мощнейшее течение не получалось. Я уже пару раз глотнула воды и еле держалась. А Билл, кажется, справлялся. И вот выход, бетонная стена. Мы уже совсем недалеко. Как вдруг нас кто-то взял за руки... Дальше я помню лишь то, что нас откачивал какой-то одетый в рубаху и шорты старый беззубый ченчженец, который причитал: – Ну сколько раз народу нужно повторять: нельзя здесь купаться. Нельзя. А если бы я вас не заметил? Или заметил позже? Вас бы турбиной перемололо – и всё. Хорошо ещё, что ваш напарник меня позвал, и я успел. А то на меня бы наехали, дескать, как я упустил таких важных кербалов! – старичок тяжело вздохнул. – Простите нас, пожалуйста, У Маевич, – сделал печальное лицо Билл. – Делать больше нечего, кроме как прощать тех, кому, сколько раз ни повторяй, всё равно лезут в воду. Даже если кажется, что безопасно, всё равно опасность всегда есть. Ну ладно вы один, но Валентину-то зачем потащили? – старичок тяжело вздохнул: – А главное, сколько ни проси администрацию, всё равно она не спешит огораживать здесь всё. Видимо, придётся мне ближайший лесок вырубать и колья ставить, чтоб точно никто не прошёл. – Вообще, мне кажется, – решила утешить ченчженца я, – что меня точно послушают. Я полкосмоса покорила, считайте. – О, это было бы очень хорошо. Давайте я с вами схожу. И мы, окончательно высохнув, провели старика У в маленькое здание администрации, которое внутри таким маленьким не казалось. Там он всё рассказал. И о том, что всё тут нужно огораживать, ведь желающих купаться в прилив очень много (тогда как в этот раз мы были единственными) и он замучился их всех спасать. А также очень сильно нас обругал. Начальник аэродрома, полный лысый кербал средних лет, раскрыл глаза: – Уильям и Валентина, о чём вы думали? Как нам без вас экспедицию отправлять? Товарищу У выношу благодарность за спасение, а вам двоим домашний арест на трое суток. Ограждение начнём возводить завтра же. А пока расходитесь, ужинать пора. Старик У засиял от счастья и потихоньку поковылял в сторону своего домика. А нас с Бобом и Биллом взяли под охрану два солдата и повели в комнаты. У меня мелькала в голове мысль, что можно их как-то одолеть, но были опасения, что после этого станет очень плохо. Так что я молча и грустно прошла в свою комнатку и полезла в ванну, греться. Ну что я за дура такая? Зачем Билла послушалась? Вот теперь отдуваться придётся... А если бы я на самом деле погибла? Как мама с папой горевать станут... А главное, как же там на других планетах? Кто их вместо меня исследовать будет? Ведь я одна такая опытная, кажется. И раз так, то надо смену себе готовить. Ну, поживём – увидим. Но главное, что с Аней я всё-таки встретиться смогу, и это хорошо. Я вышла из ванны, оделась, вынула из сумки мою с родителями фотографию, дала четыре папиной ладони и уснула. Глава четырнадцатая. Арест Когда я только проснулась, я думала, что мои вчерашние приключения мне приснились. Но, когда дверь в ответ на мою попытку открыть не поддалась, стоящий за ней солдат объяснил, что я ещё три дня не имею права выходить, я поникла. Вот уж не думала, что когда-нибудь такое случится. Но тут раздался стук. Сначала я подумала, что стучат в дверь, и кинулась было открывать, но оказалось, что это Билл долбит в стену, пытаясь наладить межкомнатную связь. –Раз-раз-раз, меня слышно? – прокричал инженер. – Сл-ы-ышно, – выдохнула я. – Это хорошо. Скоро должны завтрак принести. – Вот и отлично, а то я уже проголодалась. И действительно. Дверь щёлкнула, и мне притащили железную миску манной каши и кружку остывшего чая. Возражать было бесполезно, поэтому я кивнула и принялась закидывать в себя еду. Потом посуду унесли, а Билл продолжил разговор: – Раз уж нам всё равно делать нечего, предлагаю телевизор смотреть. – А у тебя есть, что ли? –Мне повезло, у меня есть. Я его поближе к стене придвину, чтобы тебе лучше слышно было. – Слушай, а может, тогда радиоприёмник? Есть у тебя такой? А то всё-таки хочется видеть, что там на экране происходит. – Надо поискать... – вздохнул Билл и через несколько минут грохота воскликнул: – Нашё-о-ол! – Тогда давай чуть попозже включим, я не до конца проснулась. – Может, полежать хочешь? – Лучше бы поговорить. Вот скажи, есть у тебя такая история из детства, которая прям самая любимая? – Надо бы вспомнить, – Билл призадумался и через некоторое время сказал: – День рождения королевы. Мне лет пять было. Мы приехали в Ландон. На площади перед Дакингемским дворцом собралось много народу. А я был очень непоседливый. Всего один момент – и я вырвался из цепкой руки бабули Роуз прямо к трибуне, а она не решилась меня звать, всё-таки королева речь толкает. Из-за маленького роста меня быстро потеряли из виду. И вот я у трибуны. Королева и двое министров были увлечены речью и не заметили меня, да и не к ним я бежал. Сначала хотел попросить ружьё у гвардейца, но потом, вспомнив, что он всё равно ничего ответить не сможет, переключился на стоявшего в стороне странного старого кербала, одетого в чёрный цилиндр и черную робу, на которой были красным вышиты разные символы. На его маленьком плече сидела какая-то чёрная птица. Я подбежал к нему и спросил: – Дяденька, а можно птичку погладить? Старик улыбнулся и сказал: – Думаю, погладить Мугинна будет не лишним: он очень разнервничался, оберегая нашу королеву. Он взял в руку поводок и опустил птицу на брусчатку. Ва́рон внимательно посмотрел на меня большими чёрными глазами. Я несколько опешил, такой он оказался громадный. Старик подбодрил меня: – Не бойся, он не клюётся. И я провёл маленькой рукой по голове Мугинна. Он зажмурился от удовольствия. Так я его гладил, пока старик-хранитель не сказал: – Всё, мне пора беседовать с королевой. А ты постой пока в сторонке. Митинг закончился, все стали потихоньку расходиться. А я с интересом наблюдал, как старик как равный обращается к королеве. Хранитель вернулся ко мне: – Пошли, я тебя к родным отведу. Твои, поди, беспокоятся. Кстати, как тебя зовут? – Уильям Роберт Керман, – отчеканил я. – Очень приятно, Билли. Пойдём. Я провёл его к взволнованной бабуле. И старик сказал ей: – Я Уильям Керманмит, майор армии ее величества в отставке. Мэм, вы не возражаете, если я вас и вашего, кхм, внука, приглашу к себе? Я тут недалеко живу. – Он у нас такой озорной, пожалуйста, простите за беспокойство. – Бывает. По пути старик передал Мугинна своему напарнику. У хранителя оказалась обычная квартира, увешанная разными картинами. Он пояснил: – Это я сам рисовал. Вот тут, – он показал на пейзаж с горной речкой, – Штайрла́ндская долина, которая располагается на южной границе Литании. Там жил очень известный техник, Вернер фон Керман. Мы его уговаривали уехать с нами, но он отказался. Так и куковал после войны в маленькой деревушке, пока таинственным образом не исчез вместе с дочуркой. Но не будем о грустном, – майор снял с подвеса настоящее с виду, только очень лёгкое ружьё и сказал: – вот, держи. Будет тебе память о нашей встрече. Потом он беседовал с бабулей за чашечкой чая, а я играл с ружьём. – Ух ты! Как интересно, – вздохнула я, – А ружьё-то где теперь? – В моей квартире в Ландоне. А с хранителем я потом ещё долго общался. Правда, на последние мои письма ответа не пришло. Жалею, что мы так к нему и не заехали. Хороший был кербал... – Да уж, жалко. А давай я тебе свою историю из детства расскажу? – Давай. – На мой десятый день рождения мне подарили почти взрослого скабёнка. У него были коричневые перья, чёрная грудка и белое брюшко. Я назвала его Джеком. Родители велели мне его выгулять. Только я вышла в Керманиленский парк, как он тут же начал вырываться. А я маленькая была, удерживать его с каждой попыткой становилось всё труднее. Он вырвался и побежал прямо к проспекту, где ходили троллейбусы, и недолго думая запрыгнул в один из них. Я изо всех сил спешила за ним, но двери захлопнулись прямо передо мной, и троллейбус тронулся. Я увидела пункт проката велосипедов и попросила: – Дяденька, дайте мне, пожалуйста, велосипед, – и, не дожидаясь ответа, выхватила первый попавшийся и помчалась за троллейбусом. Тот остановился на следующей остановке, и из его задней двери выкинули перепуганного Джека. Теперь он не хотел исследовать мир. Я резко остановилась, едва не задавив скулящего скабёнка, взяла его, засунула за пазуху и потащила велосипед обратно хозяину: – Дяденька, извините, я денег с собой не взяла. Сколько я вам должна? – Девочка... – вздохнул хозяин, – а кто это у тебя за пазухой? – Это Джек, он убежал от меня, а я принялась его догонять. Простите, пожалуйста. – Ну, ничего страшного, – кербал поправил кепи, – иди домой, я ничего с тебя не возьму. – Спасибо... – выдохнула я и двинулась домой. Там обнаружилось, что у скабёнка поломан клюв, а значит, есть он не сможет. Мама меня убьёт. И действительно, когда мама вернулась с работы, она меня, можно сказать, убила, но не полностью. Сказала, что теперь Джека придётся усыпить, чтоб не мучился. Я была решительно против и уговорила дождаться папу. Когда он пришёл, то сказал, что, в принципе, его спасти можно, надо лишь аккуратно закрепить на клюве суперклеем металлическую заплатку. И хотя Джека спасли, меня наказали, запретив играть во дворе. А Джек с починенным клювом прожил долгую жизнь: почти 13 лет. Он умер, когда я уже готовилась поступать бухгалтером на полигон. – Да уж, весёлый у тебя получился день рождения, Валя, – сказал Билл. – Этот я лучше всего запомнила. Были и другие, но не такие интересные. –Ты проснулась? – Да. – Давай слушать радио. – Включай, чего ждём. Радио щёлкнуло и заговорило. Оставшийся срок заключения мы провели, постоянно слушая его и прерываясь только на еду. В основном передавали новости: то следующую базу боеголовок ликвидировали, чтобы их уран потратить на энергетику, то очередной атомоход пригоняли в бухту, чтобы обеспечивал электричеством какой-нибудь приморский город, то сообщали о восстановлении еще одного колхоза... Но самое главное, иногда попадались музыка и песни. Они нам особенно нравились. Например, была песня про странников, которые бороздят космические просторы на старом космолёте. А ещё про инженеров, которые приручают ядерную энергию. А на ночь крутили спокойные песни, после них нам хорошо спалось. И музыка там... это отдельная тема. Классических инструментов нет, лишь новомодные электронные. Они и звучат иначе, и атмосферу красивого будущего создают. Три дня пролетели незаметно, даже слишком быстро. Уже завтра я встречусь с Аней. Я уснула под песню о красивом курорте на Минмусе, где звёзды танцуют в такт бирюзовой дымке. И снилось мне, как я на этом горнолыжном курорте отдыхаю с мамой: мы крутим сальто и едим имитацию мороженого из грунта Минмуса: по сути, газированный мятный сорбет, вкуснотища. Глава пятнадцатая. Долгожданная встреча Ночью мне не очень спалось: природа разыгралась не на шутку и обрушила на степь грозу с ливнем. От постоянного грохота и вспышек молний я почти не спала. Билл рассказывал, что товарняк приезжает три раза в сутки, а пассажирский поезд со сменой – раз в три месяца. Как раз сегодня. И если уж Аня сказала, что приедет сегодня, то это будет очень скоро. Я, поняв, что не усну, накинула поверх комбинезона дождевик и выдвинулась к станции. Дождь по-прежнему лил как из ведра, через его пелену почти ничего не было видно. И только огни на зданиях служили хорошим ориентиром: они горели на самом верху ярким жёлтым светом. Дождевик не был рассчитан на глубокие лужи с холодной водой, которые никак нельзя обойти. Я промокла до нитки. Вот так я дошла до станции и упёрлась в товарняк. Он готовился к немеханизированной разгрузке: видимо, кран при такой буре решили не запускать. Вот я стою на низкой платформе и пытаюсь понять, куда мне дальше. Поискала указатели. Выяснилось, что нужно пройти по мостику над путями. Ступеньки оказались скользкими, несколько раз я теряла равновесие, особенно на спуске, но вскоре восстанавливала его. И вот она, платформа, несколько скамеек с навесами, десятки жёлтых фонарей и большая табличка с названием «Южная», а также несколько ченчженских иероглифов. Быстро бегу под навес и вздыхаю с облегчением. Наконец-то сухо! Осталось дождаться объявления. Я увидела вдалеке три бледных жёлтых огонька, которые приближались, постепенно смещаясь вправо. Сам поезд из-за пелены дождя разглядеть было невозможно. Из динамиков донеслось: – Скорый поезд номер 149, сообщением Керманиленград – «Южная», прибывает на пассажирскую платформу. Нумерация вагонов начинается с головы состава. Повторяю... Совсем скоро из дождя выплыл мерно жужжащий голубой электровоз, тянущий целую цепь мокрых зелёных вагонов, в которых горел яркий жёлтый свет. Проводники стали открывать двери. На перрон один за другим сходили кербалы. Я начала искать глазами Аню. Наконец нашла: они шагали под зонтиком вместе с худощавым высоким кербалом. Я закричала: – Аня! Она узнала меня по голосу и кинулась обнимать: – Валечка... Так мы стояли, пока худощавый кербал не полюбопытствовал: – Кто это с тобой? – Валя, познакомься: это Валентин, мы с ним вместе учились. Валентин, знакомься, это Валя, она меня спасла от отца. – Очень приятно, – сказал мужчина и пожал мне руку. – Взаимно, – ответила я. – Валь, а покажи, где у вас тут жилые блоки. – Ань, ты, похоже, не до конца разобралась: нам сначала надо в администрацию, – пояснил Валентин, – не забывай, тут бюрократия на каждом шагу. – Я проведу вас, только зонтиком поделитесь, пожалуйста. Валентин протянул мне зонтик и сказал: – Вот, давайте меняться. – Во-первых, давай на ты, я терпеть не могу этих формальностей. А во-вторых, держи, – и я стянула с себя дождевик, а Валентин накинул. Выглядело это несколько необычно: плащ был ему коротковат. – Спасибо, – вздохнул Валентин. – Да на здоровье. Пошли. Мы спустились с платформы и после недолгого хождения по лужам уткнулись в маленький домик администрации. Я сказала: – Ну проходите, я вас снаружи подожду. Аня кивнула и потащила своего друга за собой. А я осталась у выхода. Однако тут неожиданно вышел охранник и сказал: – Вас тоже ждут, проходите. И я, недоумевая, зачем я могла им там понадобиться, свернула зонтик, вошла и сказала Ане: – Встретимся у выхода. Если вдруг я раньше освобожусь, найду вас. – Есть, – кивнула девушка, и мы расстались: они пошли в кадровый отдел, а я к самому главному. Начальник аэродрома насупился и сказал: – Явилась. – Вы хотели мне что-то сказать? – несколько виновато спросила я. – Во-первых, я хочу похвалить вас за строгое соблюдение правил ареста. А во-вторых, – он улыбнулся, стёр пот с лица и сказал: – вы как близкая подруга Энн возьмете над ней шефство. Поможете заселиться и привыкнуть к новой обстановке. – Но она не одна приехала. – Вот как? Ну, тогда будет у вас на первый день двое подшефных. Вот вам универсальный пропуск, чтобы вы везде могли пройти. Всего хорошего. – Спасибо, разрешите идти? – Идите. Я пошла искать Аню с Валей. В очереди перед дверью отдела кадров их не оказалось. Пришлось усесться на лавочку возле входных дверей и набраться терпения. Через некоторое время они пришли. Говорю: – Я теперь ваш шеф, буду помогать осваиваться. Куда вас отвести сначала? У нас на аэродроме много интересного. – Нам бы в жилой блок, заселиться, поесть, а потом уж территорию изучать, – ответил Валентин. – Да, именно так, – подтвердила Аня. – Ну, тогда, – я раскрыла зонтик, – за мной. Через пару минут я спросила Аню: – Как тебе у нас? Нравится? – Очень! Меня даже по телевизору показывали. А ещё мне понравилось метро. Оно похоже на железную дорогу, только бегает под землёй и станции очень красивые. А ещё мне понравилась ваша символика, столько красного и золотого – красота! – Это точно, – поддакнул Валентин. – Слушай, Валя, ты ведь из Керманиленграда? – спросила я. – Расскажи, пожалуйста, что там интересного. – Ну, много достопримечательностей. Дворцы, памятники... Приезжай, сама всё увидишь. – Вот тут проблема... Я вечно либо в полёте, либо жду миссии, по-другому и не бывает. Такова жизнь кербанавта. – Чёрт, как же я мог забыть, – смутился Валентин. Мы чуть прошли по коридору, свернули налево. Комнаты Ани и Вали оказались напротив моей. – Ну, распаковывайтесь, грейтесь, потом стучитесь ко мне, вот в эту дверь, – сказала я. Парочка кивнула и откланялась. Я уселась на кровать. До сих пор не могу поверить. Мало того, что Аня приехала, так мне ещё и завтра улетать. Вдруг слышу стук. Резко бегу открывать, думая, что там Аня, а это, оказывается, Билл: – Вставай, завтракать... – он осёкся, – ой, а ты уже и не спишь? – Конечно, не сплю, как вообще можно уснуть при такой грозе? – вздохнула я и мечтательно добавила: – вот если бы анабиозная машина была, тогда бы уснула. Зато хоть с Аней встретилась... – Вот оно как, – Билл опешил, – а где она? – Да переодевается. – А Боб где? – Спит ещё. – Вот чудак. Не пойму, как он может спать в такую погоду. – Я слышал, он специальное снотворное принимает. А то он со страху и в полнейшей тишине не заснёт. – Бедняга. Тем временем Аня и Валя вышли в коридор, и я сказала: – Билл, знакомься, это Энн и Валентин, мои подшефные. Аня и Валя, знакомьтесь, это Билл, инженер, мы вместе летаем. – Очень приятно, Энн, – улыбнулся инженер, – мне о вас Валя много рассказывала, – Билл повернулся к Вале и добавил: – Приятно познакомиться. Мужчины пожали друг другу руки. А я сказала: – Я вас ещё кое с кем должна познакомить, пошли, – я отворила дверь в комнату Боба, который сладко спал, и стала его тормошить: – Вставай, уже утро. Энн приехала! При упоминании Энн Боб вскочил как ужаленный: – Энн? Какая? Которая Кермандон? – Ну да, это я, – смущённо проговорила Аня. – Поверить не могу! Может, расскажете, как вы жили всё это время? Аня кивнула и не умолкала целых пятнадцать минут. Боб промямлил: – Это так необычно... Выходит, штатовская пропаганда врёт? – Конечно, врёт! – хихикнула я, – она только этим и занимается. Учёный вытер пот и сказал: – Так, мне надо всё обдумать, подождите снаружи, я оденусь. Я пояснила: – Вы уж простите Боба, но у него отвага на нуле. Всего боится, бедняжка. – У нас таких много было в группе, – ответил Валентин, – и ничего, со временем расхрабрились. Тем временем Боб вышел, и мы все вместе отправились завтракать. Глава шестнадцатая. Снова экскурсия Дали на этот раз кречневую кашу и чай. После еды я спросила подшефных: – Вас куда сначала вести? В ангар с техникой, к сборочному цеху или к приливной электростанции? – Я бы в ангар сходил, интересно, чего там нового прикатили, – сказал Валентин. – Мне тоже, – поддакнула Аня. – Ну вот и отлично. Пошли, – я встала и сказала учёному и инженеру: – встретимся через час-полтора. Боб и Билл кивнули, а я повела своих подшефных наружу. Хотя небо и было пасмурным, дождь перестал, и лужи теперь можно было обойти. Я начала рассказывать: – Как видите, аэродром ещё не достроен, ангаров должно быть больше. Вот сейчас только опорные балки начинают устанавливать. Теперь на месте котлованов был бетон, из которого выходили металлические арки. Размер их поражал: туда вполне можно было засунуть не то что космоплан, а целую баржу. И вот мы вошли в самый большой ангар. Там заканчивали подготовку к миссии, ведь нам вылетать завтра с утра. Рабочие проверяли системы теперь уже соединённых «Юрки» и «Мамаши». Я продолжила: – Вот эта система космолётов способна исследовать любое небесное тело, кроме Евы. Сейчас она отправится очень далеко. Я обе эти машины освоила. Аня и Валентин долго смотрели на чудо инженерной мысли, пока Энни наконец не спросила: – Кто это создал? – Главный инженер космической программы ССКР Алексей Керманов, – отчеканила я. – Какая величественная машина! Я в газетах видела новый большой «Ба́инг», но он и рядом не стоит. – Знаешь, Аня, есть такая поговорка, слова знаменитого авиаконструктора Керману́полева: «Некрасивые самолёты не летают», – сказал Валя, – Так вот, космоплан – это, по сути, тот же самолёт, только ещё величественнее и красивее, ведь в космос попасть – нелегкая задача. – Это точно. Пошли дальше? Следующей нашей остановкой был сборочный цех. Мы показали свои пропуска, нам велели надеть халаты, маски и шапочки, после чего пропустили в огромный белый зал, освещаемый яркими лампами, где десятки рабочих собирали какой-то жилой модуль. Я спросила: – Вам где работать предстоит? – Здесь, будем контролировать сборку и проектировать, – ответил Валентин. – Хорошо. Думаю, вам понравится. Мы сдали спецодежду и вышли. Водохранилище оказалось огорожено очень высоким забором. Я сказала: – Когда наступает прилив, то вода доходит до краёв. Тут даже купаются. Но после того как я и Билл там чуть не утонули, всё огородили. – Ну, Валя, ты даешь, – сказал Валентин. – Это я умею. Пошли обратно. Глава семнадцатая. Игрища Так как обед ещё не наступил, то последний день перед отлётом мы решили провести за колодой карт. К нам даже наведался Джеб, которому было решительно нечем заняться. Ну мы и его приняли, хотя общаться с ним мне не очень-то хотелось. А зря. Оказалось, что Джебедайя играет очень хорошо, даже лучше меня. В переводном слабоумце он моментально меня закидывал и быстрее всех выходил из игры. Я даже думала, что он мухлюет, но нет, оказалось, что всё честно. Потом, после обеда мы решили попробовать что-то новое. Джеб предложил сыграть в «Героев меча и магии». Мы разложили игровое поле. Оно особое, каждая клетка что-то значит. За каждые 5 пройденных клеток игрок получает одно очко победы – валюту, которую он может потратить на атаку или оборону, либо же, накопив 10 очков, выйти победителем... В общем, сложная игра. И я в ней каждый раз проигрывала. Поэтому после двух партий решила уйти. Билл встревожился: – Валь, ну ты чего? Главное – участие. Повезёт в другой раз. – Нет, не повезёт. Я лучше пойду. – Удачи в проигрышах, – хихикнул Джеб. – Ага, размечтался. – Валь, если ты не играешь, то не играю и я, – сказал Билл. – Я тоже не буду, – ударил себя в грудь Боб, – надоело проигрывать. – Мы тоже не будем, – сказали Аня и Валентин. – Но как же... – вздохнул Джеб. – До завтра, – отрезала я. Глава восемнадцатая. Книги – Слушайте, а может, в библиотеку сходим, – предложил Боб, – я слышал, туда много новых книг завезли. Мы все решили, что это отличная идея. Каждый взял себе книгу по вкусу: Билл выбрал какое-то фэнтези про спасение принцессы, Валентин – исторический роман про становление ССКР, Аня – поваренную книгу с сюжетом, Боб – что-то фантастическое, а я всё думала, чего бы такого взять... Наконец мой взгляд упал на небольшую книжку. На обложке был нарисован космоплан будущего, а в нём двое мужчин: один с рыжей бородой и усами, другой в очках. Между ними сидела маленькая девочка, которая очень напоминала меня в детстве. Книжка называлась «Тайна третьей планеты». И едва я её открыла, она мне сразу понравилась. Там и приключения, и космос, и далёкие планеты, а ещё есть инопланетяне и злодеи. Сюжет крутится, в основном, вокруг путешествия на космоплане «Пегас» к третьей планете системы Медуза. Написано очень живо. Я даже зачиталась, и когда закончила, был уже поздний вечер. Надо бы другие книги того же автора найти... Все уже разбрелись, я положила книгу на место и ушла к себе, спать. Мне снилось, как я лечу на «Пегасе» сквозь звёзды вместе с профессором Керманезнёвым и капитаном Зелёным... Глава девятнадцатая. Взлёт Разбудила меня Аня: – Валя, все уже проснулись, одну тебя ждём. – Сейчас, погоди, скафандр надену. Я натянула поверх комбинезона скафандр и вышла. Отряд кербанавтов направился к ангару. Там нас встретил Алексей. Он протянул мне конверт и сказал: – Это нужно будет зачитать на орбите. А сейчас надевайте ранцы и шлемы. Валентина, Уильям и Роберт, по фермам забирайтесь в «Дочу», а Джебедайя – в «Мамашу». Ждите дальнейших указаний. Я повернулась к Ане, обняла её и сказала: – Я буду скучать, – и всхлипнула. – Я тоже, – вздохнула Аня. Я надела ранец и шлем, которые мне подали, и вместе с Биллом и Бобом выдвинулась наверх, к «Юрке». Я уселась в кабине, пристегнулась, надела шлем, положила конверт под сиденье. И стала ждать. Вскоре в наушниках раздался скрипучий голос Джина Кермана: – Джебедайя, выкатывайте космоплан на полосу и готовьтесь к взлёту. – Есть, – ответил Джеб, и «Мамаша» медленно выкатилась на полосу, повернула направо и стала сдавать назад. Через некоторое время Джин сказал: – Взлёт разрешаю. – Мы все желаем вам доброго полёта и верим, что всё будет хорошо, – добавил Вернер фон Керман. – Спасибо, – ответила я за всех. В фильме это, наверное, выглядело бы очень красиво. Огромные двигатели взвывают и, испуская большие синие струи, тянут вперёд тяжеленную махину. Скорость растёт, однако машина не спешит отрываться от земли. Полоса почти пройдена, впереди трамплин. Пилот, кажется, не спешит задирать нос. И действительно, большой трамплин в конце сделал всю работу, машина грузно оторвалась от земли и начала разгоняться. А после того как горы остались позади, крылья сложились, и космоплан стал напоминать комету. Внизу пронёсся полуостров, на котором когда-то располагался космоцентр... Теперь там пустырь. Ничего не осталось. Атмосфера заканчивается. Реактивные двигатели глохнут один за другим. Однако неожиданно из носовой части вылезают два цилиндра и начинают испускать красивые синие струи. А хвост раскрывается, обнажая три сопла, из которых вылетают радиоактивные пары. И вот двигатели глохнут, космоплан на орбите. Как же давно я не была в космосе! Как соскучилась по прекрасной невесомости. Как же давно я не водила ничего. Эти эмоции… Их настолько много, что не передать словами. Но мечта моя всё ближе... Я достаю из-под сиденья конверт, распечатываю и говорю по внутренней связи: – Сейчас буду зачитывать инструкции, – и, выждав небольшую паузу, продолжаю: – цель миссии: исследование Дреса, Джула и его системы. Действуем так. В первую очередь, космопланы занимают экспедиционное положение, чтобы объединить их в единый корабль. Затем выход из системы Кербина с помощью Муны. Далее разгонный манёвр до Дреса. После маленький космоплан отделяется и летит исследовать Дрес, а большой крутится на низкой орбите и спускается при необходимости. Потом разгонный манёвр до Джула. Торможение осуществлять строго с помощью гравитационного манёвра с любым подходящим для этого по размерам спутником. После нужно выйти на орбиту между Валлом и Тайло, откуда с помощью «Дочи» будет осуществляться исследование системы. Начать стоит с Лейт, ведь там побывала штатовская экспедиция, которая так и не вернулась, нужно узнать, что с ней стало. Нам известно, что у Лейт есть атмосфера, но не её состав, лучше для надёжности использовать ракетные двигатели. С остальными спутниками ситуация аналогичная: совершаете посадку, исследуете и улетаете. Напоследок стоит нырнуть в атмосферу Джула, но не слишком глубоко. На обратном пути снова загляните на Дрес и высадитесь в другом районе. И последнее: все высадки строго под командованием Валентины, так как она самый опытный пилот. Джеб вспыхнул: – А я, значит, неопытный! Меня что, зря готовили управлять обоими космолётами?! Я тоже хочу куда-нибудь высадиться. На Лейт, например. – Много хочешь. – Ну, тогда на Тайло. – Вот и хорошо. Договорились. И тут Боб сказал: – У меня на Лейт сестра осталась... – А у меня старший брат! – выкрикнул Джеб, – так что давайте ускоряться и улетать. – Погодите, мальчики, – отрезала я, – объясните мне, ради Керманилена... Это ведь та экспедиция, после которой кризис начался? – Именно, – ответил Джеб. – Ракета была настолько громадной, что после её постройки ресурсов не осталось. Я ведь там консультантом по инженерным вопросам был. Говорил им, что нельзя такую огромную ракету строить, надо поменьше и стыковку реализовывать. Но меня никто не послушал. – А вот это действительно жаль, – сказал Билл. – Так, все всё выяснили? – несколько раздражённо спросил Джеб. – Я вот одного не пойму, чего ты так раскомандовался? – вспыхнула я, – тут я командир, понимаешь? – Понимаю, но... – Никаких «но», – отрезала я и добавила: – Билл, Боб, всё хорошо? – Да-а-а,– хором ответили учёный и инженер. – Вот и славно. Ложитесь спать, – улыбнулась я и добавила: – а ты чего задумался, Джеб? Первую часть плана выполнять надо. – Ага, сейчас, – вздохнул Джеб, нажал какую-то кнопку, и «Юрка» стал медленно отдаляться от «Мамаши». Я резко перехватила управление, раскрыла стыковочный узел, развернулась и уткнулась носом в нижнюю часть кабины «Мамаши». Свет моргнул. – Теперь-то мы улетаем? – вздохнул Джеб. – Да. После двигатели взревели, и манёвр был выполнен. Я налепила присоски и уснула. Мне ничего не снилось. Проснулась я, чтобы проверить, что Джеб не забыл про манёвр. Не забыл, всё в порядке. Я снова провалилась в объятия Морфея. Глава двадцатая. Что-то очень хорошее Вот спишь очень долго, не замечаешь, как года пролетают. А ведь сколько у меня так дней рожденья впустую пропали – я их просто проспала. Но вот эта миссия во многом отличается от предыдущих. Началось всё с того, что меня разбудил Билл и сказал: – С днём рожденья, красавица. – Эм, спасибо, Билл, только зачем ты меня разбудил? До Дреса же ещё очень долго. – Ну как это зачем? Сегодня же третье оваря, твой день рожденья. – Чёрт, – я смутилась, – Билл, прости, но мне кажется, что сейчас не самое лучшее время, чтобы праздновать. Да и тортика у нас нет. – Тортик-то как раз есть, – в кабину вплыл Боб, – А вместо свечек много маленьких лампочек. Ты загадаешь желание и погасишь свет. – Интересненько. – Ну пошли в «Мамашу», там здоровенная кают-кампания есть. Надень шлем. – О, да! Пойдём скорее! – я резко надела шлем, выплыла в шлюз и перебралась в большой корабль. Меня встретил Джеб. – Ты как раз вовремя, пойдём, желания загадывать будем. – Погоди, у тебя тоже сегодня днюха? – Ну да. 46 лет уже, – Джеб улыбнулся. – Как-то странно это, знаешь ли. – Ну вот так. Пошли скорей. И мы попали в затемненную кают-компанию. На большом столе лежал коричневый тюбик, окутанный светящейся гирляндой. Пришли Билл и Боб. Я взяла тюбик, нащупала выключатель и стала думать над желанием, пока все остальные пели поздравительную песню на литанском. Я загадала, чтобы мы все вернулись живыми из этой экспедиции, даже те, кого мы подберём. И выключила лампочки. После чего высосала тюбик до дна. Там, оказывается, был мой любимый торт «Прега», шоколадный такой. Раздались аплодисменты. Джеб достал другой тюбик, зелёный, обернул его гирляндой. После чего призадумался, а я вместе с Биллом и Бобом с большой неохотой запела ту же самую поздравительную песню. Потом Джеб выключил лампочки, и мы захлопали, а он стал поглощать свой тюбик. Потом, когда Билл и Боб тоже съели по тюбику, пришло время подарков. – Валя, вот, держи, – Билл протянул мне маленькую коробочку, – ты очень красивая. Пусть это подчеркнёт твой прелестный вид. Я открыла коробочку, там оказались достаточно большие круглые серебряные серёжки, в каждую из которых был вставлен тот самый самоцвет из пещер под Мохо. – Спасибо, Билл! – И я накинулась на инженера, – всегда о таких мечтала! – Пожалуйста, Валечка, всегда знал, что тебе понравится, – инженер покраснел. – У меня тоже есть для тебя подарочек, – сказал Боб и протянул мне коробочку с красивым изумрудно-зелёным самоцветом внутри: – это с Муны привезли. – Спасибо, Роберт, ты лучший! – воскликнула я и надела серёжки. Они сидели на удивление хорошо, а из самоцвета я потом себе брошь сделаю. Потом дарили подарки Джебу. Ему досталась большая шляпа, которую он тут же примерил. Вышло нелепо, но ему, как истинному монеррцу, понравилось. Потом мы пошли спать. Ещё просыпались и отмечали дни рождения Билла и Боба (да, у них тоже в один день). Вот только этот праздник получился поскучнее. Ни я, ни Джеб ничего подготовить не смогли, нам вообще было в диковинку такое празднование. Но все остальные атрибуты присутствовали, и в целом праздник удался, ведь долгий сон очень выматывает, в первую очередь, в плане голода. Так что это была определённо хорошая идея. Вот только сладкие тюбики кончились, поэтому мы решили больше лишний раз не вставать. Глава двадцать первая. Дрес издали Проснулась я непонятно от чего. То ли ментальный будильник сработал, то ли двигатели вибрировали так, что корабль ходил ходуном. Скорее, всё-таки первое. Я глянула в иллюминатор. Дрес очень похож на Муну, только светло-серый с белым, но без больших кратеров, что уже было достаточно скучно. Зато вот посадка – это интересным вызов, ведь если до этого я репетировала на симуляции, то теперь это предстояло сделать вживую, что очень будоражило воображение. Я говорю: – Джеб, а почему мы так далеко? – Чтобы топливо сэкономить, тормозить меньше приходится, а потом улетим вообще без проблем. – Но мне же больше горючее на возвращение тратить. – А у меня его столько, что я тебя ещё долго заправлять смогу. – Двигатели заглохли, – всё, отстыковывайся, я тебя буду ждать. – Ты там смотри, не улетай далеко. – А зачем? Я буду тут висеть. – Ну мало ли, вдруг захочешь самолично к Джулу улететь. – Да как ты такое вообще подумать могла?! – у Джеба глаза на лоб полезли. – Я помню как ты себя на дюнной экспедиции вёл. – Начинается, – буркнул Джеб, – это было больше 13 лет назад. Я же изменился! – Пока что-то незаметно. День рождения не в счёт. – Я тебе ещё докажу! – Ну давай, буду ждать. Всё, я полетела. Джеб глубоко вздохнул, а я отстыковалась, развернулась и включила все двигатели. «Мамаша» быстро пропала из виду. Глава двадцать вторая. Посадка Я понизила перицентр до пяти метров над вершиной самой высокой горы на Дресе и приготовилась ждать. И вот на середине пути мне попался огромный астероид, от которого я едва успела уклониться. Потом ещё один, я уклонилась и от него. Потом возникло такое чувство, будто я попала под град. Камушки продолжали барабанить по фюзеляжу. Удары были мощными, стекло едва выдерживало, я даже шлем надела, опасаясь, что произойдёт разгерметизация, но, слава серпу и молоту, всё обошлось. Попадало и в топливные баки, но за них я была спокойна: у нас особый керосин, который при разгерметизации застывает, закупоривая дыру. И вот почти над самой поверхностью удары прекратились. Я разворачиваюсь, но космоплан словно потяжелел тонн на сто и менял положение ну очень медленно. Это проблема. Потому что при резком снижении вертикальной скорости нужно так же резко разогнаться. А при таких медленных поворотах это будет непросто. Вот только теперь нужен очень точный манёвр, который может просчитать лишь электронно-вычислительная машина. Я ввожу данные, машина некоторое время думает, а потом выдаёт, что манёвр хорошо бы сделать прямо сейчас. Я резко тяну рычаги. Но вместо сильного давления почти ничего не ощущаю. А керосин спокойно тратится. Только не это! Если уж пробит турбонасосный агрегат, то всё, двигатель неисправен, и даже самый быстросвёртывающийся керосин нас не спасёт. А ионные двигатели почти никакого эффекта не дают. Однако манёвр наполовину выполнен, а это значит, уже ничего не поделаешь, ближайшее касание через... Мощный удар. «Юрка» трещит по швам и устремляется в небеса, перемахивая через широченный каньон. Причем он настолько широкий и глубокий, что я даже беспокоюсь, как бы мы вниз не упали. Я включаю тормоза на полную и с трепетом жду следующего «поцелуя» с грунтом. Он оказывается ещё жестче прежнего, меня сильно дёргает, а космоплан задирает нос и подпрыгивает, но после только катится. Бесчисленные камни барабанят по фюзеляжу. И вот машина останавливается на бугристой равнине. Глава двадцать третья. Начало исследования Я включаю будильник для Билла с Бобом и таинственно шепчу: – Мальчики, мы, кажется, сели... – Валя, ещё раз я на это не куплюсь, – отрезал Боб и смущённо добавил, – хотя гравитация есть, значит, точно сели. – Пошли наружу, – предложил Билл. По рации я слышала, как литанец закашлялся. Я думала, он в салоне чем-то подавился, но, выйдя в шлюз, обнаружила, что он уже снаружи. Прыгаю за ним. Пыли поднимается столько, что я тоже инстинктивно закашливаюсь, хотя скафандр полностью герметичен. Прыгает Боб – и тоже закашливается. Я первой через силу прекращаю этот цирк и осматриваюсь. Пейзаж очень похож на мунный, что совершенно отбивает интерес, даже пониженная гравитация не привлекает. Я говорю: – Боб, может, ну их, эти исследования? Всё равно тут такая же Муна, только меньше. Боб насупился и пошёл доставать приборы. Вскоре он выгрузил рядом с космопланом миниатюрную солнечную панель, какую-то склянку с ручками, которая тут же резко открылась, небольшую буровую установку и буркнул: – Мне велели исследовать, значит, надо, ничего не поделаешь. Мы с Биллом отошли от пылящего бура, и я сказала литанцу: – Осмотри, пожалуйста, «Юрку». – Кого? – Ну, космоплан наш. – Красивое имя, ему подходит. Сейчас. – А что, что-то случилось? – встревоженно спросил Боб. – Ничего особенного. Всего лишь астероиды. Мы вернёмся, я тебе обещаю. – Так, турбонасосный агрегат надо ремонтировать, – ответил Билл, – если не починить, топливо впустую потратим. – Это я сама знаю. Ещё что-то? – Ну, ещё дырки, которые закрыты керосином. Много. Но это, в принципе, терпит. Также почти все малые двигатели ориентации вышли из строя. – Хорошо, тогда займись всем этим, а я пока за флагом сбегаю. Я сходила в кладовку и достала оттуда красивый советский флаг. Величаво спрыгнула на грунт и спросила Боба: – Что-то интересное нашлось? – По породам очень похоже на Муну. Только льда намного больше. – Поняла, – я призадумалась и сказала: – пусть этот флажок обозначит место будущей советской колонии, где кербалы заживут хорошо! – Во-первых, – встрял Боб, – почему сразу советской? А во-вторых, какой смысл в колонии? Я тут только камни во льду нашёл. – Эх, ну что, уже и помечтать нельзя? – Поникла я. – Ну мы только в одном месте смотрели, – ответил Боб, – может, если удастся уйти поглубже, найдём чего поинтереснее. – Я, пока садилась, видела широкий и глубокий каньон, – ухмыльнулась я, – возможно, там что-то есть... – А вот это интересно. Далеко он? – Надо проехать немного на запад. – Валь, попробуй двигатель запустить, – сказал Билл, – я его, кажется, починил. – Хорошо, – киваю я. Залезаю в кабину. Включаю радио. Значит, ставлю на ручной тормоз и выдвигаю большой жёлтый рычаг тяги. На малых оборотах двигатель работает нормально, но чем дальше я увеличиваю мощность, тем слабее растёт тяга, пока на половине агрегат не прорвало опять. – Сто-о-о-й, – орёт Билл. Глушу мотор. – Видимо, – вздыхает инженер, – шланги целиком менять придётся. А пока довольствуемся маленькой тягой. – А мы так улетим? – с тревогой спрашивает Боб. – Не боись, найдём, где разогнаться, – успокоила учёного я. Потом Билл ещё некоторое время ковырялся, а Боб грузил научные приборы. Когда все забрались, пришло время насладиться пейзажем: серая местность с небольшими ледяными пластами блестела в лучах маленького закатного Солнца. Глава двадцать четвёртая. Каньон Мы тронулись. Минут пять потряслись, и я сказала: – Ну вот и приехали, каньон. Из кабины его красоту оценить было сложно: маленький иллюминатор весь потрескался. Командую: – Все на выход! – и быстро выбираюсь из шлюза. Я поразилась. Такой красивый каньон вживую я видела впервые. И хотя я была весьма наслышана о салютских ущельях на Кербине, пробуренных в хребте быстрыми горными речушками, этот ни в какое сравнение с ними не идёт: до другого края километров семь, до красиво сверкающего в закатных лучах дна далеко, а если смотреть влево и вправо, то конца каньона и вовсе не видно. А ещё само ущелье выглядело даже несколько жутковатым: его склоны и утёсы были сплошь покрыты трещинами, причём такими глубокими, что казалось, они вот-вот обвалятся. Хотя, безусловно, смотрелось это очень величественно. Сзади раздался голос Боба: – Это самый настоящий космический Гранд-каньон! Я всегда мечтал побывать у такого, – учёный прямо сиял от восторга. – Смотрите, там, кажется, что-то в нашу сторону летит, – тревожно прошептал Билл, указывая на точку вдалеке, которая стремительно увеличивалась. Глава двадцать пятая. Бегство Это оказался колючий, как еж, астероид, который нёсся прямо на нас. Я кричу: – Срочно забираемся в «Юрку»! Но Биллу с Бобом и не нужен был приказ: они уже были в шлюзе. Я – за ними. Бегу в кабину и включаю электропривод на полную. Гусеницы космоплана немного буксуют, однако затем мчат на полной скорости его по буграм. Астероид совсем близко, его громадная тень ненадолго накрыла «Юрку». А потом произошёл удар такой силы, что космолёт подбросило. Я начала выравниваться, благо теперь с манёвренностью всё наладилось. И тут нас накрыл град из камушков разного размера. Их было настолько много, что они, казалось, заставляли космолёт снижаться. Пробую включить основной двигатель, да только турбонасосный агрегат опять пробит, и керосин снова тратится впустую, чёрт. Последняя надежда – это ионные двигатели, но они слишком слабые. Я включаю их на полную, да только слишком поздно. Происходит мощный удар, и у меня темнеет в глазах, потом ещё один, послабее, и космоплан уже стоит на шасси. Спрашиваю: – Все целы? Никто не отвечает. – Боб? Билл? Опять тишина. Только бы они не пострадали! Бегу в каюту экипажа. Пожалуйста, пусть они будут живы... Учёный и инженер, казалось, уснули. Начинаю их тормошить. Без толку. Стягиваю с обоих шлемы, хлопаю по щекам, щупаю пульс. Он есть, только слабый, как и дыхание. Слава серпу и молоту, у них всего лишь обморок! Бегу к помпе с водой, наполняю фляги и бегу поливать Билла и Боба. Первым очухивается инженер: – Ч-что произошло? Г-где мы? – Живой, – улыбаюсь я, – а то я уж думала... – Я что, в обморок упал? – Было немножко. Перегрузка сильная. – Вот оно как. И тут приходит в себя Боб: – А... Что... где? – Роберт, миленький, всё хорошо. У тебя всего лишь был обморок от перегрузки, – включила сочувствие я, – не волнуйся, нас не зацепило. Сейчас Билл осмотрит машину, и мы поедем дальше исследовать планету. – Это да, сейчас схожу, – подтвердил инженер. И снаружи донёсся его голос: – Турбонасосный агрегат восстанавливать бесполезно, тут только шланги менять. Дыр стало больше, жёсткость крыла может нарушиться. Маневровые двигатели повреждены, но работают. На фюзеляже много вмятин, но он на такое рассчитан. – Ой, – встревожился Боб, – А как мы вернёмся? – Ионные двигатели из-за другого принципа работы и нахождения в самом центре фюзеляжа не пострадали. Вот на них и улетим, – успокоил инженер. – Но... – Роберт, не бойся, мы решим эту проблему, – заверила учёного я, – на Мохо ещё хуже было. Кстати, я, кажется, знаю, что может тебя развеселить! – Да и что же? – Помнишь тот колючий астероид? – Даже вспоминать боюсь. – От него же наверняка что-то осталось, можно поковырять его. – Кстати, да, хорошая идея, – учёный прям засиял, – поехали? – Подождите, – сказал инженер, – я тут одну вещь понял. Нам нужно как-то повысить мощность ионных двигателей. Их одних маловато будет. – Ой, – встревожился учёный, – и что же нам делать? – Билл, у нас же есть мощный электропривод, нужно лишь найти трамплин, разогнаться и с его помощью высоко подлететь. – Валь, а это мысль, тогда и мощность повышать не придётся. – Ну вот и залезай тогда, я в кабину пойду. Глава двадцать шестая. Возвращение к каньону и спуск Когда мы все собрались в корабле, я направила космоплан к предполагаемому месту падения метеорита. Было уже темно, поэтому я включила мощные прожекторы. Ехать понадобилось недалеко. Астероид образовал такую огромную яму, что она даже стала ещё одним уступом в каньоне. Объявляю план: – Приехали, сейчас темно, поэтому ложимся спать, ставим все будильники на одно и то же время, просыпаемся, исследуем, а дальше как пойдёт, – прилепливаю присоски и засыпаю. Мне снится, как я отдыхаю на пляжах Лейт. Там тепло, песочек классный, птички поют. Это такой хороший сон, что мне даже не хотелось просыпаться. Но менталка была неумолима, да и маленькое белое Солнце уже осветило бугристую местность. Я лезу под сиденье за большой влажной салфеткой, которая так вкусно пахнет цветочками, что хочется вытираться ею вечно. Потом закидываю в себя тюбик непривычно вкусной манной каши со сладкими бананасами и флягу с кохве, который я разогрела в специальном отсеке, как и кашу. Наевшись, я спрашиваю: – Мальчики, вы умылись, поели? – слышу нестройное «да-а-а» и командую: – тогда на выход! Проведём мозговой штурм, – я выбираюсь, и, когда Билл и Боб приходят, спрашиваю: – ну, у кого какие предложения, как нам достичь дна ущелья? – Может, пропрыгать по уступам? – предложил Билл. – Ага, и разбиться, – буркнул Боб, – нужно ещё научные приборы туда доставить. Валя, космоплан туда посадить можно? – На одних ионных двигателях? 60-тонную махину? Ты шутишь? Даже если бы и получилось, то нужно как-то выбираться потом, а космоплан не сможет. Так что единственный выход – это прыжки, как сказал Билл. И возьми с собой несколько маленьких приборчиков, если найдутся такие. – Ну вот, – вздохнул учёный, – пойду поищу. – Давай. Прыгать не бойся, не разобьёшься. Я покажу, как надо. – Правда? – испуганно посмотрел на меня учёный. – Ну, а как же ещё, – улыбнулась я. Мы с Биллом стали любоваться местными видами и так увлеклись, что не заметили, как подошёл наш учёный, с небольшой сумкой, висевшей на животе, и сказал: – Я готов. – Это просто прекрасно… – я ненадолго призадумалась, пытаясь понять, как простыми словами объяснить Бобу то, что мне и без слов понятно. Говорю: – В общем… представь, что ты, ну… горный козла́н. – Или снежный барёл, – поддакнул Билл. – Или барёл, да… И ты прыгаешь далеко-далеко, ведь у тебя есть ранец. Не забывай, – я открываю крышку на груди и говорю: – Вот, смотри, сейчас я покажу, как надо. Я шагаю в пропасть, почти в конце своего падения включаю двигатели и мягко опускаюсь на неровный уступ, где в центре лежит маленький чёрный камушек. За мной, подняв тучи пыли, придресивается Билл. А Боб летел дольше всех, тормозя чуть ли не через каждый метр. Я говорю: – Всё, хорошо, ты молодец – понял примерно, как спускаться. – Правда? – Ну конечно! Только не стесняйся набирать бо́льшую скорость, тут гравитация всё равно слабая, сильно не разгонишься. – Вот, смотри, я, кажется, осколок того метеорита нашел, – Билл передал Бобу тот самый чёрный камушек. – О! Это очень интересно, – учёный засиял. – А теперь нам надо дальше. Я, кажется, вижу уступ. Правда, он правее и ниже. Нам придётся ещё и лететь вперёд. Осторожнее, не промахнись. Я сейчас первая прыгну, ты последний. Хорошо? – Х-хорошо, – нервно кивнул учёный. Я отошла на противоположный край уступа, разбежалась и полетела. И вот сейчас я впервые смогла оценить всю прелесть таких прыжков. Как горный козлан лечу очень далеко. А ещё вокруг космос и звёзды. А падение такое долгое, что кажется, будто у меня отросли настоящие крылья. С помощью ранца навожусь на уступ. Посадка в этот раз пожёстче была, скалы даже немного потрескались, но, отряхнувшись, я говорю: – Билл, лети, я ловлю. Инженера ловить не понадобилось он сел даже аккуратнее, чем я. А вот Боба пришлось хватать за ноги: он улетел дальше и боялся садиться. – Боб, – хмурюсь я, – объясни, пожалуйста, что ты делаешь? – Да ничего, вроде. – Ты чуть не перелетел уступ. – Это, знаешь ли, опасно, – посетовал Билл. – Простите, – учёный склонил голову. – В следующий раз будь осторожнее. Всё, я полетела. Последний уступ, от которого уже можно прыгать напрямую на дно каньона, был самым большим и низким. Сесть на него легче лёгкого. Происшествий не возникло, даже Боб не промахнулся. – Молодец! Новое умение освоил, пригодится, – хвалю я учёного. – Отлично справился, – улыбнулся Билл и похлопал Боба по плечу. – Спасибо вам, ребята, – учёный зарделся. – Глядишь, со временем скалолазом станешь, – пошутила я, а Роберт слабо засмеялся и сказал: – Скалолаз из меня никудышный. Помнится, ездил я с бабушкой к Центральному Штатовскому хребту. Горы там невысокие, километра три, но достаточно крутые. И мне было достаточно трудно по ним взбираться, а ещё я боялся высоты. Со временем страх изжил себя, хотя мне всё ещё кажется, что горы – это не моё. Но спасибо за веру, – учёный улыбнулся и добавил: – полетели вниз, – и он первый спрыгнул. Я быстро последовала за ним. Дно было усеяно маленькими прозрачными кубиками, которые блестели как адамасы. Что уж там, прямо вылитые. Я даже взяла один: никаких отличий. Казалось бы, вот она, достопримечательность Дреса: целый адамасный каньон. Но Боб меня разочаровал: – Лёд. Только лёд, вперемешку с камнями, – вздохнул, осматривая образец, учёный. – Но... –Ну, вот так. Полетели обратно. Нечего тут больше исследовать, – вздохнул Боб. – Но вдруг под грунтом есть что-то? Адамасы, например? – спросил Билл. Роберт выкопал большой кусок грунта, в котором блестели такие же кубики, и сказал: – Бесполезно. Права ты была, Валя, нечего тут исследовать. Билл, чтобы адамасов было настолько много, необходим кимберлит, особая порода. Тут такого нет, лишь лёд. К тому же, Дрес маленький и промёрз насквозь: адамасы в таких условиях не образуются, – печально заключил учёный, поднёс горелку к кристаллу, и тот маленьким облачком улетел в космос. – Но на «Мамаше» есть лаборатория, – решила я воодушевить Боба, – может, чего нового откроешь? – А это мысль, – воспрял учёный, – пошли! На этот раз, так как топлива в ранцах было предостаточно, мы просто взмыли вверх, но периодически высаживались на уступы и подбирали осколки метеорита, пожалуй, единственное интересное, что мы нашли. И вот мы выбрались и так быстро устремились к «Юрке», словно нас кто-то преследовал, но на самом деле нам хотелось поскорее покинуть этот скучный и неинтересный Дрес. Глава двадцать седьмая. Трудный взлёт Я забегаю в кабину, разворачиваю «Юрку» и включаю электропривод на полную. Космоплан стал быстро набирать скорость и периодически подлетать на буграх. Впереди высилась очень крутая гора, которая могла бы послужить отличным трамплином. Запускаю ионные движки. Скорость уже почти 100 метров в секунду, а тряска такая, что кажется, будто мы едем по каким-то канавам, хотя на деле неровностей крайне мало, а через кратеры мы легко перелетаем. И вот гора. «Юрка» очень уверенно ее одолевает и даже разгоняется ещё сильнее. Вскоре тряска прекращается, и космоплан уже летит. Однако радоваться рано, траектория-то суборбитальная. Давай же, разгоняйся! Ну! Ну-у-у-у! Поверхность всё ближе. Я даже для надёжности выпускаю шасси и придаю электроприводу такие бешеные обороты, что он начинает как-то странно гудеть. Но касания не происходит, орбита есть, пусть и очень низкая. Надо бы поднять. Космоплан устремляется ввысь. Снова это проклятое облако маленьких камушков. Ненавижу… Ускоряюсь. Вскоре «барабан» перестает играть свою назойливую дробь. К счастью, крупных астероидов на пути не попалось. И вот идеальная орбита построена. Глушу ионники. Можно расслабиться. Однако есть и другая проблема. На одних ионных двигателях строить манёвр стыковки придётся очень долго. И ещё тут нужна большая точность. Даже ЭВМ ничего подсказать не может, говорит: «Невозможно». Мне не хотелось этого делать, но так как другого выхода нет, придётся включать рацию: – Джеб, ты не спишь? – Валя, сейчас 3 часа дня. Какое спать? – Хорошо. И ты не улетел никуда? – Начинается! Я на той же орбите, на которой тебя отстыковывал. – Молодец какой, – обрадовалась я и замялась: – есть ма-а-аленькая проблемка... – Что случилось? – в голосе Джеба послышалась сильная тревога, – вы взлететь не смогли? Вас забрать? – Ишь, какой герой. Я сейчас на средней орбите. Ниже меня пояс астероидов. Именно он нам всё испортил. Главный двигатель не работает, а на ионных быстро не разгонишься. Выручи, пожалуйста, забери космоплан. – Я с радостью этим займусь прямо сейчас, – монеррец был боек как никогда. – Отлично, жду, – говорю я и лечу проведывать Боба с Биллом. С ними, к счастью, всё хорошо. Спят с анабиозными присосками. Самое время перекусить. Достаю тюбик с котлетками и пюрешкой. Вкуснотища. Возвращаюсь в кабину и жду Джеба. Экран аппарата стыковки показывает, что он уже изменил траекторию и летит ко мне. Через час-полтора доберётся. Я натянула присоски и поставила новое время пробуждения. Мне ничего не снилось. Просыпаюсь. Вижу, что «Мамаша» уже тянет «Юрку» прочь от Дреса. Вскоре двигатели глохнут, и Джеб спрашивает: – Не спишь? – Проснулась. – Тогда можешь снова присоски цеплять: разгонный манёвр к Джулу выполнен. – Это отлично, – говорю я, включаю ментальные будильники для Билла с Бобом и сообщаю: – Мальчики, я спать. Мы уже улетаем от Дреса. Билл, чини «Юрку», Боб, иди в лабораторию. –Валя, не нужно напоминать, мы всё сделаем, –ответили учёный и инженер, – приятных снов. Глава двадцать восьмая. Что-то странное – А вам удачи, – говорю я, прилепляю присоски и засыпаю. Но неожиданно звучит менталка. Вижу непривычно зелёный Кербин. Понимаю, что мне надо посадить космоплан. Всё проходит удачно, вот только аэродром весь обвит лианами и находится в глубочайшем запустении. Я спускаюсь и спрашиваю: – Почему нас никто не встречает? – Потому что некому, – раздаётся неприятный голосок. – Кто это? – Я лесной дух, которому не слишком нравится, что вы его лес взрывом уничтожили. Из зарослей вышло странное существо, похожее на призрака: к маленькому оранжевому тельцу крепились две ручки, а уродливая голова пылала как огонь. Лианы обхватили космоплан, сжали и разрушили его. – Что ты делаешь? – заплакала я, – за что? – А с тобой у меня разговор недолог, – отрезал дух. Лианы обхватывают меня и начинают душить. Вскоре я теряю сознание. И вот опять ментальный будильник неслышно сигналит в моей голове…