Близнецы. Солнце и Луна

Он был такой крошечный! Ручки, ножки, ушки, пальчики, господи, эти пальчики были в четверть ее мизинца! Но все было совершенным. Каждая частичка, каждая черточка, каждый дюйм кожи, все было абсолютно прекрасно. Татия в жизни не думала, что сможет так быстро и так сильно в кого-либо влюбится. Буквально доли секунды ей на это хватило, едва леди Малфой положила ей в руки крохотный сверток с одним замечательным мальчиком с парой здоровых легких, что было ясно по недовольному воплю, который тот издал, когда его столь нагло вытащили на свет божий. Она тут же забыла и о ведьмах в отключке, и о том, где она, и кто принимал у нее роды, боль от них… Все. Хватило лишь взгляда в эти еще голубые, пока, глаза. — Клаус… Ты только посмотри на него, — восхищенно прошептала Татия, и на миг подняла глаза на мужчину, который мужественно выдержал то, что она дважды ему сломала руку и все то время, пока их сын рвался в мир, сидел за ее спиной на этом неудобном алтаре, и представляя собой надежную опору. И на секунду даже удивленно замерла. Гибрид плакал, он улыбался так широко, что его ямочки были у всех на обозрении, его глаза светились, но на щеках были слезы. Татия в жизни не видела его таким… молодым и счастливым. Не было холода в его глазах, не было яда, высокомерия, и всего того, что так явно делало его Клаусом. Сейчас перед ней, или точнее за ней, был просто Никлаус, который любил рисовать, бурбон, собирать шмотки и украшения принцесс былого времени, и прочий антиквариат. И в этого мужчину она словно еще раз влюбилась. Дура, конечно, но сердцу не прикажешь. — Как мы его назовем? — хрипло спросила она и бессознательно подняла руку, чтобы коснуться щеки гибрида, который как зачарованный смотрел на ребенка в ее руках. — Ты уже придумал? Надеюсь, что это что-то впечатляющее, но не ужасное. Типа Леопольда или нечно в подобном роде. Клаус наконец отвел взгляд от мальчика, и перевел на нее. — Ты хочешь, чтобы я его назвал? — хрипло спросил он. В его глазах блеснуло неверие, удивления, и даже доля страха, отчего сердце Татии вновь сжалось. Глупые гормоны. — Ну, вроде бы мужчины, в твое время, детей, а особенно мальчиков, сами называли? — спросила она и подняла бровь. — Или я не права? Гибрид настолько пристально посмотрел ей в глаза в этот момент, будто пытался что-то найти в них. У Татии даже перехватило дыхание от этого взгляда. Тот был настолько жадным, неверящим и внимательным… Другие, наверное, сбежали бы, но ее сердце только еще больше забилось от чувств к этому невероятному, пусть и не всегда в хорошем смысле, мужчине. В конце концов, на нее еще никто так не смотрел. — Хенрик, — наконец ответил Клаус и, переведя взгляд на маленького, но таково важного для них обоих, мальчика в ее руках, улыбнулся. — Хенрик Майклсон. В честь дяди, которого наш сын никогда не встретит, но который не будет забыт. Татия подняла бровь, но мысленно повторив это имя пару раз, поняла, что ей нравится. Оно звучало сильно и даже правильно. Как будто ее мальчик был рожден его носить. — Хенрик, — вслух произнесла она и улыбнулась шире, когда ее сын сонно чихнул. — Мы тебя так ждали, мой хороший. Так ждали… И это было правда. Кажется, она всю жизнь только и ждала этого момента. Этой встречи. Сейчас ее обуяло тоже чувство, что и во время встречи с сестрой… Кстати, о ней. Татия наконец обратила внимания на то, что находится за пределами ее маленького пузырька, где не было никого, кроме нее, Клауса и их сына, и безошибочно нашла взглядом Елену. Заплаканную, но широко улыбающуюся, и прислонившуюся спиной к широкой груди Элайджи, чьи губы тоже были изогнуты в улыбке. Они оба стояли неподалеку и наблюдали за ними, хотя взгляд Первородного вампира был обращен в основном на ребенка в ее руках. На своего племянника, которого Татия была уверена, что он в тайне ждал не меньше, чем Клаус. Девушка пожевала губу, и, хотя все внутри нее восстало против этого, все же прочистила горло и, вернув внимание к сыну, выразительно произнесла: — Дядюшка Элайджа тоже тебя ждал. И тетя Елена. Только они стесняются. Наверное. Раз уж до сих пор не пошевелили своими задницами и не подошли ближе. Тут же Элайджа тихо фыркнул, а Елена, больше не сдерживаясь, отошла от мужчины и быстро подошла к сестре и своему новоявленному племеннику, над которым тут же принялась ворковать чему Татия не могла не усмехнуться и в глубине пожелать навсегда застыть в этом чудесном моменте. Моменте, где ее сестра, сын, и любимый мужчина были рядом, и никто не пытался их убить.

***

Клаусу это не нравилось, но сама Татия была не против церемонии наречения, которую традиционно проводили над всеми детьми рода Блэков. Явившиеся столь неожиданно, но вовремя бывшие леди этого дома, довольно убедительно вещали о важности подобного момента для ее мальчика, который благодаря Сириусу, что ввел ее в свой род, теперь был единственным лучом надежды на возрождение Блэков. Лично Татии было плевать на сам дом, который ничего хорошего ее крестному не принес, но та родовая защита, что сулила ее сыну стань он официальным лордом Блэком, ей импонировала. В конце концов, врагов у ее мальчика было хоть отбавляй. Та же Кэсси-Эстер, которая умудрилась «уползти» из церкви и теперь была черт знает где. А еще значительные части магического и сверхъестественного миров. Так что раскидываться полезными защитными плюшками было бы глупо, и она не собиралась этого делать. Пусть даже ценой за помощь в организации церемонии и помощи во время рождения ее мальчика стала защита для Тедди и мелкого хорька. Наверное, именно это так и бесило Клауса. Ему не нравилось, что его драгоценный дом стал ночлежкой теперь еще и для четырех беглых аристократов, особенно для двух благородных дам, которые его не боялись и открыто критиковали декор и так далее, и ушастого Кикимера, который все еще заставлял трех древних вампиров с опаской посматривать на него. Но Татия в тайне была рада, что они здесь. Как частичка дома, который, казалось бы, был утерян для нее. К тому же, было отрадно иметь рядом пару женщин, которые имеют опыт в обращении с маленькими детьми и эльфа, что вырастил не одно поколение Блэков. Она знала, что и Елена рада иметь рядом женщин, которые не были викканскими ведьмами или Ребеккой. Все-таки они все еще были девочками-подростками, которые рано лишились женских фигур в своих жизнях. А вот Джер умудрился сдружиться с Малфоем-младшим, причем чуть ли не в первый же день, как белобрысый сюда прибыл. Юный Гилберт быстро познакомил снобистого блондинчика с маггловским алкоголем, отведя его в бар, где работала Ками и вуаля. Тедди тоже вызвал массу восторгов у женского населения «Скотобойни», особенно у Ребекки, которой явно было мало того ограниченного времени, что она могла тискать своего племянника. Энди сначала с опаской относилась к идее того, что ее внука нянчит древняя вампирша, но со временем она смягчилась. Наконец пришло время церемонии, которую обычно проводили в родовой комнате для обрядов, но так как площади Гриммо больше не было, пришлось обойтись двором фамильного особняка Майклсонов. Самое главное, что был цел рунный камень рода Блэков, который уберег Кикимер, а остальное было не так важно. Тот был полон магии всех прошлых представителей этого семейства, включая магию самой Татии, которая уже однажды окропила своей кровью этот камушек, когда Сириус ввел ее в род, и когда капля крови ее сына так же окропит его, он станет лордом Блэком и попадет под защиту рода. Все произошло удивительно торжественно. Двор общими усилиями Энди, леди Малфой и Ребекки был украшен, и когда Татия медленно спустилась вниз, неся ценный обряженный в белоснежное одеяние груз в руках, то она его едва узнала. Здесь были цветы, ленты, новая мебель и, конечно, нечто напоминавшее церемониальный стол, где уже был водружен знакомый ей неприметный с виду ритуальный камень рода Блэков, на котором была некогда завязана вся защита площади Гриммо. У подножья лестницы ее встретил гордый отец, и быстро забрав у нее Хенрика уже сам понес мальчика к двум ведьмам, что застыли рядом с алтарем с торжественными лицами. Шел он медленно и Татия с трудом удерживалась, чтобы не закатить глаза, точно зная, что тот вообще согласился на все это больше потому, что хотел всем показать, что у великого Клауса Майклсона родился сын. Не зря же он тут всех гибридов заставил собраться и ведьм, которые теперь были частью «ковена» Татии. Вампиров и оборотней, которые пережили бойню, и кто держал нейтралитет, здесь ясное дело не было. Сейчас они затаились, понимая, что проиграли этот бой, да еще и выбесили весьма могущественное семейство, но все же все присутствующие были настороже. Но все прошло тихо. Без эксцессов так сказать. Хенрика передали Андромеде, которая сейчас была самая старшая в роду. Она прочла ритуальное приветствие в род на старом кельтском диалекте, и уколов старинным кинжалом пальчик мальчика, который даже не заплакал, капнула его кровью на камень. Едва это случилось, по дому тут же пробежала волна магии, после чего Хенрика отдали в руки нетерпеливого отца, который гордо и нарек его новым полным именем. Хенрик Джеймс Майклсон-Блэк. Татия хотела бы еще чтобы там была приставка виде фамилии ее биологического и приемного отца, но немного подумав, решила, что это будет слишком. В конце концов, она же увековечила память о храбром Джеймсе Поттере сделав его имя вторым именем сына, а Джон Гилберт навсегда оставил о себе память, пожертвовав собой ради Елены и дав им обоим жизнь. Потом была небольшая вечеринка, во время которой, наблюдая за танцующем с Ками Риком, Джером, что учил Малфоя пить текилу — два юных алканавта — Элайджей, кружившем Ребекку в танце, и Клаусом, который как гордый король стоял на балконе и наблюдал за всеми, бережно держа на руках Хенрика, Татия поняла, что она все-таки счастливая женщина. У нее ведь, по сути, было все. Семья, пусть и странная, ребенок, и даже ковен. И больше ей ничего было и не надо. Нет, она не глупа, и понимала, что проблем еще очень много, а врагов было столько, что пора бы уже вести списки, но… Сегодня все было прекрасно. — Кто бы мог подумать, что после того, как мы с тобой впервые за эти годы воссоединились в гостиной родового особняка Гилбертов, что меньше, чем через год все будет так? — задумчиво протянула Елена, которая сидела рядом с ней, разгоряченная недавним танцем с Элайджей. Она потягивала шампанское и, так же как Татия, наблюдала за всеми. — Как так? — хитро спросила Татия и повернулась к сестре. — Что мы с тобой безнадежно влюбимся в двух самых старых мужчин на планете, которых изначально пытались убить? И которые пытались убить нас? Елена тихо хихикнула. — Вообще я хотела сказать, что мы станем столь своеобразной, но крепкой семьей, — закатив глаза, сказала она, и небрежно махнула рукой. — Но твои слова в принципе тоже правдивы. — В принципе? — провокационно сказала Татия и выразительно кивнула на шикарное кольцо, что красовалось на ручке сестры. — Будущая миссис Майклсон. Да, да, ее маленькая сестренка согласилась стать женой старшего Майклсона, но с оговорочкой. Елена все же хотела поступить и закончить колледж как человек, а потом уже стать окончательно членом этого семейства. Хотя Татия не думала, что та столько вытерпит. У Елены и Элайджи все так бурно и ярко цвело, что даже она немного завидовала. Их-то с Клаусом цветочно-букетный пролетел весьма незаметно и сразу все пришло к тому, что у них был ребенок и… свадьба через пару месяцев. Татия была и сама поражена, но все же когда гибрид весьма решительно заявил, что желает чтобы мать его ребенка была миссис Майклсон и никак иначе, согласилась на это своеобразное предложение. Нет, она ему, конечно, врезала сначала, но да, потом она все же сказала «да». И в отличии от Елены ждать не собиралась. Все же Татия как никто понимала, что жизни — штука жестокая и быстро меняла свои полюса, поэтому решила, что раз уже согласилась, то хочет все испытать и поскорее. — Кто бы говорил, — ехидно отозвалась Елена и, вдруг наклонившись к Татие, крепко ее обняла. — Но ты не можешь отрицать, что мы счастлиииивые. Две дуры, но удачливые дуры, хмм? — Уж точно более удачливые, чем наши предки, — с улыбкой ответила Татия и тоже приобняла свою пьяненькую уже сестрицу. — Уж точно, — подтвердила Елена и захихикала. Она крепче прижалась к близняшке, и потом тихо той прошептала:  — Я так рада, что ты решилась все же приехать ко мне. Что заполнила ту пустоту, о которой я даже не подозревала. Елена отодвинулась и заглянув в глаза Татии, твердо добавила:  — Тата. Я тебя так люблю, ты знаешь? Отсюда и до луны. Я не знаю, что бы без тебя делала, но если бы тогда не появилась, точно бы только ошибки творила и дальше. И может сейчас наша жизнь не вписываются в каноны правильного, а наши мужчины для многих - это чудовища, но я так рада, что все так, что ты и представить себе не можешь. — Могу, — дрогнувшим голосом ответила Татия, невольно вспоминая то одиночество и чувство неполности, которое сопровождало ее всю жизнь, и, тряхнув головой, вновь притянула к себе Елену. — И я, кстати, тоже тебя люблю, алкашка ты моя. Отсюда и до луны. Так две девушки с лицами женщин прошлого, чья жизнь была оборвана слишком рано, но которые смогли вырваться из этого порочного круга. Смогли найти свое счастье с мужчинами, с которых все и началось, просидели еще долго, не замечая, как все это время наблюдали двое тех, кто сами того не осознавая ждали их долгое тысячелетие. Именно их. Ни первую Татию и ни Катерину. А именно этих необычных близнецов, которые были столь похожи друг на друга, но в тоже время были как солнце и луна.